В плену своих чувств

      Петлять между деревьями, идти на запах омеги, вот уж что, а это в жизни Тошинори Яги было в первые.       Находясь в учительской после последнего занятия и обсуждая планы на завтрашний день с Айзавой, он был крайне ошеломлён, когда в двери на всей своей скорости влетел Иида Тенья. Лицо старосты класса 1-А было перекошено от ужаса, весь его вид: растрёпанные волосы, съехавшие с переносицы очки — однозначно испугал преподавателей. Просто сказать, что он испугал учителей? Ха, этого мало, потому что учителя в этот момент, действительно, не ожидавшие подобного, чуть было не снесли с испугу чайный столик, за которым оба находились, потягивая кофе после учебного дня, подорвавшись на ноги, и засеменили в след за зовущим их учеником.       Рассказ на скорую руку запыхавшимся мальчишкой по пути из академического здания выбил про-героев с первых же произнесённых слов. «Тодороки без сознания, весь искалеченный на подходе к общежитию», да вот только слушать о том, что говорил дальше омега, не было смысла, по крайней мере, для Тошинори.       Как учитель, как наставник, он явно пропустил ошибку и не одну. А почему? Потому что не придал значению деталям и пустил всё на самотёк тогда, когда был должен быть внимательнее! Он понадеялся на лучшее, но всё вышло из-под контроля.       Почему он не задумался о нападении на академию, как Айзава? Потому что знал некоторые обстоятельства, о которых Шота предупредить не успел. Когда он возвращался в спортивный зал, по пути ему встретился Катсуки, парнишка пусть и выглядел спокойно, но ему, как учителю, стоило поинтересоваться тем, куда парень направился, ведь урок ещё не окончился. Но Яги этого не сделал! Просто решил, что парень устал и, разумеется, предупредил своего сенсея, что был в зале, о том, что уходит. А спросить об этом самого Айзаву он не удосужился. Доверие к мальчишке было велико, потому, практически спустив всё на свой ход, продолжил наблюдать за остальными учениками. А сейчас он был просто непоколебимо уверен, что состояние, в котором находился Тодороки, о котором говорил Тенья, дело рук взрывного мальчишки. Эта троица явно его сведёт с ума!       Добраться в считанные мгновения к месту, где ребята нашли своего одноклассника, броситься к телу ребёнка, проверить состояние и прощупать пульс — это всё, на что был способен некогда сильнейший герой. Не без помощи Айзавы сгрузив мальчонку на носилки, кои подоспели буквально через секунды после них, успокоив учеников, заверив их о том, что всё будет в порядке с их одноклассником, настоятельно порекомендовав вернуться в общежитие, мужчина срывается с места на поиски Мидории и Бакуго; это то, что сейчас было для него важно. С здоровьем Альфы справится Исцеляющая девочка, которая отправила роботов-помощников к ним, а ему стоит предотвратить всё-таки то, что могло бы случиться плохого. — Всемогущий. — Денки стремительно прорывается сквозь толпу учеников к своему учителю, догадываясь о том, что учитель понял, что к чему, — у меня есть для вас кое-что… — О, юный Каминари, я полагаю, ты тоже понял?       Мальчишка в ответ быстро кивнул, затем скосил взгляд в сторону, намекая о том, что стоило бы отойти, мол, в случае с его информацией лучше не пренебрегать осторожностью. Отойдя в сторону, альфа и омега оглянулись по сторонам, проверяя местность на наличие лишних ушей. — Если кто-то ещё из класса узнает, боюсь, Бакуго будет в состоянии похлеще. — Начал говорить в лоб, не увиливая, Денки, пряча за спиной руки, что самопроизвольно сжались в кулаки от собственных слов, имени парня-беты. — Когда мы пришли классом сюда, тут было ещё жарко. И это я говорю буквально, сам воздух был раскалён, будто бы здесь действовал вулкан, — лицо его было сосредоточенным; смотря в сторону общежития, альфа провожал взглядом спину своей омеги, — мне не стоит говорить, чья причуда из нашего класса похожа на квирк Тодороки? И мне кажется, Мидория и Бакуго вместе, где-то недалеко; шестое чувство дико вопит, когда я думаю о них.       Посмотрев на Всесильного, мальчишка чуть дрогнул. Взгляд синих глаз был тяжёлым, смотрел он чётко глаза в глаза, ожидая дальнейшего рассказа, а значит, стоило бы продолжить, рассказав всё. — Урарака с ними. — Выпалил он мгновенно, после исправившись, — точнее, она пошла на их поиски. Я её предупредил о возможном линчевании, если узнается, что Бакуго сотворит чего с омегой, не думаю, что она будет настолько беспечна, чтобы не принять это к сведению.       Со стороны общаги послышался девичий голос, окликающий мальчишку, после чего он, извинившись, спешит к девушке, что была его спутницей: меченой им омегой. А сам мужчина, не желая терять теперь и секунды, срывается с места. Выпуская свои инстинкты на свободу, отпуская омегу внутри с короткого поводка, следует на запах, что, кажется, заполняет лёгкие полностью.       Сущности причудливы, порою опасны и даже местами нестабильны. Понять их природу крайне сложно, попытаться анализировать свои действия и решения — глупо, пустая трата времени и сил. Так всегда думал Тошинори, с каждым прожитым днём познавая себя и своё тело, чувствуя сущность и поддаваясь её поведенческим особенностям в разные периоды своей жизни, будучи взрослым или ребёнком. Быть омегой — это, конечно, не благословение свыше, но предопределённая роль для неё крайне важна для всего мира в целом.       Ты — омега, ты даёшь жизнь. Ты сам находишь себе партнёра, выбираешь его буквально из тысяч людей, что встречаются тебе на пути в твоей жизни. Да. И пусть не лгут детям о том, что истинность пары — это всего лишь жалкие животные инстинкты, что мы выбираем друг друга по запаху тел и всего. Это ложь. Это не так, но каждый омега понимает это только с годами, но говорить о таком нет смысла, не поверят.       У каждой омеги есть свой заветный образ истиной пары, человека, что будет ей подходить по всем её требованиям; будет тем, кто станет для неё всем, а запахи — это лишь один из критериев, по которым они это судят. Так решил для себя Яги, так понял со временем своих лет, избирательно относясь к каждому альфе, что смел подступаться к нему ближе.       И стоило бы наконец донести до мальчишки, что это не простая истинность… это он сам выбрал себе альфу. А тот случай, что поспособствовал их разоблачению, ничто иное, как жалкое стечение обстоятельств. Ведь как иначе представить, переиначить, чтобы понять эту заинтересованность юного Мидории к личности и проблемам самого Тодороки? Как понять его рвение помочь, не жалея собственного тела, в фестиваль, когда все сражались, чтобы победить, а Изуку положил себя на алтарь, преподнося себя в жертву. Никак по другому. Внутренне Мидория уже решил для себя, что Шото его альфа. Вот только мальчишка не понимает основ, уверенный в том, что сам он думает правильно и не совершает ошибок. Его бы стоило научить быть тем, кем он является с самого рождения, без прикрытий и тонн лекарств-подавителей; раскрыть карты заранее, открыть глаза и помочь. Иначе погубит себя, потеряется в собственных грёзах и будет страдать ещё больше, чем сейчас.

«Я должен был сделать это раньше.»

      Пробегая очередную высадку деревьев, мужчина поворачивает в сторону и принюхивается; запах омежьих феромонов хоть и слабый, но чувствуется чётко, значит, он уже совсем рядом. Ещё около десятка метров вперёд, и омега замерает на месте. Невольно вслушиваясь в голоса. Доносившиеся до слуха обрывки фраз заставляют тело покрыться холодным потом, он догадывался, что юнец Бакуго будет искать встречи с омегой, но не думал, что у него это получится.       Шагая неспешно, стараясь быть как можно тише, Всемогущий прячется за деревом; понять себя не даётся возможным, омега внутри не желает лицезреть либо мешать, это точно, и он не сопротивляется этому наитию, действует вровень тому, как ведёт себя и его гендерная принадлежность.       Отвлекшись на собственное я, мужчина теряет нить понимания того, о чём говорят подростки между собой, а вникает в голоса, уловив девичьи всхлипы. И тут уже никакая сущность не станет помехой; он украдкой выглядывает из-за своего укрытия, пытаясь мгновенно оценить ситуацию. — Глупая Круглолицая, чего разрыдалась?       Катсуки ступает вперёд, присаживаясь перед девчонкой на корточки: обнимает её, прижимая к телу, правой рукой очерчивает щёку, от виска до подбородка, прихватывая пальцами и поднимая лицо вверх. Со спины плохо видно, но Всемогущий понимает, тот тянется к ней и целует. Целомудренно, осторожно, просто касаясь губами, без лишних намеков на углубление поцелуя.       Переводит взгляд на Мидорию, что был к нему лицом, и сердце у мужчины пропускает удар, затем начинает биться с удвоенной силой. Мальчишка ошеломлён, потерян, но не проявляет каких-либо эмоций к действию парня блондина. Он просто стоит и смотрит на них, кажется, не зная, как ему быть и, как может предположить сам Яги, ощущает себя сейчас лишним.       Ступив шаг из-за дерева, привлекая шумом внимание омеги, Тошинори слабо тянет губы, изламывая их в кривой улыбке, машет рукою, подзывая к себе, губами неслышно нашёптывая «Иди ко мне». И мальчишка реагирует, но в лице не меняется. Пытается сделать шаг, но валиться на землю обессилившей тушей, протяжно застонав. — Деку… — девчонка не сильно отталкивает парня от себя, смотря на омегу, что лежит на земле и старается подняться, — что… ох… это…       Понимая, что остаться незамеченными и скрыться, не привлекая внимание, не вышло, Всемогущий подходит к ребятам. Смотреть на старания мальчишки больно, стоило бы помочь. И несмотря на кипящую лаву из собственных чувств мужчина обращается к бетам. — Юные Бакуго и Урарака, позвольте забрать Мидорию и покинуть вас. — Лицо его грозно и зло; оценив ситуацию, заприметив ранения Катсуки и состояние Изуку, мужчина старается не потерять самообладания; помогает мальчишке подняться на ноги, присев перед ним на корточки, — с тобой, Бакуго, мальчик мой, я поговорю позже. — Всесильный… — Изуку хватает мужчину за руку, сжимая настолько сильно, насколько позволяют его силы, тянет ладонь к своему носу и принюхивается, при этим сморщиваясь, но не переставая, — почему от вас… — голос его стихает и мальчишка сглатывает накопившуюся слюну, что в раз выделилась во рту, стоило учуять знакомый аромат, шепчет еле слышно, — это ведь запах Тодороки…       Тошинори, словно молнией поражённый, таращится во все глаза на мальчонку, найти слова для ответа на это не получается, и он лишь тактично кивает, поражаясь чувствительности нюха у этого ребёнка. Возможно, смена препарата так повлияла на его восприятие, а может, и вхождение в более близкий контакт с альфой так действует на него, но, по крайней мере, тот факт, что этот омега чует своего альфу, даже распознавая запах на чужих руках, Яги точно удивил. «Теперь мне известно чуточку больше» — млеет мужчина от своей любопытной стороны, что рада всему новому. Позже стоит поразмыслить над этим. — Где он? Каччан говорил, что… — Я тебя отведу к нему, давай помогу встать. — Перебивая возможные расспросы, мужчина тянет омегу на себя, попутно поднимаясь на ноги.       Подхватив Мидорию под руку, мужчина ступает восвояси вместе с парнем, не жалуя вниманием двух молчаливых бет, что по сей момент сидели поодаль от них и молча наблюдали со стороны за тем, как они шептались.       Суета у общежития стихла; все вскоре после того, как пришли учителя, разошлись кто куда. Половина учеников класса 1-А направилась в здание, переваривать произошедшее-увиденное; некоторые, кто являлся активным участником, были приглашены пройти в след за преподавателем, дабы пересказать все детали.       Айзаву, как единственного оставшегося старшего, немного потряхивало, хоть внешне он и оставался как обычно невозмутим и до невозможного спокоен; следом за ним хвостиком шествовал Киришима, как единственный вызвавшийся пройти и дать объяснения.       Мальчишка-альфа в некотором смысле чувствовал себя виноватым в случившемся; то, что он прозевал, как Бакуго ушёл с урока, его удручало. Ему стоило быть более бдительным, коль сам же он являлся инициатором по предостережению насчёт взрывного беты. — Айзава-сенсей, а где Всемогущий? — походя к зданию академии, парня осенило. Ведь с Шота к ним на подмогу подоспел и бывший Символ Мира, в большинстве своём именно он осматривал альфу, перед тем как дать свободу роботам-помощникам отнести бессознательного парня в медкабинет на осмотр и скорую обработку ран да ссадин. — Только не говорите, что он пошёл один искать Бакуго и Мидорию?       Произнеся вопрос вслух, прочувствовав его на своих устах, парня мгновенно прошибло не то током, не то молнией; то, что он упустил из виду, тут же набатом ворвалось в мысли и сейчас крутилось, как юла из угла в угол, при этом неприятно жужжа. Логическая цепочка сложилась сама собой, от этого стало дурно, а тело в ту же секунду напряглось.       «Тодороки в цикле гона, а Мидория признанная им омега. Следовательно, из этого выходит, что и у Мидории сейчас цикл течки. — парнишка чувствует, как волосы на затылке поднимаются дыбом, предположение, что его друг-бета мог сейчас находится рядом с течной омегой минимум заставляет его, как альфу, жутко нервничать. — Чёрт! А если у него крышу снесло? Вдруг он ещё и на Мидорию бросился с кулаками? Блять!» и, не дожидаясь ответа учителя, что, похоже, задумался над сказанным учеником, срывается с места и бежит в обратном направлении, отпуская инстинкты на свободу.       Дать альфе волю, отпустить человеческое начало, забыться и стать на считанные минуты зверем, это то, чему его научил отец. Несясь вдоль деревьев, альфа принюхивается к каждому запаху-аромату, сопоставляя каждый учуянный с тем, кого знает, отметает лишние, ищет именно тот, который он ни за что, никогда и ни с чем не спутает. Катсуки! Бакуго хоть и бета, но для него, Эйджиро, всегда пах жжёным порохом.       Этот запах, аромат неблагоухающих бет, он запомнил сразу, в тот момент, когда понял, что желает быть этому парню другом несмотря на его скверный и довольно взрывной характер. И если спросить, с чего он вообще решил, что бета может источать свой запах, он не сможет ответить. Для него Катсуки, действительно, имел запах, на остальное было плевать. Пусть называют дураком; Альфой без нюха, но он был уверен, у Бакуго запах был, но он был слаб.       Пробегая поодаль от места, где они всем классом нарвались на Тодороки, мальчишка замер. Вот оно! Запах! Он чувствует его! Сворачивая в сторону, мелькая между деревьев, он чувствует, как запах усиливается, и альфа тут же завывает внутри, пытаясь сорваться с цепи контроля. Слова его родителя сами всплывают в памяти, заставляя остановиться и успокоиться; перевести дыхание.       «Не могу знать, как тебе может пригодиться это знание, но будь уверен, альфа, которым ты являешься, сильнейшее, что ты можешь себе представить, — мужчина тепло улыбается своему ребёнку, кладёт руку на макушку, слегка взъерошивая чёрные, как смоль, волосы; да, он ещё мал, но так положено в их семье, передавать из уст в уста все те учения, что так бережно старшие поколения собирали по крупицам, путь становления истинным альфой сложен, а потому этим стоит заниматься с раннего детства, — и поэтому не будь так беспечен, позволяя инстинкту захватить себя полностью. Держи своё сознание в руках хотя бы наполовину, иначе ты не сможешь остановиться и сойдёшь с ума. — Юный альфа сверкает клыкастой улыбкой, активно кивает своему отцу, будто бы уверяя, что он всё понял и никогда не забудет, — меня этому научил мой отец, а ему это знание досталось от твоего прадеда. Это что-то древнее, Эйджиро, нужное альфам, то, чему просто так не научиться, если не знаешь основ. » — Мидория… чёрт…       Алый бунтарь резко останавливается, врезаясь в дерево всем телом; шипит, зажимая нос. Угомонить свою бушующую сущность, что почуяла запах феромонов — сложно, особенно, когда рядом с тобой находится течная омега в первые дни своего цикла. Его запах, пусть и не самый сладкий и притягательный из всех, что он когда-либо чуял, но и его достаточно, чтобы альфа взбунтовался, и появилось жгучее желание присвоить себе немеченую омегу; особенно, когда инстинкты выпущены на волю. — Чёрт!       Мысли летят в тартарары, становится дурно; не хватало ещё слететь с катушек и наброситься на чужую омегу, что нашла своего альфу, пусть и была немеченая истинной парой. Переборов порыв сорваться с места, Киришима присаживается на землю, вбирает в себя воздух, прикрыв нос пиджаком академической формы. Уже легче. Относительно фильтрованный воздух попадает в лёгкие, и становится не так душно от своей похоти и жажды омежьего тела.       «Вот ведь, какого чёрта запах настолько сильный, неужели Изуку приспичило нагишом прогуляться по парковой зоне Юэй.» На мгновение становится смешно от собственной глупости, хмыкнув, почти фыркая, альфа поднимается на ноги. Наваждение, кажется, полностью отступило, стоило лишь немного отдышаться; голова пуста, и гормоны больше не бушуют по телу; он вернулся в нормальное состояние и теперь готов продолжить поиски, но теперь уже омеги друга. «Как только найду Мидорию, сразу же уведу его в медкабинет, ему стоит быть рядом с Тодороки» сам с собой согласившись, парень-альфа поднимается на ноги. Принюхиваться даже не стоит, запах настолько силён и плотен, что ясно даёт понять, к мальчишке-омеге рукой подать.       Сворачивая, следуя по запаху, альфа выходит к поляне; мимолётно оглянув всех присутствующих: двое бет в центре поляны и пара омег в близи от него самого; парень задерживает взгляд на мальчишке, чей вид действительно не так далёк от его мыслей о прогулках нагишом. — Какого чёрта? — раздаётся рёв взбесившегося альфы на всю поляну; птицы срываются с крон деревьев и разлетаются прочь в разные стороны, — Мидория! Застегнись! Твой запах повсюду! — шипя, словно змея, обращается Киришима к зеленоволосому, с силой надавливая ладошкой на лицо, зажимая нос, перекрывая поток поступающего аромата феромон.       Опешившие появлением альфы, присутствующие в раз напряглись, и, если после обращения младший омега, не без помощи старшего, засуетился в попытках натянуть и застегнуть потрёпанный комбинезон, остальные двое лишь лихорадочно переглянулись, сидя по сей момент почти в объятиях друг друга. — Урарака. — Взглядом, полным злобы и ненависти, Эйджиро, почти прожигает девчонке отверстие во лбу, рычит, скалится, обращаясь, — поднялась и скрылась отсюда. — Замешкавшись в нерешительности, девушка лишь глупо похлопала глазами, её словно прибили гвоздями, настолько её обескуражила та чёрствость, с которой к ней обратились, — Живо!       Вырвавшийся рык из горла, подобно львиному рычанию, разносится по округе, заставляя девушку встрепенуться, подорваться на ноги; и, не говоря ни слова, девушка-бета скрывается из виду, мчась со всех ног от страха, что поглотил её полностью.       Разозлённый или даже взбешённый Эйджиро переводит взгляд с деревьев, за которыми скрылась секунду назад девушка, на Бакуго, что сидел неподвижно, кажется, ожидая своей участи. Лицо не выражало ни одной эмоции, полное отсутствие и отрешение, его было не узнать. Но церемониться с ранимыми душами в планы Альфы сейчас не входило.       Одного только взгляда на потрёпанную омегу достаточно, чтобы понять, Катсуки сбрендил и полностью лишился рассудка, раз позволил себе это похабство. Порванный костюм, оголённое тело, всё лицо в ссадинах, местами видны разводы запекшейся крови… на него смотреть больно… — Бакуго… — его голос больше похож на громыхание грома, низко и басисто звучит каждый слог, — ты скотина… Какого, Твою Мать, Хрена Ты себе Позволяешь?! Ублюдок! — в считанные шаги Эйджиро преодолевает расстояние между ними, хватает за грудки левой рукой, поднимает Катсуки на ноги, правую руку занося за спину для удара; шёпот, почти шипение срывается с губ перед тем, как рука его дрогнет и нанесёт удар, — да как ты посмел тронуть его в течку, сволочь.       Хук справа; Киришима выбивает из-под ног Бакуго землю, тот падает наземь, не смея поднять даже глаз, не говоря о том, чтобы и вовсе подняться; он решает смиренно принять свою участь такой, как она есть. Парень-альфа снова хватает его за грудки, поднявши над землёй, встряхивает со всей силы; злость и обида за омегу внутри альфы клокочет с невиданной силой. «Да как он посмел!». И снова удар, на этот раз с левой руки, но в этот раз бета лишь отшатывается в сторону, оставаясь на ногах. — Я не хочу тебя бить. — Изрекает резко и чётко альфа, пятясь назад; руки сжимаются в кулаки, желание спустить всех собак сильно, но парень держит себя в руках. — И не мне это делать… Бакуго…       Обоняние срабатывает быстрее, чем собственное тело. Он чувствует, что запах омеги рассеивается, мышцы расслабляются, и злость, кажется, тоже становится не такой жгучей. Обернувшись и не обнаружив Всемогущего и Мидории, парень позволяет себе вздохнуть полной грудью, с наслаждением выписывая уже не настолько насыщенный аромат феромон течной омеги. Изуку пах чертовски приятно, но присутствующая мята во вкусе ему явно была не по нраву, оттого сморщившись, альфа снова возвращает своё внимание блондину. — Кем бы Мидория не являлся тебе раньше, Бакуго, — ступая шаг к притихшему парню, Эйджиро тяжело вздыхает, — то, что он выбрал альфу, должно было тебя остановить, бросить эту затею играть во влюблённых… — подойдя совсем в плотную, альфа протягивает руку, всем своим видом показывая, что больше не намерен быть агрессивен, с Катсуки хватит, и без того он был изранен в драке с Тодороки.       Вот только принимать руку Бакуго не собирался, воззрившись на альфу одержимым взглядом; его тело не сильно потряхивает, будто лихорадит. С силой оттолкнув протянутую ладонь, парень кричит что есть силы. — Что значит «выбрал», твою мать?