Синдром Кандинского.

      Припарковав машину поодаль, Квон вылез из-за руля и облегчённо потянулся. Макне ныл и причитал всю дорогу, Джи даже злорадно представил, как он сейчас щёлкнет замком и оставит шумного мелкого, запертым в авто. Но вламываться в дом Топа без группы поддержки совсем не хотелось. Поэтому лидер лишь разочарованно вздохнул, глядя как СынРи уныло выползает следом за ним.       Несмотря на ранний вечер, улица была безлюдна. Равнодушные солнечные лучи лениво скользили по тротуару, мягко лаская пыльные плитки напоследок, прежде чем подарить их сумеркам. Несколько домов в отдалении недоумевающе таращились окнами на воровато озирающихся парней, непонятно куда и зачем бредущих. Эти двое держались за руки, как утопающие цепляются за соломинку, пытаясь обрести хотя бы видимость спокойствия и уверенности. Аккуратно прикрыв ажурную кованую калитку, эфемерно отделяющую улицу от частной территории, два друга неохотно пересекли двор и нерешительно замерли перед входной дверью.       Нахмурившись, Джиён вытащил из кармана ключ и снова посмотрел на макне в поисках поддержки, но мелкий только отступил ему за спину. «Раз уж начали, пути назад нет», — выдохнул лидер и крутанул ключ, отпирая дверь.       Внутри было ещё тише, будто в вакууме, этакая мертвая тишина. Вошедшие инстинктивно поёжились от неприветливости помещения. Назвать это домом язык не поворачивался. Ни одного лучика света не пробивалось через плотные тяжёлые портьеры. Джиён включил фонарик на телефоне, подсвечивая себе путь. Везде лежала пыль, на всех поверхностях, ровным пушистым слоем. Хён, конечно, никогда не отличался параноидальной чистоплотностью, но не до такой степени. Создавалось впечатление, что в доме вообще никто не живёт уже несколько лет. СынРи жался к Джи и тихонько причитал, что ещё слишком молод для такого и что отказывается умирать в такой ужасной антисанитарии.       Они медленно обошли весь первый этаж, так никого и не встретив. На втором тоже было пусто и тихо. Та же пыль повсюду, только в спальне обнаружились хоть какие-то следы присутствия человека. Кровать была разворошена, одежда валялась скомканная, прямо на полу. Джиён вздрогнул — огромное ростовое зеркало в углу комнаты было всё покрыто паутиной трещин, будто по нему били кулаками. Сотни маленьких СынРи в отражении испуганно зажали себе рты руками. -Не ори, без тебя жутко, — буркнул Джиён, бледнея до состояния свежевыбеленной стены. -Я и не ору, Джи-хён, -прошептал макне. -Вот и не ори, — лидер схватил его за руку и потянул в коридор. Ни в гостиной, ни в библиотеке они больше ничего не нашли. Оставались мансарда, в которой была оборудована гостевая спальня, и студия СынХёна.       В последнюю входить без спроса было запрещено хозяином дома сразу, ещё когда они только отмечали новоселье. То есть, если бы туда вошёл Джи, то, максимум, удивил бы хёна, но не более. А вот макне мог бы сразу прощаться с родственниками и писать завещание. Они оба это знали, поэтому сначала заглянули наверх. Мансарда тоже пустовала. С предчувствием чего-то нехорошего взломщики остановились перед массивной дверью студии. Вариантов не осталось, если в доме кто-то и есть, то он там, в звукоизолированном помещении.       Аккуратно потянув дверь на себя, Джиён заглянул внутрь. Тишина была неизменна, но вот пыли уже не наблюдалось. Наоборот, в полумраке поблескивала чистая лаковая поверхность микшера, неярко светились экраны мониторов, диванчик в углу был завален бумагами. -Ого, хён, смотри, таких примочек даже в нашей рабочей студии нет, обалдеть! — СынРи разом позабыл все страхи и, ужом проскользнув мимо лидера, плюхнулся в кресло за пультом. -Ничего не трогай, руки оторвут… — запоздало попытался предупредить Джиён, наблюдая как макне увлечённо щёлкает тумблерами и нажимает разные кнопки на семплере. Хриплый вздох из колонок заставил их обоих замереть. -Какого хрена, убирайтесь, кто бы вы ни были, пока я не вызвал копов. — динамики разнесли резкий сиплый голос из комнаты записи вокала над головами непрошенных гостей. Послышались шаги, хлопнула смежная дверь и в контрольную студию вошёл Чхве. Выглядел он, мягко говоря, пугающе. Заросшее щетиной, помятое лицо, растрёпанные серебристые волосы с отросшими чёрными корнями, пугающий несфокусированный взгляд. Его щёки ввалились, а огромные синяки под глазами были больше похожи на дерьмовый макияж. Растянутая клетчатая пижама была вся в засохших грязных пятнах, будто СынХён носил её пару лет не снимая. От такого зрелища Джиён мягко осел на диван, прямо в ворох бумаг. СынРи отскочил от оборудования как ошпаренный и выжидающе уставился на хозяина студии, не зная бежать ему прочь или броситься на помощь.       Топ обвёл комнату диким взором и сжал виски ладонями. -Вооон, оба! Пошли вон! — не своим голосом зарычал он, вцепляясь пальцами в волосы и втягивая голову в плечи.       Макне как ветром сдуло из комнаты без лишних вопросов. Лидер же молча застыл в нелепой позе на диванчике. Несомненно, он бы тоже убрался подальше, сверкая пятками, но чувство ответственности перед группой в целом и перед хёном в частности оказалось сильнее. То, что они с мелким увидели, явно не было банальным нежеланием общаться, пора было вмешаться в это безумие. -Хён… СынХён-и, нам нужно поговорить. Хватит отгораживаться, нам нужно понять, что происходит. Нельзя так, понимаешь? — Джиён мелкими шагами медленно приближался к сползшему по стене на пол Чхве, стараясь говорить медленно и успокаивающе. -Уходи, Джи. Уходи и не приходите больше. Не хочу… Не могу вас видеть, — голос СынХёна срывался и дрожал. Он натянул пижамную куртку на голову и сжался. Квон хотел ещё что-то сказать, но не смог справиться с комом в горле и решил выразить всё несколько иначе. Он опустился на колени рядом с другом и притянул того за плечи к себе. Обнять СынХёна, поделиться своим теплом, уверенностью, вот чего он хотел. И, похоже, у него получилось, его поддержку приняли. Горячие слёзы впитывались в футболку, расплываясь обжигающим пятном на груди Джиёна. Раньше он не видел чтобы кто-то так горько и безысходно рыдал. Сердце сжималось от тоски и сочувствия, но всё, что он мог сейчас сделать, лишь молча быть рядом.       Позднее, когда СынХён немного успокоился, задышал ровнее и перестал больно стискивать пальцы на тонком плече лидера, Джи решился заговорить. -Хён-и, ты должен рассказать мне. С самого начала. Я помогу, неважно насколько всё плохо. Мы сможем вместе, справимся. Давай, что бы там ни было, я буду рядом, — Квон осторожно подбирал слова, чтобы не разозлить и не спровоцировать Чхве. Тот так и сидел рядом с закрытыми глазами, обняв себя руками, слегка покачиваясь и скривив губы. Сидел и молчал. Молчал так долго, что Джиён уже практически отчаялся услышать, почти готов был уйти и оставить хёна наедине с его болью. Бросить одного. От этой мысли стало противно и зябко, Джи придвинулся ближе и взял СынХёна за руку, мягко потянув к себе холодную ладонь. И тот заговорил. Медленно, с невыносимо тяжёлыми паузами, грузом ложащимися на плечи Квона. Сухой и безжизненный тон голоса, на грани шёпота, резал слух. Джиён не мог поверить в слова друга, боялся, что они не бред или глупая шутка. Поначалу ему было любопытно, рассказ казался захватывающим. А потом… Страшно было хоть на секунду допустить правдивость всего, что выкладывал Чхве.       Когда он закончил, лидер опасался даже глубоко дышать, хотя воздуха не хватало, будто кто-то выкачал его из лёгких. Не зная как поступить, Джи аккуратно коснулся пальцами закрытых век СынХёна, едва сдерживая слёзы. Он чувствовал себя как беспомощный ребёнок, по какой-то неведомой причине вынужденный решать взрослые проблемы.