***
Проснулся Бэкхён от порыва ветра, ворвавшегося в окно. Поёжился под одеялом, но решил сползти с кровати, чтобы закрыть окно наглухо — за ним на улице хлопьями валил снег. Хлопья падали на мокрый асфальт и тут же таяли, образовывая мелкие лужицы. Только на фонарях и ветках деревьев держались снежные шапочки, которые после от тяжести по мокрой поверхности стекали и шлёпались на землю. Романтика средней паршивости, если не сказать хуже. Бэкхён задумался, всматриваясь в пейзаж за окном и кутаясь в одеяло, когда перед глазами возник ледяной взгляд глубоких карих глаз. Взгляд, который он помнил до сих пор, несмотря на то, что события прошедшего дня оставались для него дымкой. Бэкхён неосознанно поднёс руку к лицу и тронул кончиками пальцев губы, словно они могли измениться за ночь. Без изменений. Они всё ещё помнили мягкость и напористость чужих губ. — Это же идиотизм, боже... — тряхнул головой Бэкхён, стараясь избавиться от мыслей. Его совсем не прельщало целый день думать о состоявшемся поцелуе снова. — Он был прав. На журнальном столике стоял тумблер с запиской, а рядом контейнер с двумя сэндвичами. «Можешь пообедать в любое время, столовая находится в соседнем здании. Съёмки в пятом блоке, если тебе будет интересно. В четвёртом — репетиционная база, ничего особенного. План кампуса есть при выходе из общежития на главной лестнице. Буду поздно, не скучай. Исин». — Кто бы в тебе сомневался, трудоголик ты несчастный, — буркнул Бэкхён и отпил из тумблера чай с жасмином, всё ещё кутаясь в толстое одеяло. — Гад, даже тут предусмотрел... Ну и как на тебя злиться?! Долго в комнате он просидеть не смог. Умылся, оделся, подхватил кожаную куртку и вышел на улицу. В лицо пахнуло подмораживающей сыростью, которая моментально пробралась и под куртку с тонкой кофтой. Кампус оказался не столь интересным даже на первый взгляд, и Бэкхён решил наведаться на съёмочную площадку, раз уже нашёл её взглядом, пока бродил. — Бэкхён-а! — крикнул ему Исин со сцены, поправляя очки на переносице. Ему пришлось отдать мальчишкам стопку полумятых листов, которые они обсуждали, пока не пришёл Бэкхён, чтобы спрыгнуть со сцены и подлететь к нему. — Не холодно? Исин тут же остановил кого-то из стаффа и попросил принести что-то, смахивающее на накидку — это Бэкхён понял по жестам. Сам же Исин был одет в почти прозрачную майку и джинсовку, при этом из его рта едва пар не валил. И это Бэкхёну-то должно быть холодно. Позже Бэкхён понял, почему плед всё же водрузили на него, а не на Исина: тот бегал из одного угла в другой, танцевал, объяснял связки, ругался на стажёров, которые сменяли друг друга на сцене. И абсолютно не обращал внимания на Бэкхёна, но Бэкхён и не просил — работа есть работа. Между ними давно установилась такая договорённость. Исин показывал себя образцовым преподавателем до поры до времени. Бэкхён шушукался со стаффом, кто мог худо-бедно изъясняться по-корейски, хихикал то над стажёрами, то над Исином, пока приходили одни и уходили другие. Не до смеха стало, когда пришла группа во главе с Синджие. «L». Лидер. Бэкхён даже не удивился наклейке на форме, уже вкусив характер этого упрямца. Глаза в глаза. Бэкхён в одно мгновение заледенел в тёплом пледе, закутываясь сильнее. — А это кто? — Чжу Синцзе. — Как-как? — переспросил Бэкхён, наклонившись к девушке из помощниц. — По-корейски? — Нет, по-китайски. Интересно стало. — Чжу. Син. Цзе, — по слогам. — Чжу Синдже. — Нет, Цзе. Мягче. Иероглиф «талант» — цзе. — Китайский учишь на досуге? — подошёл к ним Исин в перерыве между группам. Бэкхён подмигнул девушке и сказал, что чуть позже подойдёт. — Типа того, когда-нибудь пригодится, — ляпнул Бэкхён, не подумав, но между тем это не было такой уж и ложью. — А почему они не в костюмах, как остальные? — Бэкхён скосил взгляд на сцену, на Синцзе, и внутренности снова словно заморозило — Синцзе тут же посмотрел на него, оторвавшись от распечаток, словно чувствовал. И Бэкхён даже не сомневался, что эта встреча будет не последней. — У них просто ещё не готова одежда, к тому же, в их номере она не играет роли — подойдёт даже самая неудобная, так что на репетиции не нужна. Им всё равно не танцевать. Эта встреча точно не будет последней. Бэкхён знал это на все сто. Особенно после того, как он смылся, дождавшись, когда группа спустится со сцены, смотря в глаза Синцзе так долго, чтобы тот понял сигнал. Скончаться под таким взглядом Бэкхёну было совсем нетрудно. Быстрым шагом он преодолел дорогу до четвёртого блока, слыша за собой разговоры и шаги. Огромных усилий стоило ни разу не оглянуться, чтобы удостовериться, что всё идёт по плану. Внутри сновали перед глазами бело-синие толстовки, гудел китайский говор, а Бэкхён невозмутимо шёл вперёд, заглядывая в приоткрытые двери, где шли подряд репетиции: рэп, танцы, вокал — ни одной свободной комнаты. Пришлось подняться на второй этаж. Картина не изменилась. На третьем этаже он нашёл лишь один пустой зал, да и то, по духоте казалось, здесь кто-то только что тренировался. Бэкхён привалился к стене в ожидании и скрестил руки на груди. Он слышал шаги неподалёку от себя, значит, его правильно поняли. — А ты любишь рисковать, назначая свидание почти на глазах у всех. И у Исина в том числе, — зашёл следом за ним в пустой зал Синцзе. — Вы мило смотритесь, всё ещё не выцарапал ему глаза, как я вижу. Синцзе пришлось жестами дублировать то, что он имел в виду, и это постепенно входило у обоих в привычку. Они понимали друг друга больше по языку тела, чем по-английски или ещё как-то. Синцзе из рук вон плохо знал корейский, вероятно, которому его учил Енчон, а Бэкхён ни в зуб ногой по-китайски. Оставался английский, в котором Бэкхён плавал и едва мог изъясняться, и сам Енчон. В конце концов, была ещё пара вариантов, но о них Бэкхён даже думать пока не хотел. — Я довольно терпеливый, и тебе стоит взять это на заметку. К тому же, это не свидание. И здесь самое безопасное место. Нейтральная территория, куда может зайти каждый. И открытая дверь... Синцзе с кривой самодовольной ухмылкой толкнул дверь, и та на его глазах захлопнулась. После — молча отвёл взгляд и поиграл бровями. Браво, вот же псих. — Всё ещё думаешь, что ни у кого не возникнет вопросов, если нас найдут двоих в закрытом тренировочном зале без музыки и формы? — зашкаливающая самоуверенность плескалась через край. Бэкхёну почти захотелось рассмеяться ему в лицо. — Ты всего лишь провокатор, к чему это всё? Неужели не боишься остаться за бортом проекта из-за меня? Теперь уже Синцзе засмеялся так громко, что у Бэкхёна побежали по спине мурашки. Мурашки достигли конечностей и даже кончиков пальцев, когда смех стих, а глаза едва кровью не налились. Синцзе медленно приблизился к нему и наклонился к уху, чтобы тихо и размеренно прошептать: — А кто сказал, что я там окажусь?.. Кто сказал, что вся эта заварушка меня как-то коснётся? Я втянут во всё это абсолютно так же, как ты, Исин, Сюйкунь, Джексон, Яньчэнь, Сяо Гуй и многие другие. Бэкхён едва разбирался в знакомых именах, скопом звучащих иначе, чем он знал. Голова шла кругом. — Ты меня поцеловал! Всё ещё считаешь, что твоя роль равнозначна остальным?! — разозлился Бэкхён. — Ты печёшься о моей заднице сейчас или что? Они дошли до того, что готовы были вцепиться друг в друга, пойди сейчас что по кривой. — Я хочу понять, зачем ты влез в это всё и зачем ты так рискуешь. Ты нарушил просто всё что мог буквально за несколько часов. А если ещё кто-то узнает, что ты целовал... — Кто узнает? — устало, но всё ещё с вызовом во взгляде тихо спросил Синцзе и повёл рукой, подразумевая всех вокруг. — Да и с какой стати? Тебе не надоело думать, что кому-то больше всех надо? Все пекутся о своей заднице. Никому в голову не придёт распутывать этот змеиный клубок. После он резко перевёл взгляд на дверь и рванул полного непонимания Бэкхёна за руку вглубь тренировочного зала, спрятал за плотной чёрной шторой, которыми закрывались все окна в блоке, и попросил не высовываться. Сердце ухнуло куда-то вниз, когда он осознал, что хотел бы, чтобы Синцзе спрятался вместе с ним, что сейчас был бы идеальный момент для третьего поцелуя, для единения душ, глаза в глаза... Умом сказочник Бён Бэкхён прекрасно понимал, что Синцзе прятаться точно не нужно — он здесь свой. Но снова желания шли вразрез с холодным разумом. Бэкхён плавился на собственной сковороде противостояний между желанием просто банально сказать «возьми меня прямо здесь и сейчас» и адекватным решением бежать от Синцзе как можно дальше. Потому что Синцзе не объяснял свои поступки — он ещё больше путал и пугал Бэкхёна своей категоричностью. Вот так должно быть — и никаких возражений. Бэкхён чувствовал себя ребёнком рядом с ним, беспомощным человеком, за которого решают буквально всё. И если частично он мог понять мотивы Синцзе — всё-таки Бэкхён впервые был на территории кампуса шоу в куче незнакомых людей без какой-либо языковой помощи извне, — то в некоторых ситуациях... Когда дверь с щелчком открылась, Синцзе притворился репетирующим рэп. Диалог с прибывшими был недолгим, и они быстро ушли, а Синцзе, оставив дверь полуприкрытой, дёрнул штору и улыбнулся, но тут же получил от Бэкхёна кулак под дых. Слегка, для профилактики. — Идиот. Надо было тебе дверь закрывать? Мало острых ощущений? Экстремал! Пойду Исину потом пожалуюсь, скажу, что... Довыливать бурлившую в нём ярость на Синцзе он не успел. Судя по вмиг расширившимся глазам напротив, слух Бэкхёна не подвёл: за дверью действительно каким-то магическим образом нарисовался Исин. Сердце подпрыгнуло к глотке, когда Синцзе закрыл его собой, вжимая в стену с другой стороны. Идти никуда не пришлось. Бэкхён даже понять ничего не успел, кроме того, что услышал голос Исина, зашедшего в тренировочный зал. Теперь Бэкхён явственно мог услышать по биению сердца в прижавшейся к нему груди, насколько сильным такое потрясение было и для Синцзе. И что тот лишь пафосно храбрился, делая вид, что его не касается всё это. Вместе с Исином зашёл ещё кто-то, и дверь за ними быстро и довольно громко закрылась, словно на неё навалилась тяжесть. Или пара тел... — Исин… Дальше Бэкхён не разобрал, но того, что он услышал, ему хватило — голоса Сюйкуня. Синцзе пришлось с напором отлеплять от себя, когда воздуха перестало хватать. Тогда-то Бэкхён и услышал отчётливый звук расстёгивающейся молнии, а затем звуки поцелуев. Он закрыл рот рукой, чтобы не обнаружить себя, от неожиданности едва не начав задыхаться кашлем. Он посмотрел на Синцзе беспомощно, в растерянности, слезящимися глазами в надежде, что тот знает, что дальше делать. Потому что и он сам, и Синцзе прекрасно понимали, что сейчас будет происходить. В этом Бэкхён не сомневался. Места за шторой было не так много, но Синцзе хватило для манёвров. Он жестом приказал Бэкхёну смотреть только ему в глаза и никуда больше, достал из кармана спортивных штанов плеер и, размотав обмотанные вокруг него вакуумные наушники, сам всунул Бэкхёну в уши и включил плейлист. Тихие мелодии и голос самого Синцзе, глубокий и сильный, успокаивали, хотя Бэкхёну всё больше хотелось разрыдаться. Но вместо этого каждый раз, как он отводил взгляд, Синцзе трогал его за подбородок и заставлял смотреть на него. И это работало — в таком положении было не до слёз. Очень хотелось отпинать сначала Исина и Сюйкуня, а потом и Синцзе, предварительно сказав спасибо за наушники. Без них Бэкхёну бы пришлось слушать всё происходящее вокруг, как сейчас слушал Синцзе. Бэкхён мог фокусироваться только на нём и поэтому даже микродвижения Синцзе заставляли мысли Бэкхёна шевелиться в голове. Синцзе напрягал уши время от времени, словно от неожиданности, хмурился и прищуривался, сжимал губы в нитку. Его черты лица расслабились, лишь когда Бэкхён взял его за руку и переплёл пальцы. Синцзе словно отпустило. Напряжение отступило, и он сам посмотрел на Бэкхёна уверенно и спокойно, крепко сжав его ладонь в своей. Бэкхён не помнил, сколько песен прошло, когда он закрыл глаза, почувствовав обжигающие слёзы. В этот раз он контролировал себя и не боролся с истерикой, знал, что не выдаст себя шмыганием, но тёплые пальцы всё равно мягко стирали одну мокрую дорожку с его щёк за другой. Бэкхён закусил нижнюю губу от обиды так сильно, что почувствовал солоноватый вкус крови во рту. Синцзе снова тронул его подбородок, заставив открыть глаза и помотал головой, смотря с полуулыбкой. «Не плачь, я здесь», — одними губами, улыбаясь сильнее. И Бэкхён вцепился в его толстовку на груди и потянул на себя, чтобы коснуться губами его губ и прикрыть веки уже после, спустя секунду или две — давая сигнал к действию. Сейчас ему было необходимо почувствовать Синцзе физически рядом. Сейчас этот поцелуй снова был совсем не похож на предыдущие. Он не был невинным, как первый, когда Синцзе просто коснулся его губ своими, не был нежным и изучающим, как второй, тогда в комнате. Бэкхён вкладывал всё своё отчаяние в поцелуй и благодарность Синцзе снова и снова, за каждый раз, что он его спасал от обстоятельств, в которых оказывался Бэкхён по чьей-либо вине: по своей ли собственной или по вине самого Синцзе. Но он не бросал его ни разу, он всё время находился рядом, словно то самое плечо, на которое всегда можно опереться. Это не было похоже на то, что Бэкхён напридумывал себе немногим ранее, это совсем не походило на сказку, но прямо сейчас он не хотел больше ничего, кроме Синцзе рядом и чтобы всё оставалось вот так ещё немного. Синцзе словно услышал его мысли, обнял его лицо ладонями и погасил несдержанность в поцелуе, с которой Бэкхён всё продолжал терзать губы Синцзе зубами. — Они ушли, — совсем немного отстранился Синцзе, сняв один наушник с Бэкхёна. Ощущение несправедливости и незавершённости поглотило с головой. Неужели этот поцелуй нужен был только для того, чтобы избежать неловкости в таком маленьком замкнутом пространстве? — Я не дослушал, — заканючил Бэкхён, как ребёнок, снова коротко целуя его в губы, чтобы после — рассмотреть вблизи каждую морщинку в уголках глаз, взгляд, ровный нос и красиво очерченные губы, словно вылепленные из глины с большой любовью мастером. Бэкхён влюбился в эти губы с первого прикосновения, когда они подарили ему надежду, с первой улыбки, с тех слов, когда Синцзе просил его не уходить. «Посмотри на меня в последний раз, Улыбнись, словно ничего не случилось, Я вспомню это, когда буду скучать по тебе, И смогу представить твоё лицо в своих мыслях. Я не могу отпустить тебя из-за своей жадности, Которая превратилась в одержимость запереть тебя в клетке, Было ли тебе тяжело из-за меня? Но ты всё так же молчишь... Почему я не могу забыть тебя, как дурак?» — Твои глаза, нос, губы, кончики пальцев, что касались меня... — зашептал Бэкхён вторя песне, которую перепел Синцзе. Синцзе не дал ему допеть, снова поцеловав. Они оба знали смысл этой песни слишком хорошо, но сейчас... Сейчас не время думать о «потом». — Я могу взять на время? — спросил Бэкхён о плеере. — Хочу послушать твои песни. Он не врал. Действительно хотел послушать — голос Синцзе его успокаивал. Если, конечно, тот не подначивал его или не начинал брать на слабо или издеваться. Синцзе кивнул и взял девайс лишь для того, чтобы поменять язык на английский для удобства. И вдруг посмотрел в окно. Их взгляды встретились через секунду после того, как Бэкхён проследил за его напряжённым взглядом и увидел у пятого блока скорую, а потом и парня, которого под руки выводили на улицу в распахнутом пуховике. Времени на размышления не оставалось. — Беги, — попытался вытряхнуть Бэкхён Синцзе из состояния оцепенения, узнав в парне Яньчэня. Синцзе словно заморозили на месте, он даже не успел среагировать на слова, произнесённые Бэкхёном, так что пришлось повторять: — Ну же, быстрее! Синцзе сорвался с места, и на улице оказался меньше чем через минуту, успев у кого-то свистнуть куртку. Бэкхён с облегчением вздохнул, увидев, как в машину скорой помощи загрузились Сяо Гуй и Синцзе, и только после этого она сдвинулась с места.***
— Знаешь, что у тебя сегодня ребёнка увезли в больницу с репетиции? — произнёс Бэкхён словно между делом. Исин снова был где-то далеко от Бэкхёна, но это уже вошло в привычку, Бэкхён даже не замечал. Глупо было спрашивать, ведь Исин присутствовал на всех репетициях. Если, конечно, он в это время ещё в каком зале Сюйкуня не зажимал. Кулаки сами собой бесконтрольно сжались — зря он вспомнил об этом снова. — Гипогликемия, — пожал плечами Исин. — Обычное дело для трудоголиков. — Обычное дело? Исин, у тебя все дома?! — вспышку гнева с полтычка он уже не успел отследить, да и поделом Исину — хоть за что-то по шее от него получит, если не за то, что надо. — Парень хлопнулся в обморок от переутомления, потому что не спал вероятно вообще! — В их положении даже десять часов роскошь. — Охренеть... Нет, это за гранью моего понимания, особенно твоё наплевательское отношение. Ты себя не бережёшь, и на остальных болт положил... Тоже мне наставник. С тобой вообще бесполезно разговаривать, ты робот, — махнул рукой Бэкхён и оставил Исина одного в ванной, а сам ушёл в комнату и лёг на кровать звездой, чтобы Исину ещё пришлось его дёргать. Чтобы растормошить и лечь, ему придётся идти на контакт, а Бэкхён всегда пользовался ловушками для собственного разума, зная, что в таких ситуациях, как сейчас, он попросту может не захотеть больше разговаривать, пока не перебесится. И для этого порой требовалась уйма времени, которой у них не водилось — лучше дать себе ментального пинка и Исину переключить тему, в конце концов, он уже получил люлей. — Обиделся? — лёг почти на него полностью Исин. Исин всегда знал, что стоит сразу вытаскивать Бэкхёна на разговор, даже если они мыслят абсолютно по-разному. Бэкхён будет злиться, но, по крайней мере, не уйдёт в себя и надолго. — Ты твердолобая скотина, Исин, я думал, ты захочешь навестить парня, его наверняка уже привезли домой. — Ты можешь навестить его сам, если хочешь, — Яньчэнь вполне себе разговаривает по-корейски. Он стажировался в корейской компании. — И где он живёт? В какой комнате? — с интересом спросил Бэкхён, дабы не выдать свои знания. Исин перекатился на бок и посмотрел на Бэкхёна с равнодушием. — Откуда я знаю? «А комнату мальчика-номер-один ты знаешь наизусть», — едва не полился на Исина сарказм, но Бэкхён едва сдержался. Язвой его называли не за просто так — Бэкхён любил давить на больное, когда ему самому некомфортно. Защитная реакция, что тут поделаешь? — Ты был раньше другим, Исин... — сбросил с себя чужие конечности Бэкхён и стёк с кровати. — Даже я так не могу, а тебя совесть вообще не жрёт, как я вижу. — Ты куда? — крикнул Исин ему в спину. — Куда послал, туда и иду, — отмахнулся Бэкхён и запахнул сильнее тонкий кардиган, влезая в кроссовки. Бэкхён вышел из комнаты и по несколько ещё оживлённому коридору прошёл до уже знакомой комнаты напрямую. Открыл дверь ему Сяо Гуй и тут же скрылся в комнате, позвав Синцзе. Тот выглядел удивлённым, когда увидел на пороге Бэкхёна. Домашние шорты и совсем не парадная футболка намекали, что ребята находились в общежитии не первую минуту. — Что ты здесь... — Я не к тебе, на самом деле, — как будто виновато произнёс Бэкхён и тряхнул головой. — Яньчэнь в столовой. — Один? — Бэкхён едва не напустился и на Синцзе с порога. Стадо ослов, которым наплевать на парня. Но его тут же разуверили в этом. — Там с ним ребята из его команды, — пожал плечами Синцзе. Бэкхён поблагодарил его и умчался в соседнее здание, не надев куртку. Яньчэнь сидел за столом с Тэгином, и ничего даже не намекало на вечернее происшествие. — Приветики! — отвлёк их от беседы Бэкхён, садясь напротив. Тэгин не сдержался от радостного возгласа и едва не подскочил за столом, пока Бэкхён садился напротив. — О, сонбэнним! Я думал, это всё шутки, что вы приехали, а оказалось, правда... Бэкхён улыбнулся во все тридцать два и слямзил с подноса Яньчэня стручок фасоли. Заодно вспомнил, что совсем не ужинал сегодня. Да и не обедал, в общем-то, тоже. — Я чо пришёл-то... Слона не видели? Без хвостика такой, малюсенький. Выражение лиц напротив нужно было срочно фотографировать на выпускной альбом: оба едва челюсти не придерживали от падения на пол. — Что тебе сказали в больнице? — Сахар резко упал, ничего особенного, — без энтузиазма ответил Яньчэнь. — Ты прикалываешься? Ничего особенного... Сколько ты спал за последние дни? — Нормально. — Часов десять от силы за последние три дня, — вполголоса спалил его Тэгин, зная, что получит от Яньчэня, и получил — взгляд, полный осуждения, и тычок в ребро локтем. — Постоянно только в танцзале и тусуется... Яньчэнь что-то шикнул на китайском Тэгину, но Бэкхён сделал вид, что не заметил. Стащив ещё помидорку черри с подноса под шумок. — Я не хочу читать тебе нотации, ты уже взрослый мальчик. Но ты должен понимать, что здоровье не вечное. Особенно у артистов. И особенно у танцоров. Чем чаще ты будешь... — Я понял, не надо. Правда, — скривился Яньчэнь, остановив его. — Я хочу, чтобы ты просто оглянулся на тех, кто уже на сцене. На Исина, например. Он на всю голову двинутый в этом плане, честное слово, — запричитал Бэкхён. — Исин-хён уже говорил то же самое... — Исин? Подожди, когда?.. — Да вот буквально перед твоим приходом, хён. Ты был раньше другим Исин... Бэкхён прикрыл лицо ладонями и устало вздохнул. Исин его обманул, но зачем? В голове не укладывалось. Чёрт возьми, что они все делают? Что ещё Исин скрывает от него? Почему Исин вступил в игру, ничего не сказав ему о Сюйкуне? И какие ещё козыри всплывут со временем? — Ин-а, не оставишь нас на пару минут? — попросил Бэкхён, чувствуя неловкость. — Да, конечно, пойду загляну пока в уборную и вернусь, — улыбнулся Тэгин и мигом их покинул. — Расскажи, какой он? Синцзе, — спросил Бэкхён, когда они остались одни. — Синцзе? Хён, ты имеешь в виду...? Я никогда не видел, чтобы он поступал так необдуманно, как сейчас. Он рассказал мне всё... Знаешь, мы когда-то весело танцевали под ваши песни, но я и не подозревал, что у него есть конкретный интерес. Что этот интерес может быть настолько... Я даже не знаю, как это правильнее сказать. Он решительно настроен, и он всегда такой. Но, хён... — Хочешь про проект рассказать? Можешь не стараться, я понимаю всю серьёзность ситуации. — Не понимаешь. Это его девятое шоу. И у него есть одна идиотская черта характера... — Да вы все ей обладаете, упёртые ослы. — Я не об этом. Он всегда будет защищать «своих» людей. И вот тут-то проблема. Ты уедешь скоро. — Я не его человек. — Ошибаешься, хён. Он решил так уже вчера, если вообще не задолго до всего этого, иначе бы не спасал тебя, не притаскивал к нам в комнату, не подставлял так себя и нас, не рисковал бы собой, не целовал бы во второй... — Я вернулся! — солнечно улыбнулся Тэгин, помахав рукой тактично ещё за десяток метров до стола, привлекая внимание. Договорить им, конечно, не дали, но пища для размышлений у Бэкхёна появилась.***
В общежитие они вернулись в большой компании, подобрав по дороге ещё нескольких шумных стажёров из компании Тэгина, которые пришли из магазина с пакетами еды, взяв побольше и для Яньчэня, да и впрок. — Откуда вас столько? — пропуская в комнату всю эту толпу, спросил Синцзе по-английски, обращаясь сразу к Бэкхёну. — Можно? — Думаешь, я могу тебя выгнать? — Уже довольно поздно... Кто тебя знает? — Бэкхён потеснил толпу в прихожей, чтобы закрыть дверь и, оказавшись рядом с Синцзе, на мгновение взял его за руку, чтобы переплести пальцы, и наклонился чуть в его сторону, чтобы заговорщицки произнести, касаясь губами мочки уха: — Мне нравится, что я могу проказничать, и это никто не заметит. От таких нехитрых действий и страха быть пойманным Бэкхён вспыхнул за секунду, чувствуя, как лицо, шея и уши едва не горят. — Кто-то недавно очень беспокоился... — И до сих пор, между прочим. Исин что-то знает, я пока не могу понять, что именно. Будь осторожен, пожалуйста. — Ты либо совсем без головы, либо у тебя стальные яйца, Байсянь. — А может, и не то, и не другое, — подмигнул Бэкхён, снимая кроссовки. — Есть хочу — помру прямо сейчас, если не съем слона. — Лапшу поешь. — Да вы чо все, сговорились?.. Вечер для Бэкхёна обещал быть не особо интересным и увлекательным, так как большинство из собравшихся говорили исключительно на китайском, но, тем не менее, ему наперебой старались переводить со всех сторон — то Яньчэнь, то Тэгин, то Синцзе. Синцзе ко всему прочему невидимо держал дистанцию, даже сидя плечом к плечу с Бэкхёном. Пытался лишний раз не касаться, почти не обращался без особой на то необходимости и даже намекнул взглядом, чтобы Бэкхён не вздумал покушаться на него в присутствии толпы свидетелей. И всё бы ничего, но вскоре, когда парни вытащили алкоголь, тщательно замаскированный под банки с каким-то другим местным напитком, Бэкхёну — да и всем остальным — стало куда веселее и совсем не до запретов. Про маскировку Бэкхён понял уже позже, когда клубничка на банке явно не сошлась с хмельным вкусом напитка. Им с Синцзе пришлось делить банку на двоих — ребята, ходившие в магазин, явно не обоймами покупали запретный на территории кампуса напиток, но Бэкхёну «для настроения» хватило и того количества, чтобы скинуть с себя кардиган, потому что жарко, и даже попросить открыть окно. Со временем Бэкхён расслабился настолько, что перестал и следить за состоянием Яньчэня, и обращать внимание на Синцзе в принципе. Не хочет — не надо. И только после допитой банки и когда ребята стали потихоньку расходиться ближе к ночи, а Бэкхён тоже подхватил кардиган, Яньчэнь одёрнул его на полпути. — Хён, ты куда? — Пойду к себе. — С алкогольным ароматом? — Не переживай, я скажу, что пил один, — кто бы сомневался, что градус в голову — и море по колено. — А если он узнает, что ты никуда не выходил из кампуса? Тебе лучше остаться у нас. Скажешь, что смотрели фильм и ты уснул. У нас одна кровать свободная. — Яньчэнь продублировал по-китайски, чтобы остальные его соседи тоже были в курсе, как понял Бэкхён. — А меня никто шпрошить не хошет? — вышел Синцзе из ванной с зубной щёткой во рту. — Это не я предложил, — спихнув всё на инициаторов, пожал плечами Бэкхён, всё ещё неловко стоя посреди комнаты с кардиганом в руках, показывая, что уже готов был на выход. Сяо Гуй что-то пробормотал Синцзе вполголоса, после чего тот махнул рукой и снова сказал по-английски: — Делайте что хотите. — Сяо Гуй сказал, что у нас не закрываются двери и зайти может кто угодно, — перевёл Яньчэнь. — Он прав вообще-то, поэтому остаётся вариант спать с Синцзе — у него верхняя полка, там будет не видно, если ты ляжешь у стены, хён. Если кто-то зайдёт, я имею в виду. Только этого и не хватало Бэкхёну для полного счастья. Яньчэнь даже предложил Бэкхёну футболку, чтобы лишний раз не дёргать готового метать молнии Синцзе, который всем видом помрачневшей тучи показывал, что не в восторге от идеи ночёвки Бэкхёна в его постели. Если бы Бэкхён был полностью честным с самим собой, эта идея выглядела слишком рискованно, провокационно и совсем не безобидно. Да ещё и с двумя свидетелями на одной жилплощади. Вполне понятно, почему они оба были категорически против этого. Только Бэкхён понимал, что действительно может подставить парней хотя бы потому, что Исин уже что-то знал, и давать ему конкретную наводку Бэкхён не собирался. По крайней мере, прямо сейчас. Но футболка, к сожалению, не подошла по плечам, и оставался лишь один вариант, потому как Сяо Гуй по комплекции был ещё уже Бэкхёна. Бэкхён постучал костяшками пальцев по двери в ванную, и ему открыли почти сразу. Да так, что Бэкхёну пришлось, как воспитанному мальчику, прикрыть ладонью глаза — Синцзе, ничуть не стесняясь, стоял на пороге ванной в одних шортах, а с волос на грудь капала вода. Ладонь Бэкхён, правда, быстро убрал, но глаза предусмотрительно оставил закрытыми. — У тебя есть что-нибудь, в чём я мог бы поспать? — ровным голосом спросил Бэкхён, но, тем не менее, всё равно почувствовал выплеснувшийся на щёки жар и продолжил более тихо: — Футболка там, например... Веки подрагивали от напряжения, и держать глаза закрытыми при ярком свете становилось всё тяжелее. Особенно когда действительно хотелось открыть глаз и посмотреть… Нет, не так — оценить. Ментальных подзатыльника пришлось дать самому себе аж два — с первого мозг не перестал думать о полуголом Синцзе на расстоянии вытянутой руки. Со второго тоже, но, по крайней мере, размеренно дышать уже стало получаться. Синцзе втянул его в ванную, почти захлопнул дверь и припёр к ней спиной, закрыв ему глаза свёрнутым в жгут полотенцем, тогда как руки его упёрлись по обе стороны от его головы, придерживая концы. Теперь Бэкхён не боялся открыть случайно веки, потому что всё равно ничего не увидел бы. Зато мурашки пошли по коже от близости, горячего дыхания, касавшегося лица, и шёпота на ухо: — Я не знаю, как тебе, но мне совсем некомфортно в этой ситуации. И хотя я понимаю, что это единственный выход, при котором, возможно, не будет лишних подозрений сверх тех, что уже есть, но я чувствую, словно меня загнали в угол. И мне это абсолютно не нравится. Я говорю откровенно, потому что даже предположить не могу, что мы получим в итоге наутро. Но мне не хотелось бы, чтобы кто-то из нас проснулся с сожалениями. Надеюсь, ты понимаешь, что спать вместе в одной постели — это не за ручки подержаться. И если ты хоть звук издашь ночью, я за себя не отвечаю... Я предупредил тебя. А пока можешь принять душ и умыться перед сном, я принесу полотенце и футболку — тебе должна подойти. Бэкхён едва успел снова сомкнуть веки, когда Синцзе отпустил его и покинул ванную, отодвинув его от двери. Только сейчас Бэкхён услышал собственное загнанное сердце. — Говоришь об опасностях и нагло нарушаешь личное пространство, щеголяешь полуголым и пытаешься угрожать. Хреновый способ выстроить стену, приближаясь вплотную к противнику. — Бэкхён уныло посмотрел на себя в широкое зеркало и приложил холодные ладони к щекам. — Как будто я в полном восторге спать вместе с таким монстром, как ты, — разобиделся на Синцзе Бэкхён. Душ немного привёл в чувства и остудил пыл, от нервозности почти не осталось и следа. Футболка из чисто белого хлопка, заботливо сложенная на краю каменной столешницы умывальника, в этот раз подошла по плечам и оказалась даже слегка большеватой, хотя Бэкхён давно забыл подобные ощущения. Наверняка Синцзе достал самую широкую футболку из арсенала, которая и ему была великовата. К тому времени, как Бэкхён вышел из ванной, зачёсывая назад подсушенные полотенцем светло-русые волосы, ребята успели выключить свет и разойтись по кроватям. Сяо Гуй в больших накладных наушниках что-то слушал, освещаемый лишь подсветкой телефона, Яньчэнь, водрузив на глаза маску для сна, видимо, уже спал, а Синцзе... Бэкхёну пришлось перелезать через Синцзе со слегка нарушенной координацией движений в полной темноте на верхней полке, и равновесие его совсем покинуло, когда его снова потянули за руку и опрокинули на кровать. — Спи. Чётко и безапелляционно. Как смертный приговор. Даже одеялом накрыли и целую подушку выделили с соседней кровати, лишь бы не издавал ни звука, ни писка, как завещали. Это напрягало. Напрягало, что Синцзе целенаправленно его отбривал весь вечер, и сейчас продолжалось то же самое. Бэкхён чувствовал себя ребёнком, пришедшим в магазин за молоком, а его не пустили, потому что закрыто, хотя через стеклянную дверь он мог видеть за прилавком других покупателей. Это злило и обижало. Бэкхён хотел честного ответа, хоть и мог догадаться сам. С ним каждый считал своим правом не быть честным до конца. Что Исин, что теперь Синцзе. Пришлось действовать исподтишка. Бэкхён придвинулся к Синцзе ближе и взял его руку в свою, переплетая пальцы, чтобы перекинуть её через свой пояс под одеялом и создать хоть какое-то подобие объятий. Хотя уже его сжатые пальцы между пальцами Синцзе говорили о напряжении. Только не о том, о котором думал Бэкхён. Время от времени прощаясь с жизнью, когда его пальцы периодически отпускали, потом сжимали снова, Бэкхён не понял, что в какой-то момент рука исчезла вовсе и легла на бедро. Осознания этого уже было достаточно, чтобы внутри скрутило возбуждением так, что Бэкхён подогнул пальцы на ногах, зажмурился и закусил губу в ожидании непонятно чего. То ли прелюдии, то ли смерти. Это были какие-то микродвижения с каждой стороны, но между тем Бэкхён чувствовал себя в аду — так жарко за несколько мгновений стало под одним одеялом. Стальная хватка на бедре повторила напряжение пальцев, и Бэкхён боялся пошевелиться, пока Синцзе не ослабил руку, вместе с тем оглаживая бедро лишь парой пальцев, несколько задирая футболку. В затылок упёрся лоб, и Бэкхён услышал очень тяжёлое и шумное дыхание, почувствовав теперь каждой клеточкой тела возбуждение самого Синцзе, который пытался всё ещё держать его на расстоянии, чтобы не натворить глупостей. И, чёрт возьми, как хотел натворить сейчас эти самые глупости Бэкхён. Хотел придвинуться ближе, хотел ощутить сполна желание Синцзе, но рука на бедре намертво закрепила дистанцию между ними. Тяжёлое горячее дыхание распространялось по шее и спине, пробираясь под ворот футболки, а Бэкхён всё ещё чувствовал себя дураком с каменным стояком в трусах: его очевидно хотят, но не позволяют ничего. Мне не хотелось бы, чтобы утром кто-то из нас проснулся с сожалениями. Упрямый осёл. Бэкхён накрыл его ладонь своей и легонько огладил пальцами, стараясь снять напряжение. Без слов так без слов. Бэкхён и так справится. — Не двигайся, — снова шёпотом, тронув горячими губами хрящик уха. Бэкхён судорожно выдохнул, снова попытавшись выгнуться сильнее. — Не двигайся. И молчи. Ни звука — я предупреждал тебя. Бэкхён замер на время, прислушиваясь к ощущениям, но понял, что Синцзе лёг обратно на подушку, обнял за пояс и постарался успокоиться. Бэкхён начал закипать с новой силой. Нет уж, не выйдет просто взять и отстраниться. К чёрту. Всё к чёрту. Бэкхён сделал то, что мог в этой ситуации сделать быстро и не быть заблокированным Синцзе — вытянул из-под его руки футболку и накрыл сверху. Прикосновение пальцев защекотало кожу живота, и Бэкхён неосознанно задрожал, то напрягаясь, то расслабляясь снова, чувствуя прикосновение к коже. Рука скользнула на бок под рёбрами, ощутимо огладила, и Синцзе прижался к нему бёдрами, наглядно демонстрируя, чего Бэкхён добился своими манипуляциями. Твёрдый ствол лёг ровно меж ягодиц. Ещё бы бельё не мешало. — Я просил тебя думать, что ты делаешь. Я был прав, что ты совсем безбашенный, но не думал, что настолько, — Синцзе легонько прикусил мочку, втянул в рот и огладил теперь распростёртой ладонью живот, едва касаясь мизинцем резинки трусов. — Сам бы говорил поменьше, — осмелел Бэкхён, поворачиваясь к нему лицом и позволяя протиснуть колено между ног. — Будешь молчать — получишь бонус, — прошептал Бэкхён в самые губы и наконец позволил себя поцеловать. — Я тебя удавлю, — пообещал Синцзе серьёзно, оглаживая бедро и снова возвращаясь к поцелую. Бэкхён чувствовал настоящий жар на губах, расходящийся по всему телу, концентрировавшийся внизу и скручивающийся в узел возбуждения. Бэкхён нетерпеливо выгнулся в спине, требуя внимания, но всё равно не получил его. Синцзе издевался над ним, уходил от контакта и не давал Бэкхёну полностью прижаться бёдрами, потереться и получить удовольствие. Старался контролировать всё, кроме поцелуев, которые только больше распаляли. — Пожалуйста... — лишь губами. — Ты хоть понимаешь, что, когда я говорил о сожалениях, я имел в виду себя? Бэкхёна как ледяной водой окатило. Он отстранился так, чтобы в полутьме видеть лёгшего обратно на подушку Синцзе, и, наверное, хорошо, что его эмоций на лице было не разглядеть — Бэкхён бы убил его на месте. Он думал, что Синцзе пытается его отговорить не делать опрометчивых шагов, потому что, в конце концов, это запутает Бэкхёна ещё больше и доставит массу неудобств, но... когда всё успело пойти не так? И, черт возьми, а когда вообще «так»-то было?! Бэкхён смотрел на него в темноте огромными глазами, дышал тяжело, всё ещё пытаясь справиться с возбуждением, но боялся сделать хоть одно движение, потому что теперь всё станет... неловким? Просто всё. Бэкхён едва сдержался, чтобы не коснуться уголков глаз, где защипало солёным — он бы выдал себя сразу, а так опасный блеск его глаз оставался незамеченным. Обида захлестнула его с головой. — Я не понимаю, прости. Я хочу тебя, ты хочешь меня, но в итоге мы не можем. Почему? Сколько можно выстраивать барьеры, бегать и прятаться? Я думал, у нас всё в порядке было днём, но сейчас... Ты сам всё это начал. И я тебя не принуждал. Ни тогда, ни сейчас не буду. Знаешь, я никого насильно в постель никогда не тащил. Но в данный момент происходит какой-то тотальный абсурд с твоей стороны. Что произошло? — У нас не может быть всё в порядке, потому что у тебя порядка нет. Бэкхён зло усмехнулся, и, уже не стараясь шептать, холодно отрезал: — Ну да, мои мозги не в том состоянии, чтобы со мной можно было трахаться. Иди ты знаешь куда со своими отмазками... Бэкхён как с раскалённой сковороды спрыгнул со второй полки, нашёл свои вещи по памяти и, наскоро одевшись, пулей вылетел из комнаты. Только у двери в комнату Исина понял, что на нём всё ещё надета футболка Синцзе, поверх которой кардиган. Свою он, видимо, оставил на стуле. Ну и хрен с ней, не возвращаться же. Синцзе его даже не останавливал, и это обижало в миллион раз больше, чем неудавшийся секс. Тараканы в чужих головах начинали бесить. Исин не спал, да и надеяться на это не стоило. — Я уже думал, где искать твой труп, — попытался пошутить Исин, читая распечатки. Бэкхён проигнорировал его шутку и, сняв обувь, прошёл в комнату и увалился на кровать. — Кажется, ты был в другой одежде, — бросил короткий взгляд на него Исин и вернулся к бумагам. — Испачкался, дали замену, — коротко отвечал Бэкхён, стараясь не выдать своё эмоциональное состояние, иначе вопросов от Исина не оберёшься: — Завтра съёмка? — Да, концерт отчётный, второй. Как Яньчэнь? — Ты же сам всё знаешь, зачем комедию ломать? — устало ответил вопросом на вопрос Бэкхён. — Я спать хочу, собираешься заканчивать? — Я уйду в зал, ложись. Бэкхёну оставалось лишь раздеться, хоть и это стало для него лишней сложностью. Он накрылся половиной одеяла с головой, так и не раздевшись, когда Исин выключил светильник и ушёл в соседнюю комнату, не закрывая дверь наглухо и оставляя небольшой просвет. И хоть изначально он стискивал зубы, его шмыганье и порой вырывающиеся звуки всё равно сдали его с потрохами. И не стоило искать ни у кого ответа на вопрос: какого хрена всё так отвратительно и с каждым днём только хуже? Уж вряд ли бы на этот вопрос кто-то ответил. Но и Бэкхён, проваливающийся в тревожный сон, тоже не знал ответа.