Прошу, только не кричи...

      Мукуро открыл глаза, толком не понимая, где находится. Лишь спустя несколько минут пришло осознание того, что он у себя дома, но что-то было не так. Пальцы невольно коснулись чего-то мягкого и шелковистого, как грива львёнка.       «Тёплое... Откуда у меня кот?» — Иллюзионист опустил взгляд и тут же подскочил с дивана как ошпаренный, скидывая с себя обнаглевшего Саваду. Тот лишь зашипел, ударившись пятой точкой о пол и сонным мрачным взглядом одарил своего Хранителя.       — Мукуро, ты не охренел ли?       — Вот кто охренел, так это ты, Тсунаеши-кун. Какого чёрта ты тут делаешь? Да ещё и на мне дрыхнешь?       — Ты забыл уже, что я пришёл к тебе?       — Нет, это я помню, я про то, что ты спал на мне!       Тсуна некоторое время молча смотрел на Рокудо, а после звонко засмеялся, вызвав недопонимание на лице Тумана, что явно не понимал, с чего это шатен смеётся.       — Ты такой милый, когда смущён. — Прыснув в кулак, Савада дал своему Хранителю зеркало, и тот только заметил, что у него горят щёки и даже кончики ушей.       — Да пошёл ты... — рыкнул Иллюзионист, вставая с дивана и направляясь на кухню.       Вонгола проследил за ним с улыбкой, а после лицо стало серьёзным: он чувствовал, как тот начал вновь закрываться в себе, прячась за очередной маской.       Шатен ощущал, как Иллюзионист вздрагивал и напрягался всем телом, как концентрировалось пламя в одной точке. Он видел, как Мукуро судорожно дышал, будто пытался вновь сделать вдох для крика, а потому только сильнее рассеивал своё пламя, что опутывало Рокудо, отгораживая от его собственных кошмаров. Тсунаеши с огромным трудом смог добиться того, чтобы хранитель хотя бы задремал. Он хотел было уйти, зная, что Туман на утро поднимет кипишь, но не хотел оставлять в таком состоянии, да и тот сам отчаянно хватался за Небо, не желая отпускать.       — Когда это началось?       Мукуро дрогнул и хмуро посмотрел в чашку, явно не желая говорить, но перед ним сидел не простой человек, а тот, кто способен разглядеть душу. Он и сам не мог дать точного ответа, ибо это только усилилось после тюрьмы, а что было до этого, брюнет плохо помнил.       — Извини, видимо, не так вопрос задал. — Савада поджал губы, вспомнив тот кошмар и то ощущение крови на руках. Отвращение к себе. Янтарные глаза посмотрели в гетерохромные. — Я хочу помочь, может, если мы сможем понять, с чего всё началось.       — С детства.       — Что...? — Он растерянно смотрел иллюзионисту в глаза и после заметил, что тот будто ушёл в другой мир. Взгляд был пустым, бездушным и холодным, как у куклы.       «Холодно... Почему тут холодно и темно? Мама. Папа. Почему вы отдали меня? Ради тех монет? Почему?» — Холод пронзал хрупкое тело, пробирая до костей, слёзы обжигали щёки.       Мукуро поднял взгляд на Тсунаеши и улыбнулся так, что того передёрнуло от ужаса.       — Я был проклят, меня боялись мои же родители. Они продали меня, больше желая избавиться, чем получить деньги. Они боялись меня. Меня все боялись и смотрели точно так же, как и ты сейчас, Тсунаеши.       Савада судорожно сглотнул, ибо холодный бездушный взгляд и мягкая улыбка на лице Тумана вызывали ужас, будто сам дьявол сидел сейчас с ним и пил чай. Но, несмотря на это, шатен не желал сдаваться.       — Но ведь у тебя есть те, кто тебя не боялся?       — Разве? — Всё та же улыбка, но в глазах отразилась тоска, ибо таких людей не было. Ни Кен, ни Чикуса, ни даже Наги. Они все были рядом из чувства долга. Все держали дистанцию, кроме... Взгляд переменился в миг, и он уже с интересом смотрел на Тсуну, что сидел с серьёзным видом и в напряжении. Мукуро чувствовал страх того, но тот почему-то не желал сдаваться.       — Почему ты хочешь, чтобы я был рядом?       — Потому что ты мой друг.       Щёки тут же залились краской, ибо Савада произнёс это весьма серьёзно и искренне, без тени страха, и даже мягко улыбнулся своему Хранителю.