В плену своих чувств

      Разговор, состоявшийся на кануне, оптимизма не придавал; если до этого парень смел сомневаться в некоторых своих решениях, то сейчас он и вовсе был уверен, всё необходимо слать на три весёлых буквы в срочном порядке. Прямо сейчас! — У пар альфа-омега есть некоторые особенности. Они не просто животным желанием определяют по запаху нужную им особь для спаривания и зачатия потомства, это нечто более приближённое к простому выбору, что основывается на чувствах и ощущениях к тому или иному представителю противоположной тебе гендерной принадлежности; после происходит своего рода цепная реакция, которая запускает процесс перестройки гормонов и выработку нужных феромонов под выбранного представителя гендера. — Будто бы на одном дыхании произносит красноволосый парень, перехватывая своего слушателя под руку поудобнее, шагают вперёд по направлению к зданию, стремясь попасть к чёрному ходу незамеченными, — было бы смешно действительно полагать, что при рождении ты имеешь свою пару, что будет ждать тебя где-то там, бред. На самом деле всё по-другому, проще, чем кажется.       Издав тихий смешок, мальчишка тянет губы в улыбке; будто, действительно, сказанное им было смешным и наивным предположением; будто бы то, что половина населения страны, да что юлить, добрая часть всего населения планеты, не живут именно этими сказками о мнимой истинности. Вот только он, его друг, полагает, что все эти бредни, коим учили его в детстве, по истине своей правда, и не могло быть по-другому. Киришиме по правде смешно, ведь он-то знает правду. — За всю жизнь мы встречаем достаточно людей, чтобы определиться в том, что нам на самом деле нужно. — Не дождавшись ответа от своего одноклассника, парень-альфа продолжает рассказ, что уж всю жизнь он носит в себе, — будь то тёплые объятия холодными вечерами, романтические прогулки на берегу океана или же постоянные тусовки на вечеринках; не важно, каждый несёт в себе достаточно информации, что проявляется в действиях, поступках, поведении; потому, чисто на интуитивном уровне, мы определяемся с тем, какой тип людей нас интересует, не каждый придаёт этому достаточное значение, но это есть. — Остановившись на один момент, парень осматривается; они выходили на открытую местность, не скрытую зелёными кронами, а значит, стоило бы быть повнимательнее, не нужно пренебрегать осторожностью, альфы класса 1-А, как он был уверен, вполне вероятно, так же, как и он, о многом могли догадаться и начать желать собственной казни для провинившегося. — Что в случае выбора омеги, тут выходит забавная ситуация, — убедившись, что вокруг чисто, они быстро засеменили к зданию, что было буквально в шаговой доступности, и альфа продолжил свой рассказ, — для неё важен факт полного доверия, открытости и особого отношения к ней. Для этой гендерной принадлежности важно быть нужной, нет, необходимой своему альфе, а значит, дай ей уверенность в том, что ты ей доверяешь больше, чем себе, и она беспрекословно решит быть с тобой, и для этого изменит свой феромон, дабы тебе, альфе, он пришёлся по вкусу. Всё достаточно просто на самом деле.       Остановившись у входа, двое парней присели на ступеньки второго крыльца, который располагался по вторую сторону здания и, предположительно, предназначался для эвакуации при пожаре. — А альфы? — сдавленным голосом, прокашлявшись, спрашивает Катсуки; тело после всех сегодняшних приключений и действий просто отказывалось двигаться, потому, как единственный оставшийся с ним, альфа был задействован по назначению; довести до общежития, а может, и до комнаты, а там кто его знает, может, ему и до собственной кровати не хватит сил добраться. —О, друг мой. — Прыснув в кулак, Эйджиро опрокидывается на спину, локтями упираясь в ступеньку, запрокидывает голову и говорит не спеша, — тут уж природа пошутила. Мы увязываемся за запахом, как млеющие овечки, но палка о двух концах, омеге мы открываемся сами, а значит, сами и выбираем себе пару. — Он откровенно смеётся, не стараясь прикрыться; данная ситуация кажется не столь аховой, если послушать красноголового, будто бы шутка, — наша особенность лишь в том, что мы можем, так сказать, оголить наши инстинкты, в защиту омеги или же, чтобы добиться её, если уж на горизонте есть второй альфа-претендент. Иначе говоря, мы имеем возможность стать животным, что движется только желанием завладеть и оберегать, защищать, а если переборщим, можем впасть в безумие каменного века. — резкая смена интонации, и парень бормочет буквально про себя, но достаточно громко, чтобы быть услышанным, — И никто, кроме твоей омеги, усмирить не сможет. Мой отец учил меня с детства, как владеть собой, сбрасывать оковы и быть настоящим альфой. Должен заметить, иногда было достаточно страшно. — Почему тогда без пары, — обернувшись на альфу, Катсуки скрещивает руки на груди, — неужто потому что знаешь все тонкости? — ехидство в его голосе слышалось достаточно явно, чтобы понять, что парень скорее подкалывает, нежели пытается вникнуть в проблемы своего друга. — Да. Не хочу обременять себя. Это… немного сковывает. — То ли не замечая, то ли специально игнорируя некоторую провокацию, парень отвечает достаточно честно, по крайней мере, не придумывает чего-то сверхъестественного. — Эти тонкости помогают, но уже есть омега, что пытается завладеть моим вниманием. Меня это пугает, особенно, когда я вижу, что происходит между Тодороки и Мидорией.       Парень закрывает глаза, предаваясь своим мыслям и рассуждениям, пока его не возвращает в себя замечание, пояснение. — У тебя ведь так не будет, у них… агрх… проблемы… — бета рычит и давится собственным самолюбием, признавать то, что у кого-то проблемы по его вине всегда было тяжко, а тут ещё и проблемы у пары альфа-омега из-за беты, смешно да и только, — исключительно из-за меня. Знал же ещё в средней школе, надо заканчивать с этим… блять… — сплёвывая себе между стоп тягучую слюну, он будто освобождается от оков своего трёпа; говорить о прошлом с кем-то из настоящего было, как минимум, странно. Оголять душу он не привык, но как показывает время, иногда стоит. Именно сейчас ему на долю, но становится проще, даже дышать легче. — Не вини ни себя, ни Мидорию… — опустив руку на плечо беты, альфа принимает сидячее состояние, — это просто… стечение обстоятельств? Возможно. — Его улыбка нечто, она вселяет доверие и обезоруживает, для кого-то вроде Катсуки это кажется новым, потому что только улыбка омеги-Изуку имела для него подобного рода эффект, — но мой тебе совет, Бакуго, пора завязывать. Судя по тому, что ты сделал с сыном Старателя, он не владеет этой информацией, а значит, если выйдет из себя — не сможет контролировать. Поэтому я беспокоюсь за… твоё здоровье.       Эти алые глаза, цвета, как и у самого Бакуго, светятся честностью, искрятся заботой, переливаются волнением и вовсе кружат голову от скрытого блеска обожания к человеку, что сейчас напротив и слушает его; это, пожалуй, немного странно, но, до лёгкой дрожи в коленях, приятно. — Да пошёл ты со своим беспокойством. — Сдерживая усмешку, парень несильно бьёт локтем альфу по рёбрам, стараясь, не то чтобы оттолкнуть, а просто прекратить это разглагольствование, что завуалировано под словом беспокойство, — если знал такое, мог бы и раньше поделиться, дерьмоволосый. — Не имел права. — Легко и непринуждённо тянет Эйджиро, почти невесомо касаясь рёбер, повторяя действия за бетой, в одном лишь отличии, он действует пальцами, перебирая по торсу, щекоча. — А сейчас какого хрена тогда рассказал? — не обратить внимания, вот установка; Бакуго только кажется или действия альфы… слишком нежные? — Потому что чувствую надвигающийся пиздец. — Киришима встаёт с насиженного места, поднимается на пару ступенек лишь для того, чтобы пересесть; умостившись за спиной, на две ступеньки выше, он растравляет ноги по бокам от беты и лбом утыкается парню между лопаток. — Не хотелось бы, чтобы ты пострадал… сильно…       Бубнёж из-за спины доносится нечётко, но достаточно слышно; а добавленное после шёпотом выбивает из колеи, и блондин вздрагивает от неожиданности слов и их… смысла?       «Я волнуюсь за тебя, не хочу чтобы тебе было плохо…» — Хах, забавно. — Парень хмыкает, его действительно забавляет ситуация, в которую он попал; а тело неприятно саднит, напоминает о том, что не мешало бы привести себя в порядок и обработать раны. — Я надеюсь, что это не что-то вроде признания в симпатии, а то я хотел было попросить тебя о дальнейшей помощи.       Не двигаясь и не вырываясь из подобия хватки, Катсуки спокойно сидит, выжидая ответа, за спиной подозрительно тихо, кажется, альфа задумался над чем-то. Что-что, а слышать спокойное дыхание за плечами, чувствовать чужое тепло, было приятно, но это однозначно что-то странное и неправильное. Потому, не выдерживая этой провокационной тишины, Бакуго встряхивает плечами, заставляя отстраниться от себя. — Так что? Я рассчитываю на твою помощь или… — договорить не представляется возможным, его перехватывают, под руками протискивают свои, опоясывают, а голову и вовсе, осторожно прижимают к лицу, щекой к щеке. Слишком близко. — А ты подставишь свой зад под член альфы, бета? — голос томный и притягательно сладкий, от него идёт дрожь по коже, спускаясь от затылка до самого копчика, теряясь, не доходя до самого сокровенного места, что могло его выдать с головой. Возбуждение в лёгкой степени начало блуждать по телу, чёрт бы побрал это его обаяние и харизму, бесит до чёртиков! — Пха, — не ожидая подобного вопроса-предложения, Бакуго дёргается в руках альфы, но не отстраняется, — а может альфа подставит свой зад бете, м? — толкнувшись щекой в щёку, взрывной-мальчишка тянет ухмылку.       Повернувшись телом вполоборота, парень-блондин прикасается лбом ко лбу альфы, вглядывается в глаза, что смутно напоминают его собственные, они смотрят на него, почти не моргая, пытаются высмотреть что-то своё, особенное и непонятное. — Ну так что, Ки-ри-ши-ма? — Чёрт бы побрал тебя, чертёнок, — шепчет бунтарь, касается губами губ парня-беты в целомудренном поцелуе, — на месте разберёмся.       И он тянет взрывного за себя, попутно поднимаясь на ноги. Сплетаясь в более страстном поцелуе, они шагают в сторону запасной лестницы, дабы подняться на свой этаж. В одной из комнат пятого этажа скоро будет очень… жарко.

***

      Стук в дверь отвлекает пожилую омегу от писанины в журналах регистрации, она оборачивается к двери лицом, повернувшись на офисном стуле, тихо произносит «Войдите» и ожидает, пока откроется дверь, дабы увидеть того, кто решился посетить её. — Тошинори, снова ты…       Женщина, кажется, не удивлена появлению мужчины. За сегодняшний день он появлялся здесь, как минимум, третий раз и всё по одному и тому же поводу — состояние мальчишки-омеги. Качнув в утверждении головой, мужчина открывает двери и не находит в себе сил ступить в кабинет хоть шаг, замирая на месте в нерешительности. — Я хотел бы узнать как он, мальчик Мидория? — он немного задерживается на пороге, прислушивается к тишине, в которой, кажется, утопает медкабинет, после произошедшего часами ранее. — Пришёл в себя?       Исцеляющая девочка тяжело вздыхает, мотая головой из стороны в сторону, смотрит на него с укоризной, переводя взгляд с омеги на вблизи стоящий стул. То поднимает брови, то сводит их к переносице, намекает, что стоило бы ему сначала зайти и закрыть за собой двери, а потом уже продолжать разговоры на эту тему. — Нет, после того как он… — она на мгновение замолкает, наблюдая за действиями учителя, который осторожно ступает в помещение, закрывает двери и первым делом стремится к кровати, на которой спит Изуку, прикрытый белой шторкой, продолжает, — в общем, после успокоительного, в сознание пока он не приходил. Стресс и нервное перевозбуждение, думаю, он проспит ещё, как минимум, до следующего утра.       Её день выдался особенно тревожным и достаточно тяжёлым; тело изнывало от усталости, а голова готова была вот-вот лопнуть. Сначала появление двух омег на пороге её кабинета, чьё нервное возбуждение сначала напугало женщину, а потом и вовсе ввело в ступор. Неожиданно начавшаяся течка у младшей омеги, что ждал её минимум завтра, немного настораживала, но это было не настолько трагично. На организм повлияло недавнее нахождение собственного альфы, что и сподвигло тело к переменам, спровоцировало смену гормонального фона, потому и произошла смена цикла. Неудивительно.       А удивительным и крайне неожиданным событием её дня, в плохом значении, оказался бессознательный альфа, принесённый на носилках, состояние которого было просто отвратительно ужасным. Вдаваться в детали она тогда не стала, лишь оказала первую помощь и вызвала наряд скорой помощи, дабы мальчишку могли обследовать достаточно правильно и полностью, ведь с её имеющимися под рукой медикаментами и приборами, должного лечения оказать она не могла. Состояние альфы было… как минимум, тяжёлым.       Женщина тогда ещё долго возмущалась и причитала, беспечности младшего Тодороки не было объяснения, ведь лезть в драку в цикл, да он просто сумасшедший! Или он не знал о подобном возможном исходе драки или же просто… была причина дать бой и позволить ввязаться в это действо. Как знать.       Финальным аккордом её дня стало появление Мидории Изуку, что еле держался на ногах; только выпроводив врачей скорой, медсестра села заполнять бумаги о пострадавшем ученике, как дверь её кабинета распахнулась, являя глазам потрёпанного омегу и Всемогущего, что, кажется, находился на грани истерики. — Где Тодороки-кун? — первое, что спросил тогда мальчишка, покачиваясь из стороны в сторону, хромая уже без поддержки старшего, продвигаясь в кабинет, оглядывая помещение и принюхиваясь к остаточному запаху альфы в цикле гона, — мне сказали, что он подрался с Каччаном… Г-г-де он?       Она тогда действительно не желала отвечать, предпочла бы молчать… Течная омега, в довольно дурном состоянии, с ним самим случилось что-то, и ему необходимо было оказать медицинскую помощь, а он беспокоился об альфе… как быть ей, она тогда не знала, и, кажется, совершила самую большую ошибку. Не подбирая слов, женщина-омега выпалила первое, что пришло в голову; она полагала, что начнёт разговор с правильной ноты, но нет… она ошиблась и по-крупному. — Мне жаль, Мидория Изуку… — с придыханием начала медсестра, вставая со стула, поклонившись в извинительном жесте, — моих сил было недостаточно, и твой альфа…       Договорить ей не получилось, она была прервана скулежом, что сопровождался после диким воплем, он заставил её замолчать и в шоке уставиться на мальчишку, переводя взгляд с младшего на старшего и не понимая действий ребёнка, а после в ужасе осознать смысл сказанного ею.       Метаясь словно в агонии, омега рухнув на пол, обхватывая своё тело руками; парень не слышал ни единого слова, которых старшие произнесли уже тысячу и больше, что пытались донести до мальца что-то, но ему было не до них и их слов… Чёрт побери! Она поклонилась и извинилась перед ним, неужели Каччан настолько обезумел, чтобы убить своего одноклассника? Быть не может! Почему у неё не получилось помочь? Ведь её причуда! Боже! Неужели было настолько поздно?! Неужели… Это… Как он, Изуку, мог не прийти на помощь? Какого чёрта не сбежал от Бакуго, а лежал на земле и позволял делать все те вещи с собой?! Это было ужасно!       «Нет! Нет! Нет! Этого не может быть!!!» вопил он, задыхаясь, захлёбываясь слёзами и порываясь сбежать куда-нибудь, вырваться и просто скрыться. Но две пары рук держали настолько сильно, насколько могли. На секунду потеряв самообладание над собой, он активирует причуду и срывается с места, выход из кабинета перекрывает Всемогущий. Лицо его выражает что-то непонятное мальчишке, что, кажется, словно обезумел: со стороны его правой руки, у медицинских шкафчиков, стояла сама медсестра, что что-то выискивала рукой, которая была спрятана за спиной. Бежать некуда.        Мысль посетившая его голову, хоть и показалась сумасшедшей и безумной, но в данный момент показалась правильной и достаточно обдуманной. Он поворачивается на сто восемьдесят градусов и делает шаг, что вскоре превратился бы в бег, в сторону открытого окна, но тут же падает мёртвым грузом. Всё тело прошибает от кончиков пальцев на ногах, до самой макушки электрическим разрядом, заставляя замереть на месте и вовсе рухнуть на пол. Электрошокер.       Попытки угомонить мальчишку, не приносившие успеха, кончились, как и спокойствие медицинского работника. Женщина осторожно, дабы не привлечь ненужного внимания, юркнула рукой в ящик стола и достала шокер, пистолет. Эта крайняя мера всегда присутствует в её кабинете на случай очень буйных альф, но применять её на омеге, а особенно в течный период… такого не было никогда в её практике. Но раздумывать над последствиями не представилось возможным. Парнишка собирался прыгнуть в окно! А значит, поддаваться сомнению, взвешивать за и против нет времени! И вот, она наводит электрошокер на парня и быстро нажимает на курок. Выстрел! И два проводка с иголками на кончиках устремляются в омегу, вонзаясь в кожу, попадая в правое плечо.       Упавший мальчишка, будто в конвульсиях, содрогается всем телом, что-то шипит и рычит, что есть сил. Двое взрослых срываются с места, каждый в разные стороны; в кабинете слышится возня и матерная ругань, Тошинори, явно невыдержавший всего того, что успело произойти за сегодняшний день, срывается и кроет отборной бранью всё, на чём свет стоит. Исцеляющая девочка, метнувшаяся от причины беспокойства, быстрым шагом направилась к шкафчику с седативными препаратами, отыскивая самое сильное успокоительное. Быстрыми, но точными движениями вскрывает ампулу, погружая наспех подхваченный шприц, иголкой в вещество, набирает и, не разбирая, куда выбрасывает пустую тару, выуживает из недр ящика стола антисептические салфетки, бросается к омеге.       Прижав мальчишку в полу, оголяя плечо, медсестра погружает шприц, иголкой в плоть, не спеша вводя лекарство в мышцу. Выбирать место, стараться оголить участок кожи, времени нет, она и так, будучи в панике, чуть не забывает обтереть место для укола салфеткой. А омега содрогается всем телом, дёргается и пытается вырваться, всё громче и громче надрываясь в рыке, захлёбываясь слёзами и дотошно завывая в перерывах рычания. Жуткая картина, но старшие, кажется, справились.       Через какое-то время, около минут трёх, может больше, мальчишка перестаёт двигаться; тело в руках взрослых людей обмякает и кажется совсем безвольным, лишь всхлипы и тяжёлое дыхание дают понять, что паренёк жив и просто потерял сознание. — Я… я не думала, что его заденет то, как я скажу ему о том, что альфу забрали в клинику для обследования… — позже признаётся женщина, потирая ушибленное плечо, что мальчишка-омега ударил, сопротивляясь уколу. — Я лишь хотела более деликатно сообщить об этом ему…       Винить женщину было бы неправильным, так думает Тошинори, осматривая мальчишку, что находится в медкабинете уже который час, без сознания. Ему его безумно жаль, больно смотреть, сердце и вовсе сжимается от невозможности помочь юной омеге. Оглянувшись в очередной раз на ширму, разделяющую спящего и присутствующих двух людей из педагогического персонала, Яги обращается к женщине. — Так что всё-таки с Тодороки? Каково его состояние? Слышал от Айзавы, что тебе должны были перезвонить из клиники. — Открытая черепно-мозговая травма… — произносит женщина, переводя взгляд с блондинистой головы Всемогущего на свой рабочий стол, — после проведённой операции парень впал в кому. Это вся информация, которой я владею на данный момент, увы.       В комнате воцарилась тишина, что давит на виски с непомерной силой. Омеги смотрят друг на друга, не зная, что и как сказать. Но напряжённое молчание длится не долго; занавеска у кровати издаёт неприятный скрежет, распахиваясь и являя взору ошалевшего мальчишку, что еле стоит на ногах, впиваясь пальцами в железную спинку кровати, дабы не рухнуть на пол. Его грудь вздымается с огромным трудом, каждый вздох даётся сложно, тело всё ещё болит от всего испытанного, глаза вот-вот взорвутся водопадами слёз, они уже полны влаги и блестят на свету, что источает тусклая лампочка над столом Исцеляющей девочки. — Что вы сейчас… сказали?