Яд

Тьма медленно отпускала его, возвращалась боль, а вместе с этим и сознание. Мысли путались. Открыть глаза не получалось, веки словно слиплись. Энакин не мог понять, что с ним происходит. Наверное, он бы решил, что, наконец, умер и его душа воссоединилась с Силой, если бы невыносимый тошнотворный и сладкий вкус, который он ощутил как только стал немного соображать. Скайуокер очень хорошо знал его и не мог не узнать. Это была бакта. Слишком много раз он имел дело с этой субстанцией. За последние несколько лет войны ему столько раз приходилось накладывать раненным повязки с этим медикаментом, что даже в полубессознательном состоянии ему моментально удалось понять, что, скорее всего, он находится в цистерне с бактой. Все еще, будучи не в состоянии открыть глаза, он попытался сделать хоть неловкое движение. *** Мэйс Винду скептически рассматривал сидящего напротив него Энакина. Всего пару часов назад он пришел в себя, хотя того, что он когда-нибудь очнется, уже давно никто не ждал. Честно говоря, Винду всегда не нравился Скайуокер из-за своего вероломства и непредсказуемости. Но, в то же время, магистр признавал, что в преобладающем количестве случаев мальчишка неплохо соображал. Но теперь же он готов был поспорить, что длительное пребывание в коме и заключение в цистерне с бактой не самым лучшем образом повлияли на его мозги. В пользу подобных умозаключений свидетельствовал пустой взгляд и тот факт, что после того, как он пришел в себя, он так ничего и не сказал. Энакин, немного закатив рукав свободной рубахи, внимательно разглядывал свою кисть. Он хорошо помнил, что на его ладони был шрам. На Джаабиме ему не повезло поранить руку. Условия были чудовищными, и тогда у него не было даже самых необходимых медикаментов. Порез заживал долго и гноился. А после на его месте остался шрам. Но, видимо, он так долго лежал в бакте, что даже от него не осталось и следа. Конечно Скайуокер отдавал себе отчет, что у него все еще не получается нормально думать. Энакина преследовало чувство, что он забыл о чем-то очень важном, но ему не удавалось заставить себя вспомнить, о чем именно. Казалось, что очень давно ему хотелось спросить о чем-то, без чего не удавалось представить свою жизнь. - Скайуокер, - магистр Винду, наконец, решился заговорить с ним, - ты помнишь меня? С опозданием Энакин поднял голову, услышав свое имя. - Да, как я могу забыть? - последовал тихий ответ. Он все еще чувствовал приторно-сладкий вкус бакты и ее запах. Это было крайне неприятно. Тех, кого лечили этим медикаментом, еще долго преследовала тошнотворный аромат этой субстанции. Наконец, Скайуокеру удалось отчасти вспомнить то, что его беспокоило, и он спросил: - Где Оби-Ван? И где Асока? Он с трудом вспоминал, как выглядели эти люди. Энакин точно мог сказать, что когда-то их судьбы были для него важнее его собственной, но теперь он уже ничего не чувствовал кроме ошеломляющей пустоты. Еще ему удавалось вспомнить, что когда-то рядом с ним была его жена, Падме. Но ее не стало в тот самый момент, когда он сам лежал в луже собственной крови и не мог ничего сделать. Это он помнил отчетливо. Казалось, что он провел во тьме десятилетия. Спросив о судьбе Кеноби и Тано, он никак не ожидал того, что на лице магистра появится тревога. Мэйс решил начать издалека потому, что правдивый ответ окончательно сведет Скайуокера с ума. - Энакин, - он впервые обратился к нему по имени, - ты был без сознания около трех лет. Кстати, тебе теперь двадцать пять. За это время очень многое поменялось. В тот день, когда ты направился в кабинет канцлера и не вернулся, произошло еще кое-что. Клоны восстали против нас и атаковали Храм. Нам пришлось бежать и скрываться… Ты, ведь, знал, что полная власть над войсками в руках канцлера. Скайуокер опустил голову. До него начали доходить слова магистра и он уже мог предположить, что тот скажет дальше, и ему было невыносимо об этом думать. - Твой падаван погибла во время атаки на Храм, а, что случилось с Оби-Ваном нам до сих пор неизвестно. Но, если бы он был жив, то, думаю, что у него бы получилось нас найти. Винду внимательно наблюдал за реакцией Скайуокера. Энакин молчал. Он думал о троих людях, о которых ему удавалось вспомнить так мало, хотя когда-то они все были так дороги для него. Падме точно мертва, об этом он узнал будучи еще в сознании. Впервые за долгое время ему не удавалось ощутить присутствие ни Асоки, ни Оби-Вана. Скайуокер мог почувствовать эмоции этих людей на расстоянии многих световых лет, но сейчас Сила отвернулась от него. Значит, они мертвы. Энакин тяжело вздохнул и склонился на руки. Кеноби был для него наставником, отцом, старшим братом и лучшим другом. Как же часто они ссорились, не смотря на все это. Но все равно Скайуокер никогда не мог по-настоящему злиться на своего учителя, или ненавидеть его. А Оби-Ван всегда терпел его выходки. Но когда он умирал, его единственный ученик был даже не в состоянии почувствовать это. Так же произошло и с Асокой. Когда смерть забирала ее, она была уверена, что ее учитель уже мертв. Еще в отроческом возрасте Энакин смирился с мыслью, что у него никогда не будет детей. Он принял это довольно легко, поскольку считал, что выбора у него нет. Фактически, Асока заменила ему ребенка, которого у него теперь точно никогда не будет. И она мертва из-за того, что ему не хватило сил одолеть ситха и из-за его самонадеянности. Наконец, Скайуокер решился задать последний вопрос, который немало его озадачил еще в то момент, когда он осознал, что жив: - Почему я не погиб? - Я не знаю точно, - развел руками магистр. – Но, думаю, что тебя спасло то, что ты погрузился в глубокий транс. Твоих сил не хватило, чтобы справиться с канцлером, но хватило на то, чтобы одурачить его, однако, магистр Йода почувствовал, что ты все еще жив. Если бы не он, я бы сжег твое тело. Что касается раны, то бакта залечила ее. Еще Корран Хорн говорил, что этот препарат способен спасти от смерти даже того, в ком почти не осталось жизни. Энакин поднял голову: - Как вы нашли меня? Мэйс Винду отметил про себя, что нормальное мышление постепенно возвращается к Скайуокеру. - Что ты знаешь о клонировании тех, кто владеет Силой? – спросил он. - Я всегда считал, что это невозможно. Клоны оказываются нечувствительны к Силе, - ответил Энакин, глядя в одну точку. – Но на Камино Оби-Вану клоноделы сказали, что изначально они предлагали Сайфо Диасу взять за образец не охотника за головами, а какого-то джедая. Они были уверены, что у них получится добиться нужного результата… - Но у них же ничего не получилось? – встревожено спросил магистр. - Я не имею об этом никакого представления, - взгляд Скайуокера был по-прежнему пуст, но было заметно, что он уже отошел от потрясения, которое испытал сначала. – Думаю, они просто не занимались этим. Не до того было… - Дело в том, что Палпатин собирался клонировать тебя, - произнес Винду. – Твой клон был бы чудовищной угрозой, едва не большей, чем сам ситх. Я не мог этого допустить. Мы захватили корабль, на котором перевозили твое тело, и укрылись на Явине. Ты уже лежал на погребальном костре, когда магистр Йода ощутил в тебе жизнь. Энакин закрыл глаза. За время войны он не один раз думал о том, что плохого с ним может произойти, но ему и в голову не могло прийти, что его участь будет настолько тяжелой. Все, что казалось нерушимым, в момент погибло. И худшим было то, что он не имел малейшего представления о том, что теперь делать.