Книга Химеры

      — И вот он смотрит на меня — и прямо мне в лицо называет мою фамилию! — Рика грохнула плашмя ладонью по столешнице, а потом ещё и пристукнула по ней стаканом, зажатым во второй руке. Чтобы подчеркнуть степень возмущения… или восхищения?       — Ну а что ты хотела? — снисходительно усмехнулся Чарли. — У него было несколько часов на то, чтобы понять, кого именно к нему направили. Вот он и воспользовался этим временем. Мафиоза, а не хер собачий!       Они сидели всем кагалом в беседке во дворе штаб-квартиры Братства. Цыгане давным-давно уехали, но бравые ребята Саллаха и без них организовали отменное барбекю. Поводов было несколько: успешное завершение задания, в результате которого Братство Мутантов заручилось поддержкой могущественного нового союзника; пусть и мимолётное, но знакомство с Летописцем и знакомство заново со сменившим личину Куртом; и… отвальная.       Курт появился последним. Сам, в клубах фиолетового дыма, но сперва — со знакомым собравшимся лицом, во избежание эксцессов. А вот извинялся перед свидетелями той некрасивой семейной сцены он уже синекожим, кротко предупредив всех (и выразительно косясь при этом на Ксава), что за попытки дёрнуть его за хвост последует немедленная и беспощадная кара, невзирая на личности. Разве что речь предпочёл избавить от немецкого акцента, пользуясь возможностями медальона, и пояснил это и вновь воплощённой силами Джима Химере (Бланку в этом плане окончательно ввели в курс дела), и собственной жене, помнящей его в двух лицах, весьма кратко: чтобы не путали. Одна личность — одной личностью, а вот Рике было однозначно приятно, что ради неё муж оставил себе манеру речи, привычную ей на протяжении уже трёх лет.       Летописца представили собравшимся как «мага проездом», соратника Химеры, заглянувшего в этот мир, как он сам выразился, «по-быстрому помочь, кому позволят». Барта не представили никак, но он и не собирался показываться, а те, кто про него знал, тактично молчали.       Бланка, явно довольная той информацией, которую стрясла с Файнса, пока Рика разговаривала с Пауком, заявила, что мужик он что надо и за прерванный телепорт она не в обиде. Тем более что её-то саму не задело… Да и на обратную дорогу до Америки не пришлось тратить силы: Летописец поработал транспортом. Рика ещё ждала, станет ли Бланка к нему приставать по поводу странного шелеста, сопровождавшего переход… Но, видимо, она его не слышала. А две девушки в одном теле сообща решили подождать с расспросами, отчётливо понимая: одной из них это ничего не даст, а у второй ещё будет на это время.       Ведь Химеру провожали перед возвращением домой.       — Нам предстоит комедия в трёх актах, — произнёс Эйб, поигрывая стаканом. — Комедия потому, что трагедия нам не нужна. Акт первый: мы с вами, дамы, дружно уходим в сон, и там я вас разделяю под торжественные звуки восхищения. В процессе возможны удивительные видения, внутренние озарения и прочие милые моему сердцу безопасные происшествия, неизбежные при погружении в себя самоё. В антракте я поясняю вам обеим, леди, очень важные штуки. Акт второй: Мантикора счастливо просыпается здесь, а мы с Химерой переходим через время и пространство туда, откуда упомянутую Химеру перебросило сюда. Ещё один небольшой антракт на то, чтобы прийти в себя, и акт третий: переход по чистому времени «домой». К нужному моменту в Нанда Парбат. Если точнее, за полчасика до этого момента. Нам ещё с Ра’с аль Гулом договариваться. Как вам план, устраивает? В качестве альтернативы могу предложить пояснить важные штуки заранее, прямо сейчас, а во сне особо не задерживаться.       Те из присутствующих, кто ещё не был знаком с потрясающей манерой Эйба выражаться, только переглянулись. Явно привычный ещё и не к такому Курт весело блеснул золотыми глазами и, оскалив клыки в улыбке, ловко свистнул с большого блюда с готовым мясом свежий шампур. Хвостом.       — Он всегда так разговаривает? — аккуратно поинтересовался Джимми, склоняясь в сторону Рики.       — Практически, — улыбнулась та, закидывая в рот кусочек мяса. А потом, прожевав, обратилась к Эйбу: — А можно важные штуки сейчас посмотреть? Мне же всё равно потом их ребятам пересказывать.       — И что такое «чистое время»? — подхватила Химера. — Или это уже из тех моментов, которые не всем нужно знать?       Файнс покосился на неё и как-то странно усмехнулся.       — Начну с последнего, чтобы было понятнее. То, что можно знать всем: «чистое время» означает, что мы перейдём с тобой в прошлое напрямую. Не создавая альтернативных веток событийности и новых миров. Ты изменишь произошедшее, как таковое. В связи с чем начинаются важные штуки. И вот тут я, как всегда, спрошу, но теперь уже у окружающих: вы уверены, что хотите об этом слушать? Тем более что Мантикора сможет рассказать вам далеко не всё.       — Она не сможет рассказать — но мы сможем услышать? — прищурился Ксав. — Прикольно. Я за.       Джим с новым интересом взглянул на Летописца и тоже кивнул. Судя по лицу, он уже явно себе что-то сообразил и теперь прикидывал в уме какие-то ходы.       И тут со своего места поднялся Саллах. Обвёл всю компанию мудрым взглядом единственного глаза, с достоинством отвесил неглубокий поклон Летописцу и заявил:       — А я говорю так: что Аллаху угодно будет вложить мне в разум — то ко мне и так придёт. Дела иных миров меня, простого наёмника, не касаются. А помешать работать — могут. И не только мне. А посему…       Оставив незаконченную фразу висеть в воздухе, он с невозмутимым видом подошёл к Бланке, отечески приобнял её за плечи — и железной рукой повлёк в сторону мангалов, не обращая ни малейшего внимания на активное возмущение. Только приговаривая по дороге:       — Отстань от учёного мужа, жемчужная луна моего сердца. Ты же, спаси нас небо, как пиявка: пока не высосешь последние крохи знания — не отцепишься. Но если припасть к такому колодцу премудростей… Ты же лопнешь, деточка!       И только Курт ничего не сказал, уютно свернувшись в своём кресле и прикидываясь предметом мебели. Но его, на самом-то деле, никто и не спрашивал.       Эйб довольно завозился, устраиваясь поудобнее, и важно изрёк:       — Хорошо. Осознанное согласие и вот это вот всё… Ладно, теперь объясняю «на пальцах».       Все с умным видом кивнули и приготовились слушать. А Летописец даже отставил стакан в сторону, чтобы свободнее подключить жестикуляцию.       — Химера, помнишь, я говорил тебе, что доктор Ди — это не проблема?       Химера кивнула в ответ на наставленный на неё палец.       — Всё потому, что мы не будем создавать парадоксов, благодаря тому самому переходу по «чистому времени». — Рука Летописца описала плавную дугу справа налево. — Повторюсь: тебе предстоит изменить прошлое, тупо отменив будущее.       За этими словами последовал размашистый жест, перечёркивающий что-то крест-накрест, а потом Файнс поправился:       — Ну, для вас сейчас — настоящее. Его не случится. Аметиста никто никуда не вытащит, ничего не посулит, и он не будет метаться здесь в маске и грозить всяким. Но. — Эйб наставительно поднял вверх указательный палец. — Определённые события уже произошли. Эта линия времени в этом мире уже закреплена твоим, Химера, участием и моим присутствием. Этого тоже нельзя отменить. — Выразительное пожимание плечами. — И потому единственным парадоксом в результате наших действий останется память. — Указательный палец вновь был задействован: им Летописец постучал себя по лбу. — Память Мантикоры о тебе и докторе Ди. Память Курта, потому что у него свои приколы в этом отношении. И пятьдесят на пятьдесят — память Джима, потому что он телепат эпической силы и его способности могут позволить ему запомнить изначальную событийность. Или нет.       Хоулетт только кивнул и вполголоса пробормотал, что примерно так он себе это и представлял. А Летописец развёл руками:       — Для всех остальных определённых событий попросту не будет. Само мироздание заполнит эту пустоту другими моментами. Ты, Мантикора, в любом случае побывала в «Астартес», в любом случае поставила на место мозги Палачу Готэма и в любом случае познакомилась с Братством Мутантов, но цепочки, приведшие тебя к этому, будут несколько иными.       — А какими? — нахмурилась Рика. — Если я буду помнить о том, что происходило со мной на самом деле…       — Если я правильно понимаю, — поправил очки Джимми, — того, что происходило «на самом деле», в твоём сознании будет два варианта. Как с твоим сном, в который твоё подсознание превратило память Химеры. Только в этот раз ты будешь понимать, что к чему. И помнить и то, и другое, как то, что было.       — Рехнуться можно… — пробормотал Ксав и от души отхлебнул вина из пивной кружки.       — Именно, — пристально посмотрела на Джима Химера. — В Рике я не сомневаюсь, да здравствует наша психическая регенерация, а вот ты…       Чарли тут же встрепенулся, но Джим успокаивающе накрыл его руку своей ладонью и с улыбкой пообещал:       — Я буду осторожен. Поверьте, у меня в своё время были… интересные опыты.       «Мне бы твою уверенность во мне…»       О, поверь. Я видела твои глубины, извини за пошлость. Ты и без меня прекрасно справишься.       А Летописец, терпеливо подождав, пока все выскажутся, подытожил:       — Фактически, в рамках мира изменится немногое. Просто никто не будет помнить о докторе Ди, поскольку его здесь никогда не было, и… о Химере. Из тех, кто о ней знает. Ну, и обо мне, само собой. Но мне не привыкать. В конце концов, моя роль примерно в этом и состояла: прийти, помочь исправить бардак и ликвидировать последствия. Собственно, всё.       И он приник в долгом поцелуе сперва к сигаретному фильтру, а потом и к стакану.       — Но я ведь смогу рассказать о Химере, допустим, Ксаву или Саллаху? — встревоженно спросила Рика. — Мне бы не хотелось, чтобы её забывали вот совсем все. Это как-то… неправильно.       Летописец пожал плечами:       — Можешь, конечно. Кто я такой, чтобы тебе это запрещать? Дальше уже вопрос, поверят ли тебе и какое влияние этот рассказ может оказать… Но об этом не знаю даже я. В конце концов, мои знания основываются только на моём опыте, а не на всеведении.       Мантикора нахмурилась. Она даже в кино и книгах терпеть не могла туманные упоминания о возможных последствиях чего-то, а уж в реальной жизни… которая в некоторых моментах оказалась куда безумнее выдумки… Но потом она поймала абсолютно безмятежный взгляд золотых глаз. Курт сыто и довольно выдохнул, откладывая в сторону незаметно опустевший шампур, подмигнул жене, одними губами обозначил слово «так’» — и у неё тут же отлегло от сердца.       «Доберёмся — разберёмся, как говорится».       А уж о том, как именно и что знает Курт, нам с тобой придётся узнавать теперь уже по отдельности.       «Кстати об отдельности…»       — Это все важные штуки? — уточнила Рика. — И… мы ведь успеем с Химерой во сне попрощаться? Или надо сейчас, на всякий случай? И как это будет, вообще?       Файнс встал, потянулся и размял пальцы.       — Пока что это всё. Остальное будет уже только для Химеры и только по ходу действия. Вы можете не прощаться, у вас ещё будет шанс поболтать напоследок. А вот со всеми остальными, — тут он повернулся к Химере, — стоит. Давайте, обнимайтесь, грустите и готовьтесь к чему-то новому и неизведанному. А я пока немножко помедитирую: подготовлюсь к работе.       — Сказал, как ртом, — пробормотал Ксав и, всем весом откинувшись на спинку кресла, заорал в сторону мангалов: — Бланка! Саллах! Межмировые выверты закончились, айда бухать, как в последний раз!       Джим только возвёл очи горе и терпеливо вздохнул. Мантикора улыбнулась.       «Вот скажи, что всё равно будешь скучать по таким Хоулетту и Ксавье?»       Во всяких версиях есть своя прелесть, — философски заключила Химера.       

***

      Она стояла на крыше Часовой башни.       Ночь была на удивление ясной, и диску большой жёлтой луны не хватало только знаменитого чёрного силуэта, чтобы стать окончательно похожей на фонарь Бэтмена.       Сам Бэтмен тоже был здесь. Не скрывался до поры в тенях, как в прошлый раз, а стоял прямо и открыто, задумчиво запрокинув голову навстречу ночному светилу. И там, где он стоял, пролегала граница: за полами его плаща на крыше лежал снег, как и положено в начале декабря. И весь Готэм, распростёршийся внизу, родной и любимый, был укутан белым покрывалом, как редко, но всё же бывает в первый зимний месяц на Восточном побережье. Но там, где стояла она сама, чувствовалось знойное дыхание июля, и она понимала, что если обернётся — то увидит немного другой Готэм. Готэм с Земли, порядкового номера которой она так и не удосужилась узнать.       Бэтмен повернул к ней голову. Бледные, чуть ли не бескровные губы тронула скупая улыбка.       — Ну, здравствуй… внучка.       — Здравствуй, Брюс, — тихим хрипловатым голосом отозвалась она, внезапно не зная, куда девать руки.       Она сделала всего шаг — и вдруг оказалась на самой границе зимы и лета. Тёмный Рыцарь возвышался над ней, подобно мрачной статуе, но вместе с тем от него исходили волны тепла и одобрения. Наверное, поэтому она рискнула спросить, точно зная, что он поймёт её правильно:       — Ты ведь… правда не против? Да, надо было спросить раньше, но сперва, в Айрон Хайтс, я не знала, а когда ты провожал моих родителей, было не до того, а потом был Дэфстроук, и я не успела, когда ты уходил, а потом был уже другой ты…       Тяжёлая ладонь в чёрной перчатке легла ей на плечо, прерывая бессвязный поток слов. Только сейчас она рискнула поднять голову от знака летучей мыши у него на груди, куда смотрела всё это время, и по-настоящему взглянуть ему в лицо.       Бэтмен улыбался чуточку шире.       — Как ты думаешь, — с интересом осведомился он, — учитывая количество моих детей… Дик, Стефани, Тим… — Тут голос его споткнулся, но самую малость: — Джейсон и Дерек… Неужели я был бы против ещё одной внучки?       — Ещё одной?..       Она вспомнила, что говорил ей ещё Альфред: что настоящая внучка у Брюса Уэйна действительно была. Но имён её и её родителей так и не прозвучало, да и новоявленной мисс Уэйн тогда было не до того, а теперь…       Дик Грейсон, Найтвинг, герой Бладхейвена.       Стефани Браун и Тим Дрейк, нынешняя Бэтгёрл и третий Робин, уехавшие сражаться с засильем сектантов в Хаб-Сити.       Джейсон Тодд, второй Робин, погибший от рук Джокера…       …и Дерек. Второй Бэтмен.       Ни у кого из них не было детей. То есть, чисто теоретически, Тим и Стефани, судя по Бэт-вики, могли об этом думать, но…       Никто из Бэт-семьи не был родным по крови Брюсу Уэйну.       Может быть, у них с Селиной что-то…       Улыбка Бэтмена потускнела и сошла с лица, он покачал головой.       — Нет. Не от той, о ком ты думаешь. Прости, что читаю твои мысли, но мы в твоём сне, а я — твой проводник. Нет, это была случайная связь. Мать моей внучки до сих пор считает своим отцом другого человека. И пусть пока так и остаётся. Эта семья слишком далека от нашего общего дела, и хорошо. У меня были планы на внучку на случай, если у Дерека так и не будет своих детей, но только по наследованию компании и не ранее, чем ей исполнится восемнадцать. И твой — теперь уже твой дворецкий об этом знает. Сейчас об этом рано говорить.       — Да, я помню… — Она кивнула и зябко поёжилась, хотя ей совсем не было холодно у края снега. — Почему я и говорю. У тебя уже есть… А тут я, уже когда тебя было не спросить…       Ей показалось, что Бэтмен вскинул брови под маской. Он иронично усмехнулся и, сняв руку с её плеча, подцепил её лицо двумя пальцами за подбородок, не давая отвести взгляд.       — Разве Альфред не показал тебе документ с моей подписью? Я предполагал, что может понадобиться кто-то ещё. Я сам оставил распоряжения на этот случай, и мой сын их поддержал. Это я должен интересоваться твоим мнением и просить прощения за то, что тебя лишили родной фамилии и навязали такого… деда. — Он вздохнул. — Та девочка живёт в другой семье. И она может быть Уэйн по крови — но я не вижу, как бы ты шла наперекор духу моей семьи. Ты хранишь Готэм. Ты защищаешь справедливость и надежду — и даже не только в нашем мире. И тебе согласился служить дворецкий из рода Пенниуортов! Разве этого тебе мало?       Она улыбнулась — всё равно невольно робея перед этой тёмной громадой, но… теперь — как будто перед могучим патриархом большого клана, взирающим на суетного потомка.       Не по крови — так хоть по духу.       — Я тоже не против, — наконец проговорила она. — У меня никогда не было дедушки. Это… приятно.       — Жаль, что только вот так, — вздохнул Бэтмен, опуская руку и поднимая взгляд к ночным небесам. — Но увы, сейчас я могу лишь наблюдать за тобой — и за всеми вами. Я попросил своего друга Эйба дать мне проводить тебя домой. Ведь сейчас мне нужно быть очень далеко отсюда… И, боюсь, теперь мы очень нескоро сможем снова увидеться и поговорить. Даже во сне. Тем более что сейчас тебе уже пора.       И тут она вспомнила, зачем засыпала.       Ну да, точно, Эйб… Он сказал, что разделит нас, я попрощалась со всеми, и он погрузил нас в сон. А где же тогда?..       Оборачиваться почему-то было жутко. Но Рика Уэйн-Клейтон всё-таки это сделала.       И увидела Рику Клейтон-Вагнер. Впервые за всё это время — своими глазами, а не её собственными, в зеркале.       Да, немного постарше и повыше ростом. Более женственная фигура, хоть и не женщина-гитара — но размер груди был явно несколько больше. Те же светлые волосы, собранные в хвост, безвозвратно выгоревшие под жарким африканским солнцем. Царапины между костяшками пальцев уже совсем зажили, не отличить. Обручальное кольцо, блестевшее на левой руке, — даже здесь, во сне… И можно было сказать, что лицо её было мягче и растеряннее, но в то же время в серо-зелёных глазах читалась непреклонность — и готовность убить, если надо. Которую даже пережитые испытания не заставили поселиться во взгляде и сердце пришелицы с Земли-777.       Химера улыбнулась ей с границы зимы. Мантикора чуть застенчиво помахала в ответ рукой из летнего Готэма.       Бэтмен безмолвствовал, давая девушкам проститься.       — Не думаю, что нам стоит обниматься, — заметила старшая Рика, не делая даже попыток шагнуть вперёд.       — Согласна, — кивнула Химера. — А то мало ли, сцепимся так, что обратно делить придётся…       Звуки двух голосов, таких одинаковых, но таких неуловимо отличающихся, разнеслись над крышей Часовой башни — но не далее. Две девушки, уже не делившие одно тело, впервые слышали друг друга со стороны, ушами, и это было в новинку, и радостно — и грустно, потому что сейчас это происходило в первый и последний раз…       — Возможно, в будущем я всё-таки навещу тебя во плоти, — прокашлялась Химера, чувствуя, как горло сдавливает непрошеный горький обруч.       — Или я научусь ходить по мирам и загляну к тебе в гости, кто знает, — кривовато усмехнулась Мантикора. — Спасибо за всё, что сделала для меня.       — Справедливости ради, стоит сказать, что именно я натравила на тебя своего поехавшего друга, — вздохнула младшая Рика. — Если бы не я, он бы тобой так не заинтересовался.       Та только махнула рукой.       — Зато «Астартес» заинтересовались бы всё равно. Ты спасла мне жизнь и рассудок, поделилась силой, знаниями и навыками, вернула мужа. Благодаря тебе, я нашла новых друзей и поняла, что способна на нечто большее, чем убирать вольеры в зоопарке. Хотя советую и тебе тоже научиться убирать вольеры в зоопарке! Полезный навык, между прочим.       — Особенно если хищник до сих пор внутри?       Девушки рассмеялись в один голос. Химера потёрла лоб и вздохнула:       — Береги родителей, Рика. И как выдастся возможность — навести могилу Орлова. Он, конечно, был тот ещё фрукт… Но сделал всё, что мог.       — Обязательно, — кивнула Мантикора. — А ты — иди, спасай свой город и свой мир, бей морду кому надо и отменяй смерти. Пусть Летописец держит слово. А если что… ты знаешь, через кого мы можем держать связь. Даже между мирами.       — Курт, — с улыбкой догадалась Химера.       — Курт, — кивнула Мантикора… и лукаво усмехнулась: — И да, моя дорогая, я обязательно опробую свою догадку: мне действительно кажется, что в некоторых интимных моментах хвост — это будет очень и очень…       — Заткнись!       Старшая Рика откровенно расхохоталась, глядя, какой яркой краской вспыхивают щёки её младшего, но гораздо более опытного отражения. Опытного… не во всём.       На плечо Химеры легла ладонь Бэтмена. Он ничего не сказал, но стало ясно: пора.       Когда не любишь и не умеешь прощаться, обычно этот процесс стараешься не затягивать. Мантикора без слов вскинула руку в прощальном салюте. Химера кивнула и поднесла сжатый кулак к груди. После — бестрепетно повернулась и подняла голову, глядя в лицо своему проводнику. Бэтмен улыбнулся ей из-под маски и церемонно предложил руку.       А потом…       А потом был шаг.