***
— О нет, — произнесла Мука, — о нет, о нет, о нет.***
На мосту собрались семь лемурийцев; вокруг корабля пролетело восемь орлов, каждый размером с истребитель, с алым и золотым оперением на крыльях и спине. Двое летели перед кораблём, видимые через большие окна командного центра, а остальные шесть заняли позиции вокруг него. Но лемурийцы не наблюдали за ними. Все молчаливо и бесстрастно, их внимание было обращено к двери, которую они закрыли с помощью внутренних систем безопасности, к стуку о металл, который они могли слышать, когда Сатердеи пытались пробиться внутрь. Каждый удар заставлял сталь содрогаться, хотя казалось, что она далека от того, чтобы открыться. Тем не менее, лемурийцам было не по себе, они уже готовились к битве, сжимая кулаки. То, что они были пацифистами, не означало, что откажутся от боя, и то, что люди и животные были невиновны, а испорчены тёмной силой Кура, не означало, что они будут сдерживаться — это было соглашение, принятое ими, когда семья вырвалась из заключения и сплотились вокруг змея в человеческом обличье. В воздухе витало напряжение, каждый лемуриец сосредотачивался и концентрировался, чтобы быть готовым противостоять Сатердеям в момент, когда они ворвутся. Фактически, они были настолько сосредоточены, что не смогли заметить, как решётка вырвалась из стены во время ритмичных ударов и невидимая ящерица сползла на пол. А потом последовал Зак, который приземлился с таким громким грохотом, взмахнул Когтем, чтобы схватить ближайшего лемурия и потянуть его вниз по лестнице. Лемурийцы тут же развернулись, и в этот момент дверь открылась сама собой. Сатердеи залетели одной большой волной, перчатка Дока уже светилась после того, как ею колотили дверь, чтобы отвлечь. Они застали лемуриев врасплох, Комодо стоял возле сенсорной панели, служившей замком для двери, которая была испорчена его когтями, он выглядел самодовольным. — Зак, — закричала Дрю, нанося удар рукояткой меча туда, где, как она догадалась, должно быть солнечное сплетение, — нападать в одиночку не означает «оставаться рядом»! — Это классический приём! — ответил Зак, весело уклоняясь от кулака. — Я отвлекаю их внимание, а вы, ребята, внезапно врываетесь… воу! Один из лемуриев, явно пожилой — белые прожилки виднелись в меху, попытался схватить его, перелезть через всю семью, чтобы привести его к двери. — Извини, но у меня репутация любимого дяди, так что я должен защищать его. Дойл сразу подлетел к нему на реактивном ранце, чтобы встретиться лицом к лицу. Он двинулся, чтобы нанести удар, но прежде чем он смог это сделать, лемуриец схватил его ногами и собирался отправить его в одно из окон. — Дойл! — закричал Зак. Он пытался удержать внимание лемурийца в этом направлении, потому что… Они оба почувствовали удар, когда Зон столкнулась с ними когтями, они упали на землю. Зака поймали в нескольких сантиметрах от удара об острый край компьютера, его сестра защебетала, когда легко опустила его на землю. Дойл подошёл к ним, потирая голову на месте удара, но он ухмылялся, довольный тем, что его отвлечение с Зон сработало. — Любимый дядя? — спросил он. — Ну, Зон сделала большую часть работы. Так что, любимая сестра. Зон согласно защебетала. Дойл только закатил глаза. — Без разницы. У меня все ещё есть, — его рука потянулась к груди, затем прошарила карманы штанов, и на лице отразилось разочарование. — Эй! Они забрали мои световые бомбы! — Ну, сейчас это не самая большая проблема… Самый крупный лемурий атаковал их, мышцы под его мехом дрожали, он был на восемь сантиметров выше Фискал. Дойл боролся с ним, не желая сдвинуться ни на сантиметр, хотя было ясно, что он проигрывает. Так продолжалось до тех пор, пока не подбежал Фиск, который схватил его, выбив из равновесия. Когда путь был свободен, остальная часть семьи присоединилась к ним, окружая Зака, готовые сражаться против лемурийцев, стоящими рядом с окнами. Их либо схватят прямо здесь, либо им удастся вырваться из круга окружающих их лемурийцев; но отступать не было ни одной возможности. Но это было хорошо — если они собирались проиграть, то они сделает это вместе, как семья. Из тридцати отведённых минут прошло десять. Осталось ещё двадцать. … Как бы Заку не хотелось этого признавать, но они, кажется, проигрывали. Сначала лемурийцы были застигнуты врасплох, но теперь они перегруппировались и, очевидно, могли сражаться в одной группе так же, как и Сатердеи. Ещё хуже было то, что каждый был так же силён, как Фиск, если не больше. Воспоминания и синяки, оставленные после схватки Зака с лемурийцами были совсем свежие, и если все, что нужно было сделать — это отогнать лемурийцев от контролера, пока корабль не приземлился, и подождать подкрепления… Между тем глубокий голос внутри него, который до сих пор молчал, издал небольшой смешок. — Человеческое дитя, ты несёшь в себе великое зло. — вдруг произнёс голос его голове. Казалось, что мысль была его собственной. Это было неожиданно, за исключением того, что Зак недавно хорошо познакомился с тем язык, что звучал в его голове — да, если бы его застали этим врасплох, он бы мог предположить, что эта мысль принадлежит ему. Точно так же, как с каменной статуей в Шангри-Ле, голос говорил мягким звучным тоном, в котором слышались древние знания и мудрость. Он практически кричал заслуживающим доверия, доброжелательным голосом, но, либо потому что Зак ожидал подобного, либо из-за очередного чёрного пятна всего разуме, где обитал змей, он не смог оценить его очарования. Во всяком случае, его хватка только усилилась. — Эта тьма — жестокость за пределами всякого понимания. Он объявил о своём присутствии всего несколько часов назад, как будто приказал миру упасть на колени — и всё же. Когда мы сражаемся с тобой, мы не чувствуем жажду крови, представленную миру — почему это так? — Зак? — спросил Док, заметив, как напряглись плечи его сына. — Они разговаривают со мной, — ответил он отцу, а затем обратился к лемуриям, — вы, ребята, опоздали примерно на два года. Война криптидов? Кур против Кура? Это уже произошло. Я не собираюсь ни с кем драться, так почему бы нам всем не разойтись по домам? Лемурийцы были бесстрастными, тревожащими, по сравнению с эмоциональностью, которую Зак ассоциировал с Фиском. Они переглянулись. Неподвижная толпа с коллективным разумом. Когда они снова заговорили, Зак каким-то образом понял, что голос принадлежит самому старшему, явно из лидеру, тому, кто схватил его во время боя, теперь его слышала вся семья. — Зак, — сказал он, — Мы чувствуем твоё сомнение. В тебе есть что-то тёмное, не так ли? Чужое присутствие. — Не… не используй мое имя. — сказал он, вздрагивая от правды. — О чем они говорят, Зак? — тихо спросила Дрю. — Ты сам должен понимать, что будет, если его не остановить. Ты должен знать это лучше, чем мы все. Мы тоже хотим избежать лишнего насилия. Теперь ясно, что твоя семья действительно заботится о тебе… извини за ошибку. Но жизни миллиардов висят на волоске; ты сделаешь правильный выбор и пойдёшь с нами? «Ну, Зак?» Другой голос внутри него был удивлён. Зак не ожидал, что он заговорит, так как до сих пор он молчал. «Даже после всего, эти детишки имеют только «благие намерения». Слишком много, чтобы им доверять. На самом деле, я догадываюсь, что они собираются делать с нами…»<i> Образы беспорядочно мелькали в его голове. Деревья, сосны, он знал название их вида. Wollemia nobilis. Мама пыталась достать саженец этого дерева для своей оранжереи целую вечность. Янтарь — смола. Да, его особый атрибут, защитный механизм. Когда ему угрожают, он выпускает пузырёк смолы, предположительно непроницаемый, он замораживает все, что в него попадает, словно задерживает этот момент. Не просто на время, нет. Не то, что лемурийцы намеревались сделать с ним. Навсегда. — Вы собираетесь заточить меня в ловушке из сока волшебного дерева?! — недоверчиво спросил Зак. Лемурийцы напряглись. Очевидно, они не ожидали, что он узнает. -… <i>Возвращение Кура означает, что даже смерти недостаточно, чтобы его сдержать. Мир не будет в безопасности, пока он не будет окончательно остановлен… Но никто из семьи больше не слушал. Док ответил за всех: — Если мы не отдали его учёным, которые хотели поместить его криокамеру, пока они не «найдут решение», то мы не отдадим его и вам. Зак поднял оружие, соглашаясь. -… Возможно, нет смысла вести переговоры с теми, кого Кур коснулся. — впервые лемурийцы показали эмоции: опустили головы, обнажили клыки в диком рычании. «Дежавю, » — подумал Зак. — Доберись до пульта! — закричал Док, бросаясь с высоко поднятыми кулаками. Обе стороны двинулись навстречу друг другу: кулаки и когти, клыки и сталь. «Хахаха.» — Заткнись, — закричал Зак на голос, который никто, кроме него самого, не мог услышать. Хотя каждый член семьи хорошо разбирался в боях — на самом деле, они практиковались в боях даже с лемурийцами, когда проводили спарринги с Фиском во время тренировок — координация противника становилась слишком сложной задачей для преодоления, особенно в ограниченное время. Общаясь в полной тишине, лемурийцы могли двигаться, чтобы скрыть любую слабость, блокируя каждую попытку пробиться. Корабль продолжать снижаться, облака проникали в окна, чтобы заполнить помещение непроницаемым белым цветом. Осталось десять минут. Зак и Фискертон работали в тандеме, в то время как Комодо сбивал врага с толку — боевые инстинкты, которые притупились со времён преследования тайными учёными, обострялось по мере продолжения сражения. Удар рукой, удар ногой, с двух сторон, спина к спине. Проложив путь к главному пульту управления, Док и Дрю в безумстве протянули руки, чтобы добраться до экрана сенсорной панели, это то, что им нужно больше всего. Но каждый раз, когда они убирали одного из лемурийцев с дороги, на его месте появлялся другой, сплоченная командная работа, нечего и говорить. Как сеть или укрепление форта, они отражали любую попытку пробиться через них. Для них это был вопрос жизни и смерти в глобальном масштабе; у каждого было убеждение, что они делают это для защиты мира. Осталось пять минут. Облака начали рассеиваться, а затем полностью развеялись, когда корабль прошёл сквозь них, их приветствовали поднимающиеся из земли высокие снежные вершины гор. Они не приблизились к центру управления, оставаясь на уровне старта — даже несмотря на то, что делали все возможное, стискивали зубы и тяжело дышали от напряжения — у них не получалось сделать это. Не получалось успеть. Все находящиеся на мосту увидели это; ярко-оранжевые фонари проникли сквозь облака. Борьба стихла, все обернулись, чтобы посмотреть на это. Док неверяще выдохнул: — Это… Грифон? Но кто… Орлы преследовали его, но вместо того, чтобы улететь, он продолжал летать кругами близко к кораблю, у орлов не было шанса схватить его когтями, они безумно хлопали крыльями, чтобы не стукнуться о металл. Гаруда сталкивались о корабль и друг о друга, Грифин был на волоске от столкновения, но в последний момент взлетел, заставив ошеломлённых и растерянных орлов врезаться друг в друга, самому ускользнуть от них. Он улетел далеко вперёд, к горизонту, и, казалось, что тот, кто пилотирует Грифин, убегает, но он развернулся назад… — ЛОЖИСЬ! — закричала Дрю всего несколько минут назад так громко, что преодолела звуковой барьер, Грифон врезался в переднюю часть корабля, разбивая окна, битое стекло стучало по металлу. Сигнал тревоги погас в ярко-красных мигающих огнях, запах гари и выхлопных газов наполнил комнату, корабль дрогнул, сбивая всех с ног. Визг царапанья металла о металл, Грифин вылетел из созданной им дыры. И Зак оказался в воздухе. Будто его подхватила рука, созданная из давления ветра, Зак вылетел из дыры в окне, осколки стекла резали его кожу сквозь одежду. Затаивший дыхание, потерявший контроль, задыхающийся, он оказался в свободном падении на тысячи и тысячи километров над землёй, Мир вращался вокруг него — нет, это он вращался, без всяких препятствий, его рука за что бы ни ухватилась встречалась с пустотой, из глаз текли слёзы от резкого ветра. Перед его глазами появлялись яркие вспышки — он кричит так громко, как только может — его семья падает, так же, как и лемурийцы, орлы сверкали красными и золотыми полосами в солнечном свете, огромные чёрные когти тянулись к нему, Грифон оказался под ним с открытым люком… Когти, тянущиеся к нему, были так близко, что он мог слышать, как они ловушка захлопнулась, а затем он врезался во что-то твёрдое, боль распространилась по телу, как же больно, больно, больно… Звуки — непрерывное гудение, звук захлопывающегося люка, шум двигателя, нервное постукивание когтей о металлическую приборную панель… — Эмм, — голос Муки, — панель говорит, что она получила «критическое повреждение». Ты знаешь, как, эм, остановить его, так? Мука… — Стой, — произнёс Зак, тщетно пытаясь встать с кучки вещей, которые Мука закинула на заднее сиденье. — Вернись назад, моя семья, мы должны вернуться за ними! — Мы бы проиграли, — сказала она, нервничая. — Они будут в безопасности. Я думаю. Наверное. — Ты думаешь? — Лемурийцы не причинят им вреда. Они наша… противоположность? В идеологии. — Они падают… — Гаруда поймают их. Видишь ли, они не приносят в жертву ни в чем не повинных. Зак, наконец, сумел подняться, не обращая внимания на синяки, порезы и раны, которые жалящей болью отзывались в теле, он придал руку к стеклу и посмотрел назад. Орлы, люди, корабль — они были уже такими маленькими на горизонте. На таком расстоянии он даже не мог отличить куски корабля от живого существа. Даже если они сейчас повернут назад, они не успеют спасти их. Единственное, что ему оставалось, — это молиться о лучшем. Надрывистый всхлип Муки привлёк его внимание обратно к креслу пилота, куда она неловко втиснулась. — Ох, я думала, мы умрем. Я боялась, что мы умрем и меня съедят. Ты видел этот взгляд гаруды? Я выгляжу слишком вкусно для них! Смешное утверждение, но его было достаточно, чтобы вернуть внимание Зака. — Мука, — внезапно сказал Зак, — ты знаешь, как управлять этим кораблём? Она оживилась, когда её назвали по имени. — Мухой? О, да, понять это было достаточно легко. Достаточно интуиции, видишь, наклоняю так, — самолёт отклонился в сторону, и Зак снова врезался в кучу вещей, — и он наклоняется в ту же сторону, если наклоню в другую… — Стоп! Хорошо. Хорошо. Ух… — он схватился руками за голову, пытаясь отогнать боль и подумать. — Эм, но, Просто Зак, если я могу… — Что? — огрызнулся он. — Я не знаю, как его посадить. Зак уставился на неё в непонимании. — Что? — Эм, я не знаю, как его посадить. Я не могу заставить его замедлиться? Могу только двигаться быстрее. — Как ты вообще достала его из ангара?! — От отчаяния! — ответила она в панике. — Отойди в сторону, дай мне посмотреть… Она обвилась вокруг сидения и уступила место Заку. Он уставился на мигающие огни и педаль газа, отключил мозг и положил руки на панель управления. — Хорошо, — пробормотал он сам себе. Сфокусируйся. Ты должен это понять. Побеспокоишься о своей семье позже — главное сейчас остаться в живых. Мама раньше давала ему уроки по управлению, когда ему исполнилось четырнадцать. Но ему не давали совершать взлёт и посадку; он знал только основы управления. Подумай! Что он знал о посадке самолёта? «Давай, Зак, мама уже проводила с тобой инструктаж по схемам, вспоминай!» Во-первых, сначала нужно выровнять самолёт. Его глаза поискали на приборной панели индикатор положения. Они были отклонены от первоначального пути, с тех пор, как Мука передала контроль; он опустил джойстик вправо, пока они не выровнялись. Он ослабил управление и включил автоматическую посадку, они слегка опустились вниз. Хорошо, первый шаг пройден. Второй — открыть дроссельную заслонку, выключить двигатель. Он услышал, как он тихо урчит под ним, облака вокруг них расступились, они перестали дрейфовать. Это было почти приятно, если не учитывать стук хвоста Муки о брошенные на заднее сиденье вещи, или постоянный гудок корабля, указывающий на его тяжёлые повреждения и необходимость ремонта. Третий… в принципе, сама посадка. О, нет. Планки и клапаны были на стороне дросселя, нужно посмотреть… — Посадка будет жёсткой, — сказал он вслух, хотя не был уверен, кого пытается предупредить: Муку или себя. Мука в свою очередь держала рот на замке и лишь кивнула, опираясь на стену. Грифин вздрогнул, когда закрылки поднялись и поймали ветер, и Зак поспешил стабилизировать корабль и повернуть его по направлению ветра. Итак, у корабля были закрылки. Далее — шосси, но когда он их выпустил, и корабль слишком резко пошёл вниз, Зак запаниковал, пока не вспомнил, что так и было нужно. … Верно? Казалось, они падали быстрее, чем обычно, когда его мама была у руля, когда они летали очень близко к колючим кустарникам. Но экран подтвердил, что скорость падала, и Зак может считать это победой. Они спускались ещё несколько минут, беспокойство росло, когда они становились все ближе к большому городу. Но затягивать посадку сейчас было так же опасно, потому что закрылки корабля тянул ветер. К этому моменту Зак уже был уверен, что слишком широко открыл створки, но он не знал, как исправить это — казалось, они так и застряли. Дикая местность сменилась обработанными полями, фермерскими хозяйствами. Скот; они были достаточно близко, что Зак мог посчитать пятна на коровах. … И достаточно близко, чтобы понять, как быстро они садятся. Но было уже слишком поздно, чтобы снова взлететь, шосси выпущены и корабль готов; о, боже. Его родители в состоянии покрыть тот ущерб, который он сейчас нанесёт, верно? — Держись, — крикнул он, опираясь на сидение пилота. Ему не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть выражение неподдельного страха на лице Муки. Они с грохотом и гудящим визгом слишком быстро двигающихся колёс упали на землю. Как будто каждая часть Грифина протестовала, скрипела и плакала. Выскакивая на неровной поверхности, когда он скользил вверх-вниз по холмам. Их колеса врезались в камень с громким стуком, и корабль отбросило в воздух, а потом снова врезался в землю с такой силой, что удар выбил весь воздух из лёгких Зака. Должно быть, колеса сломались; корабль наклонился на бок и продолжал скользить вперёд, оставляя глубокий след в земле. Они сломали металлический забор, повалили пару деревьев, ошеломлённый Зак успел подумать, что это фруктовый сад, прежде чем передняя часть, наконец, уварилась о пень и всё выбросилось из лобового стекла (которое покрылось трещинами, как только они упали на землю). Все — Зак, Мука, припасы и всё остальное — рухнули в грязь, кости и мышцы болели, но каким-то чудесным образом они ещё были живы. — Уф, — произнёс Зак, перекатываясь на спину и слабо ударяя кулаком по воздуху. — Mujhe doktar se milana hai, — согласилась Мука. Они долго лежали, пытаясь отдышаться, Зак позволил своему разуму погрузиться в блаженную пустоту. С того момента, как он проснулся, могло пройти всего пару часов, может, три, но он уже вымотался; каждый сустав, каждая мышца болела, каждое движение отзывалось болью, и, вероятно, его порезы и раны продолжали кровоточить, но сейчас это было не так важно. Они сели на землю, они были живы, так или иначе, никаких серьёзных травм не было — ничто, как чудо. Сердце колотилось от полученного организмом адреналина, сейчас он чувствовал только облегчение и истощение. Но не прошло и часа, как беспокойство снова забилось в его сознании, оно все нарастало и нарастало. Его семья — Мука сказала, что они, вероятно, в порядке, и на самом деле Мука ещё ни разу ему не солгала, но он не может успокоиться, пока сам не убедится в этом. И ещё, где они? Он вспомнил, что в его коммуникаторе был GPS. Он вытащил его из кармана, чуть не уронил на лицо и включил устройство, чтобы проверить. Ах, они разбились прямо за пределами Сакраменто… … Он не думал, что они находятся в Америка. Разве Шангри-Ла не была где-то в Гималаях? Что здесь делали лемурийцы? … Кстати, о лемурийцах… «Да, — ответил голос в его голове, — мы живы. Я всё ещё здесь. Хорошая работа.» Зак застонал. Потому что лемурийцы были правы — Зак лучше всех знал, сколько опасности принесёт, если это… существо внутри него победит. И пока он держал его под контролем, но как долго это продлится? «Не очень долго.» — Заткнись. Он опустил руку на землю. Во всяком случае, он понятия не имел, с чего начать поиск своих родителей. Он мог пройти вдоль следа, который появился на земле из-за посадки корабля, чтобы сообразить, в каком направлении начать искать, но они сделали так много манёвров в воздухе, что он понятия не имел, насколько точным будет направление. Кроме того, единственное, что он успел нормально разглядеть, пока лемурийцы сражались с его семьёй, — это гигантскую гору, а Калифорния просто изобиловала горами и всё они выглядели одинаково. Не то, чтобы Грифин после всего был в состоянии летать. Значит ли это…? Нет. Он не мог потерять надежду. Должно было быть что-то, что он мог сделать — он же Зак черт побери Затердей, последний в длинном списке смельчаков, героев и гениев; после того, как он поест, немного отдохнёт, он разберётся. Он найдёт способ все это исправить. Он должен. И не только из-за неукротимого духа Сатердеев; если он полностью не посвятит себя тому, чтобы все сделать правильно, если он не составит план, то он может просто сойти с ума от беспокойства. По крайней мере, все могло бы быть хуже. — Так, так, так, — пронзительный голос, сопровождающийся шагами, донёсся под обломками. Даже в перевёрнутом положении Зак узнал бы полы этого ужасного устаревшего зеленого плаща где угодно. Он действительно сглазил. — Здесь лежит наш золотой мальчик, Зак Сатердей. Интересно, в какую передрягу он попал на это раз. — Привет, Фрэнсис, — сказал Зак с сарказмом. — Часто здесь бываешь?