Вот такая любовь

      Светлый локон слегка коснулся моей щеки и я сразу же открыл глаза. Свет ослепил их, но потом она заслонила его своей фигурой. — Алис? Я машу рукой в воздухе, чтобы поймать край цветастого платья. — Ты чего здесь? Я же просил… Она только улыбается в ответ. Мне хотелось прикоснуться к ее ладоням, но я не могу… Она улыбается… и этот свет в глаза. Через миг ее уже нет в комнате. Я привстаю. Ужасно зябко. Подхожу к окну и сдираю штору. Зима. Крупные хлопья снега. Оглядываюсь — никого… Я иду по квартире и не нахожу ее. — Алиса! Алиса! Где ты? Алис? Вскрикиваю ещё раз и просыпаюсь. Ничего. Опять сон… Черт. Привычно вздрагиваю плечами, чтобы окончательно проснуться. Блин. Какой сейчас час? Сижу на этой помятой простыне, которая воняет сыростью и плесенью. Да. Противно. И все. Больше я ничего особенного не чувствую. Должен бы. Хотя бы желание выйти отсюда. Но передо мной снова и снова появляется ее образ. Тот самый. Как она кричала и просила меня остановиться. Не могу блять. Я хочу об этом забыть. День за днем. И все равно. Встаю и брожу туда-сюда по камере в поисках хотя бы одного предмета, который позволит немного перенести свои мысли. Охранник. Сука. Говорит, что Алиса приходит. Пару раз в неделю может. И что я могу ее видеть. Спрашиваю у него — как она выглядит? Грустная… грустная? И это все? Я хочу знать все о ней — как она проснулась? О чем думала? Как малышка? Похудела — снова говорит он. Руки совсем тонкие. А живот растёт. Твой что ли? Да не. Отшучиваюсь. Это ж сестра. Не жена. Противно, что какой-то чужой дядя оценивает ее и говорит об этом мне. Я отпустил ее. Все. Алиса достойна лучшего. Бля. Но я люблю ее. Или… Люблю себя. Настолько сильно, что не захотел чтобы моя женщина переживала это со мной. Все. Хватит. Я не думаю об Алисе. Она забудет. Она сможет так жить (Как, идиот?) Да так. Без моих заебов. И этой никому ненужной юности. Я попался. Не хотел попадаться. Все. Когда выйду отсюда — все с начала. Обещаю. Когда выйду. Не буду ей мешать… О, черт! Совсем забыл. Сегодня же встреча с адвокатом. Это все из-за бессонницы. Я ведь не мог заснуть (если не считать того инцидента со сном про Алису под утро) из-за следственного эксперимента. Не знаю — зачем все это. А ещё, кажется, меня скоро таки грохнут. И причём это будет Артём. В последнее время он ведёт себя более, чем отстранёно, докапывается к мелочам и постоянно кричит, что выведет меня на чистую воду. И что все равно не отдаст дело в суд, пока я строю из себя рыцаря. Наверно, это его работа — сажать виновных и спасать тех, кто ничего не сделал. Но я спрашивал. У своей адвокатши. Хоть она и не остыла ещё после того моего предположения про дочь (как я вообще мог нести весь тот бред из-за малейшей похожести, которая мне могла и привидеться?). Так вот. Я думал, что саму Алису просто бы затаскали по допросам. Но она говорит, что суда не избежать. И плевать, что он преступник, а она потенциальная жертва. Плевать даже на то, что законом разрешено самообороняться в случае опасности жизни. Даже не так… Типо если он на вас замахнулся, а вы в ответ ударили преступника ножом и он умер, то сидеть все равно вам. И пофиг, что до этого он полчаса рассказывал, как будет резать вас этим самым ножом на кусочки. А? К чему это я? По сути, сейчас бы Алиса, а не я проходила бы все эти эксперименты, неожиданные поездки к следователю и прочую фигню. А в конце — та-дам. Ее бы судили. Эта сука хотел убить ее, малышку и под конец меня, но виноватой бы все равно осталась бы Алиса. Наверно, все мои настырные защитники думают, что с ней бы ничего такого не случилось, но я сомневаюсь. А ещё Вера рассказала мне о статистике оправдательных приговоров в нашей многоуважаемой стране — всего 2%. Не густо. И то, это только те, кто доказал вынужденное превышение мер самообороны. Другие (не попавшие в этот чудесный список) сидят за убийства или причинение тяжкого вреда здоровью. Да к чему эти мысли, Ром? Неужели ты сам себя уже пытаешься убедить, что поступаешь правильно? Ведь даже если это не так, то это только твоя ошибка. И ничья больше.

***

Она вошла в мою камеру где-то около полудня. По крайней мере, она всегда так приходила. Я заметил, что настрой моей правозащитницы был каким-то слишком молниеносным. Но сама Вера Николаевна явно грустила. Этот факт выдавало полное отсутствие улыбки и даже чуть поблекшие, как мне показалось, веснушки. — Я придумала, как мы будем тебя отсюда вытаскивать! — Вы зря стараетесь, я не меняю… — Не нужно ничего менять. Хочешь брать на себя вину сестры — бери. Я здесь не для этого. — Так легко сдадитесь? — А толку? Тебя уже месяц все пытаются переубедить? Смысл? Если хочешь ответить вместо сестры перед судом, то кто я такая, чтобы тебе мешать? Да и наш уговор… — Вы о чем? Она села напротив, положив руки на железный стол и опустила взгляд вниз. — Ты оказался прав — На счёт вашей дочери? Я ничего не понимал. О чем она мне пытается сказать? — Да. — И как? Вы ее теперь под домашний арест или? — Не твоё дело. Уговор у нас был не такой. И вообще — давай займёмся делом? (Она резко обрубила мои попытки выяснить подробности) — Хорошо. (На мгновение я даже почувствовал облегчение. По-моему, это первый человек, который решил принять мою сторону) — Скажу сразу — ты ошибаешься со своим решением, но если готов к последствиям, то я постараюсь помочь. А ещё прокурор не желает долго растягивать резину. Особенно, после твоих признательная показаний. Артём Павлович, напротив, все ещё пытается откопать какие-то детали, которые помогут выявить твою ложь. Но, думаю, это почти бессмысленно… — Да он фигней страдает (просто вырвалось у меня) — А тебе не кажется, что это его прямая обязанность? А вот то, что ты делаешь — обманываешь следствие — вне закона. Но никто не будет нарочно искать самооговор. Да и я смотрю, ты тоже парень хитрый. И изворотливый. — По-моему, вы делаете мне слишком много комплиментов. — Это не комплименты, мальчик! Давай по сути. Мне важно доказать твою невиновность и уйти с завершенным делом. Если ты думаешь, что твоя компания чем-то оригинальнее всех остальных, то ошибаешься. А тебе навстречу я иду только благодаря дочке. Точнее, из-за… — Хорошо, что вам нужно знать? — Наша цель — доказать, что ты не совершал ничего такого, что могло бы считаться превышением пределов необходимой обороны, так как со стороны Котова была явная угроза жизни твоей сестры. — И как? Как нам это сделать? — Расскажи мне сначала, зачем беглому преступнику, который пересёк границу приходить к вам домой и пытаться заставить молодого парня убить ребёнка собственной сестры? — Не знаю. Он и раньше нам угрожал. — Это ясно. Его задержали при попытке вооружённого нападения. Просто мне пока не понятен посыл этого визита. — Он просто хотел ей отомстить. По сути, это Алиса тогда сдала Кота ФСБ. Но у неё просто не оставалось выбора — Я это уже сто раз прочла в материалах дела. Расскажи мне свою версию, Рома. — Не знаю… (я снова как будто на миг очутился в том дне… холодный нож в моей руке в паре сантиметров от живота Алисы… нет… блять. не могу) — Тебе больно об этом вспоминать? — Честно. Я бы не хотел. Я много раз уже объяснял, что произошло в ту ночь. И почему мы были вынуждены защищаться. — Кто ещё мог видеть, что Алисе угрожают? — Наверно — никто. Если соседи не заметили Кота, пока он входил в нашу квартиру, то вряд ли. — Может быть не в этот раз, а тогда? — При задержании Кота был отец Ксюши. Это та девушка, которая была второй заложницей. Если можно так сказать. Мой следователь может подтвердить. — Но Алисы при этом не было тогда в квартире? — Ее забрало ФСБ. — Тогда это бессмысленно. Нам нужно опираться на конкретные факты, которые помогут доказать, что Котов угрожал именно Алисе. И что эти действия имели систематический характер. Давай, вспоминай. Кто ещё мог быть свидетелем? — Ещё был этот… как его? Продавец из магазина. Хотя нет. это не подойдёт — Почему? — Он просто приходил в тот день, когда Кот тряс с Алисы бабки. Но он тоже ничего не видел. — Имя, адрес знаешь? — Гамлет. Он содержит небольшой продуктовый магазинчик в нашем доме. Честно, продукты там не оч. — Я не из санэпидемстанции, а ты не клоун из стендапа. Поэтому давай без лишних подколов. Я вижу, что ты любишь ерничать, но это ни к чему хорошему не приведёт. Больше никого не помнишь? Я призадумался. Кот всегда выбирал те моменты, когда Алиса была крайне беззащитной. — Скорей всего нет. Ну и Артём приезжал по ее просьбе. — Он не может давать показания по этому делу в суде. По крайней мере, в качестве свидетеля. Но я попробую пойти с ним на контакт для выяснения подробностей. Что-нибудь придумаем. Она улыбнулась, наверно, впервые за всю нашу встречу. — И да. Забыла сказать. На днях на меня вышел мужчина. Он сказал, что хотел бы от имени Алисы попросить тебя связаться с ней хоть каким-то образом. Передавал, что она очень плохо спит и ей постоянно снятся кошмары из-за того случая. Сказал, ты поймёшь, о чем он говорит. С Лерой (я не знаю кто это) все хорошо. — И кем он представился? — Другом семьи. — Хм… другом (я почти рассмеялся вслух) Если ещё раз свяжется с вами, то передайте, что мы поговорим уже после суда, если у меня будет такая возможность. — Ты не общаешься с сестрой? — Не хочу напоминать ей об этом. — Она не поддерживает твоё решение, верно? — Да. — Имеет на это право. Ты мне больше ничего не хочешь рассказать? (Она прищурилась и посмотрела на меня так, будто знает что-то такое, чего не знаю даже я) — Нет. — Тогда я готовлю документы для суда. Надеюсь, сможем с твоим свидетелем продвинуть это дело гораздо быстрее.