3.
— Привет. В его взгляде не было ни малейшей агрессии — парень выглядел очень спокойным. Я смотрела на него и недоумевала, как это я сразу его не заметила. Пыталась поймать в памяти тот момент, когда увидела освободившееся место. Смотрела ли я на соседнее сиденье? Молчание затягивалось, и я сказала: — Привет. Я — Иванова Мари, учусь в Академии Тоо. Прошу любить и жаловать. Пожалуйста, зови меня Мари. — Я — Куроко Тецуя, учусь в старшей школе Сейрин. Прошу любить и жаловать. Когда с формальностями было покончено, я спросила: — Тецуя-кун, можно задать тебе вопрос? Он удивился: — Почему зовешь по имени? Я с улыбкой объяснила: — Прости. У меня такая привычка. Просто в России не принято звать людей по фамилиям, особенно сверстников. Поэтому я всех зову по именам. Знаю, что здесь это считается грубостью, но ничего не могу с собой поделать. Он сказал: — Понятно. Задавай свой вопрос. — Твои семпаи на меня разозлились? — Ты плохо поступила с ними. Нельзя так смеяться над людьми. Я вздохнула: — Ты прав. Нужно было извиниться перед ними. — У Мари-сан еще будет возможность. Вон они сидят впереди. И, действительно, приглядевшись, я увидела тех двоих, сидящих в передней части салона. Как это я раньше их не заметила? Ну, Машка, с тобой в разведку ходить нельзя. Кроме этих двоих в автобусе также был тот красноволосый детина. В этот момент парень повернул голову, и мы встретились взглядом. Выглядел он злым. Я не поняла, в чем его проблема — на ним-то я не смеялась! До станции оставалась одна остановка, и я сказала своему соседу: — Мне на следующей остановке выходить. — Нам тоже. — Вам тоже, — повторила я упавшим голосом, поняв, что точно придётся извиняться. Мы вышли с Куроко в заднюю дверь, а та тройка — в переднюю. За то время, пока я была в автобусе, погода на улице успела заметно испортиться: небо затянули серые тучи, и подул противный ветер. Первые секунд десять прошли в молчаливом замешательстве. Картина напоминала вестерн шестидесятых годов, когда герои стоят на пустынной улице, в напряженном молчании глядя друг на друга, и жаркий южный ветер катит в пыли перекати-поле. А потом кто-нибудь выхватывает револьвер, и все оживает. Я первой нарушила молчание. Подошла к тем двоим и сказала, поклонившись: — Простите меня, пожалуйста, за ту выходку. Это была неудачная шутка. Я не хотела никого обидеть. Мне очень стыдно. Красноволососый, который совсем не имел никакого отношения к произошедшему, начал недружелюбно: — Слушай, ты… Но очкарик перебил его: — Подожди, Кагами. Потом обратился ко мне: — Мы принимаем твои извинения. Второй пострадавший кивнул в знак согласия. Я сказала: — Спасибо большое. Меня зовут Иванова Мари, я учусь в Академии Тоо. Зовите меня, пожалуйста, Мари. Прошу любить и жаловать. Парень в очках сказал: — Я — Хьюга Джумпей. Его друг добавил: — Меня зовут Изуки Шун. Я уставилась на неприятного детину. Тот выдавил из себя: — Кагами Тайга. — Джумпей-кун, Шун-кун и Тайга-кун, — повторила я, обводя их по очереди глазами. Она дружно ахнули от моей бесцеремонности. Первым в бой ринулся Кагами: — Почему ты…? Его перебил Куроко, который все это время, оказывается, стоял рядом со мной: — Она всех зовет по имени. — Я же — гайджин, мне можно, — добавила я с наглой улыбочкой: красноволосый детина начинал меня раздражать. Они снова удивились. Хьюга сказал, нахмурив брови: — Не называй себя гайджином! Ты, вообще, знаешь значение этого слова? Это ругательство. И, то, что ты — иностранка, не дает тебе права фамильярничать с людьми. Нужно заметить, что на протяжении всего нашего разговора, я напряженно посматривала на небо. Я знаю это состояние затишья перед бурей. Мне совсем не хотелось попасть под ливень — я была легко одета, и у меня не было с собой зонта. Поэтому, когда упали первые небольшие капли, я схватила стоящего рядом Куроко за руку и крикнула: — Бежим! Сейчас будет ливень! Я направилась к ближайшей группе зданий. От остановки до станции нужно было пройти около километра, поэтому я подумала, что будет лучше переждать ливень в каком-нибудь магазине или кафе. Куроко не сопротивлялся — бежал резво рядом. Позади нас слышались возмущенные возгласы, но те трое тоже не отставали. Мы едва успели вбежать в какое-то заведение, когда пара капель превратилась в водопад. По улице побежали потоки воды, но наши ноги благополучно избежали встречи с ними. Пытаясь отдышаться, я осмотрелась. Заведение оказалось совсем небольшим — столиков семь, не больше. И над каждым поднимался жар. Приглядевшись, я поняла, что в столы встроены жарящие поверхности. У меня шевельнулось нехорошее предчувствие. Это оказался ресторан, специализирующийся на окономияки. Но я не показала вида, что беспокоюсь, просто сказала своим спутникам: — Кажется, придется здесь задержаться. Не буду больше надоедать вам, пойду куда-нибудь сяду. Не знаю, может, в моем взгляде мелькнуло беспокойство, но Хьюга сказал: — Ты нам не надоедаешь. Можешь сесть с нами. Я посмотрела на них непонимающе: столики рассчитаны на четверых, а нас — пятеро. Куроко добавил: — Мы с Кагами-куном сядем за другой стол. Все равно ему нужно места, как двоим. Кагами попытался возразить, но его не стали слушать. Так и получилось, что я оказалась сидящей напротив двух парней, над которыми ранее посмеялась, а Куроко и Кагами разместились за следующим столом. Официант принес меню. Я не знала, что делать: будет странно, если я не закажу еду, но в тоже время выйдет очень неприятный казус, если из-за моих странных отношений с готовкой сгорит это симпатичное место. Я начала озираться по сторонам в поисках огнетушителя. — В чем дело? Ты что-то потеряла? — спросил Хьюга. Я захлопнула меню: — Можно и так сказать. Я ищу… — я запнулась, не зная, как будет огнетушитель по-японски, — штуку, которой тушат огонь. Они уставились на меня, как на ненормальную. — А зачем это тебе? — спросил Изуки, развеивая мои подозрения, что он полунемой. Я показала на плиту перед нами: — Я плюс это — бабах! Все сгорело! — Ты же шутишь, — сказал Хьюга не совсем уверенно. — Здесь нет ничего опасного. И как мне ему объяснить, что здесь не было ничего опасного, пока не объявилась Иванова Мария Евгеньевна, которая в цирке может выступать с фокусами, связанными с огнем. Я сделала такое лицо, что они переглянулись между собой в каком-то одним им понятном диалоге. Потом Хьюга сказал: — Заказывай. Я пожарю за тебя, если ты так боишься. Я улыбнулась: — Правда? Спасибо большое, Джумпей-кун. У него дернулся уголок рта от подобной гайджинской бесцеремонности, но он промолчал. Я сделала заказ, выбрав себе вариант смеси. Когда официант отошёл, у меня над ухом раздался голос: — Такая взрослая девушка и не умеет обращаться с плитой. Я вздрогнула от неожиданности и резко отодвинулась в сторону. Оказалось, что противный Кагами перевесился через спинку сиденья, отделяющую наш стол от их. Мне подумалось, что я давненько не встречала столь бесцеремонных парней. Он мог бы посоревноваться в этом с Аомине. Кажется, они одного поля ягоды. Я сказала: — Тебя это не касается. И вернись, пожалуйста, за свой стол. Ты слишком близко. — Но мне интересно. — А мне интересно, в каком колхозе тебя манерам учили, — пробормотала я по-русски. Услышав, это парень заинтересовался еще больше: — Откуда ты? — Из России, — сказала я, чтобы он отстал. — Ничего себе! Этот тигр начинал бесить меня по-настоящему. Мои соседи по столу, кажется, заметили это, потому что Хьюга сказал тоном, не терпящим возражений: — Кагами, хватит! Вернись за свой стол. Он, наконец, исчез. Принесли наш заказ. Парни пожарили мою порцию. Неловкость исчезла, и мы болтали о всякой ерунде. Я рассказала им, как оказалась в Японии. Они поделились со мной своими немногочисленными знаниями о России. Уже под конец речь зашла о спорте, и я сказала, что много лет занималась волейболом, и что мне пришлось бросить из-за переезда. Посочувствовав мне, они рассказали, что все четверо входят в одну баскетбольную команду. Тут же разговор зашел о команде моей академии, и сразу же всплыло имя Аомине. Лицо Кагами снова возникло над моим плечом. У меня появилось непреодолимое желание всадить ему меж глаз железную лопатку, с помощью которой переворачивается окономияки. Парень спросил бесцеремонно: — Ты встречаешься с этим идиотом? Послышались протестующие возгласы Хьюги и Изуки, но и по их лицам я видела, что их интересует ответ на этот вопрос. Даже Куроко встал из-за своего столика и подошел к нам. Четыре пары глаз смотрели на меня в ожидании ответа. Я сказала твердо: — Нет, конечно. Мы просто одноклассники. Не понимаю, почему вам такое в голову пришло! Кагами начал: — Не понимаешь? Ты, действительно не понимаешь? А то, что было в коридоре... Но Хьюга осадил его: — Кагами, хватит! Потом мы расплатились и вышли из ресторана. Дождь закончился, и на чисто вымытом небе переливалась радуга. Мы все вместе пошли на станцию, и там выяснилось, что нам с Куроко в одну сторону, поэтому мы попрощались с остальными и сели на поезд. Людей в нем было совсем немного — вечер воскресенья. Сначала мы ехали молча, но потом я задала вопрос, мучивший меня: — Тецуя-кун, ты раньше знал Аомине-куна, правда? Он сказал после секундной запинки: — В средней школе мы играли в одной команде. — Правда? Тогда можешь мне кое-что казать: он всегда был таким? — Каким? Я посмотрела на него укоризненно: — Тецуя-кун, не надо. Ты понял, что я имею в виду. Он сказал после непродолжительного раздумья: — Я понимаю, что ты спрашиваешь. Но не хотел бы обсуждать человека за его спиной. Какой добропорядочный! Мне даже захотелось ущипнуть его за щеку: такой вежливый, глазки, как у щеночка, да еще и честный. Но я сдержалась — не хотелось его шокировать своими странными замашками. Просто сказала: — Понятно. Тогда я скажу, а ты просто послушаешь. По твоим глазам я увижу, права или нет. Думаю, что было так: в какой-то момент Аомине стал очень сильным игроком. И это полностью изменило его. Сила превратилась в мораль, и с тех пор он идет по этому пути, сокрушая всех. Я говорила и видела по лицу Куроко, что права. Парень сказал: — Вы не встречаетесь, но, кажется, что ты наблюдала за ним. Я усмехнулась: — Мне не нужно было всматриваться слишком внимательно. Это видно и так. Я занималась спортом и знаю, как это бывает, когда человек считает себя непобедимым. Аомине-кун, в конце концов, встретит того, с кем не сможет справиться. Непобедимых нет — таков закон жизни. — Ты сказала, что всех зовешь по именам, — сказал Куроко невпопад. — Да, — подтвердила я. — Я знаю, что в Японии это не принято. Но все дело в том, что у вас слишком много правил на этот счет, в которых мне сложно разобраться. Поэтому перед приездом в Японию я решила, что всех своих сверстников буду называть по именам. И я не имею в виду только моих фактических ровесников, а всех кому меньше двадцати лет. — Но Аомине-куна ты называешь по фамилии. Я смутилась: — Ты прав. Не могу ничего с собой поделать. Он посмотрел на меня понимающе: — Ясно. Мне показалось, что этот неприметный тихий парень заглянул мне в душу, и понял, какие противоречивые чувства я испытываю по отношению к его бывшему товарищу. Чтобы увести разговор в сторону, я сказала: — Знаешь что, Тецуя-кун, давай обменяемся номерами телефонов! Он удивился. Его можно было понять: у японцев не принято давать свой номер телефона незнакомым людям. У нас в России все по-другому. Например, во Владике у меня были номера телефонов всех моих одноклассников и многих ребят из параллельных классов. У нас к этому отношение проще. Японцы же в этом отношении очень дорожат своей приватностью. Но мне понравился этот Куроко. Нет, не так. Он меня очень заинтересовал. И хотя я решила ранее, что не буду заводить японских друзей, но он отличался от других своей спокойной вежливостью и здравомыслием. Поэтому я сказала в лоб: — Ты — интересный. Я хотела бы еще с тобой поговорить. — А ты — прямолинейная. — Думаешь, это плохо? Я слишком навязчивая? — Нет, — он вытащил телефон, и мы обменялись номерами. Нажав на «сохранить», я сказала: — Буду теперь присылать тебе неприличные картинки. — Пожалуйста, не надо, — сказал он серьезно. Я рассмеялась: — Я шучу. Какой же ты серьезный. Поезд подъехал к моей станции, и мы попрощались. Идя домой, я подумала, что это бы неплохой день. Может, мне даже удалось найти новых друзей. По крайней мере, я познакомилась с кем-то гораздо более интересным, чем мои собственные одноклассники. Спустя пару дней, я написала Куроко и спросила, как тренировки. Он отвечал вежливо, но как-то вяло. До чего ж тяжёлая работа из болота тащить бегемота! Оказалось, что заводить новых друзей весьма непросто. Раньше у меня не было подобных проблем. Потому что всегда был Кир, и вокруг нас образовалась небольшая, но сплоченная компания. А сейчас я была совсем одна в чужой стране, и местные люди разительно отличались от того, к чему я привыкла. Не знаю, почему я так настойчиво пыталась подружиться с кем-то. Наверно, я просто была одинока. В следующий раз я написала Куроко, увидев в интернете картинку жутко милого котенка. У него были голубые глазки и совершенно невинный вид. Я отправила эту картинку Куроко со словами «Как думаешь, на кого он похож?». Мне пришло сообщение с незнакомого номера: «У нас тренировка. Не отвлекай Куроко!». А следом написал сам Куроко: «Мари-сан, прости, пожалуйста. Кагами-кун подсмотрел твой номер и теперь пишет тебе». Я отправила ответ Кагами: «Глупый Тайга. У тебя воспитание, как у циркового медведя». Его ответ был: «А ты — надоедливая мартышка». Мой ответ должен был сокрушить его: я нашла в интернете картинку совершенно безобразной обезьяны и с помощью специального приложения пририсовала ей раздваивающиеся брови и красные волосы, а потом отправила этот коллаж Кагами со словами: «Напоминает мне кое-кого». После этого у нас ним завязалась переписка, полная ядовитых подколов, которая продолжалась не один день. Это стало чем-то вроде ритуала — пару раз в день отправлять друг другу какие-нибудь мемы или картинки с намерением подколоть. Признаюсь честно, мне эти пикировки приносили удовольствие. Переехав в Японию, я поняла, что чувство юмора местных людей разительно отличается от нашего. Но Кагами был другим. Его товарищи обмолвились тогда, что этот парень жил в Америке. Может, поэтому он понимал мое чувство юмора. Нашу переписку сложно было назвать флиртом, ее даже дружеской не назовешь. Скорее это была дуэль. Но я думаю, что эта дуэль забавляла нас обоих, хотя мы и обращались друг к другу исключительно «глупый Тайга» и «мартышка Мари». К тому же иногда мы бранились по-английски, потому что на японском сложно оскорблять кого-то. Оказалось, что Кагами действительно прилично знает английский язык. Прошло две недели. Приближался мой день рождения. Тридцатого мая мне должно было исполниться семнадцать лет. Я думала, что мы с отцом посидим где-нибудь по семейному, но за пять дней до даты он объявил, что будет праздник. Нужно признать, что дата моего рождения всегда была окутана легкой грустью. Ведь это был и день смерти моей мамы. Но папка давно решил, что это будет день празднования, а не день скорби. Когда я подросла, то однажды спросила у него, как он может устраивать праздник в такой день? Посмотрев на меня своим обычным серьезным взглядом, отец сказал: — Дочь, я прекрасно знаю, что это за день. Но я вспоминаю твою маму каждый день, а не только в эту конкретную дату. И хочу помнить о том, какой замечательной женщиной она была, а не когда она ушла. Поэтому тридцатое мая для меня день, когда появилась на свет моя любимая дочь. Мы сидели в гостиной после ужина и смотрели какое-то глупое шоу. Я была без сил — учиться на две школы оказалось сложнее, чем я думала, да еще свою лепту вносил легкоатлетический клуб. Поэтому услышав о предстоящем празднике, я вяло возразила: — Какой еще праздник? О чем ты? — В ресторане. Пригласишь своих одноклассников, друзей. — Папка, — сказала я недовольно, — нет у меня тут никаких друзей. — Тогда просто одноклассников пригласишь. — Зачем все это? — Сегодня я обмолвился партнерам, что у дочери скоро будет день рождения и по их виду понял, что нужно устроить праздник. Вопрос престижа, знаешь ли. Я вздохнула: — Понятно. Но осталось всего пять дней. — Я уже все продумал. Ресторан. Будет шведский стол. Японская, русская и итальянская кухни. Напитки плюс сладости. Позовем какую-нибудь группу, чтобы была живая музыка. Пригласи человек пятьдесят. Приглашения будут готовы завтра. Из-за спешки они будут без персональных обращений, просто «приглашаем на праздник в честь дня рождения такой-то тогда-то туда-то». — А ты, действительно, все продумал. — Послезавтра поедешь и купишь платье, туфли. В общем, сама смотри, что там тебе нужно. Ты должна выглядеть хорошо, но не вызывающе. Мои партнеры тоже будут присутствовать. Мы с ними посидим в вип-комнате. Тебе нужно будет произвести впечатление. — Хорошо, я все поняла. Я понимала, что со стороны это может показаться ужасным: устраивать праздник не ради дочери, а ради поддержания имиджа, но таков уж этот мир. Бизнес есть бизнес. Поэтому, стиснув зубы, я должна была перетерпеть это. И смирится с фактом, что мне придётся пригласить на свое семнадцатилетие малознакомых людей. На следующий день утром доставили отпечатанные приглашения. Мне предстояло весь день вручать их людям, которые мне были не ближе, чем рыбы в океане. Но отец сказал пригласить как можно больше людей, поэтому нужно было постараться. Я начала с одноклассников: на большой перемене подходила поочередно к каждому и, чуть поклонившись, вручала приглашение, тут же извиняясь за беспокойство, и что приглашаю, когда осталось так мало времени до праздника. Как ни странно большинство восприняли эту идею хорошо. Мне в лицо никто не отказал. Хорошо, что в тот день не было Аомине. Я не знала, стоит ли мне звать его. Я так же не могла предсказать, что будет, если я его приглашу. После уроков я отправилась на тренировку в клуб и пригласила своих товарок по команде. К концу дня у меня оставалось около пятнадцати приглашений. Когда тренировка закончилась, я не пошла сразу домой — мне пришлось вернуться в наш кабинет за забытым учебником. Выходя из класса, я столкнулась с Аомине. У него был подозрительно заспанный вид. Был уже практически вечер, и в школе никого не осталось. Мы были одни в пустом коридоре. Баскетболист замер на секунду как будто хотел что-то сказать, но потом двинулся мимо, делая вид, что меня там нет. — Аомине-кун, — эти слова вырвались из меня сами по себе. — Чего тебе? — спросил парень не слишком дружелюбно. — Через четыре дня у меня день рождения, и я устраиваю праздник. Я приглашаю всех одноклассников и тебя в том числе. Говоря это, я сунула руку в сумку и вытащила приглашение. Добавила, протянув его Аомине: — Форма одежды — любая. Подарок дарить не обязательно. Буду рада тебя видеть. Эти фразы я повторяла, как заведённая на протяжении всего дня, раздавая приглашения. Аомине смотрел на мою руку так, как будто я змею ему вручаю. Тогда я взяла парня за руку и вложила в нее приглашение. Его рука была тяжелой и горячей, и мне не вовремя вспомнилось, как он этой же рукой обнимал меня за шею. Это воспоминание сбило меня с толку. Я отпустила его руку, и, пробормотав какие-то извинения, быстро ушла, оставив его стоять в коридоре. Выйдя на улицу, я написала Кагами, спросив, во сколько у них заканчивается тренировка. Он неохотно ответил, что через час. Я поспешила на поезд. Мне в голову пришла идея пригласить их тоже. Хотя я плохо знала этих ребят, но мне было бы гораздо приятнее видеть на празднике их лица, чем лица некоторых моих одноклассников. Я раньше не бывала в районе, где находится старшая школа Сейрин, и мне пришлось немного поплутать в её поисках. Я как раз подходила к воротам, когда из них вышла группа людей. Среди них я узнала Куроко и Кагами. — Тецуя-кун! Тайга-кун! — окликнула я. Они отделились от общей группы. Я видела, что парни удивились моему появлению. Кагами сразу же ринулся в бой: — Мартышка — сан, ты что тут забыла? — Глупый Тайга, хотела тебя пригласить на свой день рождения, но теперь приглашу только Тецую-куна. Они удивились. Куроко сказал: — Но ты нас совсем не знаешь. — Ну и что, — парировала я. — Не нужно долго общаться с человеком, чтобы понять, что он хороший. Я вытащила приглашения: — Приходите, я буду очень рада видеть вас. Тут к нам приблизился Хьюга. Увидев меня, он сказал: — Ты знаешь, что из-за переписки с тобой Кагами каждые пять минут бегает к телефону. Придумывает, что бы тебе ответить. Я засмеялась: — Вот как? Извините. Я больше не буду. Кагами взъярился: — Семпай, зачем ты ей рассказал? Подумает теперь невесть что! И я бегаю не каждые пять минут, не преувеличивай! Я ответила со смехом: — А что я подумаю? Я и так знаю, что ты дурак. — От глупой мартышки слышу. Хьюга пробормотал: — Как дети… Кстати, Мари-сан, а ты зачем здесь? Я встрепенулась: — Хотела пригласить вас на свой день рождения. Я вытащила из сумки приглашения: — Знаете что, приходите всей командой. Я буду рада вас видеть. Это будет в воскресенье. Надеюсь, я не помешаю вашему тренировочному процессу. Форма одежды — любая. Подарки дарить не обязательно. Я, правда, хочу, чтобы вы все пришли. Но я пойму, если вы не придете. Ведь вы меня совсем не знаете. В кармане завибрировал телефон, я посмотрела: отец. Сунув приглашения в руки Хьюге, я сказала: — Извините, мне нужно бежать. Приходите в воскресенье, если сможете. По дороге до станции я думала, нормально ли приглашать малознакомых людей на праздник. Но проблема заключалась в том, что в Японии у меня совсем не было хороших знакомых. Даже собственные одноклассники казались мне малознакомыми. Наступило воскресенье. Днем я съездила в салон и мне сделали причёску и макияж. Ничего вызывающего или вычурного. Платье для вечера я подобрала синего цвета, облегающее сверху и расширяющееся к низу. Взрослое платье. Черные шпильки завершили образ. Посмотрев в зеркало, я увидела, что выгляжу как женщина. Праздник должен был начаться в пять часов. Я была в ресторане уже в четыре. Японцы довольно пунктуальны, и гости начали пребывать без пятнадцати пять. На входе их встречала хостесс и каждому вручала брелок на память о событии. В зале был подготовлен специальный стол для подарков. Но желающие могли вручить их и лично. Я подходила к каждому прибывшему и благодарила. Скоро в зале стало шумно. Играла группа. Насколько я поняла, довольно популярная, потому что самые смелые подпевали. Также был ведущий, который в перерывах каламбурил и устраивал конкурсы, на мой взгляд странные и непонятные, но приглашенные реагировали на них довольно живо. Все разбились на компании. Перемещались от стола к столу, набирая в тарелки еду. Вдоль стен были расставлены небольшие столики и стулья для желающих отдохнуть. За мной пришел отец — нужно было принять поздравления от его партнеров. Я знала, что это будет самой трудной частью вечера. В вип-комнате было несколько человек — японцы с холодными глазами, от них так и веяло опасностью. Я выслушала их поздравления, приняла подарки и отблагодарила, использовав максимально вежливые формы японского языка, и поклонившись так, как того требовал этикет. Когда с формальностями было покончено, я отблагодарила их за оказанную мне честь и, извинившись, пошла к гостям. Нужно признать, что когда я вышла оттуда, мои ноги немного дрожали. Я поняла, что отец работает с очень опасными людьми. В зале народ веселился вовсю, не подозревая, что в комнате неподалеку сидят несколько жутких якудза. Мой взгляд остановился на входе в зал. Сердце ёкнуло, остановилось и снова забилось с невероятной скоростью. Засунув руки в карманы джинсов и возвышаясь над всеми на две головы, там стоял Кир. Окидывал зал своим взглядом большого сытого хищника. Я двинулась к нему. Друг заметил меня, и его лицо осветила фирменная улыбка: нагловатая, но такая задорная и родная. Я подбежала к нему, стуча каблуками: — Кир! Парень подхватил меня легко, как пушинку, и закружил в воздухе: — Машка! С днем рождения! Я повисла у него на шее. Но продлилось это недолго — Кирилл опустил меня на пол и заключил в медвежье объятие. Мы определенно привлекли к себе всеобщее внимание. Даже сквозь музыку я слышала, как кто-то из девочек взвизгнул «кья!» и «каваии». Когда мы стояли, обнявшись, я спросила: — Как ты смог вырваться сюда? — Твой отец все организовал. Скажи ему спасибо. Мы разомкнули объятие, и я посмотрела на друга. За без малого два месяца он возмужал еще больше. — Ты еще вырос что ли? — спросила я. — На пару сантиметров, — ответил он со смехом. — Кир, ты скоро потолок пробьешь! — Кстати, у меня там в сумке для тебя подарок. — Лучший мой подарочек — это ты, — пропела я песенку из детского мультика. В дальнем конце зале мелькнула спина отца. Увидев его, Кир сказал: — Пойду поздороваюсь с дядей Женей. — Хорошо. Он ушел, а я направилась к столику с напитками — мне нужно было выпить чего-нибудь освежающего. Я приложила холодный стакан к щеке — я вся горела. Оказывается, так приятно видеть дорого человека после разлуки. Я стояла там и улыбалась сама себе, как идиотка. Видела, что мои одноклассники посматривают на меня по-новому. Даже не знаю, что они там себе навоображали, но я поняла, что на следующий день девочки в школе замучают меня вопросами о Кирилле. Позади меня раздался голос: — Так это — твой парень. Понятно, почему Аомине в пролете. Я обернулась: Кагами. Парень стоял недалеко от меня с тарелкой полной еды... И Куроко, которого я заметила только тогда, когда он сказал: — Мари-сан, с днем рождения. — Спасибо, Тецуя-кун, — сказала я, улыбнувшись. Потом посмотрела вопросительно на Кагами. Он сказала нехотя: — С днем рождения, мартышка-сан. — Спасибо, глупый Тайга. И кстати, Кир не мой парень, он мне, как брат. Он — мой лучший друг. — Странные у вас в России отношения с друзьями, — пробормотал Кагами, надкусывая блинчик с нежной творожной начинкой, покрытый смородиновым джемом. — А эта штука — вкусная, — добавил он с набитым ртом. Я хотела возразить ему по поводу странных отношений с друзьями, но тут Куроко сказал: — Аомине-кун разозлился. — Что? — я махнула рукой. — Он же не пришел. Куроко кивнул куда-то в угол: — Он там. Кагами добавил: — Этот напыщенный идиот чуть со злости не помер, когда ты прыгнула на своего парня. — Он мне не парень! Я уже сказала! — Ну да, ну да. Я посмотрела туда, куда указал Куроко. И, действительно, в углу сидел Аомине. Я впервые видела его не форме: школьной или спортивной. На парне были серые джинсы, белая футболка, синяя толстовка и кроссовки. Нужно признать, выглядел он очень привлекательно. Мое сердце забилось быстрее. Но потом мой взгляд переместился на его лицо, и я поняла, что парень жутко зол. Вид у Дайки был воистину демонический. В руке он сжимал стакан с соком, и мне на миг показалось, что баскетболист раздавит его. И смотрел он прямо на нас. Я нервно сглотнула, поняв, что обстановка накаляется. Сейчас вернется Кир. А еще Кагами, совершенно беззастенчиво обжирающийся всем подряд, был для Аомине, как красная тряпка для быка. Надо было головой думать, когда я его приглашала. Но нужно признаться, я не думала, что Дайки тут появится. Мои размышления прервал Куроко: — Мари-сан, пожалуйста пойдем, познакомишься с нашими товарищами по команде. Я воскликнула радостно: — Так вы все пришли. Как хорошо! С радостью познакомлюсь с ними! Впрочем, эта радость была наигранной — я просто хотела уйти куда-нибудь подальше от прожигающего взгляда Аомине. Я перезнакомилась с товарищами Куроко и Кагами. Но нужно признать, что не запомнила ни одного имени. Лица перед глазами слились. Я улыбалась, благодарила за то, что они пришли, а сама думала только о том, что может выкинуть Аомине. Я боялась, что он объявится в этом углу и сцепится с Тайгой. Или, что было бы еще хуже, выберет своей целью Кира. И получит по своему красивому, темному лицу. И все закончится в лучших традициях какой-нибудь русской деревенской свадьбы — всеобщим мордобоем. Хорошо, что в этом зале не было ни капли алкоголя. Мы с отцом сразу же решили, что на моем празднике не будет никакой выпивки. Пожелав хорошего вечера сейриновцам, я ускользнула из зала. Кирилла нигде не было видно. Наверно, отец втянул его в какой-нибудь «мужской» разговор. Я направилась в туалет: мне нужно было немного остыть. Там я приложила к шее салфетку, смоченную в холодной воде и думала только о том, как бы протянуть до конца вечера без инцидентов. Если начнется какая-нибудь заваруха, как я потом объясню это отцу и Кириллу? Что у меня какие-то странные отношения с одноклассником из разряда «не знаю, что я хочу больше: убить тебя или поцеловать». И что я умудрилась подружиться кое-с-кем из баскетбольной командой конкурирующей школы. Выходя из туалета, я столкнулась с кем-то. Занятая своими мыслями, я не обратила никакого внимания на этого человека, просто пробормотала извинения. Но к моему немалому удивлению он взял меня за руку чуть выше локтя и потащил в конец коридора, туда, где находился пожарный выход. Это был Аомине. — Что за гайджин? Ты ^^^ с ним? — спросил он тоном, как на допросе, очевидно имея в виду Кира. При этом парень употребил какой-то непонятный мне глагол. — Мы с ним вместе с пяти лет, — ответила я. Аомине отшатнулся от меня и на его лице появилось выражение отвращения: — С пяти лет? Что вы за люди такие? Его реакция меня удивила. Я сказала: — Он — мой лучший друг. Не понимаю, что у тебя лицом? Что за реакция? Но тут до моего жирафьева величества дошло: — А что ты у меня спрашивал? Случайно, не про… — я запнулась, — секс? По его лицу я поняла, что угадала. Парень стоял довольно близко, и я ударила его кулаком в грудь: — Гадость какая! Конечно, между нами ничего такого нет. Он мне, как брат! Аомине, ты — идиот! Я заметила, как на его лице проступило облегчение. Дайки спросил: — И вы не целовались? — Нет. Я целовалась только… Неважно! Не понимаю, почему ты спрашиваешь меня об этом. Я оттолкнула его, намереваясь уйти. Но он перегородил мне дорогу и спросил, снова нависая надо мной: — Я еще не закончил. Почему здесь Сейрин? Этот придурок Кагами бесит меня. Господи, да они с Тайгой два сапога — пара. Бесцеремонные, задиристые и наглые. Может, они братья-близнецы, разлученные в детстве? Какая-то индийская мелодрама получается. Я сказала: — Я пригласила их. Они интересные и, вообще-то, хорошие ребята. На его лице появилось злое выражение: — А ты знаешь, что нам предстоит играть с ними в финальной части Межшкольных соревнований? — А ты знаешь, что даже на дне Марианской впадины есть жизнь? На его лице появилось выражение недоумения: — Чего? Зачем мне такое знать? — А мне зачем знать, что вы играете с Сейрин? Честно признаюсь, безглазые плоские рыбы, обитающие на глубине двух с половиной километров, представляют для меня гораздо больший интерес, чем ваше детское соперничество. Он повторил пораженно: — Детское? Соперничество? В пылу спора мы не заметили, что были уже не одни. — Маша, что происходит? — это был Кирилл. Не знаю, как он меня нашел. Но он всегда меня находит. Увидев его, Аомине сделал шаг назад, освобождая мне дорогу. Я подошла к Киру и сказала спокойно по-русски: — Все нормально. Просто поговорили немного с одноклассником. Пойдем. Но друг не смотрел на меня. Он уставился на Дайки. А тот смотрел на него. Мне показалось, что воздух сгустился и запахло жареным. По позвоночнику пробежал холодок страха. Не очень приятно, когда два парня ростом за метр девяносто и косой саженью в плечах, с вызовом смотрят друг на друга в коридоре ресторана, где ты справляешь свой день рождения. Чтобы разрядить обстановку, я сказала по-японски: — Это — Аомине Дайки, мой одноклассник. А это — Кирилл. Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Кирилл немного говорит по-японски. Когда я начала заниматься, друг уцепился за мной. Но ему быстро надоело это занятие. Ему всегда все быстро надоедало, кроме волейбола. Поэтому в дальнейшем он занимался, когда на него находило вдохновение. Тем не менее, этого багажа знаний ему хватило, чтобы знать язык на примитивно-бытовом уровне. Также он был знаком с японским этикетом, поэтому сказал: — Я — Кирилл, старший брат Мари. Я чуть не прыснула, тоже мне СТАРШИЙ брат! Он старше меня всего на четыре месяца. Дайки отреагировал не так, как я ожидала. Вместо того, чтобы следовать этикету и просто представиться, он сказал: — У Мари нет старшего брата. Она — единственный ребенок. Меня этот выпад удивил. Я помню, что говорила кому-то из одноклассниц, что я — единственный ребенок, но как баскетболист узнал об этом? И почему ведет себя так агрессивно? Кирилл тоже завелся, сказал недобро: — Я брат, но не по крови. А ты кто такой? И тут Аомине осел. Закономерный вопрос — кто он мне? Но это был бы не Дайки, если бы его так легко можно было смутить. Он сказала со своей фирменной ухмылкой: — Не твое дело. Я увидела, как у Кирилла начали ходить желваки. Я знала, что это плохой признак. Поэтому повернулась к нему, положила руку парню на грудь и сказала по-русски: — Кир, пойдем, пожалуйста! Оставь его! Он не двигался с места, продолжая сверлить взглядом Аомине. Тогда я повысила голос: — Кирилл!!! Он посмотрел на меня, лицо друга расслабилось, и он сказал по-русски, улыбнувшись: — Маська, это твой праздник, и я не собираюсь его портить дракой с каким-то местным козлом. Он обнял меня за плечи и повел в зал. У меня не было возможности оглянуться, посмотреть, что там с Аомине. Но он не вернулся в зал, и я сделала вывод, что Дайки ушел. Когда мы вернулись в зал, как раз играла медленная музыка, и Кирилл потянул меня на танцпол, который был абсолютно пустым. Мне не очень хотелось, чтобы мы были единственной танцующей парой. Но японцы очень застенчивы в таких вещах. Пока мы танцевали, я так и чувствовала на себе взгляды моих одноклассников и одноклубников. Подумалось, что завтра в школе мне придется нелегко: одноклассники завалят вопросами о моем «парне». Но до завтра было еще далеко. Пока мы танцевали, я подверглась допросу со стороны своего другана. Он спросил: — Это тот баскетболист, с которым у тебя были какие-то проблемы? — Да. — Он к тебе приставал? — Кир, не начинай, а. Что за допрос? — Бля! Машка, что за херня тут творится? Когда в том коридоре ты положила на меня руку, этот японец посмотрел на тебя, как собственник. Выглядело так, как будто я у него девушку увожу. Я деланно засмеялась: — Да ну, не придумывай! — Не надо мне лапшу на уши вешать. У тебя такой придурошный смех бывает, когда ты что-то скрываешь. Кир меня загнал в угол, и я сказала, вздохнув: — Может, потом поговорим. Мне кажется, сейчас не время и не место. — Хорошо. Но не надейся, что я забуду об этом. Мой самолёт только завтра утром. Я ночую у вас. Так что, ты мне все расскажешь. — Хорошо, — сказала я покорно. Я знала, что он не отцепится, пока не выпытает из меня всю правду. Вечер подходил к концу. Несмотря ни на что, праздник получился неплохим. После, нанятая машина отвезла меня, отца и Кира домой. По дороге Кир и папка вели неторопливый разговор, обсуждая общих знакомых. А я не хотела, чтобы эта поездка заканчивалась. Предстоящий с Кириллом разговор страшил меня. Но все неизбежное должно произойти. Наступила и эта минута: после душа я пошла в свою комнату, а через некоторое время туда же пришел и Кир. Постучал энергично в дверь, а потом, зайдя, ничуть не стесняясь, забрался с ногами по-турецки на мою кровать. Совсем как в детстве: бывало мы часами вот так же просиживали на моей кровати друг напротив друга, играя в карты или в монополию, или в шахматы, или в любую другую настольную игру, попавшую нам в руки. — Рассказывай, — сказал он спокойно. И я рассказала все. С самого начала, ничего не утаивая. И про поцелуй, в том числе. Я видела по лицу друга, что мой рассказ нравится ему все меньше и меньше. Когда я закончила, он резюмировал: — Меня не было рядом с тобой всего два месяца, а ты умудрилась вляпаться в такое дерьмо. Я шею сверну этому уроду. — Он не урод! — возразила я. Кир прищурился, а потом сказал скорее утвердительно, чем вопросительно: — Он нравится тебе. Я посмотрела в сторону и сказала уклончиво: — Я ни в чем не уверена. Друг парировал, повысив голос: — Хрена лысого! Ты втюрилась в этого черномордого, наглого японца. Я посмотрела ему в глаза и сказала холодно: — Не надо про его национальность. Ты же не такой. И правда, Кирилл никогда не страдал национализмом или расизмом. Впрочем, как и я. Отец воспитал меня толерантным человеком. — Его национальность тут не причем. И даже тот факт, что он подозрительно темный для японца, меня мало колышет, — сказал Кирилл зло, а потом добавил, — Все дело в том, что он самовлюбленный козел. Любите вы бабы западать на таких. — Понятно. Теперь я — баба. — Ты поняла, что я имел в виду! Не надо уводить разговор в сторону. Ты мне так и не сказала, что чувствуешь к этому Аомине. Я вздохнула: — Наверно, он мне нравится. Но я не знаю, есть ли у него какие-нибудь чувства ко мне. Кир фыркнул: — По любому он на тебя запал. Это я могу сказать точно. — Думаешь? — спросила я, и в моем голосе прозвучала непрошеная надежда. — Знаю. Я в таких делах собаку съел. — И что мне теперь делать? Он задумался: — Знаешь, если бы я был уверен, что ты меня послушаешься, то сказал бы послать его на три советских буквы. Но я знаю, что ты такая же упрямая, как и твой отец — все делаешь по-своему. Поэтому сейчас я проведу с тобой разъяснительную беседу. Первое: не кидайся ему сама на шею. Пусть проявит инициативу. Если у вас все так и застрянет на уровне намеков, значит, как мужик, он никакой. На хер такой нужен. Второе: не позволяй ему обращаться с собой, как с мусором. Этот говнюк должен уважать тебя. И третье: не ложись с ним в постель сразу же. Тут я заверещала возмущенно: — О чем ты? Какие пошлости! Он поморщился как от зубной боли: — Не визжи! Слушай, обычно такие разговоры с дочерьми ведут матери. Но у тебя другая ситуация. Вряд ли дядя Женя станет с тобой о таком говорить. А у меня приличный опыт, поэтому захлопни коробку и слушай сюда. Итак, только потому, что парень говорит, что ты красивая и нравишься ему, не надо спать с ним. Сначала приглядись к нему. Может, он тебе не подходит. Но если до этого все же дойдет, ПРЕДОХРАНЯЙСЯ! Что бы он там не пиздел о том, что ему не нравится с презервативом или что он вытащит, когда будет нужно, брехня все это. Поэтому резинка обязательное условие. Дальше. Если ты не захочешь этого, так и скажи ему. Мы, мужики, тупые. Мысли читать не умеем, да и прямой отказ можем принять за согласие. Поэтому твердо и ясно говори, что ты не хочешь. Но если ты все-таки согласишься, и тебе будет больно или страшно, то так и говори ему. Пусть лучше старается. Не терпи боль. Ты ему ничем не обязана и можешь отказаться в любой момент. Уважай себя. Не делай то, что тебе не нравится. Я смотрела на него, а моя челюсть отвисала все ниже и ниже. Мне хотелось спросить его: Кирилл, когда ты стал таким взрослым? Но вместо этого я сказала: — Спасибо тебе. Спасибо, что заботился обо мне все эти годы. Он обхватил рукой мой затылок и прижавшись к моему лбу своим лбом, прошептал: — Машка, ты — сокровище. Повезет тому, кому ты достанешься. Я спросила неуверенно: — А ты хотел бы, чтобы я досталась тебе? Он отстранился, смотрел долго мне в глаза, а потом сказал: — Я не отрицаю, что задумывался об этом. И если ты захочешь, то наш уговор остается в силе. Но я пришел к выводу, что ты мне скорее сестра. Кажется, в этот момент я почувствовала разочарование. Хотя сама не поняла, почему. Увидев выражение моего лица, он сказал: — Не дуйся. Ты очень красивая. И грудь у тебя зачетная, что бы ни говорил этот козлина. Мое лицо залила краска стыда. Кир заржал: — Да не парься ты. Я же видел тебя в купальнике. Думаешь, у меня зрение минус десять, и я ни хрена не вижу? Короче. О чем я? Мы могли бы стать с тобой парой, но мне кажется, что наши отношения выше всех этих писек-сисек. Мы найдем свои вторые половины, у нас будут дети, внуки. Но в любом случае мы будем друг для друга самыми близкими людьми. А потом через семьдесят лет окажемся в одном доме престарелых, будем сидеть рядом, пердеть и подъебывать друг друга, беззубо шепелявя. Я представила эту картину и засмеялась, как ненормальная. Он всегда умел рассмешить меня. На следующий день рано утром я проводила его на самолёт. Стоя у посадочного терминала, мы обнялись. Друг сказал куда-то мне в макушку: — Машка, доверься своему сердцу. Я знаю, что у тебя мозги на месте, и ты примешь правильное решение. Я кивнула. А потом смотрела ему вслед и думала о том, что на самом деле я не такая уж и умная. И последние мои поступки доказали это. Спустя несколько дней наша академия сыграла с Сейрин. Сказать, что это было ужасно — не сказать ничего. Я не хотела идти смотреть на это. Мной владели противоречивые чувства. С одной стороны, мне нравились сейриновцы своей открытостью, но с другой стороны был Аомине. Я, наконец, открыто призналась себе, что он мне нравится. В день игры настроение у меня было хуже некуда. Я терзалась мыслями, нужно ли мне написать Куроко и Кагами и пожелать им удачи. Но подумала, что такое поведение только собьет их с толка, ведь для японцев очень важна принадлежность к группе: школа, компания, страна. И они не поймут, с чего это я желаю им удачи, ведь по их логике я должна поддерживать свою академию. Игра должна была состояться ближе к вечеру. Когда я пришла в место проведения соревнований, все уже были там. На этот раз мне пришлось надеть противный спортивный костюм черно-бордового цвета, который мне совсем не шел. Но выбора у меня не было. Когда команды вышли на поле, в рядах моих соучеников началась легкая сумятица: Дайки не было! Матч начался без него. Но этот факт абсолютно не смутил игроков нашей команды. Они начали сильно — с трехочкового. Я впервые видела, как играет команда Сейрин. Нужно признать, Кагами был хорош, впрочем, как и остальные. Мне стала понятна роль Куроко: он практически не держал у себя мяч, раздавая молниеносные пасы. Первая четверть закончилась с четырехочковым преимуществом академии. Мой взгляд упал на скамейку, и я увидела там девушку, которая постоянно крутится рядом с Аомине. Сацуки, так, кажется, ее зовут. Мне была не совсем понятна ее роль в команде, но судя по самодовольному выражению, застывшему у девицы на лице, она вносила какой-то вклад в общее дело. Думая об этом, я одернула себя. Не нужно быть предвзятой к ней только потому, что она близка к Аомине. У меня нет на него никаких прав. К концу второй четверти наша команда вела десять очков. За минуту до конца объявился Аомине. В этот момент Кагами как раз готовился выходить на поле, и Дайки фамильярно обнял того за плечи. Думаю даже последний тупица понял бы, что Аомине сделал это, чтобы поиздеваться. Взаимной неприязнью между этими двумя можно было бы камни резать. Стало понятно, что все оставшееся время они будут играть друг против друга. И действительно, в третьей четверти Кагами, как заведенный, пытался остановить Дайки. Но у него ничего не получалось. Я поняла, что мастерство Аомине находится на каком-то космическом уровне по сравнению с остальными. Но это понимание заставило меня поморщиться. Мне вспомнились все те люди, которые вознеслись очень высоко, а потом, когда пришло время падать, под ними была бездна. И я знаю, что также будет и с Дайки. Мне стало его жалко, но совсем ненадолго. К этому времени Куроко оказался на скамейке, и я видела, как Аомине, проходя мимо, сказал ему что-то неприятное. Я понимала, почему мой одноклассник так завелся против Кагами. В конце концов, они одного поля ягоды. Но его отношение к Куроко показалось мне ужасным. У меня не было доказательств, но на интуитивном уровне я знала, что когда-то Тецуя и Дайки были друзьями. И тем отвратительнее было наблюдать, как Аомине унижает Куроко. В этот момент я в полной мере познала значение такой вещи, как амбивалентность. С одной стороны то, каким Аомине был на площадке, его мастерство, скорость, ловкость — все это не могло не нравиться. Смотря на него, я испытывала неведомое мне ранее чувство. Не в моих привычках врать себе, поэтому я прекрасно осознавала, что это было за чувство. Влечение. Самое настоящее желание обладать этим человеком. Но с другой стороны я ненавидела его в тот момент за наглость и самодовольство. Парень казался мне настоящим чудовищем. Одолеваемая этими противоречивыми чувствами, я еле высидела до конца. Когда раздалась финальная сирена, я вскочила с места, и пока мои товарищи по школе радовались победе, незаметно ускользнула. Выйдя на улицу, я вдохнула тёплый летний воздух. По дороге к станции меня поглотили мысли о том, что эта ситуация с Аомине, обладающим сложным характером, уже пустила корни в моем сердце. А ведь мне этого совсем не хотелось. В поездах было людно. Зайдя в электричку, я протолкалась к противоположной двери и прислонилась к ней. Закрыв глаза, я думала о том, что просто хочу покоя. Хочу вернуть свою старую жизнь. В какой-то момент я поняла, что передо мной стоит какой-то человек. И стоит слишком близко. Открыв глаза, я собиралась облаять наглеца. Но встретилась взглядом с пронзительной синевой. Я поразилась, что он оказался тут так быстро. Ведь я ушла сразу же, как закончилась игра. — Ты следил за мной? — спросила я скорее устало, чем требовательно. — Ты все еще считаешь это детским соперничеством? — ответил вопросом на вопрос Аомине. Так вот в чем дело! Мои неосторожно брошенные слова задели его тогда. Неужели в этом крылась причина его безобразного отношения к сопернику? А может, в том, что я посчитала их интересными? В этот момент двери электрички открылись, впуская новую партию людей, возвращающихся с работы. Места в вагоне было совсем мало, и Аомине пришлось опереться двумя руками на двери, к которым я прислонялась. Я видела, что его не слабо так толкают в спину, но парню все было нипочем. Зато я, прикрытая его корпусом, чувствовала себя в полной безопасности. Если это можно так назвать. Ведь парень был слишком близко. Я чувствовала его жар, понимала, что после игры баскетболист даже не принял душ. Я чувствовала запах его одеколона, смешанный с запахом его же пота. И меня это не раздражало! Как-то мне попалась статья о том, что женщины часто выбирают мужчин по запаху. Чертов Аомине! Лучше бы от него смердело, тогда я нашла бы в себе силы оттолкнуть его и послать куда подальше, а не стоять, как овца, опустив глаза в пол. В неловком молчании за окнами промелькнуло несколько станций. Толпа немного поредела. Потом я сказала, не поднимая глаз: — Ты очень хорошо играешь, но это не дает тебе права издеваться над людьми. — Я над ними не издевался. Я сказал им правду. Они просто жалкие неудачники. И я доказал это. Услышав это, я подняла на парня глаза. На его лице играла ухмылка. Он ничего не понимает! Считает себя абсолютно и полностью правым. Мне стало невыносимо. Эта страна, толпа чужих людей, парень, который продолжает меня преследовать, но при этом не выказывает своих истинных намерений. Все это камнем упало на мои плечи. Мы приближались к очередной станции, и я сказала: — Я выйду здесь. Пропусти меня. Аомине удивился: — Но это не твоя станция. Я поразилась, что он знает, в каком районе я живу. Но у меня не было времени долго раздумывать над этим. поэтому я сказала практически не своим голосом: — Мне плохо. Мне нужно выйти отсюда. Я сейчас не могу тебя видеть! Понимаешь? Не ходи за мной! Он удивлённо отступил в сторону, и я, растолкав людей, выскочила из вагона. Поднявшись на поверхность, я вдохнула полной грудью. Шагая по улицам летнего Токио, я обдумала нашу ситуацию и поняла, что мне остается только плыть по течению и ждать развязки. Потому что у самой меня не было сил решать что-либо. Оставшиеся игры отборочных соревнований наша команда выиграла, выйдя, таким образом, в четвертьфинал. А команда Сейрин проиграла всем, вылетев из турнира. Узнав об этом, я написала Куроко сочувственное сообщение, на которое он ответил в своей обычной вежливой манере, что они буду работать дальше и станут сильнее. Кагами на такое же сообщение не ответил. И я могла его понять, парню явно было не до меня. Лето катилось вперед. Но в японских школах летние каникулы начинаются только двадцатого июля, поэтому приходилось тратить замечательные, теплые, солнечные дни на учебу и клуб. С последним, кстати, все шло довольно хорошо. Мы приняли участие в легкоатлетических соревнованиях старших школ. И неожиданно для всех, в том числе и для самой себя, я пробилась в финальный забег на своей дистанции, где заняла второе место. Хороший результат, учитывая, что я никогда серьезно не занималась атлетикой. После этого я заметила, что отношение ко мне моих товарок по команде и нашей заносчивой капитанши изменилось в лучшую сторону. Ох уж эти японцы с их: давайте постараемся ради команды! Видимо, им понравилось, как я постаралась. С Аомине я виделась каждый день. Это было неизбежно, учитывая наш статус одноклассников. Но после того невнятного разговора в метро парень не делал попыток заговорить со мной. Видимо, он все принял буквально, подумав, что я не хочу иметь с ним ничего общего. А, может, просто не мог найти удобного момента, чтобы остаться со мной наедине. Ведь я намеренно его избегала. Наконец, наступил последний учебный день. Я предвкушала каникулы! Я собиралась поехать в Россию и даже начала просматривать сайты в поисках дешевых билетов. Но мою радость загубили самым варварским образом. На последней тренировке Онодера-семпай заявила, что мы всей командой едем в тренировочный лагерь. Сказать, что это взбесило меня — не сказать ничего. Увидев мое изменившееся лицо, она сказала: — Иванова-кохай! Что у тебя с лицом? Ты не знала, что наш клуб каждый год на каникулах ездит в тренировочный лагерь, а иногда даже два раза за лето? Мне хотелось завизжать, как ненормальная и покрыть ее лучшими образцами русского матерного народного творчества, но вместо этого я выдавила из себя: — Я, действительно, не знала. Я удивилась. — Понятно. Итак, встречаемся послезавтра в восемь утра во дворе школы. Сбор продлится неделю. Давайте постараемся! Девочки дружно ответили ей: — Да! Слушая мой рассказ об этой ситуации с лагерем, отец знатно повеселился: — Машка, хотела слинять, а тут такое… — Папка, это не смешно! — Ладно. Не накручивай себя. Закончится сбор, и ты поедешь. Каникулы же до первого сентября. — Да, но все же… В назначенный день все члены клуба собрались во дворе школы. Нас там уже ожидал новенький сверкающий автобус для междугородних перевозок. Загрузив свои сумки в багажное отделение, мы расселись по местам. Я сидела одна. У всех девочек были подружки, и только я была в стороне. Впрочем, меня это устраивало. Я прихватила с собой наушники, плеер и книгу Харуки Мураками «Кафка на пляже» на японском языке. Я много раз читала эту его книгу на русском, и не только эту. Я перечитала все его книги раза по четыре. А теперь решила пойти на пятый круг, но только на японском. Когда все расселись, я обратила внимание, что в автобусе остались свободными еще больше половины мест. Почему-то автобус не двигался с места. Перегнувшись через проход, я спросила у Сумире: — Капитан, а почему мы не двигаемся? Она скривилась: — Ждем членов баскетбольного клуба. Они всегда приходят позже. Возомнили о себе, хотя у нашего клуба успехи не меньше их. Мне захотелось рассмеяться истеричным смехом и провалиться сквозь днище автобуса, но вместо этого я выдавила из себя: — Они тоже едут? Она сказала, как само собой разумеющееся: — Да. Наши клубы каждый год ездят на сборы вместе. Мне оставалось только кивнуть, отодвинуться к окну и надеяться, что Аомине саботирует это мероприятие. Через пять минут я увидела в окно, как баскетболисты появились из здания школы. Аомине тоже был там: тащился с сонным видом и что-то недовольно говорил этой своей розововолосой подруге. Потом они начали загружать свои вещи в багажное отделение. А я надела наушники, врубила музыку погромче и уткнулась в книгу, надеясь, что рядом со мной никто не сядет. А еще мне не хотелось встречаться глазами с Аомине. Когда они садились в автобус, я все-таки невольно подняла глаза и конечно же встретилась взглядом с Дайки. А тот, увидев, что я сижу одна, явно нацелился на свободное место. Но в этот момент рядом со мной плюхнулся какой-то очкарик. Лицо Аомине перекосилось, но ему не оставалось ничего другого, как пройти мимо и сесть где-то в задней части салона вместе со своей подругой. Я скосила глаза на своего соседа и поняла, что это их капитан. Также я знала, что этот третьегодка входит в студенческий совет. Жутковатый тип. Его волосы, свисающие на лицо, и неопределенного цвета вечно прищуренные глаза напрягали меня. Я не понимала, почему в автобусе, полном свободных мест, он уселся именно рядом со мной. Автобус, наконец, двинулся. Я погрузилась в мир парня по имени Ворона, Джонни Уокера, разговаривающих кошек и камня от входа. В плеере на полную громкость вдаривал Эминем. Люблю его правдивую, агрессивную лирику. Чувак никому жопу не лижет. В наушниках как раз играл мой любимый трек Lose yourself, когда я почувствовала, как мой сосед легко дотронулся до моего плеча. К этому времени мы уже полчаса были в дороге. Я сняла наушники, и раздосадованная тем фактом, что меня отвлекают, спросила недовольно: — Чего тебе? Парень прищурился еще больше и сказал с противной улыбочкой: — Как некрасиво. Где твое уважение по отношению к семпаю? Говорил он на кансайском диалекте, который славится своими гласными и своим ехидством. Но в какой-то мере этот противный тип был прав. Он учится на два класса старше меня, и по японским нормам я должна вести себя с ним очень вежливо. Я не понимала, почему он вообще заговорил со мной, ведь формально мы даже не знакомы. Но не желая прослыть еще более невоспитанной, сменила тон и спросила: — Чего семпай хочет от меня? — Имаёши-семпай, — поправил он. Долбанный Имаёши, мать его за ногу, семпай. Парень не подозревал, что ходит по краю. Я была близка к тому, чтобы шарахнуть книгой по его наглой морде. Но вместо этого спросила вежливо: — Что Имаёши-семпай хочет от меня? Его улыбка стала еще противнее, и он сказал: — Для начала скажи, как тебя зовут. Я была уверена, что он и так это прекрасно знает, потому что я — единственная иностранка в Академии Тоо, а у него, как у представителя студенческого совета, имеется доступ к списку всех учащихся. Но этот говнюк из вредности хотел, чтобы я формально представилась. — Я — Иванова Мари, учусь в классе вместе с Аомине-куном и Сакураи-куном. Прошу любить и жаловать. — Я — Имаёши Шоичи, капитан баскетбольной команды. Будем знакомы. Я уставилась на него в ожидании того, что последует за всеми этими расшаркиваниями. Парень начал: — Знаешь, как капитан я должен заботиться о своих игроках, поэтому замечаю малейшие изменения, происходящие с ними. У нас в команде есть один очень талантливый игрок, но у него плохо с дисциплиной. Я принял этот факт, как неизбежное. Но в последнее время я стал все чаще замечать, что его мысли заняты не только баскетболом. Он увлекся кое-чем еще. И я считаю, что сейчас совсем не время для этого. А как ты считаешь, Иванова-сан? Его речь была по-кансайски витиеватой и полной странных конструкций, но общий смысл мне был понятен: ему не нравились наши отношения с Аомине. Хотя и отношений-то никаких толком не было! Попробовав надавить на меня, этот Имаёши совершил большую ошибку. Он привык, что в Японии женская половина населения в результате тотального молчаливого заговора априори считается по положению ниже, чем мужчины. Особенно если девушка младше, чем парень. Но я выросла совсем в другой стране. И подобные наезды вызывали у меня только раздражение. Поэтому придвинулась к нему совсем близко, и, опаляя своим дыханием его щеку, сказала тихо: — У моего народа есть изречение, общий смысл которого состоит в том, что одна женщина пошла на рынок и там из-за своего любопытства лишилась носа. Имаёши-семпай не хочет последовать ее примеру, правда? А потом добавила с угрозой: — Подойдешь ко мне еще раз с такими разговорами, я закричу и скажу, что ты ко мне приставал. Наши лица разделяло буквально несколько сантиметров. От моей наглости его глаза раскрылись, и я, наконец, смогла разглядеть, что они какого-то странного темно-серого цвета. А потом я отодвинулась от парня, надела наушники и углубилась в книгу. Оставшиеся полтора часа нашего путешествия он просидел, откинувшись на спинку с закрытыми глазами. Думаю, что Имаеши больше никогда не подъедет ко мне с подобной болтовнёй. Меня мало волновало, что он мог подумать обо мне. Будет считать бессовестной иностранной дрянью, да и чёрт с ним. Не он первый, не он последний. Автобус свернул с дороги и въехал на гостиничный двор. Оказалось, что жить нам предстоит в рёкане — традиционной японской гостинице и, судя по виду, эконом-класса. Это было одноэтажное вытянутое деревянное здание, которое делилось на женскую и мужскую половину. Мне сразу же пришла в голову мысль, что вместо нормального душа, нас ожидает традиционная японская общественная баня сэнто. Ну и засада! На такое я не подписывалась: я люблю современные удобства, а не прошлый век. Но у меня не было иного выбора, как смириться с происходящим. Мы вышли из автобуса. Приятно было размять ноги после двухчасового сидения. Все начали разбирать свои сумки. Я тоже подошла за своей. Для недельной поездки я взяла многовато вещей, и сумка была довольно тяжелой. Я потянула за ручки, чтобы вытащить ее из багажного отделения, но тут в поле моего зрения возникла рука и подхватила сумку так, как будто она ничего не весила. — Я возьму, — сказал Аомине тоном, не терпящим возражений. Я улыбнулась: — Спасибо, Аомине-кун. А что мне оставалось? Не буду же я, как идиотка, вырывать из его рук свою сумку. Мы пошли к гостинице. Я слышала за спиной хихиканье — девочки из клуба явно обсуждали нас с Дайки. Похоже, я скоро приобрету репутацию русской вертихвостки. Сначала Кир, теперь Аомине. Но нужно добавить, что он тащил не только мою сумку, но и сумку своей подруги. И она шла с другой стороны от него, а сопровождалось это все неловким молчанием. Наконец, мы зашли в гостиницу. Работница показала нашу комнату: это было довольно большое помещение, в котором могло разместиться до двадцати человек. Нам предстояло спать на футонах, расстеленных на полу. Обычное дело для гостиниц такого типа, предназначенных для приема больших групп. Мы расставили свои сумки вдоль стены и пошли на обед. Он проходил в общей столовой, но мужчины и женщины сидели раздельно. После обеда начались наши тренировки. Они проходили на открытом стадионе неподалеку. К нему прилегала одноэтажная бетонная коробка — баскетбольный зал. Дни проходили однообразной, но не скучной чередой. Две тренировки в день: утром и ближе к вечеру. В остальное время мы или отдыхали, или гуляли в близлежащем городке. Я ходила в горы — одна, не боясь заблудиться. Там был заповедник, и на входе всем желающим раздавали карты местности. А еще там был океан. Надо было просто выйти на задний двор гостиницы, спуститься по небольшой лестнице, и ты оказывался на пляже. Днем там было полно людей, приехавших на отдых из больших городов. Но вечером, ближе к закату пляж пустел, и можно было насладиться тишиной и покоем. На пятый день, чтобы убить полчаса оставшихся до ужина, я решила пойти прогуляться на пляж. Я не стала ничего брать с собой, натянула сандалии, и пошла в чем была: в шортах и майке на бретельках. На пляже никого не было — уставшие за день туристы разбрелись по гостиницам. На меня накатило желание помочить ноги в теплой океанской воде. Поэтому я скинула сандалии и зашла в воду. Я заходила все дальше и дальше, чувствуя, как согретая за день вода мягко обволакивает мое тело. Наконец, я поплыла. Прямо в одежде, не думая, как это выглядит со стороны. Дома зимой я ходила в бассейн, а летом мы с Киром ездили на пляж. Я всегда любила воду, и в Токио мне этого не хватало. Плывя, я раздумывала о том, что вернувшись со сбора, нужно будет выяснить, где находится ближайший к дому бассейн. Проплыв еще немного, я легла на спину и позволила воде укачивать меня, как мать качает ребенка. Солнце садилось, и мне казалось, что я лежу в море красной раскаленной лавы. Спустя некоторое время я очнулась от своего транса и подумала, что если не потороплюсь, то пропущу ужин. Посмотрев в сторону берега, я поняла, что оказалась очень далеко. Я сама не заметила, как течение отнесло меня. По позвоночнику пробежал противный холодок, а на языке появился привкус страха. Я начала грести изо всех сил, но берег практически не приближался. К тому моменту, когда мои силы были на исходе, я преодолела только половину расстояния. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью, вода больше не казалось теплой, и я дышала с трудом. Чтобы немного отдохнуть, я снова легла на спину. Покачиваясь на воде, я думала об отце. К этому моменту пришло осознание, что я не смогу доплыть до берега. Эту потерю он не перенесёт. Он кажется сильным, но я знаю, что папка справился с уходом мамы только потому, что была я. Теперь же у него не будет смысла жить. Так глупо! Я оказалась слишком самоуверенной! Мне всегда было интересно, что чувствуют люди, когда уходят. Я думала, что когда придет мой черед, я буду сопротивляться до последнего. Но теперь чувствовала только вселенскую усталость. Мне очень хотелось спать. Я вспомнила о маме. Размышляла о том, страдала ли она. Во время родов у нее началась эклампсия. От внезапного начала припадка до комы прошло две минуты, не больше. Меня спасли с помощью срочного кесарева, буквально вырезав из нее. Раньше я боялась подобных мыслей — изо всех сил гнала их от себя. Но сейчас мысленно обратилась к ней: Мама! Мамочка! Ты же встретишь меня там? Я не буду одна? Я чувствовала, как сознание ускользает, оставалось только погрузиться полностью в воду и принять неизбежное. Внезапно я почувствовала боль. Открыв глаза, поняла, что меня легко ударили по лицу. Я уже не тонула. Рядом со мной был Аомине. Одной рукой парень поддерживал меня за плечи, не давая уйти под воду. Я не поняла, как он тут оказался. В первый момент мне показалось, что это галлюцинация. — Дайки, — сказала я тихо. — Черт! Мари! Как ты тут оказалась? Ужин прошел, а тебя все не было, мы начали волноваться. Я осознала, что это никакая не галлюцинация и сказала еле слышно: — У меня кончились силы, я не могу плыть. — Ясно. Ложись ко мне на спину и цепляйся за плечи. Я тебя вытащу отсюда. — Я тяжелая, ты не сможешь. Он легко встряхнул меня: — Дура! Не надо меня недооценивать! Я уцепилась за его плечи, и мы поплыли. Я, как могла, помогала ногами. Но сонливость меня одолевала и пару раз, чувствуя, что моя хватка слабеет, ему пришлось щипать меня за бок. Наконец, мы достигла того места, где наши ноги доставали до дна. Я еле брела, поэтому он подхватил меня на руки и вынес на берег. Аомине тяжело дышал. Если бы спортсмен не был в такой хорошей физической форме, вряд ли он смог бы доплыть до берега со мной на буксире. Оказавшись на берегу, я поняла, что страшно замерзла. Не смотря на то, что был летний теплый вечер, из-за долгого пребывания в воде у меня начиналась гипотермия. Из-за этого меня сильно клонило в сон. Дайки склонился надо мной: — Мари, сейчас нельзя спать. Разлепив глаза, я сказала: — Мне холодно. — Я тебя не понимаю, говори по-японски! Оказывается, я сказала это по-русски. — Холодно, — повторила я по-японски. Солнце уже село, и наступили сумерки. Аомине склонился еще ниже. — Черт! — воскликнул он. — У тебя же губы синие! Сейчас. С этими словами парень начал изо всех сил растирать мои руки и ноги. Мне стало больно, и я захныкала. Но вместе с болью пришло и тепло. Потом он подхватил меня на руки и понес в гостиницу. Кажется, по дороге я отключилась, потому что в следующий момент мы уже были на женской половине. Дайки сказал громко: — Эй, там есть кто-нибудь? Сёдзи отъехало в сторону, и в коридор вышла Онодера-семпай. Увидев меня, она ахнула: — Что случилось? — Я вытащил Мари из моря. Нужно согреть ее. За спиной Онодеры толпились девочки. При виде меня они начали верещать. Но она грозно прикрикнула на них: — Вернитесь в комнату! Сузуки, ты с нами! — обратилась она к вице-капитану нашего клуба. Потом добавила, обращаясь к Аомине: — Неси ее в сэнто! Там они усадили меня на небольшой стульчик. Сэнто представляет собой помещение с большими ваннами, наполненными водой. Но прежде чем туда забраться, нужно вымыться под душем с мылом. Семпай включила душ и начала поливать меня теплой водой, смывая песок и морскую воду. Потом она сказала: — Нужно ее раздеть. Но все дело было в том, что во всей этой сумятице Аомине оказался там вместе с нами, что в обычное время было бы неслыханным делом. Мужчинам вход в женский сэнто строго запрещен и наоборот. Сумире сказала ему: — Аомине-кун, спасибо за твою помощь. А теперь иди на свою половину. Ты весь мокрый, тебе нужно переодеться, а то заболеешь. Парень попытался возразить, но она грозно глянула на него, и он ретировался. Если бы я не была в полудохлом состоянии, то посмеялась бы. Разница в росте между ними составляла сантиметров сорок пять, но авторитет Онодеры был очевидным. Она и Сузуки раздели меня догола и вымыли с мылом. Делали они это довольно ловко, абсолютно не смущаясь моей наготы. Эти третьегодки оказались довольно хладнокровными. Потом они переместили меня в ванную с горячей водой, и я там согрелась. Сузуки принесла из комнаты мое полотенце, пижаму, нижнее белье и тапочки, и вскоре я уже лежала на своем футоне, укрытая одеялом. Наклонившись ко мне, Сумире спросила: — Мари, ты голодная? Ты же пропустила ужин. Мне понадобилось практически утонуть, чтобы она, наконец, назвала меня по имени. Я ответила: — Нет. Спасибо. А потом добавила просящим голосом: — Онодера-семпай, пожалуйста, не говорите учителям о том, что произошло, а то меня исключат из академии. Немного подумав, девушка сказала: — Хорошо. Но ты поступила очень необдуманно. Как ты оказалась в море? — Я просто хотела поплавать. Капитан осуждающе покачала головой, а я добавила: — Прости, пожалуйста, за причиненные неудобства. Я больше так не буду. Она сказала, смягчившись: — Спи. И я провалилась в сон. На следующее утро, когда я проснулась, солнце стояло довольно высоко, а часы показывали одиннадцатый час. У меня раскалывалась голова, все тело болело, и я дико хотела пить и есть. Я выползла из-под одеяла, убрала свой футон и пошла умываться. Из зеркала на меня смотрело бледное осунувшееся лицо. В гостинице было тихо. Все ушли на тренировку. Но мне в тот день, конечно, никакие тренировки не светили. Я решила сходить в город и побаловать себя горячим раменом с курицей. Вернувшись в комнату, я надела сарафан цвета молодой зелени, убрала волосы и немного подкрасилась. Я попыталась найти свои сандалии, но потом вспомнила, что они остались на берегу. Поэтому обула теннисные тапочки и вышла из гостиницы. Но вместо того, чтобы пройти через главные ворота, я обогнула рёкан и спустилась на пляж. Мне нужно было честно взглянуть на то, что произошло вчера. Солнце светило, океан искрился голубизной, по песку с радостным визгом носилась ребятня. И никто бы не подумал, что вчера тут практически умер человек. Мои сандалии обнаружились ровно на том месте, где я сняла их вчера. До чего же японцы законопослушны! Им и в голову не придёт взять себе чужую вещь. Я завернула обувь в пакет и спрятала в сумку. А потом задумалась над произошедшим. Практически с самого моего приезда в Японию все пошло не так. Вся эта история с Аомине. Я заигралась, потеряла бдительность и совершила глупость. Если бы не он, я погибла б. Ума не приложу, как он нашел меня. И что мне теперь делать? Конечно, я должна поблагодарить его, но все дело в том, что отношение парня ко мне давно вышло за рамки отношений, которые бывают между обычными одноклассниками. Занятая этими мыслями, я услышала, как позади меня пробежала группа людей, но оглянулась только тогда, когда один из них остановился рядом. На Аомине были шорты и совсем легкая белая футболка без рукавов. Его короткие волосы были взъерошены ветром, набегающим с океана. И весь он показался мне таким красивым и живым, а я внутри чувствовала только опустошение. Вдалеке виднелись удаляющиеся спины его сокомандников. Я повернулась к нему и сказала, поклонившись: — Аомине-кун, большое спасибо. Ты спас мне жизнь. Я теперь перед тобой в неоплатном долгу. Прости, что причинила тебе беспокойство. Мне очень жаль, что я своей глупостью поставила под угрозу твою жизнь и здоровье. Дайки воспринял мои извинения как-то не очень: стоял и смотрел на меня свысока оценивающим взглядом. А я смотрела на него. Парень прервал молчание: — И это всё? На секунду мелькнула совершенно дикая мысль предложить ему денег в качестве вознаграждения, но я тут же отмела эту тупость. Сказала в недоумении: — Я тебя не понимаю. Ты хочешь, чтобы я сделала что-то конкретное в качестве благодарности? Он усмехнулся: — Для начала можешь меня поцеловать. Господи, что за бред! Мне хотелось заорать: да признайся ты, что я тебе нравлюсь, а я в свою очередь признаюсь, что влюбилась в такого с одной стороны наглого, но с другой стороны очень нерешительного болвана! Но, похоже, этому не суждено произойти. Он так и будет изводить меня своими странными действиями, пока у меня не случится нервный приступ, и я не сбегу в Россию. Поэтому я посмотрела ему прямо в глаза и сказала по-русски: — Я люблю тебя. А потом повернулась спиной, собираясь уйти и больше никогда не говорить с Аомине. У меня не осталось сил терпеть эту нервотрепку. Но парень схватил меня за руку и совершенно бесцеремонным образом развернул к себе лицом: — Сказала, что любишь и хочешь сбежать? Я забормотала пораженно: — Что…как…? Связная речь покинула меня. Аомине усмехнулся: — Не думай, что я — тупой. Я уже давно посмотрел в интернете, как это будет по-русски. Мне оставалось только стоять там и хлопать глазами. Надо же было так выдать себя! Аомине спросил требовательно: — Я тебе нравлюсь? Отпираться было бесполезно. Поэтому я просто кивнула, смотря куда-то в сторону. Он сказал: — Давай пойдем. Я не поняла: — А? Куда? Дайки сказал, вздохнув: — Ты не поняла. Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. До меня дошло: в японском языке одно и то же выражение значит буквально и «давай сходим», и «давай встречаться». Я ответила вопросом на вопрос: — И что конкретно мы будем делать? Встречайте: Мария Евгеньевна — мастер придурошных вопросов восьмидесятого уровня. Он наклонился к моему уху и сказал тихо своим бархатистым голосом: — С тобой я хочу сделать абсолютно всё. Согласна? Внутри меня все задрожало от восторга, и я ответила, не колеблясь ни мгновения: — Да! А потом он поцеловал меня. Горячо и настойчиво, хозяйничая своим языком у меня во рту. Его руки обнимали меня, и я осмелев, тоже обняла его в ответ. Вокруг нас слышались возмущенные возгласы — у японцев не принято так открыто выражать свои чувства. Когда у нас закончилось дыхание, парень оторвался от меня и сказал: — Мне нужно догонять команду. Я сказала, улыбнувшись: — Конечно, беги. Но он застыл: — Сначала назови меня по имени. Ты всех зовешь по имени, кроме меня. Действительно, теперь я могу звать его по имени. Я провела кончиками пальцев по его щеке, такой смуглой и гладкой, а потом, обняв парня за шею, встала на цыпочки и сказала тихо, глядя ему прямо в глаза: — Дайки. И это был идеальный момент. Такие только в игровом кино бывают. Солнечный день, слепящая гладь океана, дети, резвящиеся в воде, мой сарафан, раздуваемый ветром и этот парень, который так и не признался в своих чувствах, но ему и не нужно было. Потому что необходимый шаг он все-таки сделал. А потом он убежал. За ужином, когда мы все собрались в столовой, я испытала чувство легкого раздвоения. С одной стороны все было, как обычно: за моим столом галдели девочки, обсуждая любимые манги, дорамы и певцов. За другим столом баскетболисты говорили о проведенных тренировках. И никто в этой комнате не знал, что у нас с Дайки теперь есть секрет. Это не было произнесено вслух, но почему-то мы оба поняли, что в школе не должны узнать о наших отношениях. Я видела, как Аомине отмахнулся от надоедливого блондина Вакамацу, который по своему обыкновению что-то недовольно высказывал ему. А потом Дайки посмотрел на наш стол, мы встретились взглядами, и я улыбнулась ему украдкой. Эта поездка на сборы оказалась странной, но она открыла передо мной новый путь. Впервые в жизни мне нравился парень. И он стал моим бойфрендом. Что будет дальше? Смогу ли я справиться с его заносчивостью? Я не собиралась пытаться изменить его под себя. Но знала, что не стоит надеяться на безоблачные отношения. В любом случае, я постараюсь сгладить острые углы, не принижая себя. Иначе не стоило всё это и начинать!3.
5 марта 2019 г. в 21:46