Phases

Он подошёл к корпусу, держась за руку Шото – чтобы и самому не упасть, и ему не позволить, - и хохоча во весь голос. - То есть, в том, что ты нарушаешь какой-то закон, он был уверен, а то, что он нарушает личное пространство и может быть привлечён за сталкеринг, он не знал? – Шото тоже смеялся, слушая его историю про извращенца-соседа. - Ну что ты. Чтобы этот старый хер и нарушил какой-то закон? – Бакуго поднялся по лестнице. – Настоящее нарушение – то, чем занимается ёбаный подросток в своей ёбаной комнате. Сидит там с порнухой с ГЕЯМИ и МАСТУРБИРУЕТ, прямо в его сраный бинокль, вы представляете?? - Так, а твоя мама что? - Нахуй его послала, что, - в какие-то моменты Бакуго хотелось, прости господи, врезать своей матери, но, вспоминая этот инцидент с соседом и её поддержку, он чуть не плавился от гордости. – Пригрозила, что если он ещё раз будет следить за мной, то она сообщит копам. Он, вроде как, отъебался, но мне всё ещё было страшно – он ведь выдал меня родителям с потрохами. Но мать сказала, что они с батей давным-давно догадались о моих предпочтениях. По её словам, примерно с тех пор, как я в восемь лет заявил, что выйду замуж за Фифтисента. «Какая разница: гетеро, гомо, би, - сказала ему тогда мать. – Главное – сексуал». Шото снова покатился со смеху: - Так ты для этого хочешь стать диджеем? - А ты как думал? Я, вообще-то, нацелен на вершину светской жизни и лучшего чёрного мужика на планете… не считая Йохана Блейка. В коридоре под бельевой верёвкой на полу валялась какая-то тряпка. Катсуки зачем-то поднял её и осмотрел. Оказалось – юбка. - Это Мины, - узнал Тодороки. – Кажется, она бесилась, что она стала ей мала. Катсуки долго держал её в руках - короткую, лёгкую и очень узкую в талии, - но мысли его занялись одной слишком сложной для ещё слегка пьяного мозга дилеммой. Стоит ли? А если он не захочет? - Примерь её, - наконец запретил он себе думать. - Что? Нет, - смутился Тодороки, тут же зажимаясь и отворачиваясь. В другой момент, будь Бакуго способным злиться, он бы нашёл худший способ его переубедить. Но сейчас способным злиться он не был. - Пожалуйста, Мордочка, - ласково попросил он – завтра сто процентов охренеет от такой розовости своих интонаций. Тот косо посмотрел на юбку, на Бакуго. Снова на юбку, снова на Бакуго. Потом закусил губы, чтобы не улыбаться во весь рот и покачал головой. - Ладно, - наконец схватил он юбку и быстро направился в свою комнату. Катсуки поспешил за ним. В свете лампы юбка оказалась тёмно-синей. Ткань плохая, синтетическая, и некрасиво блестела, но на Мордочкиных ногах наверняка будет смотреться изумительно. И за эту идею Бакуго тоже возненавидит себя завтра. Шото смял её в руках, слегка хмурясь – алкоголь, даже вполовину выветрившийся, делал его щёки такого залипательного розового оттенка, какой даже во время секса не появляется. Глядя на него, Бакуго завис настолько, что не заметил, как тот быстро и неловко снял шорты и натянул юбку вместо них. - Это ведь должно быть сзади? – он застегнул молнию и стал поворачивать её вокруг талии. В талии юбка была ему широковата, но, судя по всему, она была из разряда тех, из-под которых должны почти выглядывать труселя – как Мина и любит, - поэтому, когда она опустилась до тазовых костей, то едва доходила до середины бёдер Тодороки. Шото неуверенной походкой подошёл к зеркалу, стараясь не сильно вилять бёдрами (а зря). Долго смотрел на себя в профиль, потом повернулся боком, другим. - Почему-то мне это охуеть как нравится, - пробормотал Бакуго, не в силах отвести взгляд от его ног. - Почему-то мне это охуеть как нравится, - ответил на это Тодороки с широкой улыбкой и повернулся задом, задрав майку и разглядывая себя. – Будь я трезвее, я бы, конечно, смутился, но в ней так удобно. Попробуй как-нибудь. - Не, нахуй. Не мой стиль. Тодороки вдруг повернулся к нему со странно блестящими глазами. - Слушай-ка, - сказал он. – Одолжи на секунду футболку, пожалуйста. Бакуго не понял, зачем, но снял свою домашнюю тряпку, которую надевал, только когда становилось холодно, и протянул ему. - Спасибо, - Тодороки снял свою болтающуюся серую майку. Катсуки опять потерял фокус, засмотревшись на то, как странно – скрестив руки и вытягиваясь в позвоночнике, – он раздевается, оголяя тонкое и почти прозрачное туловище. – Разрешишь её смять немного? - Делай, что хочешь. Надев футболку, Тодороки завязал на ней узел сбоку и завернул его внутрь. Теперь он почти не отличался от этих девчонок, пьющих чаёк в Сибуе после занятий фитнесом, - слегка оголённый животик, топ и короткая, почти ничего не скрывающая юбчонка. Но тот факт, что Бакуго знает, ЧТО на самом деле находится под этой юбчонкой, более того, что это всё принадлежит ЕМУ, отчего-то очень сильно его возбуждал. Он вытащил телефон из кармана и подошёл к зеркалу. - Как? – спросил Шото и рассмеялся. – Я красивая? - Самая, блять, - Катсуки открыл камеру. – На, фоткай. Тодороки взял у него телефон и приблизился вплотную. Не зная, как лучше выпендриться, Бакуго притянул его за талию, взял ногу под колено и подтянул к себе - получилось что-то вроде танго-движения. - Вау, - Шото поднял телефон на уровень их лиц, чтобы найти ракурс в отражении в зеркале, и обнял его за плечи свободной рукой. – Сейчас мы будем самой горячей парочкой на районе. - Мы и есть, - Бакуго не хотел светить лицо, поэтому максимально склонил голову и от нечего делать куснул Шото за шею. - Катсуки, я третий раз Киришиме с Каминари не объясню, откуда засос взялся, тем более – там, - предупредил Шото, но с места не сдвинулся. Сколько он там фоток собрался делать? - Прости. Ты всё? - Угу. Для тех, кто хоть немного знаком с Тодороки и Бакуго, станет очевидно, что на фотографии именно они, даже с учётом того, что не видно лиц. Однако пародия на типичную школьную парочку – качок и принцесса, причём принцесса на полголовы выше, - была настолько ценной, что оба слегка пьяных парня были от неё в полнейшем восторге. - Сохраняем, - уверенно, почти строго сказал Шото. - Сохраняем, нахуй, - согласился с ним Бакуго. В нём уже зародилась надежда на эти фото в качестве сетевого признания. Ажиотаж и безумие вокруг определённо будут того стоить. Когда-нибудь он обсудит с Мордочкой этот вопрос. Когда-нибудь, когда руки начнут его слушаться и перестанут лезть к нему под юбку, а Мордочка не будет так томно дышать ему в ухо и тянуть свои ледышки-пальцы к его голым соскам. Он успел только бросить телефон на ближайшую тумбу, надеясь, что это не подарит ему очередную царапину на экране, и повалил Шото, невесомого, как маленький ребёнок, на его кровать. С тусовки Мирио придут ещё нескоро – двадцать бутылок шампанского штука гораздо более увлекательная, чем сон, - а член у Бакуго уже требовательно намочил трусы. - Давай сегодня как обычно, - предложил Тодороки, приподнявшись на локтях и с интересом наблюдая, как Бакуго устраивается у него между ног. - Как скажешь, - не скрывая радости, отозвался Бакуго, нащупав под юбкой чужой член, вылезающий из трусов. Ему особенно доставляло, когда их желания закончить побыстрее или растянуть удовольствие совпадали. А он, на секунду, только что почти час терпеливо забивал голову мотивами и текстами песен, пока они целовались на холме, почти до крови мусоля друг другу губы, и если сейчас не финиширует быстро, то сойдёт с ума. Тодороки рвано втянул носом воздух и потянулся к Катсуки, пока тот спускал шорты. С самым жадным выражением, которое Бакуго когда-либо видел на этой мордочке, он сначала лизнул ему кадык, прошёлся губами по подбородку и прикусил его. Когда их лица оказались на одном уровне и притянулись друг к другу уже по закону физики, Бакуго опомнился и двумя резвыми движениями усадил Шото себе на бёдра, так что в лицо ему пришлось смотреть снизу вверх, и взял их соприкоснувшиеся члены в одну руку. Не удержав низкий стон, Шото с потемневшим взглядом схватился за его волосы, словно за единственное спасение, прижался своим лбом к его лбу и на инстинктах начал судорожно двигать тазом, работая за них двоих. Целоваться они устали, поэтому просто раскрыли навстречу друг другу рты, ловя вдохи и выдохи и периодически ласкаясь языками. Лучшего чувства, чем это, Бакуго не испытывал. Они так увлеклись процессом, что даже не поменяли положения, и неожиданная, сжавшая всё тело предоргазменная судорога заставила Катсуки почти закричать. Вместо этого он в порыве адреналина прижал к себе Тодороки свободной рукой, да так сильно, что, кажется, у того хрустнула пара позвонков на пояснице, и чуть не сдавил в кулаке два готовых взорваться члена. Но благо, оргазм не заставил себя ждать и обрушил на затёкшее тело Бакуго огромную усталость и одновременно огромную эйфорию – помощнее, чем от алкоголя. Ещё пара быстрых движений – и Тодороки тоже дёрнулся всем телом, царапнув ногтями его лицо, и плавно опустился на попу между ног Катсуки. - У меня ноги не двигаются, - усмехнулся Шото спустя время и слегка хлопнул себя по икре. - Это нормально, - у самого Катсуки в ноги словно вонзили тысячи иголок, настолько они затекли. – Я же так охуенно трахаю, после меня ничто не может нормально двигаться. Тодороки глянул на него со слишком откровенной для Мордочки иронией и что-то пробормотал. Бакуго не стал его переспрашивать, потому что прекрасно знал, о чём была речь, и повторять было незачем. Сегодня его оттрахал Шото. И, надо признать, сделал это волшебно.