Рисунок кровью

      Хитоши все чаще переводит взгляд на тусклый экран мобильного, с низким зарядом, где высвечивается время, увеличивающееся каждый раз. Фиолетовые глаза с тоской и болью смотрят на красную линию горизонта, ведь последние лучи скрываются в темноте, утягивая за собой малиновый цвет небосвода во мрак. На улицах становится темнее, а ветер подвывает все сильнее, заставляя подтягивать серый пиджак ближе к горлу. Шинсо вспоминает, что главный предпочитает осень другим временам года, но нынешняя погода идет в разрез с понятием людей, поскольку в Японии давно не было настолько дождливых и холодных дней подряд.       В груди не перестает ныть отвратительная тревога со страхом, поедающая нутро человека уже не первый день. Хитоши становится страшно… впервые страх по-настоящему окутывает сердце, заставляя орган перекачивать литры крови с непривычной скоростью, что даже пальцы начинают неметь, а губы быстро белеть. Подозрения, ложь, косые взгляды, несостыковки с каждым днем переполняют Лигу все больше, подливая масло в огонь слухами и странными действиями наравне с решениями. Кажется, что уже почти добираешься до правды, но есть мешающее звено, с которым невозможно дотянуться до истины. Но рассказав Мидории накопившиеся сомнения, выложив ему все собранные сведения и обсудив шаткую ситуацию в нынешнем положении, можно прийти к логическому заключению. Но его уже нет минуту, две, три, четыре, пять… Время ускользает, а ведь является безумно ценным, и это совсем непохоже на главного. Изуку не тот человек, который может опоздать или оставить подчиненного, поскольку его учили «манерам» на собственных мучениях и адских испытаниях.       Резкая боль пронзает рассудок, словно ударом электрошокера. Шинсо судорожно цепляется пальцами за чужие ладони, которые с помощью черного пакета перекрывают полный доступ кислороду, начиная душить, из-за чего перетянутая часть в виде жгута впивается в шею. Лихорадочные вдохи приводят только к тому, что в рот попадает часть пакета, заставляя задыхаться. Юноша пытается ударить локтем, но чувствует одну лишь боль, поскольку противник и выше, и сильнее, и явно подготовлен намного лучше. Даже поза не позволяет производить лишние движения, благодаря чему парень начинает оседать в чужой хватке, пока его не бросают мешком на холодную землю.       Ногти впиваются в плотный пакет, желая разорвать мерзотный материал для желанного вдоха. И отчасти ему удается совершить задуманное, пока он не взвывает от боли. Парень с блондинистыми прядями и «наивными» голубыми глазами бьет с жутким остервенением. Используя свой вес, он поднимает согнутую в колене ногу и с силой опускает на ребра. Безликую улицу наполняет хруст ребер и жалобный вскрик жертвы. Хитоши сжимает в дрожащих ладонях окровавленный пакет, прикрывая руками голову и подтягивая ноги к груди, чтобы минимизировать полученный урон, ведь подняться совершенно не получается — в глазах до сих пор темно после удара по лицу, а ослабшие вмиг руки не в силах поднять тяжелое тело.       Боль пронзает каждую частицу организма, а удары четкие, жутко болезненные и безумно сильные. Десны не перестают кровоточить, кожа рвется в некоторых местах из-за острых краев сломанных ребер, отбитые почки невыносимо болят. И наливающиеся гематомы ничто по сравнению с другими травмами, их даже не ощущаешь, утопая в ужасном звоне. Но все же удается увидеть лица нападавших, когда один из них поднимает безвольное тело за фиолетовые пряди, испачканные в собственной крови.       — Из-за тебя… мразь… по твоей вине умерла моя сестра! — Шинсо смотрит обезумевшими глазами на третьекурсника UA, которого вся академия считает примером для подражания.       Мирио Тогата — чертов лидер «Большой тройки». Идеальный, умный, добрый, истинный герой! Один из лучших будущих выпускников, подающий огромные надежды. Как в его наивных голубых глазах может отражаться хотя бы искра безумия и ненависти? Как его костяшки с обувью могут быть испачканы грязной кровью…       — Ты же помог злодеям проникнуть на тренировку их курса… — по его раскрасневшимся щекам стекают слезы, и Мирио с яростью ударяет злодея затылком о стену позади, держа за грудки. — Чертов убийца! Кто тебе вообще позволил жить в нашем мире? Моя сестра… она… она так хотела быть похожей на меня. Мы хотели стать героями, чтобы наши родители гордились нами! А теперь она гниет в гробу, пока ты продолжаешь безнаказанно ходить по земле…       — Как мне жаль, что твоя сестренка подохла на полигоне, словно ненужный мусор, — злобно выдавливает Хитоши, сплевывая кровавую слюну и надеясь всем сердцем, что сейчас ему ответят, активируя причуду.       Но его глотку сжимают с яростной силой, из-за чего ему приходится дергаться в конвульсиях и пытаться схватиться за чужую одежду или оцарапать лицо. Причуда продолжает дремать внутри, а его хрипы со сдавленными фразами продолжают игнорировать. Перед глазами начинает плыть от боли, но Хитоши все равно видит самодовольную ухмылку.       — Ладно, я пошутил, нет у меня сестры, — Мирио поднимается на ноги, удовлетворенно потягиваясь и посмотрев на подругу. — Хадо, он твой.       Девушка с длинными до пят волосами нежно-сиреневого цвета улыбается товарищу, чуть ли не подлетая к злодею, с нежностью поднимая избитое лицо за щеки с мягкой улыбкой.       — Шинсо, прости Мирио, он просто любит шутить! Правда мило? Как герои делают, они же обычно шутят, улыбаются постоянно. Ну ты понимаешь, полная противоположность тебе. Вы еще дети, раз не можете нормально отыграть свою роль, — девушка ведет одной ладонью по бледной щеке, чуть приблизившись. — Нас троих ни разу не заподозрили в шпионаже за три года. Представляешь? У нас даже могут быть аттестаты UA, так забавно.       — На какую организацию вы работаете, — чуть ли не шипя, со злостью спрашивает юноша, скинув женскую ладонь, испачканную в его крови, с лица.       — Забавно, — лукаво тянет Хадо после должной паузы, чтобы не попасть под действие причуды, облизнув сухие губы, отчего те вновь приобретают естественную красноту с блеском. — У нас всего лишь разные Боссы, а мы так и не встретились в Лиге. Как жаль. Хотя Главный очень недоволен твоей работой в последнее время, Шинсо.       Хитоши смотрит с диким ужасом на студентов геройской академии, забывая дышать и ощущая животный страх, пропитывающий его до костей. В сознании всплывает образ Все За Одного, словно в реальности, отчего даже оставшийся воздух выходит разом из легких благодаря фантомному ощущению ауры Великого Злодея. Перед глазами стоят ужасные картины, где Главный убивает наследника самым жестоким способом… Ощущение, будто земля уходит из-под ног, въедается в мозг еще сильнее. А затем появляется жуткая тошнота от кровавого гноя в глотке и от воспоминания, когда кровь Изуку стекала вместе с глазом на грязный пол, пачкая темно-зеленые волосы в отвратительной жиже.       — Какая милая реакция, — Хадо очерчивает скулу парня, которая слегка опухает и кровоточит, всматриваясь в глаза напротив, где скапливаются слезы. — Не беспокойся, Главный очень добр к тебе, поэтому позволил нам не убивать тебя!       — Скоро придет Мидория-сама, тогда вы пожалеете…       Хитоши сжимает челюсти, злобно смотря исподлобья, и всем сердцем желает оттолкнуть от себя смеющуюся союзницу, но долг обязывает заткнуться и слушать до конца. Противостоять в открытую Главному тоже самое, как подписать добровольное согласие на страшную казнь, где тебя подвергнут ужасным пыткам перед смертью.       — Не беспокойся, мы все-таки профессионалы. Все уже спланировано, Шинсо, и твоему прямому начальнику придется немного задержаться. Ты же не хочешь, чтобы дорогой Мидория не навестил своего… героя?       — Хадо, лови, — Мирио достает складной нож из сумки Амаджики, подкидывая его девушке, даже несмотря на упреки парня с темно-синими волосами и вечно подавленным настроением.       — Ох, дорогой, не переживай! Ты же мужчина, потерпишь. Я вот тоже однажды разочаровала Главного и получила достойное наказание, — девушка расстегивает бежевые пуговицы рубахи, открывая вид на острые ключицы и нижнее белье телесного цвета, а после и на рубцовый шрам между ребрами под бюстгальтером. — Пробитое легкое… было безумно больно, еле вытащили с того света, — она ведет ногтем по увечью, вдавливая его в кости с мягкой улыбкой и начиная медленно застегивать одежду обратно.       Хитоши смотрит на следы от слез на щеках Мирио, из-за чего в голове возникает легкий резонанс, поскольку светловолосый парень шепчет напарнику на ухо то, что невозможно услышать, хитро улыбаясь. А после взгляд цепляется за грубый шрам на чистом теле девушки, что тоже выбивается из общей картины. Она выглядит хрупко и беззащитно в уличном полумраке, но после Хадо поднимает складной нож с сырого асфальта, переводя взгляд на избитого юношу.       — Вообще, я считаю, что лишать человека его шанса выжить в нашем обществе — слишком жестоко. Но ты знаешь Главного, и я не понимаю, почему ты пошел против Его воли, — злодейка сокращает дистанцию, раскладывая нож с легким равнодушием. — Запомни, что тебе сделали большое одолжение, оставив жизнь, но только потому, что ты под началом Мидории. Вот только он даже не наш лидер. А ты, зная, что Главный воплощает план, хочешь все испортить… Забыл, что Он не пожалел даже своего преемника? Ну ничего, теперь ты не захочешь больше ворошить чужие дела и трепаться лишний раз… Особенно, докладывать насчет дел Главного Мидории. Тебе стоит научиться молчать, Шинсо.       Острие ножа упирается под разбитую скулу между челюстями, и на рукоятку надавливают со значительной силой, протыкая щеку и попадая металлом по зубам. Хитоши взвывает от боли, лихорадочно посмотрев на союзницу, наконец, поняв, что у той на уме. Он содрогается всем телом, собираясь отбиться от паучьей хватки, несмотря на страшную боль с серьезными повреждениями, но мужские руки грубо вбивают его обратно в стену. Благодаря помощи товарищей девушке удается раскрыть челюсти намного быстрее, зажимая между пальцами язык и смотря в испуганные зрачки жертвы.       — Обещаю, будет не больно. Главное, смотри мне в глаза, — нагло врет злодейка, но получая от ситуации необъяснимое удовольствие. Она сжимает лакированную рукоятку посильнее и использует нож по назначению.       Для Хитоши мир начинает разрушаться, опадая огромными блоками на землю. Невыносимо чувствовать каждое мгновение страшной боли, когда перед глазами все жутко плывет, и осознание режет разум. Он ощущает, как острие отрезает собственный язык, фактически лишая причуды навсегда, а после прорезает артерии. Девушка дергается, когда на лицо попадает кровь, но только сильнее нажимает на нож, с интересом наблюдая за скатывающимися слезами, которые вскоре смешиваются с кровью. Между пальцами перестает вздрагивать язык, и хриплые крики превращаются в непонятное мычание, после чего злодейка грустно улыбается.       — Говорят, что язык — это единственная мышца, которая присоединена к телу только с одной стороны… Но теперь нет, — окровавленными пальцами она помещает обрезанную часть в черную коробку небольшого размера, плотно закрывая крышкой и с грустью посмотрев на содрогающегося парня.       — Заканчивайте, — тихо произносит третий, с отвращением посмотрев на перепачканную напарницу. — Наш человек написал, что Мидория вышел из больницы, при чем весь на нервах. Я не собираюсь с ним сталкиваться, так что давайте свалим.       — Хорошо, — неохотно соглашается Хадо, спрятав презент для Главного в сумку и все-таки вновь приблизившись к Шинсо. — Ты нас не видел… Ты вообще не видел лиц нападавших, только форму UA. Ни разговаривал, ни слышал, только форма. Хорошо запомни мои слова и поверь, Мидории не нужно знать ничего лишнего для его же блага. И надеюсь, что ты научился молчать, потому что Он может передумать и лишить тебя жизни, — девушка невесомо целует окровавленные губы перед уходом, оставляя жертву в одиночестве мучаться со страшной болью.       Шинсо прокусывает нижнюю губу, когда остается совершенно один, упираясь в жутко трясущиеся ладони лицом. Тогда на улице и разносится жалобный вопль отчаяния. Руки вскоре безвольно опадают на асфальт на манер марионетки, и он смотрит на темнеющее небо сломленным взглядом, пока с уголков губ стекает загустевшая кровь по окровавленной шее, покрытой свежими синяками, вскоре впитываясь в прежде белую рубаху. Глаза нестерпимо жжет после слез, поэтому Хитоши прикрывает веки, оставаясь с адской болью внутри себя и не слыша знакомый голос.       — Хитоши… — уже не своим голосом повторяет Изуку, пытаясь взять себя в руки. На ватных ногах он подходит к подчиненному, ступая по окровавленному асфальту и через мгновение сжимая чужой подбородок, из-за чего второй вздрагивает, переведя взгляд на пришедшего. — Кто это сделал, — Шинсо сжимает челюсти все сильнее, напрягаясь всей душой от подобного тона главного. — Не молчи! Хитоши, кто это блядь сделал?!       Мидория замирает, забывая наполнить легкие кислородом, когда союзник отводит опустошенный взгляд в сторону, больше не в силах на него смотреть. Изумрудные глаза скользят по окровавленному лицу, цепляясь за пробитую щеку, что заставляет нахмуриться. Юноша надавливает пальцем на губу с челюстью, из-за чего кровь начинает стекать на темную перчатку, и Изуку, не веря в происходящее, смотрит на обрезанный корень языка.       Ладони исчезают с бледнеющего лица, а Мидория поднимается на ноги с ледяным взглядом, хоть пробитый ранее белок все равно краснеет от лютой злости. Несколько долгих секунд он всматривается в изуродованное тело на земле, после ударяя по кирпичной стене боковой частью левой ладони, отчего по красным кирпичам расходятся трещины.       — Ублюдки, — сипло выдавливает из себя Изуку, ощущая привычную тяжесть в руке, по которой во время удара проскользнула причуда.