***
- Почему именно 800 и «полторашка»? Тодороки пожал плечами. - Удобно, - ответил он. - У меня ни сил нет, ни особой выносливости - даже на три километра дыхания не хватает. Восемьсот удобно делится на четыре фазы по 200 метров, - "как фазы Луны", - на первой я просто подстраиваюсь под лидера, на второй, когда он устаёт, я его обгоняю, а потом ухожу уже так далеко вперёд, что остальные фазы проходят в гордом одиночестве. - Ясно, - Катсуки задумчиво жевал банан. - А если такая схема не сработает? - Тогда я проигрываю, - просто отвечает Тодороки. - В смысле проигрываю? - У Бакуго появился «этот» взгляд, который невозможно сравнить ни с каким другим, - Вот так просто? - Ну да, а что? - А, ну конечно, - ядовито произнёс Катсуки и отвернулся, - в самом деле. Мысленно Тодороки его поблагодарил за то, что Бакуго не стал продолжать спор. Всё, что можно было сказать по этому поводу, было сказано ещё в младших классах, и благо, что они оба теперь это понимали. Хотя с тех пор Катсуки, как истинный восходящий Скорпион, так и не научился принимать что-то, не соответствующее его идеалам. Его закон, его кредо по жизни – победи всех или умри, пытаясь. Он истинный спортсмен. А у Тодороки от спортсмена только этот чёртов наследственный талант, который ну никак не должен был пропадать. Только не в семье олимпийского чемпиона по метанию молота. «Они твои враги» - всегда говорил ему отец. «Ты здесь для того, чтобы раздавить соперников, а не якшаться с ними». Свобода от него слишком дорого стоила Шото, чтобы он так быстро передумал. - Я не знаю, зачем я здесь, - ответил он наконец, как полагал, на мысли Бакуго. Судя по молчаливому взгляду в свою сторону, он угадал. - Кроме атлетики у меня ничего нет. И, пожалуйста, давай больше не заводить об этом разговор. - Ладно, - успокоился Бакуго, хотя хмуриться не перестал. - Но ты всё-таки попробуй однажды - так, для разнообразия, - разозлиться и подумать "пошёл ты нахуй, сука, я буду первым". Ощущения охуенные. Тодороки хмыкнул в ответ. - Ты для этого всё детство со мной соревновался? - Не всё детство, а два года, - Бакуго явно понравилось, что он помнит те времена. - И нет. Я делал это, потому что был слабаком. Я бы сдох, если бы не доказывал себе, что могу победить. - Ну, слабаком ты точно не выглядел, - в памяти на всю жизнь отпечаталось воплощение силы и ярости в лице маленького Бакуго, - Есть ведь люди, которые много орут о том, что они самые-самые, но на деле ничего из себя не представляют. А ты всегда подтверждал свои слова. Говорил, что победишь, и побеждал. - Ага, - кисло отозвался Бакуго и скривился. - А когда Деку уделал меня на сотне, чуть не поплыл кукухой. Не подтвердил, блять. Он всё ещё думает об этом? С тех пор прошло почти шесть лет, Катсуки потом не раз побеждал Мидорию, был взят в старшую группу метателей к своему кумиру – причём будучи на два года младше призывного возраста, - нашёл себя. Или так и не нашёл? - Попробуй как-нибудь, для разнообразия, - ответил ему Тодороки, - расслабиться и сказать себе "а, плевать, пойду супчика наверну". Ощущения охуенные.***
И как он слышит, если всё время играет музыка? Под влиянием нахлынувшей волны смелости Тодороки протянул руку к наушнику Бакуго, но тот, краем глаза заметив его движение, отпрянул так яростно, словно рядом с ним возникло ядовитое насекомое (или Мидория), и уставился зло и неприязненно. Опустив руку, Шото пробормотал «Прости» и отвернулся, пытаясь унять раздувающийся жгучий стыд вперемешку с обидой. Собственное тело показалось ему лишним. Через мгновение в его ухо была вставлена пластиковая гарнитура, и оттуда полилась мелодия. - Можно было просто попросить, а не совать руки, - мягко зарычал Бакуго, словно извиняясь, и волна горячего дыхания прошлась по шее Тодороки. Его возбуждение уже простило Катсуки все его грехи лет на сто вперёд. Шото нервно поправил якобы эппловский наушник и постарался вслушаться и одновременно абстрагироваться от Бакуго, который стоял ну совсем близко. Настолько совсем, что их икры соприкасались. Рука Тодороки и плечо Катсуки соприкасались. - "Металлика", - узнал Тодороки и поднял голову. Носы теперь тоже соприкасались. - Правильно, - улыбка, новая волна дыхания, в этот раз на губах, улетевшее в пространственно-временной континуум сознание. Стоп. Они всё ещё были на тренировке.***
- Включишь музыку? - Угу, - Катсуки оставил недонадетую кофту висеть на шее и уставился в телефон. – Сейчас твою любимую поставлю. Сто процентов, этот Астромальчик сохнет по Севдализе. Судя по округлившимся глазам Шото, Бакуго более чем угадал. - Я говорил, что она мне нравится? – спросил он, и Катсуки хмыкнул. - Нет, мне звёзды сказали, - после снисходительной улыбки Тодороки, которая появляется каждый раз, когда Бакуго стебёт его хобби, он добавил: - Помнишь, ты говорил, что у меня типичный Марс в Деве или как-то так? Тут то же самое - ты типичный чел, который тащится от вялой попсы. Голова слегка склонилась вбок, бровь изогнулась, разноцветные глаза опустились и забегали. - Понятно. Обиделся. Отлично, Бакуго, тупица. - Я разве сказал, что это плохо? - брякнул он в оправдание. Тодороки неловко пожал плечами, подняв голову и старательно изображая непринуждённость, но, серьёзно, одни его глаза могли бы новый ледниковый период устроить. - Ну, было похоже, что так. - Да блять, нет, - раздражённо бросил Бакуго и мысленно врезал себе. Конфликты с Тодороки всегда выводили его из себя в одну секунду, особенно если они были нелепыми. Он надел кофту и добавил, стараясь быть как можно спокойнее: - Я же их тоже слушаю. И Севду, и Джеймса Бланта, да хоть кого. - Естественно, ты же меломан, - вздохнул Шото и поднялся, чтобы снять шорты. – А я… ну, да, я немного однообразный в этом плане. Бакуго начал психовать. Накал атмосферы уже вышел за все возможные пределы, и нет, не Катсуки сделал её такой напряжённой, а обидчивый и непонятно с чего покрывшийся ледяной коркой Тодороки. Хотелось со всей силы вмазать этой тупой Морде по тупой морде, а заодно со всей силы вмазать себе - за то, что постоянно всё портит. А ещё очень хотелось помочь Шото раздеться, приласкать его надутые губки и увлечь в классический примирительный трах, который решил бы все проблемы. В мечтах всё должно было бы быть именно так. - Короче, - начал Бакуго спустя некоторое время, успокоившись своими мыслями. - Я намучу тебе сегодня плейлист, и ты послушаешь абсолютно всё, что там будет. От начала и до конца, без предвзятости и придирок. Шото слегка улыбнулся – слава богу, оттепель. - Ладно,- сказал он, застёгивая рубашку под кадыком. – Но если мне не понравится, не обижайся. - Понравится. И я даже не буду подстраиваться под тебя, обещаю. Будем лечить твоё однообразие. Он и правда не подстраивается. Потому что это и не получится, ведь вся музыка, связанная с Шото, отражает натуру Шото, иначе бы она связанной с ним не была. Разумеется, Бакуго разбавляет свой в каком-то смысле романтичный плейлист парочкой мозговыедающих исполнителей типа Текаши и Оникс - хотя Тодороки, скорее всего, мозговыедающими покажутся все. И очерёдность он устанавливает грамотно, как будто угощает алкоголем - за жёстким треком непременно следует плавный, абсолютно противоположной энергетики, но схожей силы. И не надоедает, и сохраняет интригу, и под конец ломает тебя на части. В финале Катсуки, для успокоения совести и во избежание разрыва нежного, привыкшего к лёгкой мелодичной музыке сердечка, добавляет - так уж и быть - Лану Дель Рей. Благо, её модернистские завывания вполне подходят идее и мелодике плейлиста. Бакуго мучается над названием своего творения полчаса, перепробовав "Разнообразие вкуса. Урок первый", "Бакуго Катсуки рекомендует", "Стояк Apple Music", но под конец забивает на попытки выпендриться, подписывает сборник "Морда" и отправляет Тодороки без лишних комментариев. И выходит из Интернета на целых четыре часа, чтобы не испытывать судьбу. А когда перед сном не выдерживает и хватает телефон, то видит, что сообщение его просмотрено, а ответа нет. Тодороки лежал на полу своей комнаты, достаточно японской и достаточно богатой, чтобы иметь много пустого пространства. В его наушниках играла музыка, противоположная самой его личности, старательно строящейся на протяжении последних шестнадцати лет, и никак не вписывающаяся в его моральный кодекс, в его жизнь, даже в эту комнату. Однако, оттого ли, что песни старательно подобраны Катсуки и в них заложена практически его душа, или оттого, что они задают какое-никакое, но настроение и создают определённые образы в голове, но Шото не мог остановиться и продолжал слушать часовой плейлист. Он так и пролежал, до последней секунды последней песни находясь в необъяснимом состоянии, от которого дрожали пальцы и всё тело отяжелело. И когда проигрывание было окончено и в наушниках повисла нелепая и ошалелая тишина, Тодороки чувствовал себя не то мертвецом, восставшим из могилы спустя сотни лет после своей смерти, не то, наоборот, живее всех живых. Он не был собой, но чувствовал каждую часть, каждый отголосок своей души и понимал лучше, чем когда-либо, кто он и почему живёт. Последний раз такое открытие его постигло пять лет назад, когда Айзава рассказал ему про асцендент, восходящий знак зодиака, и ненавязчиво открыл Шото мир европейской астрологии. - Я отслушал. - Чего сразу не написал? – вырвалось у Бакуго, даже для него слишком резко и эмоционально. - Хотел сказать лично. И ещё мне нужно было обдумать впечатления. Катсуки вздохнул. Вся тяжесть, которую он собрал сердцем за ночь и день до тренировки, исчезла в один миг, но лучше от облегчения он себя чувствовать не стал. - Ну? - он поднял голову и оглядел прямую, как жердь, фигуру Морды. - Что надумал? Тот усмехнулся, покачал головой и взглянул на Бакуго такими глазами, что выразило все его эмоции понятнее любых слов. Белая чёлка открыла шрам, и Тодороки её не поправил. - Ничего, - сказал он. - Меня просто... Не знаю. - Боже, да просто скажи, что это было охуенно, - оскалился Бакуго, радостный, как Деку в Новый год. Шото поднял сцепленные палки-руки над головой и лениво потянулся, чуть склонив голову. Ожог опять спрятался за занавеской чёлки, а единственный видимый глаз лукаво моргнул белёсыми ресницами. Катсуки чуть не умер. - Да. Было охуенно. И я хочу ещё.***
За день до отборочного первенства они отправились гулять и дошли до местного храма. Ноги Тодороки сами понесли его к лавке с талисманами. - Э, Морда, у тебя же другая религия. - Я не для молитвы, - рассеянно отозвался он, разглядывая сотни браслетов из камня. Найдя чёрный кварц, Тодороки снял его и примерил. На его костлявое запястье эта безделушка разом прижилась, так что он не раздумывая отдал за неё 300 йен. Катсуки поглядел на него, на то, как серьёзно и доверчиво - нет, скорее уверенно, - Морда сжимал купленный браслет в руке, и не выдержал: - А мне какой подойдёт? Тодороки моргнул от неожиданности и быстро собрался, стараясь не заулыбаться: - Хм-м, - вдохнул он, задумавшись, - ты у нас Телец, Асцендент в Скорпионе... В общем, бери что-нибудь с агатом, он в любом случае совпадёт. Когда они вышли из храма, Катсуки долго разглядывал переливающиеся камни на своей руке. - Думаешь, поможет? – спросил он. - Если захочешь – поможет, - резонно ответил Тодороки, глядя себе под ноги. - А что значит асцендент? Шото вздохнул и опустил голову. Он старался дипломатично обходить эту тему, ни отрицая своё увлечение, ни навязывая его другим. Астрология - это не фанатизм, чтобы говорить о нём на каждом шагу или, наоборот, держать в строжайшем секрете. Астрология - это образ жизни и мышления, который формируется постепенно и зависит от степени увлечённости материалом. Тодороки сделал себя таким, потому что это облегчило его жизнь и понимание себя, но он никак не мог представить, чтобы Бакуго, будучи в здравом уме, трезвой памяти и Тельцом в Солнце, начал серьёзно воспринимать подобную псевдонауку. - Ты уверен, что хочешь знать? - спросил он наконец. - Я уверен, что нихуя не хочу знать, - отозвался Бакуго. - Так зачем тогда... - Да не ебу я, Морда, господи боже, - Катсуки устало выдохнул. - Ладно, насрать, не говори, если не хочешь. Тодороки едва не скривился, в точности, как Бакуго в моменты бешенства. Он уже успел забыть, как легко способен этот парень вывести из колеи. - Это знак, который восходит на восточном горизонте в момент рождения. Означает то, какое ты впечатление производишь на окружающих. Как тебя воспринимают, когда впервые видят. В европейской астрологии Скорпион - агрессивный знак, больно жалит и очень ревностно защищает свой внутренний мир. Таким ты и кажешься. - Ну… окей, это похоже на меня, - неожиданно согласился Бакуго, а потом, помолчав, добавил: - На самом деле, единственное, что я знаю из этой ебалы – то, что все Козероги – мрази, и мне этого хватает. Тодороки слишком громко для себя фыркнул: - Да, согласен. Катсуки непонимающе уставился на него, моргнул пару раз, а потом, осознав, хлопнул себя по лбу: - Бля! Точно, ты же… бля! Тодороки так не смеялся очень давно.