Папочкин секрет

Где-то совсем тихо был слышен звон аппаратуры, что создавал приятную мелодию для ушей, укачивая, словно колыбель. Чонгук не помнил, сколько он уже был в сознании, он будто падал в объятия Морфея, с каждым разом приходя в сознание, когда тот подбрасывал его вверх, как новорождённого. Так было приятно держать глаза закрытыми, прислушиваться к происходящему, оставаясь в безопасной зоне. Казалось, что если не открывать веки, то Чону ничто не будет угрожать, никто не сделает ему больно. Где-то вдалеке он слышал знакомые голоса, что о чём-то говорили. Ему даже казалось, что они принадлежали Хосоку и Намджуну, но точно он не был уверен. Даже если и так, ему не хотелось видеть их. Ни Чимина, ни Суи, ни Лиён, ни Хосока, ни Намджуна. Ему не хотелось видеть Тэхёна. Время перестало существовать, когда он лежал под тёплым больничным одеялом, ему было хорошо и комфортно, и, если быть честным, он готов был отдать всё, чтобы никогда не вставать. Словно место, в котором он находился, было его комфортной зоной. Рано или поздно приходится проснуться, хочешь ты того или нет. Например, чтобы оценить ситуацию. Несколько раз открывая глаза, он смотрел на белоснежный потолок, чувствуя боль, когда пытался сглотнуть слюну, словно кто-то вырвал его гланды. Приоткрыв рот, он даже постарался издать звук, задавая себе вопрос мысленно, а не лишился ли он часом голоса. Из горла вырвался тихий хрип, а вскоре за ним последовал и звук. — Чон… гук… Он произнёс своё имя, держась слабой рукой за бинты на шее, наконец опуская её, и медленно поворачивая голову в сторону окна, прикрытое жалюзи. Через маленькие отверстия было видно, как шагают куда-то медсёстры и врачи, словно маленькие муравьи, занятые каждый своими делами. Хотелось встать, разузнать о том, какая дальнейшая судьба Кхвана, походить, либо увидеть маму своими глазами. Об одних мыслях о ней в горле запершило, и Чон с трудом сглотнул. В груди нарастало давление, словно кто-то с каждой секундой клал на неё тяжелые камни, ожидая момента, пока она наконец не сломается. Он не знал ничего о её судьбе. Её могли выбросить в реку, сжечь, чтобы не везти в больницу, да что угодно. Кхван был лжецом, он мог не сдержать своего обещания. От мыслей о судьбе мамы у Чона заслезились глаза. Он тихо выдохнул, закрывая руками лицо, стараясь утихомирить боль. Уже нет смысла лить слёзы, их было выплакано слишком много, да и не на тех людей. Чонгуку хотелось что-то делать, просто действовать, чтобы не сидеть на месте, но он понимал, что если медперсонал узнает, что он проснулся, о нём сообщат им всем. В первую очередь Генеральному комиссару Сеула Ким Сокджину, Тэхёну, Хосоку и Чимину. Он не хотел, чтобы они знали о нём хоть что-то. По центру стены висел телевизор, а на столе рядом лежал пульт. Медленно вставая, чтобы не задеть никаких проводов, что были подсоединены к нему, Чонгук, держа капельницу рукой, медленно пошёл с ней к центру комнаты. Аккуратно схватив пульт и нажав на кнопку, он несколько секунд поклацал каналы, пока не нашёл новостной, в котором уже произносили знакомые ему имена. «Напоминаем, что 11 июня около часу ночи произошёл обстрел в заброшенном заводе на территории частного сектора, где полиция задержала Чон Кхвана — директора двух прибыльных компаний по управлению активами. Как оказалось, он владел ещё тремя нелегальными по производству и продаже наркотиков и оружия. История, что разворачивалась на протяжении нескольких лет, оказалась слишком запутанной, но нашим репортёрам удалось узнать всю правду, благодаря показаниям людей, что помогли задержать успешного бизнесмена». Смотря на экран, Чонгук чувствовал, как скручивает живот в предчувствии неизвестного, когда вскоре после слов женщины стали отображаться на экране его фотографии с мамой и Чон Кхваном. «Год назад Чон Кхван занял лидирующее место среди директоров самых прибыльних компаний Сеула, доход которых составляет не меньше ста миллионов долларов в месяц. Генеральный комиссар Сеула Ким Сокджин попросил не упоминать всех имён и фамилий людей, которые помогали ему в операции по ликвидации Чон Кхвана и местной подкупленной полиции. Насколько нам известно, Чон Кхван вёл слежку за своим сыном Чон Чонгуком после того, как тот узнал правду о всех махинациях. Как оказалось, Чон Кхван не был настоящим отцом парня, а благодаря показаниям полицейских, что работали на Ким Сокджина и расследований, что возобновились спустя пятнадцать лет после убийства Чон Хангёля в его собственном доме, основателя компании, что перешла под руководство Чон Кхвана, людям удалось узнать правду». Чонгук медленно сел на кровать, не отрывая глаз от экрана телевизора, и всё ещё держа в руке капельницу. «Чон Кван был инициатором убийства Чон Хангёля, скрыв правду о том, что Чон Чонгук не является его настоящим сыном из-за травмы ребёнка в детстве после увиденного. Десятого июня была похищена группа людей, включая и Ким Мирэ — мать Чон Чонгука, которую держали в подвале дома главы Чонов несколько дней до этого. Чон Кхван выстрелил в свою жену, которая была отвезена в больницу в тяжёлом состоянии. В пасынка он стрелял около двух раз, его состояние спустя шесть дней улучшилось». — Мама жива! — тихо прошептал он, чувствуя, как внутри него зарождается капля надежды. За дверью послышались голоса, и он замер, внимательно прислушиваясь, всё ещё сидя у телевизора и желая узнать как можно больше информации. «Благодаря расследованию, Ким Сокджину удалось выйти на соучастника по преступлениям — Пак Юми, который звонил ему и пытался выведать информацию о его местонахождении. При задержании Пак Юми, в его телефоне нашли входящие звонки на номер Чон Кхвана. Именно он, по словам задержанных, сообщил о местонахождении киберполицейского Ким Намджуна и покойного Ким Джовёна на мосту, которые помогали вести расследование, обвинив во всём Чон Чонгука. Ким Джовён погиб во время обстрела. Также 29 мая Пак Юми выдал местоположение ещё одного мужчины, который попросил не упоминать его имя и кем он работает, когда тот около двух часов ночи возвращался домой. По приказу Кхван Чона, его машину обстреляли. В тот же день задержания, одиннадцатого июня, Чон Кхвана и людей, которые работали на него, посадили под арест, а расследование продолжилось, чтобы найти абсолютно всех соучастников преступлений. Сегодня, семнадцатого июня, Суд вынес приговор всем виновным…» Чонгук замер, чувствуя, как вспотели руки, а сердце бешено забилось в грудной клетке. «Соучасники Чон Кхвана будут казнены через повешение. Чон Кхван, который имел дело к обстрелам, продаже наркотиков, производству нелегального оружия, похищению людей и изнасилованию двух девушек, чьи имена попросили не упоминать, будет казнён сегодня в шесть часов вечера через расстрел». — Сиёнь-нуна? — подумал он о воспитательнице из своего детства, радуясь где-то внутри тому, что о ней не забыли. Кто-то сказал про неё. «Так как других родственников у семьи Чонов не было, две компании Чон Кхвана передаются Чон Чонгуку». «Компании? Что я с ними буду делать?..» — удивился он, в ступоре смотря в одну точку. «Местные жители устроили забастовки, ибо не согласны с решением Суда. Они считают, что Чон Кхван заслуживает более жестокого наказания за свои злодеяния, и одного обстрела будет мало. Полиция пытается успокоить местное население». Снаружи послышались голоса, и Чонгук на секунду замер, быстро выключая телевизор и шагая к своей кровати. Аккуратно ложась на постель, он ставит капельницу на место, укрываясь одеялом и закрывая глаза. Глубоко вдыхая, он старается унять дрожь в теле после услышанных новостей и непонятный мандраж, что поселился внутри. Ему кажется, словно он слышит голос Чимина, что постепенно приближается, поэтому тихо выдыхает, сосредотачиваясь. Ему не хочется, чтобы они знали, что он проснулся. Открывается дверь и юноша слышит тихие шаги нескольких человек. Они останавливаются у его кровати, затихая на миг, слышно только дыхание и больше ничего. — Ему повезло, что пуля пролетела мимо, лишь задев мышцу, — раздаётся незнакомый мужской голос, но Чонгук сразу понимает, что это врач, — если бы она попала прямо в сонную артерию, он бы не выжил. — Не выжил? — он слышит ошарашенный голос Чимина. — Да. — Но есть ведь какие-то исключения, разве нет?.. Можно же при каких-то обстоятельствах… — Нет. Чонгук вздрагивает, когда слышит Тэхёна, голос которого раздаётся совсем близко, прямо у его лица. Он чувствует прикосновение тёплой большой ладони на своей холодной руке, и ощущает дыхание мужчины, который, скорее всего, присел около него. — Если бы попала в сонную артерию, он бы моментально умер, либо остался инвалидом, — тихим немного дрожащим голосом продолжил Тэхён, крепко сжимая ладонь юноши. Спустя несколько секунд Чимин тяжело выдыхает, говоря «О Боже», и Чонгук чувствует дуновение ветра с другой стороны от Кима, пока не узнаёт знакомый запах детской шампуни с ароматом дыни. Маленькая ручка прикасается к его лицу, медленно гладя, пока на щеке не становится ощутимо прикосновение губ. — Я хочу, чтобы Чонгук-оппа поскорее выздоровел, — тихо выдыхает Лиён, отходя от него. Спустя несколько секунд слышно сопение, после которого раздаются всхлипы. — Не плачь, Лотос. Чонгук хотел ничего не чувствовать, обижаться на них всех частью эгоистичной души, которая никогда раннее не проявлялась. Даже хотел чувствовать равнодушие к Лиён, ведь эгоизм так и кричал, что она тогда обиделась на него за проступок Кхвана. На него, Чонгука, за то, что он ничего ужасного не сделал. Было не важно, сын он этого монстра или нет. Всё, что ранее произошло с ним, отношение этих людей к нему, для которых оправданием их грубости и безосновательных обвинений являлась родственная кровь человека, а не его поступки, показали ему истинную суть. Истинную суть положения дел, которая дала понять, как нужно быть дальше. Ему не нужен такой круг общения. И поэтому, слыша как плачет Лиён, стоя у его кровати, он подавил ком в горле, стараясь абстрагироваться от происходящего. Было даже забавно задумываться, что бы случилось, если он действительно был сыном Чон Кхвана. Клеймить человека за грехи его родственников или родителей, что бы он не делал, никогда не доверять ему… Он наелся этого дерьма, ему хватило. Всё ещё чувствуя тёплые ладони Тэхёна на своей холодной руке, что аккуратно, но крепко сжимали её, Чонгук ощущал прикосновение мягких губ мужчины к коже, который лёг головой на кисть Чонгука. Он больше ничего не говорил, не двигался, просто упёрся лбом в его ладонь, щекоча своими отросшими мягкими волосами кожу юноши. Было хорошо так лежать, словно так и надо было. Ощущать тёплое дыхание на израненных пальцах, трепетать от поцелуев Кима, что ложились на его кисть руки. Его подушечки пальцев, что аккуратно гладили посиневшие вены Гука, проколотые иглами большое количество раз. И от того, насколько это было приятно, становилось больнее, когда Чонгук осознавал, что пришла пора с этим покончить. Это был последний раз, когда он мог так наслаждаться им. Ким Тэхёном. — Ему нужен покой, — сказал врач, шагая к выходу, — пойдёмте. — Пошли, Тэ, — Чонгук замер, услышав голос Хосока, чуть не сдвинув брови к переносице. — Пусть отдохнёт. От этого захотелось смеяться, вот только не от радости, а нервов. Забавно это слышать от человека, который намеренно пытался задавить его на машине и пристрелить. Дверь закрылась и в палате стало тихо. Медленно распахнув глаза, Чонгук тяжело выдохнул, зажмурив веки и повернув голову к окну, смотря на небо. Дни пролетали незаметно, как-то сумбурно. Наверное, потому что он всё время проваливался в дрёму, будь то день или ночь. Встав один день с кровати, Чонгук медленно подошёл к окну, что было прикрыто жалюзи. Оно выходило на коридор больницы, что очень даже удобно, ведь можно было смотреть на происходящее снаружи. Медленно отодвигая пальцами жалюзи, он замер на месте, увидев на лавочках Чимина, Суи и ещё какого-то мужчину. Тот внимательно смотрел на девушку, а когда та поднимала голову и глядела в ответ, он неловко отворачивался. Возле них стоял Хосок, смотря в сторону, пока Пак не подорвался, куда-то подбегая. Спустя некоторое время Чонгук увидел, как тот идёт в обнимку с Намджуном, который улыбается ему, а вслед за ними шагает Тэхён. Чонгук не помнил, сколько стоял у окошка, выглядывая из-за жалюзи и просто наблюдая за ними. Казалось, словно он смотрит какой-то фильм, а люди, которых он знал и любил, просто персонажи, чья роль скоро закончится с последним кадром. Будто если он отойдёт от окна, то больше никогда не увидит такого, огородит себя от того, что приносит боль. Было неприятно. В груди что-то кололо острой иглой, будто ему никогда не было места там, с ними. Перед глазами мельтешили обрывки воспоминаний со дня рождения Суи, когда он точно так же стоял и смотрел на них, где-то там со стороны. Он закрыл тяжёлые веки, отходя от окна, садясь медленно на кровать и опуская голову. *** — Тэ, проснись! Мужчина медленно открыл глаза, смотря на Намджуна, который похлопывал его по плечу, приподнимая с лавочки. Оглянувшись, он заметил, что в больничном отделении включили свет, а за окном по всему небу распростёрся закат. Он тут же взглянул на время. — Так поздно. Где остальные? — Они ушли, — Намджун повёл его по коридору, — Хосок в свою палату, Суи поехала с Лиён к её маме, а Чимин у Юнги в отделении. — Ему уже лучше? — Да, — он кивнул, — почки более менее нормально функционируют, я говорил Чимину поехать домой и выспаться, но тот решил остаться. Разрывается между Чонгуком и Мином. Об одном воспоминании о Чоне Ви замер, снова продолжая идти после секундной остановки. — Почему ты ещё не полежал в палате? Сорвался, словно бешеный, вместо того, чтобы отдыхать на кровати. — Я могу оценить своё самочувствие. Я в норме, нет надобности тратить время в больнице. — Вот только у тебя и Хосока было сотрясение мозга. Хоть ему и больше досталось, но он не пренебрегает своим здоровьем. — Вот именно, — мрачно проговорил Тэ, явно не довольный темой разговора, — ему больше досталось, чем мне, так что и больше отдыха полагается. — Ты уверен, что нормально себя чувствуешь? — Да, — он медленно кивнул, — у меня всё равно после выписки амбулаторное лечение неделю, так что расслабься. Намджун кивнул, выходя с мужчиной на улицу, смотря на кроваво красный закат, что переливался оранжевыми и жёлтыми оттенками в небе. — Стало легче после того, как увидел казнь Кхвана? Ви ничего не ответил, долго думая над тем, что он мог бы сказать, вспоминая событие двухдневной давности. Так как Ким Сокджин был Генеральным комиссаром и имел полномочия в отдаче приказов на месте проведения казни, он позволил Тэхёну присоединиться к Хосоку, который специально вышел из больницы, чтобы увидеть это собственными глазами. Суи слышала о том, что произойдёт в шесть часов вечера, но ничего не ответила, оставшись дома. Наблюдая за реакцией Хосока, когда оружие устремилось на мужчину, закованного в наручники, Тэхён внимательно вслушивался в звуки выстрелов, под которыми пал Чон Кхван. Он видел, как содрогается его тело от пуль, как тот сломанной кулой падает сначала на колени, оставляя багровые следы на бетоне, чтобы вскоре согнуться от боли и повалиться на спину, издав хриплый стон. Всего лишь несколько секунд и главного источника проблем будто и не было, отчего было даже забавно. — Я не получил удовольствия, — ответил рядом Хосок, мрачно смотря на лежащее окровавленное тело, — эта тварь доставила столько неприятностей и боли, а отделалась лишь парой выстрелов.  Жизнь несправедлива. — И теперь это не будет давать тебе покоя? — Некоторое время, — коротко подытожил мужчина, — но как бы то ни было, я добился, чего хотел. Я счастлив. Тэхён из прошлого улыбнулся бы в такой момент, но сейчас на лице не отобразилось ни единой эмоции. Даже странно было думать, что мысли его летают теперь не вокруг смерти Квана, а только Чонгука. В груди уже вторую неделю была тяжесть, баласт, что не давал сдвинуться с места, спокойно вдохнуть. — Кто бы мог подумать, что всё это время Юми был предателем, — тихо сказал Хосок, смотря себе под ноги. — Я вспомнил имя, которое называл Кхван, когда избил Чона по прибытию домой, — мрачно ответил Ким, закрывая глаза. — Он называл имя Юми. Именно он помог установить микрокамеру в его кабинете. Я забыл об этом. Он покачал головой, ощущая прикосновения ладони Хосока к своему лицу. — Ты просто устал. Память человека не надёжна. И я идиот, ненавидел тебя за то, что ты защищал Чонгука, а нужно было просто довериться твоему сердцу. — Какой же я идиот. Тогда столько всего можно было бы избежать, если бы я не забыл имя… — Ты не был с ним знаком так хорошо, как я и Намджун, — Хосок бережно схватил его за плечи, — не смей винить себя. Мы не всесильны, ты и так сделал всё, что мог. Я благодарен тебе, братик. Тэхён зажмурился, чувствуя крепкие объятия Хосока и обнимая его в ответ. Они стояли так долго, пока не отпустили друг друга, продолжая идти дальше. — Поедешь в больницу? — спросил его Тэ, медленно шагая с мужчиной рядом. На голове Хосока ещё была повязка. — Да. — Что будешь делать дальше? — А ты? Они оба замолчали, не зная, что ответить. Порой то, чего ты так сильно желал достигнуть, испепеляет все твои эмоции, оставляя лишь тлеющие угли. А может, дело совсем не в цели, а усталости, которая пожирает во время тяжёлых испытаний? Скорее именно это. — Мне страшно, — вдруг тихо говорит Тэхён, заставляя Хосока остановиться. Это ведь понятно. Будучи юным, Тэхён никогда не скрывал свои эмоции. Случилось что-то страшное и он хочет плакать? Он будет лить слёзы и не испытает стыда, если сделает это перед неродными сестрой и братом. Вот только поступая на медицинский, идя в армию и изучая ближний бой, он бы никогда не подумал, что произойдёт такое. Тэхён помнит только то, как сидел у окна маленького старого приюта, рассматривая спелые алые яблоки на ветках деревьев, что так и хотелось сорвать. Он знал ещё с самого начала, что его родители погибли в аварии, когда возвращались после похорон его бабушки — единственного члена семьи, который был у Кима кроме родителей. Бабушка, что так была добра к нему, женщина, с которой он чувствовал себя самым лучшим на свете ребёнком, которому подвластно всё в этом мире, если только он будет упорно учиться и стараться. Она умерла так далеко от них, в своём маленьком пустом доме, вокруг которого каждой весной цвела вишня. Он помнит тот день, когда им позвонили и сказали, что бабушки больше нет. Сначала был ступор, казалось, что он утратил все эмоции и ему всё равно. Он даже спокойно смотрел мультфильмы, рисовал и слушал музыку, словно не было никакого звонка, будто никто и не говорил печальных новостей. Но тот день, когда они поехали на похороны, он не забудет никогда. Ему стало плохо, он точно это помнит. Прорвало только когда увидел её имя на могильной плите, ощущая как вся боль, которую ребёнок только мог испытывать, волной накрыла его, заставила помутнеть сознание. У него была истерика. Он не мог удержаться на ногах, падая на землю, а вскоре просто отключился, проваливаясь в темноту. Его увезли знакомые обратно в город, а родители остались провожать бабушку в последний путь, не зная, что вскоре отправятся вслед за ней. Тэхёну было больно, когда он думал о том, что если бы не потерял тогда сознание, то ушёл бы вместе с родителями. Порой ему казалось, что та жизнь, которую он проживает, чужая, не его. Перед тем, как уйти с незнакомым человеком из своего дома, он в последний раз прикоснулся к маминому мягкому платью, вдыхая его запах. Ком поселился в горле, когда перед глазами предстало её светлое счастливое лицо. Её объятия, голос, поцелуи. Он всхлипнул, прикасаясь пальцами к отцовской рубашке, проделывая то же самое, осознавая, что это последний раз, когда он будет с ними рядом. Последний раз, когда он будет прикасаться к вещам, что напоминают ему о них. Проходили года, а в комнате, где он жил с другими детьми, с каждым разом становилось всё меньше и меньше людей. Их забирали, заставляя Тэхёна смотреть на то, как взволнованные и счастливые дети собирают вещи, махая своим соседям на прощание и закрывая за собой дверь. Он даже смирился с тем, что за ним никто никогда не придёт, думая, что это не так уж и плохо, наверное. Ким научится быть самостоятельным, чем меньше привязанности к кому-то, тем лучше, не так ли? Вот только когда в дверях появилась пожилая пара с мальчишкой и маленькой девочкой, которая держала его за руку, Тэхён понял, что за ним наконец пришли. К нему пришли его люди. — Никогда не поверю, что Тэхён-оппа полезет в драку, — говорила Суи, тут же улыбаясь и крепко обнимая его. — Чего это? — Хосок, вытирая лицо от малинового варенья, приподнимал вопросительно брови, заставляя Тэхёна немного хихикать. — Потому что он очень дружелюбный, добрый и… Она задумчиво приподняла подбородок пальцем, смотря в потолок, заставляя Хосока тоже поднять голову. — О, как хорошо, что ты посмотрела вверх! — крикнул он, быстро подбегая к тумбочке и хватая газету. — Ты чего это? — Суи внимательно глядела на него, в то время как Тэхён с улыбкой наблюдал за ними. Забавные. — Там муха! — О, Господи, — девочка закатила глаза, качая головой, — не бей её, след на газете и потолке оставишь! — А ты ототрёшь! — Фу! Тэхён наконец нашёл своих людей, не веря тому, что снова может быть счастлив. Что он может просто чувствовать себя на своём месте, будто иначе быть и не должно. Знакомство с новыми детьми, игры на улице с Намджуном, который всё время бегал за Хосоком и дрался с мальчишкой по имени Тэмин, который всё время лез к Чону. После долгих лет учёбы в университете, Хосок основал свою компанию, помогая деньгами Суи и порой Тэхёну, которые в долгу тоже не оставались. Вот только замечая странное поведение Хосока, который с каждым разом становился всё мрачнее, он не мог устранить непонятное чувство надвигающейся беды, которое с каждым днём усиливалось. — В чём дело? — спросил он однажды, зайдя к нему в кабинет осенним вечером. Хосок устало потёр глаза, разминая плечи, пока наконец не выдохнул, смотря в окно. — Кажется, у меня появился серьёзный соперник. — Соперник? С чего ты взял? — В последнее время мне кажется, что у меня паранойя. Тэхён подошёл к брату, обхватывая его плечи и наклоняясь, чтобы взглянуть на его лицо. — Твоя компания самая прибыльная из всех в Сеуле, это логично, что у тебя есть и были соперники. Почему тебя это волнует? — У меня непонятное предчувствие. Если бы только Тэхён знал будущее, понимал, чего стоит ожидать, он бы сразу начал действовать. Он до сих пор помнит тот день, когда присутствовал на встрече директоров двух компаний по управлению активами благодаря Хосоку, который пожелал, чтобы он был рядом. Тогда Тэхён впервые встретил Чон Кхвана, который с первых секунд вызвал у него неприязнь. Было в нём та подлость, что-то отталкивающее, мерзкое. Особенно Кима выводил из себя его взгляд — тёмный, нехороший, будто он в любую секунду готовился совершить что-то отвратительное ради собственной наживы. И он отчётливо помнит тот вечер, когда Суи пришла встретить Хосока и Тэхёна, как обычно возвращаясь после учёбы. Такая красивая, талантливая, счастливая. Если бы он знал будущее, если бы только знал, что Кхван увидит её, он бы прямо там перерезал его горло, чтобы он не смел смотреть на неё своим мерзким отвратительным взглядом. И ему плевать, что над ним бы свершилась казнь за убийство человека. Он бы столько всего успел предотвратить. В тот момент, когда Кхван обидел Суи и отобрал на Суде с помощью махинаций компанию у Хосока, всё изменилось. Тэхён мог только смотреть, как страдают близкие ему люди, как депрессия поглощает Суи, когда она не выходит из комнаты и всё время плачет. Он видел, как не находит покоя Хосок, пытаясь сделать всё возможное, чтобы помочь своей сестре, но ничего не выходит. Тэхён отчаялся. Чон Хосок отдалился даже от него, не говоря уже о Намджуне, ощущая желание мести, которое превращало его совсем в другого человека. И Тэхён осознал, что он тоже изменился. Стал нервным, порой срывался по мелочам, когда дело касалось его семьи, которую он с каждым днём терял и не мог удержать в своих руках. Вся его счастливая жизнь рухнула как карточный домик из-за Чон Кхвана, которого он возненавидел всей душой. У него снова хотели отобрать семью. Тэхён не помнил как сорвался, когда узнал, что в местной полиции замяли дело об изнасиловании и махинациях с компанией. Отрывками помнит, как устроил дебош в полицейском участке, за что его избили и посадили за решётку на несколько суток. Сидя в камере, Ким с улыбкой вспоминал слова маленькой сестры о том, что он никогда не полезет в драку, ведь слишком добрый. Так и было, до некоторых пор. Он и Хосок решили действовать самостоятельно, не намереваясь пускать всё на самотёк. Намджун, работающий киберполицейским, помог разработать план, предупреждая, что теперь они должны быть осторожны, ведь за любую ошибку могут расплатиться жизнью на трибунале. Тэхён поклялся, что сделает всё, что в его силах, готов будет идти по головам, только бы отомстить за свою семью. Так и было, пока он не увидел фотографию Чонгука. Смотря на дом Чонов из тени, сжимая оружие, что покоилось в кобуре на поясе, он точно был уверен, что всё пойдёт по плану. Пробраться в дом, найти пароль от сейфа, обезвредить лазерную сетку и забрать документы. Всё было просто, никаких проблем не должно было возникнуть, пока он не столкнулся с ним прямо в коридоре, когда тот выходил из ванной. Тогда всё и полетело к чертям. Он ненавидил его, будет честным. Он ненавидел Чонгука за то, что тот остался дома, не поехав с родителями. Он ненавидел, что тот решил выйти из ванной именно в тот момент, когда Тэхён направлялся в кабинет Кхвана, желая быстро завершить задание. Ведь как только Ким увидел его, направив пистолет тому в голову, он осознал, что не может никак противостоять ему. Не может выстрелить ради спасения своей семьи, не может не отпустить его, когда тот знает, что в кабинет его отца кто-то пробрался. Он в любой момент мог рассказать Кхвану о произошедшем, но не сделал этого, и поэтому Тэхён стал верить. Да, вот так наивно стал доверять после всего произошедшего в его жизни, когда поехал за ним на машине после того, как Кхван избил Чонгука. Он сам не понимал, что творит. Было стыдно, неймоверно стыдно. За то, что он поставил задание под угрозу, что водится с тем, кого нужно было, по-логике, похитить или обезвредить с первой секунды их знакомства, чтобы Чон не раскрыл план. Но он не сделал этого, ничего не говоря ни Намджуну, ни уж тем более Хосоку. Ему вдруг стало страшно, когда он резко проснулся ночью, сев на кровати. — Что я делаю? — спрашивал он себя в темноте, зарываясь ладонью в волосы, сжимая их в руке. Чувство вины не давало спокойно дышать, словно то, что он сотворил, подведёт Хосока, Намджуна и Суи к жестокому концу. — Я подвёл их, — тихо говорил он, закрывая лицо руками, вдруг поднимаясь во весь рост и шагая в коридор. Он испепелял уставшим взглядом дверь напротив, где лежал без сознания Чонгук, отключившийся прямо на его руках. Тэхён медленно зашёл в комнату, закрывая за собой дверь, подходя к его кровати и несколько минут неподвижно стоя над парнем. Он не мог решить, что делать. Вскоре он не сдержался. Сам не знает, откуда появился этот порыв, но отчётливо помнит в памяти, как поцеловал Чонгука, чувствуя трепет в груди. Было приятно, он чувствовал то, что никогда не испытывал в жизни ранее, прикасаясь к его коже и крепко сжимая в своих объятиях. Из головы вылетали все мысли о том, что это сын Кхвана, это было не важно, когда они оба стояли на кухне в тёплый дождливый вечер. Он не чувствовал боль в руке после выстрела, хоть в него и впервые попала пуля, это было не важно. Перед Чонгуком хотелось казаться сильным, тем, кому плевать на боль, но это было ложью. А вскоре ему позвонил Хосок, сообщив о том, что Намджун и его товарищ Джовён погибли на мосту, ибо полицейских предупредил Чонгук. Он не мог поверить, что это правда, в глазах темнело, но он отчётливо слышал собственное давление в ушах. Он не мог поверить, что это правда, до самого конца оправдывал Чона и всё произошедшее. Это ведь невозможно, Чон и мухи не обидит, всегда такой напуганный, невинный, даже оружие ему страшно в руках держать. Так он и думал, пока не увидел лежащих на земле двух парней, которых избивал Чонгук до крови со странной ухмылкой на лице, перед напуганной плачущей Суи. Он видел, как юноша хватает Суи за плечи, громко крича, словно сумасшедший, иногда дёргая её, что-то остервенело доказывая. Тэхён видел Чонгука таким впервые и… испугался. Да, ему стало не по себе, когда они ехали в машине, всё время думая о том, что произошло. Хоть Суи и рассказала, что он защитил и отстоял её честь, легче нисколько не стало. Тэхён до сих пор благодарит своё предчувствие за то, что решился дождливым днём поехать за Чоном, выслеживая его по GPS. Что успел перехватить разъярённого Хосока, который готов был застрелить юношу. И пусть Хосок тогда узнал правду и стал ненавидеть его, возможно, пусть Тэ и оправдывал Чонгука перед ним, это было уже не важно. Главное, что он успел. Ощущать прикосновения Чонгука казалось нереальным. Тогда вечером в отеле он и подумать не мог, что сможет абстрагироваться от происходящего, быть только с ним в этот момент, словно и не было никаких убийств, перестрелок, заданий и угрызений совести. Было спокойно и легко, когда он смотрел на его спящее лицо в темноте ночи, рассматривал ресницы, что незаметно вздрагивали. Он вспоминал Намджуна и Джовёна, о которых Чонгук сообщил полицейским, и всё же не мог поверить, что он может так лгать. — Суи не знает, — однажды сказал ему Хосок в телефонной трубке, когда Ви стоял на балконе, устало смотря на спящий Сеул утром. Обернувшись, Ви долго смотрел на голое тело Чонгука, прикрытое тонкой простынёй из шёлка, ничего не говоря брату. — Сегодня у неё День Рождение. Ты приедешь? — раздался голос Хосока. — Да. А ты? — Да, но вечером, скорее всего. Рано или поздно ложь будет раскрыта, как бы упорно ты не пытался выдавать её за правду. Не смотря на произошедшее тем вечером, Суи была благодарна Чонгуку за то, что он защитил её. Сжав губы в тонкую полоску, Ви решил поехать вместе с юношей на праздник, зная, что Хосока там не будет. Целую дорогу он молчал, думая о том, что ему делать дальше. Намджун был травмирован вместе с Джовёном, их разделяли сотни километров до Инчхона и граница с полицией, которая в любой момент готова была открыть огонь. Он был настолько сосредоточен на своих мыслях, что даже ни разу не заговорил с Чонгуком, мрачно смотря на дорогу перед собой. Заходя в дом и встречаясь с тем самым Чимином, о котором говорил Чонгук, он и подумать не мог, насколько будет шокирован. Во-первых, что здесь делает друг Чонгука, а во вторых, почему Чон не говорил, что его товарищ знаком с Суи? — Всё будет нормально, там как раз Лиён и тот парень из клуба, о котором я говорил! — Чимин многозначительно поиграл бровями. — Какой ещё парень? — спросил Ким, складывая руки на груди и внимательно смотря на него. — Его зовут Мин Юнги, я вас познакомлю с ним, — он подозвал их рукой, проходя в коридор и шагая в главный холл. —  Давайте заходите. — Мин Юнги? —  на этот раз шокированным выглядел Тэхён, в ступоре смотря перед собой. — Какого хера? —  он обернулся к Чонгуку, что в непонимании смотрел на него. Тэхён чувствовал себя обманутым, он не мог понять, почему Чонгук никогда не упоминал, что он и его товарищ знакомы с Юнги. Он постарался успокоиться, думая о том, что это, наверное, просто совпадение, так вышло. Быстро шагая в холл и оставляя Чона одного, он быстрым шагом приблизился к Чимину, тихо спрашивая: — Откуда ты знаешь о Мин Юнги? Он удивлённо взглянул на него, тут же отвечая: — Мы познакомились с ним в клубе. Со мной как раз был Чонгук. Ви нервно выдохнул, внимательно испепеляя взглядом остальных, стараясь успокоить разыгравшиеся нервы. Это какое-то безумие. — Чимин, — процедил он сквозь зубы, шумно вдыхая воздух, — какого это было числа? — Числа? — он задумался, через несколько секунд отвечая. — 29 мая, вроде. Да, точно. — Ты уверен? — Да, — он приподнял брови, — а что? Ви укусил губу до боли, отворачиваясь, смотря на Юнги издалека, который заметил его. Сейчас он подойдёт и обнимет его, спросит как самочувствте, но только после того, как узнает правду. — Вы выпивали с Юнги, так? Чем это кончилось? Чимин свёл брови к переносице, недовольно взглянув на мужчину. — Это личное, тебе не каж… — Это важно! Тэхён повысил голос, и все присутствующие обернулись. Чонгука ещё не было в холле, а в коридор побежала какая-то девочка. — Он заплатил за меня и сказал, что ему пора ехать. Я ещё остался в клубе на два часа. — Чонгук был с тобой всё это время? — Да не помню! — повысил голос Пак, отходя от Ви. — Я был пьян, его не было со мной рядом. Он пришёл за мной спустя какое-то время и мы уехали в два часа ночи! Господи, ты странный. Тэхён ощутил, как внутри него начинает бурлить ярость. Он сжал ладони в кулаки, смотря на парня, чтобы задать последний вопрос, который не давал ему покоя. — Как ты познакомился с Суи? — Благодаря Намджуну, а что?.. Ви сорвался, резко проматерившись, шагая с одной стороны в другую, замечая обеспокоенный взгляд Суи на себе и видя, как Чимин, что-то поговаривая, отходит от него, смотря как на сумасшедшего. Это был полный бред, это нельзя было назвать совпадениями! Почему Чонгук ничего не говорил об этом, почему половина его семьи уже знакома с ним и его другом, а Ви об этом ни слухом ни духом? Почему машину Юнги обстреляли именно в тот день, когда он возвращался после клуба, где был Чонгук и Чимин? Почему товарищ Гука знаком с Намджуном и Суи, неужели Чонгук прикрывается Чимином как щитом, чтобы поодиночке обезвреживать близких ему людей? Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоить нервы. Ему нужно унять агрессию, нужно спокойно обдумать ситуацию, не наломав дров. Вот только откуда он мог знать, что неожиданно появится Хосок, заставив Кима замереть на месте. Тэ не мог пошевелиться, в удивлении смотря на брата, который вдруг зашёл с другого входа, подходя к Суи. — Хосок? — в удивлении спросил он, переводя взгляд на Чонгука, который в ступоре стоял посреди холла. Дальше начался кошмар, о котором он бы хотел забыть. Голова совсем не варила, он уже не знал, что делать, кого защищать, против кого восклицать. Он просто стоял, словно манекен, не имея никаких мыслей в голове, будто от частых переживаний, подозрений и накручиваний себя они испарились, словно дымка. — Браво! —  Хосок медленно стал хлопать в ладоши, с ехидной ухмылкой смотря на Чона, словно Судья в Средневековье, что приговаривает его к казни через четвертование. —  Прийти, сука, сюда, прекрасно зная, через что прошла Суи. А ты, блять, Тэхён, вообще охуел. У меня нет слов, я разочарован в тебе. — Хосок, хватит, — прошипел Ви, но было уже поздно. Чонгук укоризненно взглянул на него. Дождь освежал мысли, но не возвращал былую уверенность в себе. Теперь казалось, что всё сделанное им было напрасно. В этом не было никакого смысла, все эти жертвы, смерти и кровь, которой он окрасил руки. Будто рано или поздно у его семьи был один конец — смерть, как бы он не старался. Он шагал за Чонгуком на ватных ногах, частью души понимая, что его слова больше не смогут ничего изменить. — Как же я устал от тебя, ей Богу. Он сказал это юноше, он не отрицает. Вот только в голове были совсем другие мысли, которые излились в эту фразу, неправильную, обидную. Он желал  поделиться чувствами, но знал, что они обидят Чонгука своей правдивостью. Он хотел сказать ему, что тоже устал, но вышло совсем другое. — Что?.. Устал? И это ты говоришь мне после того, как переспал со мной?! Тэхён вдруг нервно рассмеялся, качая головой. — Кто о чём, а Чонгук думает о том, как мы спали с друг другом в этой ситуации. — Ты что, идиота из меня делаешь? В чём опять дело?! Вчера всё было нормально, я уже подумал… — Подумал что?! Знаешь, я точно так же заебался, не нужно обесценивать мои проблемы, ясно?! Я каждый чёртов раз кидаюсь со стороны в сторону, среди ебучих двух огней, чтобы никого не обидеть. Мой брат, который ненавидит тебя, моя сестра, которая старается изо всех сил принять прошлое и жить дальше благодаря Чон Кхвану, ты, с которым у меня никаких отношений кроме «выведать информацию» и быть не должно было! И я сейчас я узнаю от Чимина, что он знаком с Мин Юнги, Намджуном и Суи, и об этом ты ничего не говорил! Было больно, неймоверно. Дождь вызывал дрожь по коже, а его вкус отдавал железом и грязью. — Я никому не звонил! — во всё горло кричал Чонгук, смотря на Тэхёна. Ты должен был просто выполнить задание. — Почему, — хрипло прошипел Чон, стараясь быть услышанным сквозь шум дождя, — почему ты не заступился за меня в холле? Почему не отвёл Хосока? Интересно, если бы Тэхён остался тогда на похоронах и погиб вместе с родителями, было бы легче? Он подошёл к Чонгуку впритык, смотря на него тёмными глазами: — Я всей душой желал, чтобы правда наконец восторжествовала. Остальные слова, сказанные им, были не важны. Единственное, что  он чувствовал, это пощёчина, след от которой жаром растекался по всему лицу. Тэхён смотрел ему вслед, видел, как его фигура вздрагивает под дождём, понимая, что после произошедшего ничего больше не будет как прежде. Он чувствовал боль в горле, а постепенно исчезающий образ Чонгука становился всё прозрачнее и прозрачнее, пока он с горечью и болью не осознал, что это их финальная точка. Финальная точка, которую не изменит даже отчаяное раскаяние.