Бремя правления

* * * - Я хотел поговорить с тобой. - О чем? Вейдер жестом пригласил ее присесть. В этот раз Лея не стала упрямиться. - Ты ведь знала Кеноби? - Оби Вана Кеноби? Да. Он был другом отца. Приезжал к нам иногда... редко, но приезжал. Ситх кивнул. - Он был... хорошим человеком, - добавила Лея после паузы. - Хорошим? - переспросил Вейдер. - Ну... думаю, да, - поколебавшись, подтвердила она. - Ты знал его? Вейдер помолчал. Судя по тому, как Люк боготворил Кеноби, от его детей скрыли изрядную часть неприглядных фактов. - Он был моим учителем. Моим другом. Почти что братом. Лея удивленно взглянула на него. - А потом он стал моим палачом, - закончил ситх. - Но... как? - Ваша мать привезла его ко мне, на Мустафар. - Мустафар? - Вулканическая планета во Внешнем кольце, - коротко пояснил он. Лея вспомнила багровые шрамы на его спине и плечах. - Это... следы ожогов, верно? Ты получил их на Мустафаре? Ситх коротко кивнул. - Да. И не только ожоги, - он несколько раз сжал и разжал искусственные пальцы. - Как это случилось? - в голосе Леи звучало участие и... неуверенность. Она сомневалась, что хочет об этом знать. - Нет, правую руку я потерял еще раньше, - признал Вейдер. - А вот все остальное — работа Кеноби. Лея отрицательно покачала головой. Ей не верилось, что Оби Ван, которого она знала с детства, был способен на такое. - Впрочем, с его точки зрения это было вполне оправданно, - ситх вдруг решил побыть дипломатичным. - Я предал догмы и воззрения его драгоценного Ордена джедаев, примкнув к Палпатину. За это он порубил меня на куски и бросил гореть на берегу лавового озера. Лея зажмурилась и закрыла лицо руками, представив эту картину. - Я был так зол на твою мать за то, что она привела его ко мне, - добавил он после долгой паузы. - Зачем она это сделала? - спросила Лея. - Не знаю, - он покачал головой. - Хотела, чтобы он остановил меня. - Она ведь знала, что он может убить тебя? - Думаю, да. Хотя получилось совсем наоборот. - Вейдер потер лоб металлическими пальцами, как будто желая изгладить воспоминания. - В ярости я придушил ее с помощью Силы. Лея молчала. Сложно было сказать, кто из ее родителей был больше неправ в этой ситуации. Да, Вейдер был жесток, но мама… неужели она никогда не любила его? Зачем привела к нему убийцу? - Палпатин тогда сказал мне, что я убил ее в гневе. Ее и своего нерожденного ребенка. - Ребенка? - Да. Почему-то она не сказала мне, что ждет двойню. А Кеноби и Органа сделали так, чтобы все думали, будто она умерла беременной. Думаю, никто кроме них даже не знал, что вы все-таки появились на свет, - его широкие плечи поникли. Лея вдруг посмотрела на Вейдера совсем другим взглядом. Увидела его таким, каким он был тогда — израненный, обожженный, почти умирающий. Что было для него тяжелее — вынести боль от ран, которые он получил, или осознание того, что на его руках — кровь его собственных детей и жены? Он вдруг поднял голову. - Ты не понимаешь, чего я от тебя хочу, верно? Зачем я притащил тебя сюда? Лея посмотрела ему в глаза. Что-то важное все еще ускользало от нее. - Я двадцать лет жил с осознанием того, что убил вас собственными руками. А когда нашел вас — вдруг выяснил, что во всей Галактике вряд ли найдется кто-то, кого вы оба боитесь и ненавидите больше, чем меня. Лея внимательно посмотрела на него. Видимо, этот мальчик, Джай, был прав – ему было больно просто от того, что она отказывалась признать его отцом. Может быть, Дарт Вейдер был не таким уж чудовищем, как ей всегда представлялось. А может быть, Бэйл Органа и Оби Ван Кеноби были не такими уж идеальными, как она всегда думала. * * * Весь следующий день Лея тоже провела в раздумьях. Для ее деятельной натуры затворничество и склонность к меланхолии не были характерны, но, наверное, ей просто нужно было время, чтобы осознать то, что она узнала. Привыкнуть к новому положению вещей. Слишком много событий произошло за короткое время. Слишком много информации на нее свалилось. Слишком быстро Вейдер превратился для нее из почти безликого врага, из олицетворения Империи – в реального живого человека. Странно было осознавать, что он тоже может испытывать боль, а не только причинять ее кому-то. Рано утром он снова уехал – теперь, после смерти Палпатина, все бремя управления Империей легло на его плечи. А политическая ситуация в Галактике была далека от стабильной. Рэйла по-прежнему не выказывала желания с ней общаться, хотя ее прохладная вежливость Лею вполне устраивала. А вот Джай выглядел обеспокоенным. Из нечаянно подслушанного вчера диалога Лея поняла, что мальчик просто ревнует отца к неожиданно обнаруженным брату и сестре. Два или три раза он заглядывал в ее комнату, но когда Лея пыталась его о чем-то спросить – отвечал резко и коротко и сразу исчезал. - Джай, - в конце концов окликнула его мать. – Что случилось? - Не знаю, - так же резко ответил он. - Ты весь день места себе не находишь, - голос Рэйлы звучал серьезно и обеспокоенно. - Он в опасности. Других пояснений добиться от мальчика не удалось, но Лея почему-то тоже занервничала. Вейдер вернулся вечером. Выглядел он вполне обычно для себя, если не считать свежий след от бластерного выстрела, который вскользь задел левую скулу и ухо. Рэйла бросилась к нему первой, обвила руками его шею. Погладила по голове, разглядывая свежую рану. Она выглядела очень бледной. - Что на этот раз? – спросила она, убедившись, что рана не опасная. - Толпа хулиганов у выхода, - с мрачной иронией ответил он. - Народные волнения? – уточнила Лея. - Не сказал бы. Собрать буйную толпу народ может, а вот нанять еще четырех снайперов – это уже слишком дорогое удовольствие. - Четырех? – переспросила Лея. - Да, и на этот раз не поскупились на хороших профессионалов. Они уложили трех моих ребят из Алой гвардии. - А… Алая гвардия теперь подчиняется тебе? - Конечно, мне, кому же еще. Я сам их выучил. - Как думаешь, кто их нанял? – спросила Рэйла. - Не знаю. Сейчас слишком много жаждущих моей крови, чтобы сказать наверняка. - Почему именно сейчас? – Лея недоумевала. - Потому что далеко не все в Империи согласны с тем, что я занял место Императора. Многие считают, что смотрелись бы на его троне куда лучше. Лея подумала, что ей, пожалуй, предстоит узнать о Вейдере еще много нового и неожиданного. Ей никогда раньше не приходила в голову мысль о том, что у Вейдера могут быть враги не только в рядах Альянса. Но, судя по его спокойной реакции, такие нападения не были для него чем-то необычным. Джай все это время стоял в стороне, даже не пытаясь привлечь внимание отца. Его лицо было таким же резким и напряженным, как и весь день до этого. Вейдер снял со своей шеи руки Рэйлы. - Пойдем, поговорим, - сказал он сыну. Они ушли. * * * - Как ты? - спросил Вейдер. Джай покачал головой. - Я как будто чувствовал, что с тобой что-то случится. - Он помолчал. - Мне всю ночь снилось, как ты отбиваешься от каких-то существ... а потом в тебя выстрелил... родианец. Вейдер внимательно посмотрел сыну в глаза. - Родианец? - переспросил он. - Да. Он прятался в спидере, припаркованном уровнем выше. Вейдер слегка улыбнулся. Он был удивлен. - Твоя связь с Силой становится все глубже. Джай нахмурился. Сейчас связь с Силой его не волновала. Он боялся за отца, которого сегодня едва не потерял. В очередной раз. Вейдер это почувствовал. - Не бойся, малыш. Все обошлось. - На этот раз, - в тон ему добавил Джай, ничуть не успокоившись. - Скоро все уляжется, - пообещал ему Вейдер. Джай вздохнул — совсем не как тринадцатилетний мальчик. - Кажется, тебя волнует еще что-то, - констатировал отец. Мальчик отмахнулся. - Это из-за Леи? - уточнил Вейдер. Джай молчал. Потом все-таки признался: - Я боюсь, что ты бросишь нас с мамой. Захочешь вернуться к своей прежней семье. - Семье? - переспросил Вейдер. - К той женщине, - пояснил Джай. - Их матери. - Она давно умерла. Кажется, это признание не принесло его сыну никакого облегчения. Мальчик долго молчал. Потом все-таки спросил: - Скажи, ты любишь маму? Хоть чуть-чуть? Вейдер был удивлен вопросом. И задумался. Любил ли он Рэйлу? Определенно, он не испытывал к ней того благоговейного трепета, который вызывала в нем Падме. Ни дрожи, ни волнения. Только безумную, бесконтрольную страсть. Настолько бесконтрольную, что он даже не смог скрыть ее от Палпатина. Хотя свои отношения с Падме успешно скрывал от всего Ордена джедаев. Может быть, потому что Рэйла не сдерживала его, как Падме. Не призывала быть благоразумным. Потом к страсти примешалось кое-что другое. Щемящая, болезненно-острая нежность. Наверное, это случилось в тот момент, когда он впервые увидел своего сына у нее на руках. Он всегда объяснял это чувство тем, что давно хотел стать отцом. И любил своего сына — это чувство он мог себе позволить. Любовь к своему отпрыску — это было так естественно... даже для ситха. Даже если сын однажды предаст его — он будет гордится им. Порождением своей плоти и крови. Каждый раз, когда выпадала возможность, он мчался на Родос — чтобы увидеть своего сына. Но каждый раз, прилетая — первым делом бросался в ее объятия. Жаждал насытиться ей — ее лаской, ее плотью. И каждый раз уходил все таким же изголодавшимся. Он никогда не задумывался о том, как называется это чувство. Оно было совершенно не похоже на его любовь к Падме. Но ведь и он сам уже давно не был похож на Анакина Скайуокера. Смогла бы Падме принять его таким, каким он был сейчас? Конечно, нет. Она не могла принять его уже тогда. Чем более суровым и мрачным его делала война, тем больше росла между ними стена глухого отчуждения. Жизнь Падме по большей части проходила в стенах Сената, в сочинении и произнесении абстрактных речей в защиту демократии — тогда как он каждый день видел жестокую реальность. Кровь, смерть, разрушения, предательство и боль. Это меняло их обоих, и рано или поздно все равно случилось бы то, что должно было случиться. Рэйла никогда не пыталась его переделать. Она принимала его тем, кем он был — Дартом Вейдером. Суровым. Мрачным. Бесчуственным. Жестоким, иногда — бессмысленно жестоким. Даже к ней. Хотя со временем и она стала такой. Не жестокой — просто жесткой. И холодной. Она по-прежнему безропотно принимала его страсть... но что-то изменилось. Словно перегорело в ней. Джай чувствовал это. Он чувствовал обоих своих родителей — то, что творилось в их душах - одинаково хорошо. Сын подсказывал ему, что что-то пошло не так в их... семье. Эта мысль поразила его. Эта — и еще одна. Он никогда не думал о них троих, как о семье. И никогда не говорил Рэйле о том, как любит ее. Почему? Может быть, то, что произошло двадцать лет назад, оставило слишком глубокие шрамы в его душе. Но этим шрамам давно уже пора зажить. Вейдер вынырнул из потока своих мыслей и посмотрел на сына. Кажется, тот уже сделал свои выводы из его долгого молчания. Совершенно неправильные выводы. Он легко вскочил на ноги. Джай посмотрел на него — грустно, даже тоскливо. - Иди к себе, сынок. - Он слегка улыбнулся. - Мне нужно сказать твоей маме кое-что очень важное. * * * Рэйла лежала в постели, закутавшись в одеяло, но не спала. - Все в порядке? - спросила она, услышав его шаги. Потом подошла, чтобы снова осмотреть свежий ожог на лице, потянулась за аптечкой. Вейдер отобрал у нее аптечку, отложил в сторону, наклонился и принялся целовать ее шею. Она не возражала — как всегда. Он прислушался к ее эмоциям. Она и впрямь стала похожа на него. Такая же ледяная броня, внутри которой тлеет искра боли. Эту боль ей причинил он сам. Своим невниманием. Своей бесчувственностью. Точнее — тем, что не позволял своим чувствам вырваться наружу. - Рэйла... - он повернул ее к себе спиной и обнял — так, чтобы не смотреть ей в глаза. Он не был уверен, что иначе сможет сказать ей то, что хотел. - Что? - она вдруг занервничала и попыталась освободиться. Он не позволил. - Я давно должен был тебе сказать... Она занервничала еще сильнее. Он почувствовал бы это, даже не имея никакого контакта с Силой. - Ты ничего не должен. - Она пыталась отвести его руки, но безуспешно. - Должен, Рэйла, - ее волнение вдруг стало для него невыносимым. - Я должен был говорить тебе это каждый день. Я люблю тебя. Он почти физически ощутил, как ее охватила внезапная слабость. - Вейдер... - ее голос, обычно звучный и бархатистый, вдруг стал едва слышным. - Я люблю тебя, - повторил он и крепче прижал к себе. Потом наклонился — чтобы слизнуть капельку влаги, появившуюся на ее ресницах, зарылся лицом в ее волосы. - Ты напрасно думаешь, что была для меня лишь игрушкой. Он не знал, как объяснить ей то, что чувствовал. Как объяснить, что его страсть к ней была такой животной, несдержанной, временами просто грубой только потому, что он... боялся. Боялся хоть в чем-то стать прежним — и получить такой же плачевный результат, как и раньше. - Вейдер, - повторила она также тихо. Вместо ответа он крепче сжал ее в объятиях. Слова тут не помогут, понял он. Слова не восполнят то, чего она так долго была лишена. Он должен действовать. Должен дать ей то, чего она заслуживала по праву — свою заботу, внимание, уважение. И статус. В конце концов, она была первой леди Империи. Его Империи.