Тёмная вода

Прошло несколько дней с их памятного разговора в библиотеке, когда Богдан решил заглянуть к другу, чтобы выяснить, чем таким важным он занят все вечера подряд. Багров бывал у него довольно редко, поскольку Кирилл ценил уединение, да и сам маг не любил сюда приходить: комната Бейбарсова напоминала ему сложноорганизованный бардак, где различные ингредиенты для зелий соседствовали с непонятными механическими приспособлениями и горами книг, с вершин которых, словно водопад, струились исписанные свитки. Вся стена напротив окна была расчерчена схемами с вплетёнными в них рунами. Лампа с цветными стёклами причудливо раскрашивала комнату, подобно витражу. На окнах висели тяжелые, плотные занавески, которые сейчас были расшторены. Они наглухо задергивались, не пропуская даже самые бойкие солнечные лучи, в случаях, когда Кирилл страдал мигренью или был в очень дурном настроении. Во всём этом хаосе, как полагал Багров, была своя система, но неведомая никому, кроме некроманта. И пока он пытался сориентироваться, в поисках наиболее безопасного места, Бейбарсов вовсю трудился над созданием какого-то зелья. Стол с котлом средних размеров, расположился чуть ли не посередине комнаты, отвоевав себе почти всё свободное пространство. Кроме того на столе стояли весы, несколько колб, чаш, различные ложки, а также песочные часы. В котле булькало варево совершено неаппетитного вида, распространяя по комнате «болотные миазмы», а над ним склонился Кирилл, сосредоточенно помешивая ложкой строго по часовой стрелке. — Что ты делаешь? — поинтересовался Богдан. — Варю зелье «Истины», — коротко ответил Бейбарсов. — Подай, пожалуйста, размельчённый рог чёрного козла, он в банке слева от маринованных жаб… Нет, не эта, рядом… Да! Спасибо. Богдан исполнил просьбу друга, передав ему банку, из которой Кирилл взял немного содержимого, взвесил на весах и высыпал в котёл. Зелье пыхнуло, едва не обдав его горячим паром, но юноша вовремя успел уклониться и уменьшить огонь. Ответ Багрова озадачил. — А это ещё зачем? В нашей программе его нет — это из курса продвинутого зельеварения, — недоуменно спросил он. — Ты кого-то подозреваешь в нечестности? Бейбарсов на какое-то мгновение замер на месте. — Зелье «Истины» — не сыворотка «Длинного языка», — раздраженно бросил некромант. — Оно выявляет подлинную сущность людей и вещей, а не заставляет выбалтывать секреты. Закончив поучать Багрова, Кирилл вернулся к работе: взвесил ещё немного порошка из другой банки и ссыпал его в котёл. Зелье поменяло цвет, став из грязно-зелёного ярко-малиновым. — За него Худой даст мне баллов пятьдесят, и мои шансы поехать на турнир увеличатся. Парфений Худой преподавал в Тибидохсе практическую магию и зельеварение. Он был строгим учителем, но обожал зелья и не скупился на баллы, если школьник, по его мнению, оказывался достоин вознаграждения. К слову, фамилия Худой подходила ему как нельзя кстати, поскольку маг обладал довольно высоким ростом и телосложением, которое можно было бы охарактеризовать как «кожа да кости». — Значит, ты всерьёз намерен получить разрешение, — протянул Багров. Маг уже давно понял, что его лучший друг редко шутит, а если и делает это, то скорее в саркастичной форме. Сейчас же он явно не шутил. Вдобавок некроманту было присуще невероятное упрямство, почти граничащее с упрямством небезызвестного животного из семейства лошадиных. Тем временем Кирилл погасил огонь и выпустил искру, образовав вокруг котла переливающийся, как мыльный пузырь, магический барьер. — Первый этап закончен, теперь зелье будет настаиваться две недели, а за отведённое время нужно добыть и подготовить следующие ингредиенты. Экстракт из толкачика у меня есть, но вот с хвостом саламандры и зубом великана придётся повозиться. Багров лишь улыбнулся глядя на него и покачал головой. Некромант готовил очень сложное зелье с редкими ингредиентами, достать которые крайне тяжело, и при этом ничуть не сомневался, что у него всё получится. Самое странное, что рядом с ним Богдан тоже чувствовал себя так, словно нет предела его возможностям. — Тогда вознеси хвалу Минерве, и она отсыплет тебе из щедрот кладовой зельевара, — шутливо предложил он. Если Кирилла и удивило такое предложение, то виду он не подал, только фыркнул. — Ты стал атеистом, друг мой? Как маг вообще может быть атеистом? — уже откровенно смеялся Багров. Ему хотелось согнать с лица некроманта выражение повышенной серьезности, которое порой так неподходяще появлялось у четырнадцатилетнего подростка. Поэтому он и решил, что было бы неплохо его слегка спровоцировать. Однако некромант не поддался на уловку. — Я ни сколько атеист, сколько человек науки, — ответил он. — Мне очень важны доказательства. Будучи магами, мы наивно полагаем, что в отличие от лопухоидов, точно знаем о существовании потустороннего мира, ведь мы чуть ли не каждый день видим призраков и духов. Но, по сути, мы не знаем ничего точно. Возможно, призраки — не более чем энергия, отражённая в нашем сознании подобным образом, а не души. Тогда все имеющиеся доводы — обман, а объективная реальность совершенно иная. С богами та же ситуация. Действительно ли те, кого видели древние маги — боги, когда-то снизошедшие до людей или боги всего лишь их выдумка? А те, кого видели люди — фантомы — сгустки магии, которым предалась та или иная форма. И если бы люди воображали не антропоморфных существ, а говорящие стулья, то мы бы видели их именно такими. Я говорю о том, что, возможно, именно мы создали богов, а не они нас. Свой монолог Бейбарсов сопровождал раскладыванием по местам баночек и рабочих инструментов, передвигаясь с места на место по комнате. Богдан же неотрывно следил за его перемещениями, словно они каким-то образом иллюстрировали слова некроманта. По правде сказать, он не ожидал столь развёрнутого ответа: его друг не часто бывал многословен, поэтому сейчас Багров впитывал всю излагаемую ему мысль. — И давно ты это в голове переваривал? — спросил он, когда некромант закончил говорить. — Звучит немного удручающе. Будто мы наедине сами с собой и никто за нами не приглядывает. — Возможно так и есть. Ответов пока нет и в ближайшее время не будет, — пожал плечами некромант. — И не то, чтобы давно… Просто когда нет идей для изобретений, мне становится смертельно скучно, и мой разум уходит в дебри философии. — По-моему, у тебя тут и так в избытке изобретений, — весело отозвался Багров. — Вот это что за штука? Он схватил ближайший к нему конусообразный прибор с металлическими спиралями. — Это колбонагреватель. — рассмеялся Бейбарсов. В комнату тихо, как большой змей, проскользнул Маркус. Если бы не наложенные на дверь охранные заклинания, его присутствие обнаружили бы не сразу. Он брезгливо огляделся вокруг, принюхиваясь к всё ещё стоящим в помещении запахам. Багрову даже показалось, что он вот-вот достанет надушенный платок и приложит к своему благородному носу. — Здравствуйте, ребятки, — снизошёл до приветствий Маркус. — Вижу, мой братец готовит очередной мерзко пахнущий эксперимент. На его безмятежном и высокомерном лице появилась тонкая всезнающая улыбка, как бы говорящая: «Ох уж этот младший братик с его любовью ко всякого рода дребедени». «Здравствуй, Маркус» — от Багрова, и крайне недовольное: «Что ты здесь забыл?» — от Кирилла, прозвучали практически одновременно. Бейбарсов никак не выразил своё отношение к грубости младшего брата. — И я рад тебя видеть, — обратился он к Кириллу. — Если уважаемый Богдан не против, я бы хотел поговорить с тобой наедине. В конце фразы Маркус перевёл взгляд на Багрова, вроде бы прося того выйти, но по тону Бейбарсова было понятно, что даже, если Богдан против, то его всё равно выставят за дверь. Разумеется, Багров протестовать не стал. — Увидимся завтра, — сказал он на прощание Кириллу и вышел вон. Подобный расклад не мог повысить настроение и без того мрачному, как грозовая туча, Кириллу. — Зачем ты пришёл? — кисло спросил он. Некромант наблюдал за братом. А Маркус, сняв со стула стопку журналов «Астрономический вестник», привередливо провёл рукой по обивке, и только убедившись, что она чистая, сел. Словом, Маркус выглядел так, будто он король, возвращавшийся с охоты в свой замок, но вынужденный из-за непогоды и злой насмешницы Судьбы остановится в доме у крестьянина. Одним своим видом он начал злить Кирилла. — Как я уже сказал, мне нужно с тобой поговорить, — невозмутимо ответил маг. — Дело очень серьёзное, оно касается твоей блажи поехать на турнир и грядущих за этим последствий. — Тебе-то какое до этого дело?! — мгновенно ощетинился Бейбарсов младший. Вмешательство в свою жизнь старшим братом Кирилл терпеть не мог и всячески этому сопротивлялся, а Маркус, как на зло, дергал за невидимые ниточки, проникая в любую ситуацию и маскируя интервенцию заботой. Однако, Кирилл полагал, что Маркус просто хочет держать всё под своим контролем. Маркус терпеливо вздохнув, назидательно сказал: — Я беспокоюсь о тебе, Кирилл. Ты растратишь слишком много сил в попытках получить как можно больше баллов, и это подорвёт твоё здоровье, А я не могу поддерживать тебя более чем раз в месяц. Голос у Маркуса был печальный, но Кирилл ощутил лишь удушающий жар злости: брат опять напомнил ему о его ущербности. Врождённый некромант, то есть, дитя одного или двух некромагов, — сильный и слабый одновременно. Являясь таковым, он не мог справиться с собственной магией, которая превращала его со временем в нежить. Только подпитка от сильного тёмного мага могла задержать этот процесс… Она или убийство других некро. Ему достаточно было забрать жизнь и силы нескольких некро, чтобы стабилизироваться. Однако убивать Кирилл не хотел. Поэтому с детства он принимал помощь от Маркуса. И не сказать, что Кирилл не был благодарен старшему брату, просто эта зависимость от Маркуса ужасно угнетала его. — Маркус, перестань изводить меня своей заботливостью, — зашипел он. — Я справлюсь со своими проблемами сам. Бейбарсов старший изогнул чёрную четко очерченную бровь. — В том-то и дело, что не справишься, — на его красивом лице появилось выражение превосходства и уверенности в собственных словах. И это окончательно вывело из себя некроманта: — Я поеду на турнир и мне всё равно, что ты думаешь. Маркус возмущённо подскочил со стула, задев ногой стопку журналов, и рассыпав их по полу. Однако сейчас его не волновал учинённый беспорядок. — Ты ведёшь себя неразумно, Кирилл! Тебе нельзя бессмысленно тратить магию! Отвернувшись от брата, некромант взял со штатива пробирку и посмотрел сквозь неё на свет, содержимое засияло приятным бирюзовым цветом. — Рефрен — от французского «refrain» – повторять. Главная тема, к которой неоднократно возвращаются на протяжении всего произведения, — издевательски проинформировал Кирилл. — Ты повторяешься, братец. — Прекрати! Я пришёл не ссориться с тобой, — постарался успокоиться Маркус. «А зачем ты пришёл?» — подумал Кирилл. Но вслух продолжил ничего не выражающим, холодным, как лёд, голосом: — Фанаберия — устаревшая разговорная форма, обозначающая пустое, ни на чём не основанное, неуместное высокомерие и мелкое чванство. — Мы что словарь составляем?! — наконец взбесился Маркус. — Ты меня хотя бы слушаешь?! Что и говорить, у Кирилла был непревзойдённый талант играть на нервах старшего брата. Ему даже нравилось смотреть как со всегда спокойного и надменного Маркуса слетает маска самодовольства, а под ней оказывается целый океан эмоций. Брат ещё не научился закрываться от него, а, возможно, никогда и не научится. — Нет. Маркус сдулся, как воздушный шарик. — Неужели ты не боишься умереть? — утомлённо спросил он. — Вероятно, этого не видно, но внутри я окаменел от ужаса, — ответил некромант. — Кирилл… — Уходи. Маркус горько улыбнулся и вышел за дверь.