infantem

Чимин привык к красному, к чёрному, к их сочетанию и разным комбинациям. Чонгуку шёл чёрный: тёмные брюки из кожи, тёмная же рубашка, тяжёлый ошейник… Вороны, смотрящие красными глазами со спины парня, когда тот оставался обнажённым, тоже были чёрными. Всё, что окружало Чимина, носило оттенки тьмы. Сам он, сотканный из мрака и жестокости, последний из созданных лично Тэхеном демонов, был чистой чернотой, тем пугающим страхом, таившимся в сердцах и мыслях. Пробираясь в каждую щель, он всегда мог быть где ущ, если там были тени. Он был Гневом, Жестокостью, Войной… Он стал зависим от света… Когда это случилось? В момент ли, когда он увидел парня? Или в миг, в который на нежной коже выжигалось его имя? Когда он блуждал по лживым воспоминаниям? Знание, которым обладал Тэхен, жгло не интерес. Оно подстёгивало время, отведённое на принятие решения. То, казалось бы, всегда было в достатке, всегда навалом, крупицы, песчинки, собранные в одно огромное море, оно истончалось, утекая сквозь пальцы, становилось пылью. Той самой золотой пылью, которая окутывала силуэт Чонгука. Теперь Чимин видел её чётко. Словно содрали пелену с глаз, словно он дотронулся до неё. Но не просто коснулся. Сполна вдохнул её, отравился настолько, что не может принять единственное решение. Всё ведь просто… Ладони — гладкие и тёплые, сухие, — ложатся на плечи, мягко надавливая. Слишком по-человечески для создания света. Слишком для воспалённых из-за мыслей мозгов. Но лёгкое нажатие и тело само льнёт к прикосновениям. Ластится домашней кошкой, едва ли мурлыкать не начинает. Чимин от странных мыслей отгораживается, багровые глаза распахивает, сразу же тонет во тьме напротив. Чонгук разучился его бояться. Только приближается, позволяя обхватить за талию и сдать узкий стан за свободной рубашкой. — Красивый, — Чимин не знает почему шепчет, но Чонгук только кивает, послушно целует пальцы на своих губах. Демон спускается к тяжёлой коже ошейника, скользит вдоль кромки, а Чонгук глаза прикрывает, странной лаской наслаждается. Даже не дёргается, стоит просунуть палец под ошейник, натягивая тот до предела. Он лишь плавно опускается на колени Чимина, прижимаясь к груди, обнажая шею. Громкий стук пряжки упавшего ошейника не отвлекает. Чимин будто заново изучает свою игрушку, водит носом по ключицам и шее, слизывает капли пота, лицом зарывается в кожу. Он даже с закрытыми глазами чувствует пыль света. Она не жжется, лишь покалывает немного, заводя сильнее. — Я хочу, — Чонгук смотрит пристально, словно понимает. Словно читает мысли хозяина и просит его согласиться на это. Он только губы распахнул, как Чимин понимает. Он всасывает сладость чужих губ, съедает её подчистую, отпуская контроль. Они падают, валятся на пол, где Чонгук сразу же седлает демона, позволяя его когтям вспороть одежду. Та не долетает до пола, сгорая в воздухе. Добровольное взаимное желание лишает рассудка. Чимин не может утолить жажду, пьёт парня до дна, разбивая раз за разом на миллиарды осколков. Те пылью оседают в лёгких, прорастая кровавыми цветами. Чонгук пол ним уже едва ли дышит, но тянется к лицу, гладит по щеке и губам… улыбается… Разбитый, беспощадно красивый, он даёт слезам течь, позволяет кусать и лизать себя, выгибается на встречу. Давно уже не кричит, лишь сильнее в себя вдавливает. Чонгук словно живёт сейчас, его глаза сияют, а свет вокруг становится сильнее. Чимин чувствует присутствие братьев, их наблюдение. Чувствует, как опаляются волосы и плавятся когти. Боль физическая не заставит его разжать руки, в которых он держал свою единственную слабость. Словно слыша его мысли, Чонгук прикрывает глаза и тянется за поцелуем, который получает. Чимин встаёт, удерживая парня прямо, позволяет себе нежность и объятия, чувствует пальцами, как разглаживаются рубцы на спине Чонгука и жмурится. Боль, ощутимая каждой частицей демонической сущности, опаляет всё тело. Он должен… Должен… Должен ли?.. Застывшие чистым золотом глаза Чонгука он видит первым. И его собственная тьма, обагренная кровью, расплывается, теряясь. Замершее мгновение и тысячи жизней, проскользнувших во взгляде. Чимин сжимает крепче, вместо того чтобы отпустить и добровольно делает шаг… Растворяясь во вспышке света. Юнги крайне подозрительно смотрит на Тэхена, пока тот шагами меряет покои Чимина. Теперь уже бывшие покои. Король не отнимает руки от подбородка, выдавая глубокую задумчивость. Он не ощущает присутствия Чимина ни в одном уголке мира. Не чувствует его энергии и мощи. Даже запах растворился. Тэхен встаёт точно в то место, где недавно произошла вспышка и смотрит на Юнги. — Он принял свет. Ноги не удерживают блондина и тот валится на пол, прямиком к севшему на пушистый зад лису. Оба переглядываются. — Что теперь? Он ведь исчез. И парень тоже. Хосок раздражённо шлёпает хвостом по спине Юнги. — Интересный ход, — Тэхен задирает голову к верху, ухмыляясь. — Думаешь, что можешь просто так взять и увести моё создание за собой? Лис и демон переглядываются, словно спрашивают друг у друга, не сошёл ли их король с ума от горя. — Пошёл ты к чёрту, папочка, — златоглазый почти рычит, обретая истинную форму. — Чимин принадлежит мне, принадлежит Аду. И никакой твой выродок не сможет его забрать. Оглушительно вспыхивает портал, оставляя Хосока и Юнги одних в опаленных огнём покоях. — Я сейчас правильно понял, — Хосок чешется, вызывая в демоне рвотные позывы, — моё золотце ускакало объявлять своему папаше войну из-за мальчишки и этого полоумного психа? — Похоже на то, — жмёт плечами мужчина. — Боишься войны? — Скорее, — тянет лис, обращаясь кицунэ, — не особо хочу знакомиться с тестем. Хоть одно радует, — Юнги заинтересованно поворачивает голову к запахивающему шелковый халат лису, — тёщи не будет. Какой бы патовой не была ситуация, но на этом моменте даже демон Лени и сама Смерть не смог сдержать хрюкающего смешка.