***
— Когда-то у кумари был родственный им вид, или, скорее род, и благодаря относительной известности этой сестры Кумари Кандам погрузился в воды безызвестности. Никто не искал потерянный город кумари, когда потерянный город Атлантиды приобрёл гораздо большую известность. Так даже лучше, что их имя исчезло в мире мифов и легенд; сообщения о встрече с кораблями с провизией, принадлежащих кумари, люди встречают с насмешкой: «Ещё скажите, что нашли Атлантиду». Жаль, что атланты давно ушли в прошлое. Легенда гласит, что демонический монстр пришёл, чтобы наказать их за нарушение Старых Законов, и теперь от их города остались только руины и сказки, которыми матери пугают детей. Хотя на самом деле остались только руины гордой столицы атлантов, построенной на хребте Мариинской впадины, ушедшей на самое дно моря. Затерянные глубины. — У нас есть старое соглашение с атлантами, соглашение тысячелетней давности, — объяснил Улрадж, когда корабль стал погружаться глубже в воду. — Мы разделили океан по горизонтали. Змеиные всадники и кумари заняли верхнюю часть океана, куда приникают лучи солнца. Атланты заняли нижнюю часть. — Почему их называют атлантами, если их столица находится в Тихом океане? — спросил Зак. — Они никогда особо не разбирались в человеческой географии, — пожал плечами Улрадж. Затерянные глубины находились намного ниже местообитания городских змей и стен города Кумари Кандам, которые не могли противостоять давлению воды. По эти двум причинам, за исключением нескольких экспедиционных вылазок несколько сотен лет назад, ни один кумари не осмеливался войти в руины — по крайней мере, о них никто не слышал. — Единственные выжившие говорили, что атланты сами себя уничтожили. Что население стало слишком большим для города, а его инфраструктура была слишком коррумпированной, чтобы успевать строить новые жилые помещения. В конце концов, город рухнул под собственным весом. У всех пассажиров в голове пронеслась лишь одна мысль: «Зловеще». Когда их корабль опустился ниже, мимо них проплыл самый большой город, расположенный на спине огромной змеи. Мука и Фрэнсис смотрели на него с недоверием, а Улрадж с Заком помахали рукой, приветствуя горожан. Далека, на большом расстоянии от корабля плыли другие змеи, на чьих спинах тоже росли мегаполисы. Они направлялись на неизведанную территорию; в глубокое, тёмное место, покрытое тайной. Как звучит эта старая поговорка? Что они знали о дне океана меньше, чем о поверхности Луны? Фрэнсис никогда не сталкивался с такой величиной. Он привык к человеческим проблемам, к людским местам. Существует статистика, что даже если всех людей на планете построить кругом и каждый — каждый из нескольких миллиардов — будет стоят плечом к плечу к другому, они всё равно бы заняли пространство равное по размеру только Лос-Анджелесу. Насколько велик был океан? Он казался бесконечным. Он ненавидел море. По крайней мере, когда-нибудь они смогут изменить климатические условия на Луне. В конце концов, тусклый свет луны сменился абсолютной чернотой, даже самые высокие настройки яркости фар не помогали. Зак наблюдал, как палочки связи на его коммуникаторе меняются с пяти до трёх, потом до одного, потом до совершенного отсутствия связи, исчезла последняя нить с миром на поверхности. Корабль скрипел от повышающегося давления. Одна пробоина из-за помявшегося шва и всё будет кончено. — Ты уверен, что мы на правильном пути? — спросил Фрэнсис, хмуро глядя на тьму океана. Невозможность что-либо увидеть граничила с безумием, тем более, что они выключили фары, чтобы сэкономить энергию. — Конечно, уверен, — ответил Улрадж. — Кумари никогда не теряются в море. Он коснулся пульта управления. — Могу ли я? Фрэнсис бросил на него взгляд. — Ты сухой? — Да, — соврал Улрадж. После долгого гневного молчания Фрэнсис поднялся и дал Улраджу сесть на водительское сиденье. Зак задремал на пассажирском кресле, а Мука спала в дальнем углу фургона, спрятавшись в кольцах. Тем не менее, она зашевелилась, когда Фрэнсис подошёл ближе, сполз на землю, прижавшись спиной к задней двери, и откинулся на холодный металл, прислушиваясь к мурлыканью двигателя. Он надеялся, что она будет молчать, но в последнее время ничто ему не мешало. — Добрый день, — сонно сказала она. — Ну, это похоже на ночь. Но сейчас утро. Так что доброго дня. Он решил игнорировать ее. Может быть, она сама заткнется. — У Зака много разных друзей, не так ли? Человек-рыба. Своеобразно. — Я не в настроении вести вежливые беседы, — твёрдо сказал Фрэнсис. — Уверяю тебя, это не вежливая беседа, — сказала она. — На самом деле, я довольно грубая. Я оскорбляю его вид. Фрэнсис фыркнул. — Зачем? Вы двое выглядите одинаково для меня. — Ах, — произнесла Мука, сверкая глазами, — ты тоже это делаешь! Ужасно. Только попробуй сказать ещё больше неприятных вещей о нас. Это легендарные… «сплетни с друзьями»! Он тупо уставился на неё. — Кумари помогли уничтожить большую часть твоего рода, верно? — Ага. — Но и вы убили бесчисленное количество кумари? — Ага. — Значит, вы оба устроили геноцид. — Да. Но ваш вид не лучше. Фрэнсис фыркнул — она его подловила. — Нет. Я полагаю, нет. — Скажи мне, Наследник человечества. — ее чешуйчатый хвоста скользил по металлическому полу. — Разве… всё это не кажется тебе странным? — Я разговариваю с наполовину животным наполовину человеком, в то время, как другой такой же ведёт корабль в сторону затерянного города Атлантиды. — невозмутимо сказал Фрэнсис. — Так что да, это немного странно. — Да, да, это так, но… но! Я имею в виду, то есть… разве это не кажется… удобным? Фрэнсис прищурился. — Что ты имеешь в виду? -… я не уверена, — призналась она. — Я не уверена, что смогу сформулировать это. Но со времени, как мы побывали в могиле Кура, у меня появилось подозрительное чувство. То, как всё было устроено, не имеет никакого смысла. Она наклонилась и позаговорщически рассказывая о своих тревогах тихим шёпотом. — Это вызывает удивление, что произошло пять тысяч лет назад. Не так ли? — Я знаю, что случилось, — сказал Фрэнсис. Мука вопросительно посмотрела на него. — Ты знаешь? — Да. Твоя сторона проиграла. Он услышал весёлое фырканье с места водителя. — О, — произнесла она. — Но как? — Как я узнал? — Наследник человечества, разве ты не должен понимать людей лучше, чем я? — «Наследник человечества». Слушай, я расскажу тебе всё, что знаю о людях. — Он очень устал от этого титула, которым она по какой-то причине настойчиво продолжала его нарекать. — Люди глупы. Они иррациональны, нелогичны, и они начнут лезть по головам друг друга без веской на то причины, но, по крайней мере, они не бестактные, бездарные чешуйчатые черви с руками, как ты. Он надеялся, что уколол ее, но она казалась почти не отреагировала. На самом деле у неё был странный взгляд, и он испытывал трудности с чтением ее выражения лица, что разочаровывало. Люди были проще, он часами запоминал мельчайшие изменения выражения лиц и язык тела людей из разных культур. На человек-рыба и говорящая змея? Они двигались не так. Мука двигалась слишком медленно, ее черты были вырезаны в жёстких гребнях и чешуйках. Фрэнсис подумал, что по стандартам нагов она невероятно выразительна — все ее ёрзанья, поддергивания хвоста — все они что-то значат, но это было слишком чуждо, и ему было неловко находиться рядом с ней. Он не мог читать ее, как он читал Зака; он не мог сказать, о чем она думает. — Скажи, Наследник человечества, — она наклонила голову, — ты думаешь, что люди не способны сохранить землю? Он фыркнул. — Большинство из них едва могут сделать что-то хорошее для себя, не говоря уже о чем-то вроде земли. Но этого оказалось для неё недостаточным, потому что она спросила снова. — Как думаешь, их стоит защищать? — Тебе сказать правду? Позволь мне выразиться так: они всё ещё спорят о спасении планеты, как будто это политический вопрос. Они просто получат то, что посеяли, так или иначе. … Ах, он почти узнал это выражение, даже не мог понять, почему. Беспокойство. — Ты не очень любишь свой род, Наследник человечества, — сказала она. — Зачем мне его любить? — Справедливый аргумент, — признала она. — Тем не менее, ты человек. Если ты ненавидишь даже что-то столь фундаментальное для себя, то как ты живёшь? Он хотел закончить этот разговор. Его губы сдались а тонкую линию. — Итак, нага, — сказал он. — каково это знать, что всё твои друзья мертвы? — О, всё в порядке. — Она действительно казалась беспристрастной. — У меня никогда не было друзей. — Твой учитель, — начал наступать Фрэнсис, — он мёртв. — Хм, да. Он мёртв. — Она скрестила руки. — Ты довольно хорош в этой невежливой беседе. Ты самоучка? Фрэнсис вздохнул. Сначала Зак, а теперь Мука, они просто издеваются над ним. — Позволь мне изложить это как можно проще, — сказал он, тихо закипая. — Ты мне не нравишься. Мы не друзья. И всё эти «наследнические» вещи — это одна большая куча сказок, и я буду рад покончить с этим побыстрее. — Почему? — невинно спросила Мука. — Что ещё тебя ждёт? — Уходи, — сказал Фрэнсис. — Оставь меня. Она нервно отползала к носу корабля, только чтобы Улрадж отогнал ее назад. Разочарованно вздохнув, она свернулась в спирали. Фрэнсис снова задремал, прислонившись головой к тёплому деревянному копью Шарура.***
— Эй, придурок, мы на месте. Фрэнсис схватил Зака за запястье, прежде чем он коснулся его плеча, чтобы встряхнуть его, и он посмотрел на него с хмурым взглядом. — Не трогай меня. — Боже, — произнёс Зак, когда его отпустили. — Я всё равно не хотел. Когда он поднялся, то почувствовал себя неловко, он чувствовал себя неприемлемо слабым и тяжёлым. Это было нехорошим знаком — он не планировал спать дольше часа. — Как долго я… — Мы дали тебе несколько дополнительных часов, — Зак пожал плечами. — Идея Улраджа. — В следующий раз скажи ему, чтобы не беспокоился. Я обучен действовать и при недостатке сна. — Ты можешь сказать ему сам, — проворчал Зак, прежде чем указать на копьё Шарура. — Возьми его с собой. Мы с Улраджем уже осмотрелись. С этими словами он выпрыгнул из фургона и пошёл вниз по дороге. Невыспавшийся Фрэнсис поморщился от яркого солнечного света, льющегося из лобового стекла фургона. … Солнечный свет? Они разве не на дне океана? Его рука нервно нащупала копьё Шарура и взял его с собой. Он вышел на свет, прикрывая глаза, не привыкшие к такой яркости. Ему пришлось сдержаться, чтобы сдержать крик ужаса, почти вырвавшийся из его горла. Над его головой простиралась бесконечная чернота. Когда он прищурился, чтобы рассмотреть всё получше, он понял, что это было не ночное небо, а вода, удерживаемая только огромным стеклянным куполом. А под куполом располагался мегаполис. Город, раскинувшийся перед ним, в период своего расцвета, без всяких сомнений, был великолепным зрелищем, но теперь это были огромные руины, остатки прошлой красоты. Его пульсирующие огни создавали впечатление, будто город живет, но когда он подошёл ближе и увидел разрушенные стены, пустые окна и улицы, заполненные мусором, иллюзия исчезла. Два гигантских столба, украшенных изображениями рыб и морских звёзд, на концах которых красовались огромные морские коньки, обозначали границу города и были единственными уцелевшими памятниками, напоминающими о былом величии. Все, что находилось позади них, было разрушено — но продолжало блестеть в искусственном свете, создавая дикие детские фантазии о затонувшем рае. Однако у Фрэнсиса никогда не было такой роскоши, как детские фантазии. Он стоял перед затерянным городом Атлантиды, укрывшегося под хрустальной пирамидой на дне океана, но в его глазах не было никакой магии, только разрушенные остатки урбанистических разрушений. Вздохнув, он поправил копьё Шарура, висевшее на плече, и вошёл в разрушенный перламутровый город, догнал всех остальных. Те охали и ахали, восхищаясь остатками города. — Невероятная архитектура, — произнёс Улрадж. — Наши сестры всегда славились своими городами, но — вы видите это? Это прекрасное коралловое украшение? — Я не думаю, что это коралл, — сказал Зак, осматривая стену. — Это похоже на… кристалл. Сколько, говоришь, лет этим руинам? Они так хорошо сохранились, на них даже пыли нет. — Пыль? — спросил Улрадж, явно незнакомый с этим термином. — Мертвые клетки человеческой кожи, — невозмутимо ответил Фрэнсис, подталкивая Муку. — О, — произнес Улрадж. — Это грубо. Зак сделал вид, что незаметно вмешательства Фрэнсиса. Они продолжили идти молча, углубляясь в город, где распад становился все более и более очевидным. Большие участки города были почти безупречны, идеальный снимок для открытки. Хотя гостиницы и рестораны были совершенно пустыми. Дома и лавки стояли совершенно заброшенными и иссохшими. На улицах стояла тишина, разбиваемая звуком трёх пар шагов и скольжением змеи по глубоководной скале. Он предположил, что это передалось от атлантисов. Их здания свернулись спиралями из раковин высоко над их головами, чуть ли не задевая поврежденные стены пирамиды. И улицы, хоть и были завалены мусором, оставались практически целыми. Он ожидал увидеть город, больше похожий на Древнюю Грецию или Рим, но это место оставляло впечатление похуже окраин Нью-Йорка или худших частей Детройта — заброшенные небоскрёбы, пустынные витрины, зарешеченные окна и начинающаяся клаустрофобия. Неприятное чувство только усугублялось крутым склоном дорог. То, что это был заброшенный город-призрак уже было достаточно жутким, но что-то ещё не давало Фрэнсис покоя. Нечто гораздо более зловещее. Город был заброшен, несмотря на все признаки перенаселения, но… Куда всё делись? Он сжал кулаки и пошёл дальше. Через несколько минут они прибыли в центр города. Пирамида казалась выше, чем она была на самом деле; в общем, фактическое жилое пространство могло составлять всего несколько десятков квадратных миль. Он вспомнил гордые колонны с морскими коньками, которые отмечали вход в город. Как далеко они сейчас находились от того места. Здания были разрушены, статуи снесены, а их осколки лежали на асфальте. В этой части город был разрушен, подожжен, оружие разбросано повсюду. Какие-то знаки были высечены на каменных стенах, на которых были пятна, похожие на ожоги и кровь. — Что здесь произошло? — тихо спросил Зак. Фрэнсис только мог ответить: — Бунт. — Больше похоже на Гражданскую войну, — сказал Улрадж, проводя пальцами по нацарапанным буквам. — Это грубо, но довольно показательно. «Если вы оставите нас голодными…» — «… тогда мы съедим вас, » — закончила Мука. Улрадж посмотрел на неё, но подтвердил ее перевод. — Более менее верно. — сказал Улрадж, отрываясь от граффити. — Это может быть сложнее, чем мы предполагали. План города похож на наш, только… Он начал медленно ходить по площади, он дёргался, когда смотрел на здания и узкие улицы, ведущие за город. Он остановился у самого большого здания, которое когда-то было невероятно красивым: кусочки золота и перламутра ещё оставались на его гладкой спиральной поверхности, но теперь оно выглядело, как расколотая брошенная раковина. Обычно в подобном месте располагался храм. Сердце города Кумари. Но это? Он постучал по стене. — Это банк. Он указал на другие впечатляющие своими размерами здания, которые выглядели так же, как после гражданской волны. — Здание суда. Налоговая служба. Атлантический Wal-Mart. — Похоже на хорошо организованный город, — нетерпеливо сказал Фрэнсис. — Нет, нет, — сказал Улрадж, сморщив лоб. — Позвольте перефразировать: на этих местах должны располагаться храмы. Они источник питания. Но мы находимся на самой высокой точке города, и здесь ничего нет. Они нервно осмотрелись. Действительно, больше ни одно место не выглядело достаточно значительным, чем это — если бы Улрадж не прочитал вывески, Фрэнсис бы сам предположил, что находится в каком-то храмовом дворе — но не может же главная мистическая точка находиться внутри банка? Это казалось абсурдом. — Улрадж, ведь города Кумари растут, верно? Значит, ваши замки находятся в центре города, а ваши храмы на этаж выше. — Да, верно, — сказал он. — Твои города расположены на спинах морских змей. Там некуда идти, кроме как вверх. Это означало… что то, что они искали, было внизу. Всё трое повернулись и уставились на землю, словно пристальный взгляд позволил бы им видеть сквозь неё. — Ты предполагаешь, что они похоронили свой храм? — спросил Улрадж с лёгкой ноткой ярости. — Это было бы… — Как мы туда попадём? — перебил его Фрэнсис. — Я не видел ничего, что бы было похоже на спуск. — Гм, — произнесла Мука, но осталась проигнорирована. — Может быть, в одном из этих зданий есть путь вниз, — предположил Зак. — Это маловероятно, — сказал Улрадж, дрожа от волнения. — Но, полагаю, мы не узнаем, пока не посмотрим. — Мм, — снова произнесла Мука. И снова проигнорирована. — Ну, — сказал Зак, — тогда давайте разделимся. — Я не пойду с нагой, — сказал Улрадж. — Я тоже, — добавил Фрэнсис. — Эээ… — Хорошо, — сказал Зак, — я пойду с… что случилось, Мука? Наконец-то она решила потянуть его за рубашку и безмолвно указала в небо. Гигантское червеобразное существо с ртом, полным острых зубов, выступающих во всех направлениях, и единственным выпуклым светящимся желтым глазом с горизонтальным зрачком, смотрящим на них из-за спиральных зданий. Из его пасти вылилась вязкая нить слюны. К первой голове присоединилась вторая, а затем и третья. Слева от них четвёртая, а справа — пятая. Каждая из них приближалась к ним со злобным любопытством, мерцающим в глазах, оставляя за собой большие лужи слюны, стекающей по острым зубам, когда они открывали челюсти. Зак медленно потянулся к когтю, и Фрэнсис обнаружил, что его рука инстинктивно коснулась теплой деревянной ручки копья Шарура. — Дьявол, — выдохнул Улрадж. Губы Фрэнсиса сжались в тонкую линию. Теперь у него появилась правдоподобное предположение, куда делись тела. Зак и Мука отступили назад, силы Зака сходили на нет, когда он изо всех сил пытался установить связь. — Это не работает, они — нет, заткнись, — прорычал он, будто говорил с пустотой. — Просто да мне… Перестань говорить. Монстры двинулись на них. Улрадж молниеносно уклонялся от двух червей одновременно, его рефлексам позавидовал даже Фрэнсис. Казалось, что у него глаза на затылке, потому что он с невероятной лёгкостью уклонялся от ударов, направленных на свои слепые зоны. Однако Фрэнсис не мог позволить себе долго наблюдать за ним, потому что должен был парировать деревянной ручкой Шарура. На мгновение он проклял себя за свой идиотизм — никоим образом тысячелетняя древесина не могла справиться с такой силой — но она крепко выстояла, даже нагрелась. Фрэнсис посчитал, что это, возможно, ещё одна чокнутая невероятная вещь, которая с ним случится. Тем не менее, сила монстра заставила его отступить, обувь скользила по каменной кладке, пока его спина не коснулась стены банка. Фрэнсис прищурился, продумывая варианты, пока не вспомнил ещё одну особенность копья Шарура. Он отпустил копьё в тот момент, когда челюсти монстра начали смыкаться вокруг него, раздалось шипение, и монстр отскочил от боли, отбросив копьё обратно в руки Фрэнсиса. Он ухмыльнулся, сжимая руки вокруг дерева, от которого исходил жар. В конце концов, никто, кроме него, не смог бы этого сделать. Зак боролся с одним из монстров на другом конце площади, уходя в переулок, чтобы можно было использовать хватку когтя. Он уклонялся от ударов, мечась между зданиями. Он приземлился на спину монстра и попытался снова взять над ним контроль, в его глазах вспыхнул огонь, но монстр колебался всего секунде, прежде чем стряхнуть его. Зак поднялся на ноги, проклиная всё на свете, и снова бросился на монстра. Между тем Мука бегала и пряталась. Она оказалась права: у неё это хорошо получалось. Фрэнсис тяжело вздохнул, когда чудовище очнулось после боли, повернулось и взглянуло на него. Казалось, что оно поняло, что он не сможет просто так повторить этот приём. И Фрэнсис мог поклясться, что монстр ухмыльнулся. Он потянулся вниз и вырвал из земли большой кусок, развернулся и бросил его. Кусок площади разлетелся о стену банка с громким грохотом, осколки камня упали на спину Фрэнсиса, когда он увернулся. Маленькие кусочки золота и перламутра упали на городскую площадь, монстр уже принялся за демонтаж ещё одного архитектурного сооружения. Улраджу понадобилось время, чтобы отвлечься на Фрэнсиса. Они обменялись беспокойными взглядами. Эти монстры отличались не только размерами, но и умом. Поднявшись на ноги, Фрэнсис побежал к Улраджу, встав за его спиной. Как будто поняв, что с ним лучше не иметь дело, один из монстров отступил назад. — Они мягкие и плюшевые, — сказал ему Улрадж. — Покрыты слизью. Тупые удары не сработают. Сможете прикрыть меня, чтобы я смог поднять то копьё с земли? — Скорее всего, оно сломается от одного удара. — сказал Фрэнсис, тем не менее переходя в позицию. Монстры снова бросились на них, Фрэнсис парировал их удары, древесина копья трескалась в его руках, когда он повторял удары. Пот стекал по лбу, но Фрэнсис держался на месте, переходя в боевой режим, анализируя каждый дюйм своего окружения, и начал запоминать движения своих противников. Пока он был занят монстрами, Улрадж ускользнул, схватив упавшее оружие и бросившись в укрытие, когда другой кусок самодельной артиллерии раскололся на тротуаре. Два монстра, с которыми сейчас дрался Фрэнсис, изнурили его, но он совсем не потерял равновесия. Сначала он тормозил, но потом появилось время проанализировать своих и понять, что они всё же не настолько умны. Очевидно, они не привыкли к тому, что их жертвы были так хорошо подготовлены к бою, и постепенно битва стала легче и Фрэнсис перешёл в более лёгкий ритм. Воспользовавшись моментом, когда монстр открылся, он ударил его по горлу наконечником копья Шарура, разорвав его. Монстр отшатнулся от боли и дал Фрэнсиса возможность отдышаться, прежде чем пойти в наступление. Но он остановился на полпути, когда головы нехарактерно потянулись назад, и его инстинкты сработали вовремя, чтобы увернуться от гигантского куска стены, летящего на него. Он посмотрел на существо, которое бросило в него обломки. Он гневно открыл пасть, слюни стекали по его острым зубам. Позади него вспыхнул свет — от наконечника атлантического копья — Улрадж поднялся на одно из зданий рядом с головой. Фрэнсис наблюдал за тем, как Улрадж выпрыгнул из здания к горлу монстра с копьём в руках. Улрадж вонзил острие в горло монстра, рукоять раскололась от сильного удара. Улрадж приземлился, покатившись по земле, поднялся и подбежал к Фрэнсису. Между ударом Улраджа, травмой Фрэнсиса и ударом Зака, который он нанёс прямо в глаз монстра, с которым дрался, они одновременно решили, что это было сложнее, чем они предполагали. Отступая, головы издавали пронзающий рёв, и всё прикрыли уши от ужасного звука. Гигантские красные черви впали в безумие, изо всех сил врезаясь головами в землю, каждый звук эхом отражался от пирамиды, вибрации сотрясали землю. Сначала Фрэнсис не знал, как воспринимать их поведение, пока на земле не появилась трещина и не начала расходиться по тротуару на городской площади. Они хотели разрушить город. Он побежал. Так быстро, как только мог, он попытался добраться до других. Каждый шаг Фрэнсиса оставлял всё больше трещин на земле. Опора стала неровной. От трещин земля накренилась, а воздух наполнился пылью. Он едва успел коснуться всё ещё мокрых перчаток Улраджа, прежде чем земля под ним исчезла, и он вместе с городом провалился в подземную пещеру.***
Он был удивлён, когда обнаружил, что цел. И тем, что его пальцы всё ещё крепко держались за ручку копья Шарура, которая сохраняла тепло даже в холодной тёмной пещере, в которую они провалились. А ещё тем, что был жив. Но, может быть, меньше тем, что обнаружил живым Улраджа, потому что казалось, что Кумари был сильнее человека. — С тобой всё в порядке? — спросил Улрадж, протягивая ему руку. Морщась от боли, Фрэнсис поднялся на ноги, не обращая внимания на предложенную помощь. Над ними была дыра, глубиной примерно три этажа. Оттуда падал свет, освещающий дно и обломки атлантического Wal-Mart'а сквозь оседающую пыль. — Монстры…? — Отступили, но возможно ненадолго, — ответил Улрадж. — Думаю, они разрушили город, чтобы поймать нас в ловушку, пока они будут зализывать раны. Достаточно разумная оценка. — Где Зак и Мука? — спросил Фрэнсис. — Они упали ещё ниже, — сказал Улрадж. — Они будут ждать нас. Поскольку монстр был так добр, чтобы открыть нам путь к нижнему уровню, мы могли бы им воспользоваться. — Он опустил проигнорированную Фрэнсисом руку. — Знаешь, любой Кумари обменял бы собственную руку, чтобы король потянул ему свою. Мог бы быть более благодарным. Фрэнсис закатил глаза. Рыбак рыбака видит издалека — друг Зака, король или нет, обязательно должен был оказаться таким же раздражающим, как и сам Сатердей. Это не стоило того времени и энергии. — Ещё ниже? — переспросил он, оглядываясь. Улрадж пожал плечами. — Они упали до самого нижнего уровня. По их словам, их здесь три. По крайней мере, так говорит нага. Зак лежит без сознания после падения. — Он фыркнул. — Предсказуемо. Три уровня… слишком глубоко, чтобы просто так спуститься. — То, что напало на нас, — Сказал Фрэнсис, следуя за пробирающемся сквозь обломки Улраджем, — что это было? — Не знаю. У тебя есть фонарик? Здесь очень темно, а у тебя нет акульего чувства. Нахмурившись, Фрэнсис повозился со своими очками, пока не включил фонарик, освещая подземный город. — Это, — приглушённо сказал он. — разве не трущобы? Если поверхность была похожа на плотные каменные джунгли, то это было больше похоже на муравейник, запутавшийся в корнях. До сих пор пахло гнилью, хотя, казалось бы, всё, что могло сгнить, давно сгнило. Запах был достаточно отвратительным, Фрэнсиса бы стошнило, если бы он не был подготовлен к подобному. — Я знаю, наши учёные говорили, что жители Затерянных Глубин сами виновны в своей кончине, — покачал головой Улрадж, — но я никогда не задумывался об этом. Это не просто трущобы. Я не могу представить себе, чтобы кто-нибудь жил здесь. Действительно, это звучало убедительно, в это легко верилось. От потолка до пола извилистых улиц были расположены кучки маленьких квадратных окошек. Они напоминали тюремные камеры, холодные и пустые. Единственная причина, почему здесь можно было не волноваться о пожаре, заключалась в том, что улицы были сделаны из камня и они находились под водой. Как он мог разглядеть, свет исходил от слизистой плесени, которая освещала крошечные переулки между блоками зданий. Внутри домов было темно и пусто. Призрачно пусто. — У вас разные города? — спросил Фрэнсис. — По большей части, — сказал Улрадж. Он коснулся ещё одного граффити, длинное предложение, написанное плавным шрифтом. — «О, Кумари Кандам — это чудо архитектуры!» так о нас писали люди, ещё в те дни, когда мы вели с ними торговлю. Хотя это было тысячи лет назад. — Хм, — произнёс Фрэнсис, не удосужившись прокомментировать эти слова. Архитектура рассказывала грязную историю, когда они проходили через пустые переулки. Время от времени они сталкивались с какими-то крошечными ракообразными или уродливыми маленькими членистоногими, которые, казалось, приспособились к жизни в этих руинах. Их маслянистые маленькие глазки сверкали в темноте. Когда жилые помещения стали слишком тесными, богатые жители начали застраивать город. Дома разрастались, пока место не закончилось, и, в конце концов, даже высокие перламутровые башни, выстроенные на спинах этих трущоб, рухнули. — Это их наказание, — сказал Улрадж, нарушая тишину. — Наши Боги передали нам ряд законов. Они хотели избежать подобного. — Ты действительно в это веришь? Боги? Старые законы? Улрадж пожал плечами. — Если честно, не имеет значения во что я верю. Было ли это божественное провидение или совет старейшин посчитал меня лучшей кандидатурой для этой работы, в любом случае я король. … Это был удивительно прагматичный ответ. — Смотри, — сказал Улрадж, забегая вперёд. — Здесь есть лестница. Похоже, нам сюда. Следующий уровень был по большей части таким же, как первый, хотя здания были лучше спланированы и казались более просторными. Даже более комфортными. Огни тоже стали ярче, хотя свет всё ещё был слишком тусклым, чтобы Фрэнсис убрал фонарь. — Стой, — внезапно произнёс Фрэнсис. — Ты король. Тебя выбрал совет старейшин? — Вместе с моими учителями, смотрителями и нынешним парламентом. Да. Почему ты спрашиваешь? — Я думал, что король обычно подразумевает наследственный титул, — сказал Фрэнсис. — Разве? — спросил Улрадж. Фрэнсис чуть не подумал, что он шутит, но он был серьёзен. — Разве прошлый король не был твоим отцом? Это он прочитал в файлах, которые его Люди взяли из источников Тайных Учёных. — Да…? — Улрадж прищурился и наклонил голову. — Я начинаю подозревать, что это слово означает не то, что я думаю. — Твои биологические родители, — сказал Фрэнсис. — Во всяком случае, один из них. — У меня нет возможности узнать его, — пожал плечами Улрадж. — Мы все рождаемся из яиц. Наши будущие правители и правительницы выбираются среди детей за свои заслуги. Вот почему я знаю, что я самый смелый, благородный и мудрый. Не говоря уже о том, насколько я красив и харизматичен. Фрэнсис закатил глаза и Улрадж засмеялся. — Ладно, на самом деле я был второй кандидатурой. Первая отказалась от этого титула. Фрэнсис приподнял бровь. — Почему? — Она хотела сделать карьеру в искусстве. Он не смог сдержать фырканье, которое у него вырвалось. Улрадж воспринял это как хороший знак, вытянул руки вверх и скрестил их за головой. — Я думал так же — кто отказывается от этого? Но я думаю, что она сделала правильный выбор. Не думаю, что ей понравилось бы быть правительницей. Но мне нравится. Работа с большим количеством преимуществ. — И, видимо, большим количеством свободного времени. — Меньше, чем я надеялся, но да. Довольно удобно. Фрэнсис обнаружил, что с ним было легко общаться. Каким бы раздражающим и безбашенным он ни казался на первый взгляд, в ходе их разговора стало очевидно, что это была лишь маска, которую он надевал, чтобы шутить. Конечно, не то, чтобы он был неуверен в себе, но как бы ему не хотелось показаться беззаботным, Фрэнсис уверен, что Улрадж вполне осознаёт свою ответственность. Когда они приблизились к центру города, пространство немного расширилось и из тесных, плотно застроенных кварталов превратилось во что-то, что казалось… пригодным для комфортного проживания. Улрадж заговорил о культуре Кумари после того, как заметил интерес Фрэнсиса к этой теме. У него было, что рассказать — всё, начиная от структуры их правительства и заканчивая деликатесами. Всё говорилось с намёком на приглашение Фрэнсиса посетить его королевство. Он рассказывал об их религии, их мифах о сотворении, о последних днях, как их Боги одаривали их мудростью, старыми законами, первыми городскими змеями задолго до человечества. Фрэнсис узнал, что мифология и религия Кумари — это по большей части философия, чем поклонение, даже больше история, чем философия. Все вещественные доказательства старых дней были смыты морскими потоками, но у них были города-змеи. Их учёные не могли объяснить, почему великие змеи появились у кумари, какие у них были связи с их расой. Для Улраджа и его народа это было достаточным доказательством того, что в мифах прошлого есть истина. Затерянные Глубины, по его словам, являются доказательством того, что у них есть практическое применение. — У нас были свои философы, законодатели, писавшие о старых законах на протяжении веков, — сказал он. — Они сформулированы на уровне духовных практик, но в основном сводятся к поддержанию жизнеспособности нашего общества. Мой отец однажды сказал, что эта устойчивость не естественна. Это не в нашей природе, не в нашем стремлении как биологического вида. Возможно нет. Но это было в их культуре, заложенной в веках. А руины Затерянных Глубин доказывали, что атланты стали высокомерны в своих достижениях в технологиях и архитектуре. Как и то, как Улрадж говорил о том, что не имеет значения, была ли причина гибели цивилизации неестественной или нет — будь то божественное возмездие за пренебрежение старыми законами, были ли это монстры, которых освободили их боги, или это были гражданские беспорядки и разрушенная инфраструктура — так или иначе, когда-то гордый город был разрушен, уже не важно по чьей вине. — Фрэнсис, не так ли? — спросил Улрадж после паузы. — Зак много рассказывал о тебе. — Полагаю, всё самое хорошее, — невозмутимо сказал Фрэнсис. — О нет, в основном плохое, — спокойно признался Улрадж. — Но теперь, когда я встретил тебя, я не думаю, что ты мне не нравишься. Хотя я понимаю, откуда это идёт. Мы с тобой похожи. — Как ты это понял? — Ну, — непривычно дерзко сказал Улрадж. — Например, мы оба политики. Думаешь, я не смогу распознать интригана, когда увижу его? — Это был бы мой отец, — сказал Фрэнсис. — Я ещё учусь. — Ха-ха. Да, я так и думал. Так что мы можем найти общий язык. Фрэнсис немного выпрямился после изменения тона и позы. Улрадж внезапно перестал быть «другом Зака», он был королём Кумари Кандам. — Тогда, — сказал Фрэнсис, — давай поговорим о политике. — Конечно, — изящно ответил Улрадж. — Почему бы тебе не начать? Фонарик медленно двигался из стороны в сторону, пока Фрэнсис формулировал свои вопросы. Правда была в том, что, хотя Зак игнорировал это, но дружба с подводным королём была очень полезной. На самом деле, с его стороны было бы проницательно обратиться к Улраджу вежливо. Даже с уважением. Но мысль том, что Зак позвал его быть подлизой, привела его в ярость, поэтому он встретил Улраджа холодным взглядом. Все время, пока Улрадж говорил о своём народе, Фрэнсис делал записи. Теперь он понял, что Улрадж специально говорил о своей культуре не потому, что Фрэнсис посчитает это интересным, а потому что хотел инициировать культурный обмен. Он апеллировал к сбору информации, потому что у него был скрытый мотив. Очки Фрэнсиса мерцали в темноте. — Боюсь, я не совсем уверен в этой ситуации. — он тщательно подбирал слова. — У меня почти сложилось впечатление, что эта поездка была развлечением. Но, похоже, это не так. Улрадж просто бесстрастно слушал. — Я предполагаю, что ты представляешь интересы Кумари Кандам, — продолжил Фрэнсис. — Я должен признать, мне любопытно, что они… и действительно ли Зак «просто» твой друг. — У королей Кумари Кандам есть три главных обязанности, — начал Улрадж. — Первая — мы заседаем на общем собрании. Вторая — в военное время мы становимся генералами, и только мы можем объявить войну. Третья — мы послы нашей страны… и именно мы решаем, с кем иметь связи. Он повернулся лицом к Фрэнсису и продолжил идти назад, ловко избегая препятствий на своём пути. Должно быть, это было то самое акулье чувство, о котором он рассказывал во время их предыдущей драки с монстром. — Позволь мне прояснить: Кумари не интересует связь с людьми. И я слышал твой разговор с нагой прошлой ночью — похоже, тебя тоже. По сути, король сначала спрашивал о принадлежности Фрэнсиса, прежде чем услышать ответ на более всеобъемлющий вопрос — насколько он проницателен. — Мои Люди служат своим личным интересам, — просто сказал он, — как любая разумная группа. — Да, абсолютно, — сказал Улрадж. — Итак, ты понимаешь, что нам нечего извлечь из подобного партнёрства. Людям просто… — он пожал плечами. — Им нечего нам предложить. В конце концов, они обеспечивали себя сами. Все, в чём они нуждались, их инженеры могли сделать сами. — Теперь, не пойми меня неправильно, — продолжил король, — Зак прежде всего личный друг. Король должен оставаться беспристрастным в вопросах, касающихся государства, поэтому личные отношения с другими кумари запрещены. Рядом с Заком мне не нужно быть королём. Я могу быть Улраджем. Если честно, я почти отказался от настоящих друзей до конца своей карьеры. Потому что Улрадж все ещё был тем, кого Фрэнсис бы назвал «хорошим человеком». Ему нравился Зак, и он пошёл бы на эту миссию, даже если бы Зак не был Куром, даже если бы он просто позвал его на приключение, а не остановить мировую угрозу. — Как ты думаешь, Зак понял, если бы ты пытался завоевать благосклонность Кура ради своего народа? — Нет, — ответил Улрадж. — Честно говоря, я думаю, мы бы вряд ли были друзьями, если бы он был тем типом людей, которые рассмотрели бы такую вероятность в первую очередь. — Он идиот, — сказал Фрэнсис. — Он честен. И так как я всю жизнь живу среди интриг и политики, я стал ценить эту черту. Но честность всегда можно предать. Улрадж просто посмотрел на него, приподняв бровь. — Знаешь, путешествие с ним может стать более терпимым, если ты будешь думать о нем так. Фрэнсис от этой мысли только нахмурился. Поладить с Заком, какая ужасная идея. -… Если мы потерпим неудачу, — произнёс Фрэнсис, — и Кур вернётся, что сделают кумари тогда? Улрадж долго молчал. -… Полагаю, подождём и посмотрим, — осторожно ответил он. — Если он нацелен против людей, и ты поймёшь, что нет способа спасти сознание Зака. Что тогда будут делать кумари? — Думаю, ты сам ответил на свой вопрос, — наконец сказал Улрадж. — Мои люди заботятся о своих собственных интересах. — …Тогда зачем дружить со мной? — Потому что ты друг Зака, — сказал Улрадж, — потому что ты мне нравишься. Но я полагаю, ты не будешь удовлетворён таким ответом? Как он мог? — Боюсь, что нет, ваше величество. — Тогда, возможно, потому, что я считаю дружбу с Куром такой же полезной, как и дружбу с «наследником человечества». — Он внезапно остановился и обернулся с хитрой улыбкой на лице. — Возможно, ты увидишь в этом смысл. Он снова протянул руку. — Итак, что ты скажешь, Фрэнсис? — спросил он. — Друзья? Фрэнсис нерешительно пожал руку. — Друзья, — сказал он, прищурившись. Улрадж крепко ответил на рукопожатие. — Ты выглядишь так, словно у тебя в жизни никогда не было друзей. — Нет, — ответил Фрэнсис. — Это не соответствует действительности, — сказал король. — У тебя только что появился один. Пути назад нет.***
— Ты знаешь, что за существо на нас напало, — сказал Зак. — Знаю. На этот раз они оказались под водой, огромные существа, ползающие по морскому песку, рядом с гигантскими, раскачивающимися ветвями водорослей, терялись в играющих лучах солнца. Море всегда дышало. Змей сидел на выступающем из воды камне, скрестив ноги, его волосы и куртка трепались на ветру, который качал зелень взад-вперёд. Он тоже смотрел на солнце, наблюдая за лучами света, которые выглядывали сквозь волнистые нити водорослей. — Но ты мне не скажешь? Змей безобразно рассмеялся. — Это не я молчу. Это ты не хочешь слышать. Его глаза сверкнули из-под тени его чёлки, тени его души. Они сожгли его, сжали горло, опалили его плоть и кости. — Трус, — выплюнул он. — Ты боишься меня. Зак вздрогнул, но не отвёл взгляд. — Я тебя не боюсь. — Не ври мне, — прошипел он. — Никогда не ври мне. — Это ты должен меня бояться, — сказал Зак. — Ведь мы собираемся избавиться от тебя. — И ты думаешь, что это будет «хороший поступок»? — Он посмотрел на него, и море погрузилось во тьму. — Тогда ты не просто трус, но ещё и дурак. Если ты такой смелый, то доберись до меня и выбей из меня ответы. Но я предупреждаю… И улыбнулся. Улыбка без какого-либо тепла, улыбка монстра, который может поглотить мир. — Если ты сам по собственной воле бросишься в мою пасть, я не остановлюсь и захлопну её.***
— Я сказал, отойди, лохматый. Прочь с дороги. Через прутья клетки донёсся приглушённый голос Бимана, в котором всё равно слышалась вся властность, которую мог выдать человек. Дрю пробормотала проклятие себе под нос и обратно положила кусок выбитого из пола камня под импровизированном матрасом из ткани и мха. Как бы ей не хотелось сейчас увидеть Бимана, но она не могла тратить драгоценное время на него. Рядом с ней зашевелился Док, поднимаясь с пола, а Комодов вцепился в решётку клетки. За занавесом виноградной лозы, отделяющую эту (по общему мнению, уютную) тюрьму от остального рая внутри гор, можно было услышать ворчание лимурия, спорящего с ученым. Наконец, он яростно прорвался через него, но оставил пояс с оружием, который лемурийский страж с беспокойством нёс с собой. Биман обернулся. — Я сказал, один. «Como se dice ‘solo»? Понятно? Или ты так туп, как выглядишь? Лемуриец ощетинился и неохотно отступил, скрываясь за занавесом. Биман не двигался, пока лемуриец не исчез из его поля зрения, а его тень не вернулась к привычному месту у входа в пещеру. — Чего ты хочешь, Биман? — спросил Док. Его голос был бы наполнен ядом, если бы не явна звучащая в нем усталость, свидетельство долгих проведённых в темноте и попытках побега ночей. — Пришёл, чтобы убедить нас, что мы не на той стороне? — Не думаю, что вас нужно в этом убеждать, — иронично произнёс Биман, вытаскивая из носка маленькое устройство и кладя его на землю между ним и лемурием. Док и Дрю узнали эту вещь — звуковой барьер. Что бы он ни собирался им сказать, он хотел сделать это в тайне от лемуриев. — Итак, Док, — сказал он, сунув руки в карманы, и повернулся к ним лицом. — Дрю. Давно не виделись. — Да, — осторожно произнесла Дрю. — Давно. — Как дети? — Ублюдок! — Дрю, — Док успокаивающе положил руку ей на предплечье. — Это того не стоит. Биман ухмыльнулся, но, как и большая часть его эмоций, это продолжалось только мгновение, прежде чем вернуться к своему обычному выражению. Он приблизился и встал прямо перед камерой, скрестив руки. — Они потеряли его в Тихом океане. Если он будет держаться подальше от населённых пунктов или основных водных путей, они его не поймают. — Он посмотрел на них из-за очков. — Он в безопасности? — Не заставляй меня повторять. Несмотря на то, как она их получила, это были первые настоящие новости о Заке, которые Дрю получила после их разлуки, и она почувствовала как камень падает с плеч. Док тоже. Она поняла это по тому, как он сжал её руку, и по еле слышному выдоху. Зак был жив. Зак был на свободе. — Тогда давай не будет крутиться вокруг да около, — сказал Док, наклонившись вперёд. — Ты бы не проносил шпионские технологии за четыре миллиона долларов, чтобы рассказать нам хорошие новости. Для чего ты здесь? — У меня есть несколько вопросов, — сказал Биман, присев на корточки. — У нас тоже, — добавила Дрю. — Неа, — прервал её учёный. — Мы говорим либо на моих условиях, либо не говорим вообще. Я уже сделал достаточно добрых дел, так что и вы не жадничайте. — Хорошо. — Док… — Это лучше, чем ничего, — мягко напомнил он. — И, я полагаю, если мы окажемся полезными, то можем надеяться на большее. — Может быть, — сказал Биман. — Ты слишком легко мне веришь. Что если я лгу? Док вздохнул. — Если ничего не остается, Артур… Я знаю, ты честный человек. Может быть, не совсем добросовестный, но ты бы не сказал такую откровенную ложь так легкомысленно. — Ты прав, — впечатлённо сказал Артур. — Я бы не стал. — Спрашивай, — произнёс Док. — Какими бы ни были эти вопросы. Если мы можем, мы ответим… — Ясно, — сказал Биман, опуская взгляд и ища подходящие слова. Дрю никогда особо не нравился Биман. По его словам, их с Доком дороги разошлись, но в первый раз, когда она в тратила этого человека, произошёл инцидент, в результате которого ему удалось войти в ряды Секретных Учёных. С тех пор он был груб не только с ней, но и со всеми, кого он когда-либо встречал. Разумеется, его ум был исключительным, даже в сравнении с другими учёными, но это никого не оправдывает. Однако, что делало его особенно неприятным — это понимание своей исключительности, поэтому он в любом случае поступал, как хотел. Она просто не могла понять, почему кто-то изо всех сил старается быть таким… мудаком. Док справлялся с ним лучше, чем кто-либо другой в их организации — его терпение было бесконечным и он, казалось, испытывал особую привязанность к уфологу, который выходил за рамки рациональности. Конечно, эта привязанность и любая другая доброжелательность, которую они оба могли испытывать к этому человеку, канули в лету, потому что во время инцидента с Куром Биман был первым, кто пошёл против их сына. Она больше не могла ему доверять. И она не знала, почему он занял позицию, противоречащую другим учёным, которые находятся под влиянием лемуриев, но чувствовался скрытый мотив. Грязная игра. -… Если, — наконец произнёс Биман, поднимая взгляд, чтобы посмотреть им прямо в глаза, — если мальчик окажется далёк от того, на что мы надеемся, что вы будете делать? — Он не собирается превращаться в нечто подобное, — убеждённой сказал Док. — Он наш сын. И всегда им был. -… Позвольте мне переформулировать свой вопрос, — прервал его Биман. — Если он — не я, не комки шерсти, не учёные, — если он скажет вам нажать на курок, что вы будете делать? Дрю крепче сжала руку мужа. — С чего ты взял… — Мои условия, — снова прервал Биман. — или я не помогаю. — Что она имеет ввиду, — сказал Док, — у нас недостаточно информации, чтобы ответить на твой вопрос, основываясь только на гипотезе. Ты понимаешь, если я поставлю вопрос с такой стороны, не так ли? — Не надо меня опекать. Конечно я понимаю. Они смотрели друг на друга в течение нескольких секунд в неестественной тишине, прежде чем Биман громко вздохнул, сгорбился вперед и потер затылок, показывая усталость. — Док, — спросил он, — как давно мы знакомы? — С колледжа, — ответил он. — Почти двадцать семь лет, — добавил он. — И в то время, когда мы знали друг друга, разве я не делал только рациональный выбор? Разве я не делал только самое хорошее для большинства, основываясь на холодных, жёстких доказательствах? Он посмотрел на них нечитаемым взглядом. Дрю хотела сказать миллион вещей, личных обид, все сводилось к тому, что он всего лишь ребёнок, её сын, она никого не хотела обидеть, но чего бы они добилась? Она посмотрела на своего мужа, который явно думал так же, но он всегда становился спокойнее под огнём. -… Да, — наконец подал голос он. — Это человек, которым ты всегда пытался быть. Док приблизился к решетке, прислонившись лбом к холодному металлу. — Артур, что происходит? Задавать такие вопросы — это не в твоём стиле. Учёный не ответил, только разочаровано зарычал, взявшись руками за голову. Он впился ногтями в кожу. Он десять секунд находился в этом положении, прежде чем развернуться и выдохнуть, вернув нечитаемое выражение лица. — Я думаю, — сказал он так тихо, что даже Дрю пришлось наклониться, чтобы услышать его, -… я думаю, что совершаю ошибку. А потом, прежде чем они смогли ответить, он поднялся на ноги, сунул в карман звуковой барьер, крикнул охраннику, чтобы тот отдал ему вещи, когда выбежал за пределы тюрьмы, где их голоса все ещё достигали их.***
Зак проснулся, когда Фрэнсис и Улрадж присоединились к ним на нижнем уровне. Хотя он все ещё казался потрясённым после падения. Он нервничал и выглядел так, словно скоро взорвётся, а сдерживало его только присутствие Фрэнсиса и Муки. Над их головами зияла дыра, из которой они спустились и откуда исходил свет, а перед ними раскинулся нижний уровень города, красивый, древний и заброшенный. Дорога вела по спирали вниз вплоть до огромного извилистого Колизея, который своей вершиной достигал потолка. По его сверкающему фасаду росли пятна люминесцентного мха в виде узоров из дельфинов, косяков рыб и волн. Он был размером с футбольный стадион и окружён колоннами и более поздними, менее красивыми алебастровыми сооружениями, которые удерживали крышу пещеры. Здания здесь были самыми ветхими, поломанными и разрушенными. Инкрустированные золотом и перламутром стены, они были явно разграблены, а потом забыты — даже основание храма было оголено до камня, а прекрасная мерцающая поверхность стала матовой и тусклой в том месте, где до неё могли достать атланты. И затем, как и всё в ой древней пещере, она была забыта. Это был затерянный город Атлантиды. Фрэнсис перекинул копьё Шарура через плечо. — Вперёд. Их путешествие по спиралевидным склонам походило на паломничество. Действительно, поэтому город был построен именно таким образом. Улрадж и Зак снова были вместе, они бежали вперёд, чтобы осмотреть руины, взволнованно болтая об их истории, архитектуре и археологии, бесчисленном множестве вещей, которые не входили в образование Фрэнсиса. Даже Мука иногда участвовала в разговоре, медленно и неохотно получая расположение Улраджа. Её все ещё держали на расстоянии вытянутой руки, но дискуссия сделала Ее ближе во время сора с Заком. Горячие дебаты о том, в чем Фрэнсис не разбирался и о чем никогда не думал, об истории, культуре, человечестве. Он шёл всего в нескольких метрах от них, но это расстояние ощущалось как непреодолимая пропасть: он был слишком далёк от них. Улрадж оглянулся. — Как думаешь, Фрэнсис? — Не особо много, — ответил за него Зак, и Улрадж слегка пихнул его локтем. — Он прав, — сказал Фрэнсис, догоняя их, пока они остановились. — Подобные вещи не моя сильная сторона. Змея, вероятно, будет лучшим собеседником, чем я. — Иногда неосведомлённый разум может быть лучшим судьей, — настаивал Улрадж. Сомнение Фрэнсиса, должно быть, проявилось на его лице, потому что Улрадж шагнул вперёд, чтобы снова задать вопрос. Он казался заинтересованным в ответе Фрэнсиса. — Кто победит в бою? Сегодняшний Кумари Кандам или Затерянные Глубины в расцвете своих сил? Фрэнсис уставился на него. Он продолжил: — Я говорю Кумари Кандам, но это предвзятое мнение. Нага принимает мою сторону, а Зак занимает позицию, что победят Затерянные Глубины. А поскольку, — он снова посмотрел на Зака, — мое мнение не учитывается в этом аргументе, нам нужно слово третьей стороны. — Я… — пробормотал Фрэнсис. — Затерянные Глубины — это классический укреплённый город, — утверждал Зак. — Могу поспорить, что хрустальная пирамида может выдержать все, что бы вы в неё не бросили, и легко защищаться, когда у вас только один вход? — Легко защищаться? Легко голодать! — поспорила Мука. — У Кумари больше ресурсов. Даже если Затерянные Глубины смогут отразить удар захватчиков, у них не будет возможности перенаправить силы на Кумари! — Значит, ты говоришь, что Затерянные Глубины победят Кумари Кандам на их родной земле? — О, Наследник человечества, — сказала Мука, сложив руки в мольбе, — пожалуйста, оспорь ужасный аргумент Кура. Улрадж смеялся, и даже Зак улыбнулся, не в состоянии устоять перед хорошей шуткой, даже если шутили над ним. — Это определённо приведёт к осаде, — смущённо предположил Фрэнсис. — Но я не могу судить, кто бы остался победителем, не зная некоторой информации о вооружении каждой из сторон… — Фрэнсис, — простонал Зак, но его перебил Улрадж: — Дело не в том, кто победит, — сказал он, — а в том, чтобы выбрать сторону и придерживаться ее. — О, — произнес Фрэнсис, не видя в этом никакого смысла. — Да, — продолжал Улрадж, — так что если ты не уверен, присоединяйся к нашему великому альянсу кумари! Наш город такой великодушный, благородный и гордый, что мы даже приняли к себе нагу-перебежчика! — Я предательница! Фрэнсис предположил, что это всё решает. — Я думаю, что Затерянные Глубины победят. — Предатель! — крикнул Улрадж. — Люди — это существа, которые знают только жестокость, — сказала Мука, резко схватившись за сердце. Зак посмотрел на него с подозрением, но он не мог отвергнуть лишнего человека на своей стороне. — Город — это чудо архитектуры, — утверждал Фрэнсис, — это проявление изобретательности. Осада даст им достаточно времени, чтобы найти способ контратаки. Между тем, кумари… не слишком ли они простые? — Так что это не просто битва, — резко сказал Улрадж. — Это целая война! — Война! — закричала Мука. — Смерть людям! — К оружию! — закричал Зак, запрыгивая на Улраджа. Но тот увидел его движение и парировал, отмахиваясь от Когтя и используя импульс Зака против него, чтобы сжать руку у него за спиной. — Наш первый пленник, — самодовольно произнёс Улрадж. — Может быть, я должен скормить тебя наге, чтобы показать на тебе пример? — Я думал, что вы двое заклятые враги?! — спросил Зак, изо всех сил пытаясь вырваться на свободу. — О, мы, да, — сказал Улрадж, — но враг моего врага — мой друг. — Не говори кумари, — прошептала Мука, - но мы планируем предать их, как только уничтожим оппозицию. — Нет, если кумари предадут нагу первыми! — закричал Улрадж. — Смерть людям! — Фрэнсис! — позвал Зак, драматично протягивая к нему руку. — Ты моя единственная надежда! — Тогда ты обречён, — сказал Фрэнсис. — Боже. Ты не можешь подыграть пять секунд? — Нет, нет, это не так, — ответил Фрэнсис. — Просто… ну, мой народ не видит выгоды, вот и всё… — Я дам тебе купон, который заткнёт меня на час, если ты мне поможешь. Улраджу пришлось сразу же отпустить Зака, чтобы парировать удар Фрэнсиса. — Такая низкая цена! — сказал Улрадж с насмешливым недоверием. — Не могу поверить, что тебя так легко купить. — А ты, — сказал Фрэнсис, быстро понимая, насколько неудобны акульи чувства в прямом бою, — так быстро сдружился со своим «заклятым врагом», только потому что Затерянные Глубины выиграли бы и ты это знаешь. Улрадж был проворен, быстр и не имел слепых пятен. То, что начиналось, как нерешительное проявление «духа товарищества», стало серьёзным спаррингом. Король кумари напомнил ему о худших занятиях, которые ему когда-либо проводил Эпсилон, и которые неизбежно заканчивались тем, что Фрэнсис осознавал, насколько длинный путь ему придётся пройти, в то время, как Эпсилон разочарованно вздыхал, выходя из комнаты нетронутым. На самом деле Улрадж не был таким же опытным, а его движения такими же отточенными, но из-за хороших рефлексов редко получалось его ударить, и удары были далеко друг от друга. Он едва вспотел. В комнатах для спарринга это всегда было его ошибкой. С одной стороны, не было удивительно, что он никогда не побеждал; Эпсилон был просто кульминацией «Фрэнсиса», готовым продуктом. С другой стороны, нетерпение к его прогрессу всегда было ощутимо. Это заставляло его задуматься, не выйдет ли он из строя. Эпсилон всегда был в отличной форме. Эпсилоны всегда были в отличной форме. Эффективный, брутальный, сильный. А Фрэнсис… Он… он должен был выиграть. Во что бы то ни стало. Он оставил свой фланг открытым, и Улрадж попался на ловушку. Кулак короля, прилетевший по рёбрам, был болезненный, но, морщась от боли, он схватил Кумари за запястье и перепрыгнул через его плечо, потянув за руку, а вторую сжав за спиной, и прижал его к ближайшей стене. — Я сдаюсь, я сдаюсь! — прокричал Улрадж, вырывая Фрэнсиса из его задумчивого состояния. Фрэнсис тут же отступил на несколько шагов, король упал на пол, прислонившись к стене. Он не хотел, чтобы все зашло так далеко. Он был… он был захвачен происходящим. Как глупо… — Фрэнсис, это было круто! — закричал Зак, взволнованно хлопая его по плечу. — Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так уложил Улраджа на лопатки. Я имею ввиду, кроме моей мамы однажды. Это было так круто! Научи меня этому приему! — Я, — пробормотал Фрэнсис. — И не думай, что я не понял твою стратегию, — сказал он и что-то промелькнула в его голосе — гордость? — Я… Он не мог перестать посмотреть на Улраджа, который поднимался с земли, хватаясь за плечо. Он ждал слов осуждения или отторжения, но ничего не было. Вместо этого, он получил ещё одно похлопывание по плечу. Улрадж улыбался. — Ты уверен, что не знаешь, как сдерживаться, а? — Он засмеялся. — В следующий раз победа будет за мной. Не думай, что ты сможешь дважды использовать один и тот же приём на короле Кумари Кандам! Он одарил Фрэнсиса ободряющей улыбкой. Никто не пострадал. Никаких обид. Фрэнсис только скрестил руки. — Ты… не так уж плох… Зак похлопал его по руке. — Не дави на себя, чувак. Фрэнсис уставился на него. Когда Мука вошла в дверь, которая находилась позади них, они всё осмотрели комнату. Не придавая этому значения, они, сами того не заметив, наткнулись на прихожую храма, небольшую комнату с дверным проёмом, ведущим налево, покрытую светящимся мхом и глубокими выемками в когда-то украшенных золотом и перламутром стенах. Огромные участки были покрыты минералом белого цвета, а камень был окрашен химическими пятнами. Зак потянулся к нему рукой. — Тут влажно, — удивлённо произнёс он. Улрадж подошёл поближе, чтобы осмотреть его, а уши Муки дёрнулись, и она огляделась. — Я слышу, как течёт вода, — отметила она. — Хуака? — спросил Фрэнсис, держа в руках копьё Шарура. Зак покачал головой. — Пока нет, — ответил он. — Но он близко. Я его чувствую. — Как точно, — проворчал Фрэнсис, но без яда. Честно говоря, в данный момент неважно, что чувствовал Зак, его слова в этой ситуации так же надёжны, как и георадар. — В любом случае весь пол здесь сделан из камня, — отметил Улрадж. — Будет тяжело его чем-нибудь проломить. Нам лучше спуститься ниже… я не могу сказать, что не взволнован тем, что могу увидеть за пределами. Он повернулся к барельефу, выгравированному на стене. — Насколько я могу судить, это миф о нашем сотворении. Думаю, что остальные части должны выстроиться в хронологическом порядке, когда мы спустимся. Самым старым частям храмов Кумари всего около четырёх тысяч лет — после нападений нагов они оказались полностью уничтожены. Мы восстанавливали их с нуля. — Прости, — произнесла Мука. — Нет, все не так плохо, — сказал он, — новые вооружены пушками. Тем не менее, основываясь на написанном… я бы сказал, что они намного старше, на тысячи лет старше. Фрэнсис почувствовал, как его сердце начинает биться чаще от этого откровения. Он знал, что руины редко сохранялись даже пять тысяч лет, из-за воздействия стихий и вторжения людей, но здесь… — Даже у меня проблемы с прочтением, — сказала Мука, когда они встречали все больше и больше рельефов вниз по склону. — Да? Я думал, ты должна быть переводчиком, — сказал Улрадж, ухмыляясь. — Ну, я, это действительно… я только… ты можешь это прочитать? — На самом деле нет. — Улрадж, — Зак рассмеялся. Король только блеснул нахальной усмешкой. По мере того, как они углублялись сквозь гигантские дверные проемы, когда слон скручивался, стены становились все более и более хорошо сохранившимися, не тронутыми руками жадных мародёров. Наконец, даже Зак с Фрэнсисом могли уловить звук проточной воды, и иногда она капала сверху, вытекая из огромных акведуков, которые наклонялись к центральной стене. Структура, казалось, была построена, как двухслойный круг с гигантской комнатой в центре. И их путь, кружась, спускался в темноту, к центру земли. Смотря на то, что они начали свой спуск с шуток и дразнилок, когда они шли вниз, удручающий священный воздух храма заглушил их голоса. Будто древние короли людей-рыб смотрели на них сквозь века глазами, полными осуждения. Рыбы и китообразные породили океанские приливы, привели в движение луну и солнце. Сквозь линию времени проходили имена преемников. Войны простирались по стенам, армии двигались с двух сторон комнаты. Единственными, кто говорил, были Улрадж и Мука, поскольку король Кумари Кандам показывал на фрагменты мифов, которые он узнавал, и Мука читала то, что не мог разобрать он. Пол внизу был покрыт тонким слоем воды, может быть, три четверти сантиметра. Тропа раскололась в двух противоположных друг другу направлениях: закрытая дверь, ведущая в главную комнату, вокруг которой они кружили, и открытая арка, ведущая в затемнённую комнату. Фрэнсис не нужно было увидеть дрожь, прокатившуюся по позвоночнику Зака, или внезапно потеплевшее на спине копьё Шарура, чтобы сделать вывод, что хуака находится за закрытой дверью, но они были сделаны из тяжёлого камня, покрытого коркой соли, и вряд ли сдвинуться с места, как бы на них не давили. Над дверьми была вырезана надпись, сильно испорченная эрозией и временем. Мука расковыряла соль и перевела, как могла: — Возьми… хм… благословение… может быть, сквозь?.. Последняя часть, несомненно описывает открытие двери, но эта часть по середине либо непонятная тарабарщина, либо очень непристойная. — Сквозь, — повторил Зак, вглядываясь в открытую комнату напротив. — Или мы можем вернуться со взрывчаткой, — проворчал Фрэнсис. — Я бы не советовал, — сказал Улрадж. — Я уверен, что храм удерживает остальные три слоя. Зак нащупал свой поясной фонарик, но Фрэнсис его остановил, когда он собирался войти внутрь. — Я новичок в этом деле, но хорошая ли это идея, просто войти? Там обычно не бывает… ловушек? — Ну, да, — легко ответил Зак. Казалось, он забыл всю их прежнюю вражду; он говорил мягким корректным голосом, который использовали его родители, когда объясняли другим тайным учёным, с чем они имеют дело. — У гробниц тонны ловушек, чтобы никто не мог пройти. Но в храмах их никогда не делают. Я имею ввиду, ты вряд ли получишь пожертвования от своих прихожан, если собору нравится убивать людей с плохими рефлексами, верно? -… Хорошо, — согласился Фрэнсис, отпуская его. Луч света ворвался в тёмную комнату, расходясь по стенам. Комната была круглой, как и всё остальное в Атлантиде, и через стену проходил массивный барельеф, на который легли драматичные чёрные тени и мерцающие белые блики, а свет охватил все края. Но, возможно, более поразительным был массив статуй в центре комнаты. Были времена, когда было достаточно одного открытия, чтобы изменить целую парадигму. Это были те открытия, которые могли убить людей. Док и Дрю сделали одно из таких — всего пятнадцать лет назад во время раскопок в Ираке, когда они обнаружили древнюю карту, которая дала начало мировой катастрофе. А теперь, пятнадцать лет спустя Зак, Фрэнсис и Улрадж переживали своё первое открытие. — Нет, — шокировано выдохнул Улрадж. — Нравится тебе это или нет, — тихо произнёс Фрэнсис. — Я не могу это принять, — повторил Улрадж, делая шаг вперёд. — Даялута не была нагой! Но доказательство его неправоты держало свои глаза мирно прикрытыми, вода у основания статуя расходилась рябью от двух морских змей, выходящих из моря, прирученных древней магией некогда благородной, некогда религиозной расой нагов.