infantem

      Тэхен любуется. Откровенно наслаждается зрелищем и даже взгляд не отводит, когда его замечают. Только ближе подходит, широкие ладони на точёные бёдра умещает, оглаживает, задирая подол шёлка и обнажая бархат кожи. Дуреет на раз, стоит лису изогнуться, потираясь о него спиной, идеально совпадая телами, плавно втираясь в изгибы. Тэхен прикусывает шею, видит, как вспыхивают золотом глаза Хосока, и как сверкают тонкие клыки. Связь взгляда не разрывает, все продолжает ласкать нежное тело, смотрит через огромное зеркало на свой лучший трофей.       Трофей ли?..       Хосок закидывает руки ему за шею, тянет голову ближе, позволяет Тэхену коснуться его губ своими. Плавится, натурально стекая по крепкому телу, по шёлку скользит, заставляя его опасть на пол. Слышит, как резко хриплый вздох вырывается из-за спины, улыбается отражению, отпуская себя.       — Лисёнок, — урчит Тэхен, оставляя на хрупком плече мягкий поцелуй, гладит ключицы, чуть надавливая, влияя на свою же силу. — Мой Лисёнок…       Следом за глазами лиса вспыхивают символы под кожей, проступая золотыми письменами на тонкой шее. Замыкаются узором, являя взору Хозяина ошейник и метку, вытаскивая с самого дна истинное лицо Тэхена.       По отражению бегут волны, и Хосок сильнее вжимается, отпускает сущность. Оборачивается лицом к своей страсти, к тому, кому позволил приковать к себе, кого мог загрызть и испить досуха какое-то тысячелетие назад. Ластится к тому, с кем играл три сотни лет, чтобы в итоге сдаться.       Хосок опускается на колени, касается холодного черного мрамора, прячет улыбку лишь затем, чтобы после мягкой вспышки распустить пять хвостов и уши, обжечь Тэхена ядовитой зеленью глаз и резким рывком податься ближе, опаляя жаром желания.       — Какая же ты сучка, — ухмыляется Тэхен, пока на нём пеплом растворяется рубашка. Поднимает Кицунэ за тонкое запястье к себе, обнимает за талию, утягивая в медленное кружение по покоям, лаская жадного лиса губами, поглаживая кожу, сплетая свой хвост с пушистыми его. Оторваться от поглощающей зелени не может. Тэхен отравился лисом едва увидев, отравился до глубины своей чернильной души, отравил сердце и едва ли на блюде этой бестии не отдал. Но Хосок сдался раньше, и Тэхен схватывает оргазмы от своей власти над ним.       Он осторожно ведёт, доминируя в танце, позволяет по себе скрести когтями, все раны заживают на смуглой коже мгновенно. Тэхен его своими прикосновениями с ума сводит, к черте подводит, держит крепко, не отпускает. Что-то на ухо острое шепчет, от чего волоски по всему телу дыбом и сладкая дрожь проходится. Хосока ведёт, он глаза прикрывает, на огромное ложе Хозяина тянет, прогибается, принимая, отдавая всё, что в себе таит. Делится сокровенной силой, энергию отпускает. Она у лиса другая, живительная, жизнями других напитанная, чувствами и поглощенными сердцами. Хосок её бережет, утаивает и только с ним делится, только ему позволяет брать.       Руны вспыхивают, стоит Тэхену клыки погрузить прямо в письмена, запечатать источник, обновить метку. Хосок зарывается пальцами в светлые пряди, те ещё ярче будто, пропускает их, гладит, глаза закатывает от прошивающего удовольствия, пальцы на ногах поджимает, скулит. Повелитель отрывается с трудом, мажет собственную улыбку по губам лиса. Его же кровью делится.       — Мой малыш, — шепчет, пока пальцами гладит бедро и к колену спускается. — Мой очаровательный Лисёнок. Только мой.       Рычит в плечо, пока Хосок улыбается зеркалам на потолке, пока наблюдает, как тянется от его шеи тонкая красная нить к запястью Тэхена, пока истончаются хвосты и на постели не остаются они в обычных обличьях. Дышать размеренно, давая буре утихнуть.       — Что тебя напугало? — Тэхен продолжает лежать сверху, удерживая свой вес на локтях. Носом гладит щёку, в уже карие глаза заглядывает. — Обычно ты не такой эмоциональный возвращаешься.       Лис смотрит долго, хмурится немного.       — Зачем ты подарил Чимину человека?       Хосок заинтересованно ждёт ответа, начиная ёрзать, пока Тэхен не перекатывается, увлекая его за собой. Обнимает за поясницу и тяжело вздыхает.       — Помнишь, каким был Юнги до элеметалей?       Хосок задумывается, напрягая память, кивает в итоге, на что Тэхен едва заметно улыбается.       — Тогда, вроде, чума была?       Тэхен кивает:       — Именно. Юнги было скучно. И он занимался тем, что подкидывал мне работы.       Хосок помнил инертную злость и скуку Юнги, его ядовитую ярость и долгие загулы во внешнем мире. Хосок и сам был не против занять блондина, и предложение Тэхена тогда показалось очень логичным выходом.       — Сколько им сейчас? По двести-триста лет?       — Честно? Не помню. И не хочу помнить. Главное, что Юнги не выносит мне мозг, а это делают ему.       — И ты думаешь, что с Чимином это прокатит? После того случая?       Тэхен жмёт плечами.       — Попробовать можно. В любом случае, это не демон. Он человек, а Чимин питается болью и наслаждением. Он — война, страсть, раздор. Кто, как не человек порождает это всё? Ты должен об этом знать.       Лис прижимается ближе, устраиваясь удобнее. Водит пальчиком по груди, меж бровей пролегает тонкая складочка. Тэхен разглаживает её пальцами, гладит за ухом, заправляя рыжую прядь.       — Ты переживаешь за человека?       Хосок кивает, жмурится на ласку, подставляя шею под мягкие поглаживания.       — Он жестокий. Мальчишка не выдержит. Не то, чтобы я хотел ему помочь… — Хосок фыркает, отворачиваясь. Тэхен чувствует, что что-то не так, потому поднимает кончиками пальцев подбородок лиса, целует осторожно в краешек рта.       — Ты хочешь этого мальчишку себе?       Тэхен говорит это просто, так просто, что Хосок от неожиданности скатывается с него, смотрит недоверчиво, брови выгибает.       — Заберёшь игрушку назад только по моей прихоти? У своего брата?       В интонациях Хосока проскальзывает его суть, хитрость, желание власти, желание человека.Тэхен мрачнеет, но тянет парня на себя, рычит на ухо.       — Если мой Лисёнок этого хочет, он это получит.       Хосок улыбается, трётся о грудь, но всё-таки выдыхает:       — Не мне. Я хочу с ним общаться. А говорить с постоянно орущим куском мяса сложно. И Чимин будет против.       — Чимин всегда против. — Тэхен гладит голую спину, играя хвостом с нежной кожей. — И я дал ему игрушку не для того, чтобы отнимать… но раз ты хочешь с ним говорить… — прикусывает ушко, улыбается, копирует лисью усмешку и искры ловит в ответ, — то Чимину придётся делиться.       Хосок довольно фыркает, тычется губами в губы и довольно скалится.       — Мой Господин.       — Собирайся на ужин, Солнышко. Я давно не общался с ними за одним столом.       Золото на дне тэхеновых глаз полыхает с новой силой. Он смотрит на голую спину Хосока и не желает, чтобы письмена с его тела исчезали. Ведёт ладонью, проявляя татуировку до конца. И вот по спине Хосока ползёт золото, разрастаясь узорами, пока не проявляется лисица с девятью хвостами. Татуировка расползается по коже, греет, и Хосок стонет от удовольствия.       — Ревность, — шепчет, не поворачиваясь. Накидывает шёлк на плечи, скрываясь с глаз Хозяина.       Хосоку нравится, что Тэхен демонстрирует, чей он. Пусть Правитель Ада, пусть тот, кому не смеют бросать вызов, кому в глаза не смотрят. Он демонстрирует. Он хвастается им. Как лучшим трофеем. Как просто лучшим.       И жадная до внимания душа Хосока горит от счастья, от власти, что сосредоточена в его лапках.       Хосок улыбается и идёт готовиться к ужину. Этот вечер важен.       Кажется, у Хосока будет свой человек.       Юнги закатывает глаза довольно часто. Наверное, если бы демоны считали, то это был бы пятисотый раз за вечер. Но никто не считал, поэтому Юнги закатил их в пятисот первый раз и приложил сверху ладонь.       — Идиоты…       Элементали переглянулись.       — Вы не достойны даже находиться здесь, а заявляете, что пойдёте со мной! Страх потеряли?       Юнги шипит на демонов, игнорируя взгляды остальных.       Потому что он сидит в главном зале по левую от Тэхена руку и в ногах его сидят двое идиотов, ослушавшиеся Хозяина. Юнги закипает, в красках представляет, как спустит с них кожу и после переломает все кости. Унизительное непослушание, и ухмылку Тэхена хочется стереть. Вот только Юнги обладает мозгами и понимает, что и коснуться его не сможет. И не столько из-за уважения, как из-за тёмного взгляда Хосока прямо на элементалей. Юнги щерится своей энергией, ограждаясь от чар истинной формы Кицунэ, закрывая и своих демонов.       Те же чувствуют защиту и гнев Хозяина, но верными псами сидят в ногах, не грызутся, на Хосока только смотрят, скалятся.       — Юнги, — тянет Тэхен, — твои псы не умеют себя вести? Или не знают, на кого можно смотреть, а на кого — не стоит?       Тэхен показательно наклоняется к лису, что-то шепчет ему на рыжее ухо и на демонов резко смотрит, пригибая к полу.       — Я их тебе подарил. Я же и убью.       Лёд сковывает все движения, но Юнги не торопится защищать, позволяет брату учить этих идиотов. Чтобы знали: на кого смотреть и рычать можно, а на кого даже дышать не стоит. Юнги позволяет преподать этот урок, но сам едва заметно выдыхает, когда Тэхен ослабляет контроль, позволяя Джину и Джуну вновь осесть, шепча извинения.       Хосок довольно щерится, распушая вокруг все девять хвостов и играя кончиками с телом Хозяина.       Юнги тянет блевать.       — Ну, — запускает пальцы в волосы Джуна, мягко массируя кожу головы, — мы начнём? Или это для меня блохастый так вырядился?       Хосок недовольно фыркает, но ведёт плечами, давая тёмной полупрозрачной ткани сверкать от огня. Ханбок почти ничего не скрывает, наоборот, под ним ярче горит татуировка, на что Юнги лишь морщит лоб с надменным:       — Нарциссы.       — Вот он, — тихо добавляет Тэхен, и Хосок тут же теряет интерес к элементалям, обращаясь к дверям. Рвано выдыхает, от чего Тэхен бросает косой взгляд и мрачнеет.       — У тебя сейчас зверушка обкончается, — замечает Юнги, без особого интереса рассматривая идущего к ним Чимина. — Придержи, а то придётся сегодня лисятины отведать. А я не хочу травиться.       Зевает, ловя гневный взгляд Хосока.       — Что? Ещё скажи, что твоё мясо диетическое и не содержит жиров.       Хосок, у которого, кстати, ни капли лишнего жира на боках, смотрит на Юнги в упор, пытаясь испепелить взглядом. Но куда там. Блондину откровенно тоскливо, он играет с волосами своих демонов и всё игнорирует. Но сам напрягается, когда Чимин подходит ближе, мажет по ним взглядом и ухмыляется.       — Тьмы, — почти уважительно бросает Чимин, проходя к Тэхену, игнорирует нахохлившегося Хосока, но садится рядом с ним, от чего лис покрывается дрожью и двигается ближе к Хозяину. — Не помню, чтобы игрушкам разрешалось сидеть на равных с нами, — между делом замечает Чимин, стреляя багровыми глазами мимо Хосока и улыбаясь Юнги.       — Тьмы, Чимми. — Хосок собирает волю в кулак и отбрасывает страх подальше, склоняется к Чимину и почти нежно шепчет рядом с его ухом, с удовольствием наблюдая, как перекашивает лицо того от отвращения. — Что-то я не вижу твоей новой игрушки. Неужели ты уже истерзал его до смерти? Ах, прости, он же уже мёртв…       Хосок отстраняется, пряча улыбку и мурашки, Чимин же смотрит прямо на Тэхена.       — Не смей его задевать, — отвечает Тэхен. — Действительно, Чимин, где твой человек?       — Наказан, — рычит брюнет. — Я не выведу невоспитанную тварь сюда. — Демонстративный взгляд на Юнги, и старший брат агрессивно напрягается, от чего Джин и Джун начинают волноваться, ощущая потяжелевшую атмосферу. Элементали переглядываются, собираясь ответить, но сжавшиеся ошейники и приказ Юнги в голове заткнуться остужает пыл.       — Что же ты сам пришёл, воспитанный?       Хосок издает звук «оу», прикрывая ладонью рот, но тот все равно повисает громким звуком в тишине. Юнги продолжает всё также сидеть, приласкивая демонов, что не сводят взглядов с Чимина, и нагло ухмыляться, когда по лицу брата бегут волны злости.       — Чимин, — Тэхен зевает, утомлённый новой грызней, — уверен, твой человек не заденет нашей гордости. Покажи его. Сейчас.       Лицо Чимина каменеет. Он стреляет взглядом в старшего, но ослушаться прямого приказа не может. Прикрывает глаза, беззвучно шевеля губами.       Рубины на браслете вспыхивают ярче, и по залу проносится алая вспышка, темнеющая к эпицентру. Присутствующие напрягаются, вглядываясь в тёмный силуэт. Хосок задерживает дыхание, готовый сорваться к мальчишке в мгновение ока.       Но не нужно.       Чимин сам поднимается из-за стола, тягуче медленно идёт к маленькой фигуре на полу, останавливается совсем близко, и по залу разносится его глубокий рокочущий голос:       — Смотри на меня.       Фигура не двигается. Тэхен приподнимает бровь, присматриваясь внимательнее, замечает покрывшие кожу человека узоры и хмыкает. Он понял. Поэтому равнодушно откидывается в кресле, наблюдая за происходящим.       — Подними взгляд на меня, — голос Чимина немного теплеет. Тело вздрагивает, мальчишка поднимает голову, выполняя приказ Хозяина.       Хосок рядом с Тэхеном давится воздухом.       — Тихо, — шепчет ему правитель, сжимая пальцы, — это его человек.       Чимин же, кажется, забывает, где он находится, пропуская каштановые пряди меж пальцев, неосознанно лаская свою игрушку. Чонгук смотрит в глаза, но губы выдают страх, предательски дрожа. Демон оттягивает большим пальцем нижнюю, погружает его в тёплый рот и немного давит, заставляя Чонгука вздрогнуть.       Где-то сзади снова давится Хосок, и Чимин раздраженно закатывает глаза, поворачиваясь к ним. Вскользь кидает:       — За мной.       Брюнет отходит от Чонгука, возвращаясь за стол. Тот же продолжает сидеть на полу несколько секунд, после осторожно вставая и следуя за Хозяином. Тэхен рассматривает худое тело, покрытое рисунком с отдаленным интересом, скользит взглядом ниже, пока не упирается в худые ноги, облаченные в кожу. Ухмыляется.       Всё-таки они с Чимином братья.       Косится на Хосока в тёмной полупрозрачной ткани и скалится. Они определённо братья.       Чонгук же подходит ближе к столу и замирает, рассматривая присутствующих. Он узнает Юнги и слабо кивает ему, на что Чимин тихо рычит.       — Опусти взгляд, малыш. Поклонись Повелителю. И иди ко мне.       Ноль реакции. Ноль полный и абсолютный, что вызывает в Чимине огромную волну кипучей ярости. Он сверкает взглядом на Юнги, что тянет губы в улыбке, рассматривая мальчишку и узоры на его коже.       — Красивый малыш, — тянет блондин, сгущая свою защиту от ярости брата. — Только ты сейчас не вовремя решил ослушаться. Поклонись, — голос Юнги вслед за чиминовым тяжелеет.       Чонгук продолжает стоять, гордо задирает голову, смотрит на пару по центру, изучает златоглазого блондина и оборотня рядом. Жадный взгляд Хосока его не интересует, Чонгук ему лишь криво усмехается, что уже лишнее.       Тэхен щёлкает суставами в кистях.       Ошейник стягивается, лишая Чонгука воли, и тот падает подломленной куклой, вызывая вскрик Хосока.       — Я сказал, поклонись, — Чимин собирается встать, когда Тэхен поднимает ладонь.       Юнги неуютно ёрзает, не ожидая ничего хорошего.       — Не надо, Чимин. — Тэхен говорит негромко, открыто рассматривая мальчишку, изучая рисунки и рубцы шрамов на запястьях и голых лодыжках. Обращается к парню:       — Тебя хорошо воспитывали, Чонгук? При жизни?       Маленькое уточнение сгоняет краски с лица Чонгука, тот отходит на шаг, но более двинуться не может. Тэхен смотрит на него золотом, не улыбается, вообще выражение лица не меняет, когда Чонгук начинает говорить.       — Это ты, — сначала шепчет, после же кричит на Тэхена, вгоняя Хосока и Юнги в ступор. Где-то на фоне замер Чимин. — Это твоя тень меня преследовала! Это ты, ублюдок, убил меня!       Ладно, да, Юнги признаёт. Он немного шокирован. Совсем чуть-чуть. Потому что остальные выпадают из реальности. Потому что Тэхен никогда сам не забирает души. Никогда не касается людей. Тэхен приказывает, казнит, наказывает. Не касается. Юнги видит, как вспарывают обивку когти Хосока.       Чонгук снова открывает рот, но не произносит ни звука.       — Достаточно, — Тэхен поднимает ладонь, призывая к тишине. — Чимин, признаю, он не готов к нашему обществу.       — Я это испр…       — Не нужно меня перебивать, — Тэхен вскользь смотрит на младшего, и тот смолкает, сжимая зубы до скрипа. — А ты, щенок, — Чонгук сужает глаза, явно не понимая, кто именно перед ним, на кого повышает голос, — должен научиться уважению.       Тэхен закидывает ногу на ногу и улыбается. Чимин не отводит взгляд, когда Чонгук содрогается от глухого приказа:       — На колени.       Сила, вложенная старшим в приказ, пригибает к полу всю прислугу, демоны Юнги мгновенно прижимают лбы к его ногам, подрагивая от давления. Братья же смотрят на дрогнувшего Чонгука, как срываются с его губ проклятья. Юнги даже думает, что ошибся. Мальчишка необычен. Явно самоубийца. Будучи мёртвым, ага.       — Плохо, — цокает Тэхен, успокаивает Хосока, поглаживая его ладонь и заставляя вытащить когти из кресла. — Не слушаешься Хозяина, не слушаешься меня. Грубишь. — Целует тонкие пальчики. — Очень плохо, Чонгук.       Отпускает ладошку, кивает Чимину, и тот садится на место, отступая от своей игрушки, принимая право старшего наказывать.       — На колени!       Тело Чонгука подламывается. Парень падает, расшибая колени о мрамор, вскрикивает от боли. Но падает ниже, касаясь лбом пола, замирая в этой позе, придавленный силой и властью.       На мозги давят с огромной силой, голова сжимается, Чонгуку кажется, что её сейчас разорвет. Вот только он не умрёт. Мог бы — умер снова ещё там, когда демон полосовал его спину, когда прожигал до мяса, когда брал в его же крови. Чонгук был бы рад снова умереть. Вот только у него сердце не бьётся, он его не ощущает. Зато боль чувствует, весь спектр, все оттенки. Их тысячи отличает. И если у Чимина боль острая, иногда переходящая в сводящее с ума удовольствие, постыдное и низкое, пошлое. То сейчас боль невыносимая, она по мозгам, и даже от прикосновения воздуха больно. Чонгук хватается за голову, пытаясь удержать раскладывающиеся половинки. Плачет, переходя в крик, видит на ладонях красное, понимает, что плачет кровью.       С трудом поднимает голову, смотрит на Чимина, но язык не поворачивается попросить помощи. Он его лучше откусит, чем прогнётся. Он лучше будет валяться в чужих ногах, но гордость не уступит. Чонгук понимает, что здесь, в Аду, у него осталось только то, что всегда его защищало. Его гордость.       — Очень плохо, — повторяет Тэхен, разжимая ладонь. Чонгук валится мешком, удостаивается презрения от Чимина и лёгкой улыбки от Юнги. — Отвратительно.       Чонгук дышит, пытается восстановить нормальное зрение и дыхание. Он вспотел, и кожа блестит, к себе взгляды притягивает. Чёрные вороны раскинули крылья, смотрят в души чернильными глазами, сверкают клювами. У Чонгука их шесть, дьявольские птицы, и он пока не знает, что это символ Чимина.       Зато знает Тэхен. Он кивает брату, не желая больше видеть человека.       Брюнет шипит:       — Встань и извинись, тогда я подумаю, чтобы сделать наказание легче.       — Пошёл ты, — буркает Чонгук, утирая кровь и поднимаясь. Зло смотрит на Чимина, от чего Тэхен подпирает кулаком подбородок и ждёт, до чего это всё дойдет.       Чимин не меняет позы, но голос его становится ниже, опаснее. Радужка наливается красным.       — Что?!       Ошейник стягивается, и Чонгук, едва вставший, падает снова. Разбивает руки, хрипит, пытаясь ошейник оттянуть. Шевелит губами, но звука не слетает.       — Громче, — шипит Чимин, ослабляя контроль.       Чонгук хрипит, упирается руками в пол и вновь вскидывает голову, смотрит прямо в багровые глаза, когда с губ срывается убийственное:       — Пошёл ты к чёрту!       Хосок давится вздохом снова, почти сползая под стол. Юнги довольно улыбается, наслаждаясь зрелищем. Тэхен лишь смотрит на всё это, ожидая закономерного финала, мысленно считая, во сколько сил и энергии встанет ему разгром дома бешеным Чимином.       Но по залу разносится звук хлесткой пощёчины. Чонгук падает на спину, облизывает разбитые в кровь губы и натурально рычит на Чимина, подходящего ближе.       — А ты, малыш, не понимаешь, да?       Хватает за волосы, волоча вновь кричащего парня на выход.       — Тогда будем учиться.       Дверь за ними закрывается.       Юнги выдыхает, хрипло смеясь. Хосок мрачно интересуется:       — И что здесь смешного, бледнолицый?       — Ахах, — Юнги ерошит волосы, на щеках немыслимый румянец. — Кажется, я возбудился…       Элементали напрягаются.       Тэхен прикрывает глаза рукой, сдерживая смешок. Хосок выпадает из реальности в третий уже раз.