Яд

Палпатин внимательно выслушал сбивчивую и бессвязную речь Энакина о том, что он нашел в древней рукописи ситха. Надо заметить, что Скайуокер сильно подпортил планы канцлеру. Тот намеривался открыть уже умирающему джедаю спасительную правду в тот момент, когда он уже примет факт своей скорейшей гибели. Теперь же Сидиусу пришло прокручивать в голове варианты развития дальнейших событий. Палпатин уже не исключал, что именно сейчас ему придется совершить переворот. Он должен действовать пока Энакин еще не до конца пришел в себя и не подумал, как следует над тем, как поступить. Помимо всего прочего канцлеру пришла в голову мысль о том, что ему сильно мешает тот факт, что Кеноби все еще жив и, хуже того, он находится совсем рядом, на Корусанте, а не где-то в далекой системе. Он не рассматривал Оби-Вана как серьезного противника, если дело касалось схватки на мечах. Попадись ему Кеноби, Сидиус, не раздумывая, отправил бы его на другую сторону Силы. Но, к величайшему сожалению Палпатина, не было случая, когда он бы мог тихо, быстро и, главное, своими руками избавиться от Оби-Вана. Мало того, что этот безнадежный пацифист убил Дарта Мола, сильно испортив планы старого ситха, касающиеся Набу, так он и теперь путается у него под ногами. Граф Дуку говорил, что Кеноби может быть крайне полезным, но канцлер не питал иллюзий и прекрасно понимал, что он скорее умрет, чем предаст джедаев. Первая битва за Джеонозис это ярко продемонстрировала. На самом деле Палпатин понимал, что, не смотря ни на что, Оби-Ван имеет большое влияние на Скайуокера. Так, или иначе, но он воспитал Энакина и они вместе, плечо к плечу, сражались на войне. Именно пережитые ужасы делали учителя и ученика близкими друг другу. Внезапно, двери с грохотом распахнулись. Скайуокер вскочил с кресла и выхватил меч. Но стоило ему встретиться взглядом с ворвавшимся человеком, как руки его опустились и свечение клинка погасло. Лицо канцлера осталось беспристрастным, но его просто разбирало от злости. Он перебирал в голове все известные ему проклятия, глядя на того, кто стоял в дверном проеме. Оби-Ван выбежал из покоев Энакина, не прекращая попытки дозвониться на комлинк бывшего ученика. В столовой Кеноби встретил Асоку. В последние два месяца Скайуокер изо всех сил избегал общения с ней, не зная, как сказать четырнадцатилетнему ребенку о своей смертельной болезни. В то же время Кеноби, который, не смотря на то, что считал позицию Энакина по отношению к его падавану неправильной, не собирался просвещать Тано на предмет странного поведения Скайуокера после ранения. Именно поэтому искренне была удивлена, увидев, тревогу в глазах Оби-Вана. - Асока, дай свой комлинк, - попросил он. Про себя Кеноби решил, что, если Энакин не хочет говорить с ним, то, возможно, ответит своей ученице. Девочка протянула магистру комлинк. Набирая Скайуокера, Оби-Ван спросил: - Ты случайно не встречала своего учителя? Та лишь покачала головой и сказала: - Я практически не вижу его последнее время. Что же произошло? Я имею в виду не то, что случилось два месяца назад, а то из-за чего вы его сейчас хотите найти. Магистр тяжело вздохнул. Немного поразмыслив, он решил, что все-таки ему стоит объяснить Асоке причину странного поведения ее учителя. Кеноби понимал, что Скайуокер не одобрит его решения и, это вполне может стать причиной очередного скандала. Но в тот момент ему нестерпимо хотелось рассказать о своих опасениях кому-то еще. В противном случае его попросту собственные мысли сведут с ума. Только когда Оби-Ван начал задумываться о смерти Энакина, он понял, что в его жизни было так мало людей, которые были ему по-настоящему дороги. Да, со многими мастерами-джедаями он поддерживал хорошие отношения, но они для него были друзьями по оружию, не больше и не меньше. Скольких он потерял в сражениях – не сосчитать. Война клонов на его глазах отняла жизни у многих, но Кеноби никого не оплакивал. Он всегда убеждал себя в том, что его товарищ погиб во имя мира, демократии, Ордена… Короче говоря, ради чего-то, что представляет собой нечто большее, чем человеческая жизнь. Точно так же он смотрел и на Асоку. Ему было искренне жаль, что она, все еще будучи ребенком, жила на войне. Но если для Энакина ее жизнь была абсолютной и неоспоримой ценностью, то Оби-Ван не мог до конца разделить это. Воспитанный строгими доктринами, которые не позволяли особо сильно жалеть ни себя, ни других, Кеноби вообще никогда не считал живое существо абсолютной ценностью. Да, ему было знакомо сострадание, которое он питал к тем же клонам. Они были принуждены бездумно и безропотно умирать на чужой для них войне, во имя принципов и стремлений людей, которым до них самих не было никакого дела. Но Оби-Ван считал зависимость каждого человека от внешних обстоятельств такой же неотъемлемой частью жизни, какой являлась и смерть. Когда-то королева Зайгерии, Мираж Скинтель, сказала ему, что джедаи лишились свободы и стали рабами для того, чтобы оставить себе свои идеалы. В чем-то она была права. Но Кеноби готов был отдать что угодно ради своих убеждений. Единственным разом, когда смерть стала для Оби-Вана Кеноби серьезной и невосполнимой потерей, стала гибель его учителя. Ему показалось, что часть его души вырвали и похоронили, сожгли на погребальном костре вместе с Квай-Гоном. Когда Оби-Ван понял, что незавидная участь в скором будущем ждет и Энакина, он пережил нечто подобное, может, не такой же силы, ведь, Скайуокер все еще был жив. Тяжело вздохнув и взяв себя в руки, магистр произнес: - Асока, он умирает. И не исключено, что в этот самый момент жизнь навсегда покидает его тело. Если Энакин когда-то узнает о том, что я, вопреки его запрету, сказал это тебе, то он явится с того света и закатит скандал, а в области ссор и пререканий со мной он мастер. Кеноби опустился на ближайший к нему стул, склонил голову на руки и закрыл глаза. Он еще раз попытался найти Энакина в Силе, но сосредоточиться не получилось. Оби-Ван вскочил на ноги, услышав оглушительный грохот хрустального графина, который разбился в дребезги у его ног. Вслед за графином Асока швырнула на пол стакан, попавшийся ей под руку. - Он мне не сказал! Он меня держит за слабоумную! На паркет брызнул осколками второй по счету стакан. Только тогда Кеноби пришел в себя и решил, что беспредел пора остановить. - Баста! – выкрикнул он. – Ты рассудка лишилась, Энакин совсем не поэтому тебе ничего не говорил. Подумай, как ему было трудно все это время. И самое главное: худшее только впереди. Про себя Оби-Ван отметил, что Тано переняла от своего учителя абсолютно все, включая абсолютную неуправляемость и бестактность. Асока растерянно смотрела на осколки на полу, словно не верила, что только что разбила все это. - Простите меня, магистр, - запинаясь, произнесла она. Кеноби со вздохом опустился на стул и с напускным пренебрежением махнул рукой: - Ничего, уберу… - Не стоит, я сама. - Да, нет, я почту за честь ликвидировать последствия твоей истерики, - Оби-Ван пришел к выводу, что скандалы с Асокой так же утомительны, как и ссоры с ее учителем. Тано кинулась убирать осколки, когда Кеноби резко остановил ее: - Не надо, потом. Сейчас надо найти Энакина. - А куда он делся? – с каждой секундой Асоку все больше злило то, что она совсем не в курсе очень многих событий. - В этом главная дилемма, - развел руками Оби-Ван. – Отправляйся к сенатору Амидале и, если твой учитель там, то во что бы то не встало, приведи обратно в Храм. Кеноби встал и потянулся за своим плащом. - А куда вы полетите, магистр? – Асока провела его взглядом. - Я наведаюсь в гости к нашему канцлеру, - сказал Кеноби. – если твоего мастера нет в Храме, то в первую очередь искать его надо в этих двух местах. - Магистр Кеноби! Оби-Ван обернулся, услышав свое имя. К нему приблизился привратник. Джедаи поклонились друг другу. - Я как раз Вас искал, - обрадовался Кеноби. – Мой бывший ученик не попадался ли Вам на глаза? - Магистр, - вздохнул привратник, - я к вам шел именно по поводу Скайуокера. - Что он натворил? - Ничего. Но, где-то час назад, он выбежал из Храма. Мы уже закрыли врата, как тут появился ваш бывший падаван. Со стеклянными глазами Энакин приблизился ко мне и потребовал его выпустить. Я настаивал на том, чтобы он остался, но… - Все ясно, - произнес Оби-Ван. – Мне очень нужно его найти. - Конечно, я выпущу Вас, магистр, - развел руками привратник, извлекая ключ от врат. Служанка сказала Падме, что к ней пришли из Ордена. Амидала обрадовалась, понимая, что в столь позднее время только один джедай мог к ней заявиться. Сенатор выбежала в гостиную, но там ее ждала ученица ее мужа. Падме замерла в замешательстве. За считанные секунды ей в голову пришла добрая сотня причин, по которым Асока могла к ней явиться. Почему-то Амидала сразу поняла, что ничего хорошего этот неожиданный визит не предвещает. - Что-то произошло? – аккуратно поинтересовалась сенатор. - Где мастер Энакин? – требовательно спросила Тано. При этом голос торгуты звучал так уверенно, что Падме содрогнулась. На момент ей показалось, что девочка точно что-то знает о их со Скайуокером отношениях. Ведь, с чего это поздно ночью искать джедая дома у сенатора? Но следующая фраза Асоки развеяла опасения Амидалы. - Магистр Кеноби приказал поискать его у Вас дома, - произнесла торгута. После этих слов выдержка Падме дала сбой: ее колени подкосились, и она опустилась на софу. Теперь ее совсем не интересовало, знает ли что-то о ней и Энакине Асока. Все мысли Амидалы занимал только Скайуокер. Значит, его нет в Храме. Только в полнейшем отчаянии Оби-Ван решился бы отправить к ней посреди ночи девчонку. - Что произошло с Энакином? – выдавила из себя вопрос сенатор. - Он умирает, - Асока сказала это так спокойно, словно сообщала Амидале название модели истребителя Скайуокера. Заметив, как побледнела Падме после этих слов, торгута кинулась к ней. - У него тяжелая болезнь, - начала пояснять девочка. - Об этом я знаю, - отмахнулась сенатор. – Из-за чего Оби-Ван послал тебя ко мне? Энакин же не в первый раз не ночует в Храме и раньше Кеноби никогда… Тут Амидала осеклась. Она так переволновалась, что перестала контролировать, что говорит. Асока сдержала смешок и развела руками: - Он был сам не свой. Приказал полететь к Вам, узнать не здесь ли мастер… Помутневшие от долгих мучений глаза Энакина виновато смотрели на бывшего учителя. Оби-Ван замер, держась руками за дверную коробку. Его взгляд метался между бывшим падаваном и канцлером. Очевидно, что внезапное появление магистра немало потрясло их обоих. Палпатин с растерянностью и даже злостью буравил взглядом Кеноби. Оби-Вану не до конца удалось объяснить самому себе, откуда негодование в глазах канцлера. Магистр даже не подозревал о мыслях, посетивших голову старого ситха в тот момент. Сидиуса просто разбирало от желания убить Кеноби здесь и сейчас, на глазах у Скайуокера, тот все равно не сможет помешать. Палпатину понадобилось несколько минут, чтобы отказаться от этой идеи. Отчасти он понимал, что проиграл этот раунд. Оби-Ван умел появляться в нужном месте в нужное время и расстраивать планы своих врагов, но, врываясь в кабинет канцлера, он даже не подозревал, какую страшную угрозу он отвел от Энакина и всего Ордена в целом. Палпатину оставалось только делать удивленный вид и тщательно скрывать свою ярость. Кеноби уже совсем не интересовал канцлер. Магистр смотрел только на Скайуокера. В комнате царила полутьма: единственным источником света была настольная лампа. Энакин сделал шаг вперед, и его лицо оказалось в тени. Невозможно было понять, какие чувства он сейчас испытывает. Опустив голову, Скайуокер подошел к бывшему учителю, обернулся и сказал, обращаясь к канцлеру: - Спасибо, что приняли меня в столь поздний час. Я, пожалуй, пойду. Спокойной ночи… Кеноби склонился в легком поклоне и они оба вышли из кабинета. Палпатин буравил взглядом только что закрывшиеся двери. Он не мог понять, как Оби-Вану могло хватить одного взгляда, чтобы заставить Энакина пойти с ним. Ситх тяжело вздохнул и подумал, что Кеноби не жить.