Книга Химеры

      У капитана Джеймса Хокинса были пронзительные серые глаза и густая каштановая грива, перехваченная лентой в аккуратный хвостик: париков он явно не признавал. Капитана Джеймса Хокинса было неловко спрашивать, служил ли он юнгой на этом самом корабле, — ведь как объяснишь, что историю про него, старого одноногого пирата со своей ватагой и остров с зарытым кладом напишет человек, который ещё не родился? Но ясно было одно: капитан Джеймс Хокинс повидал в своей жизни всякого, и не только того, что отпущено обычным морским волкам. Потому что при взгляде на Курта он не принялся с воплями креститься, угрожать пистолетом и шпагой или иным образом бурно реагировать. Рика чувствовала исходящие от него удивление и любопытство — но и только.       Девушки переглянулись, и Линда пожала плечами, отдавая подруге пальму первенства в диалоге. Рика уже открыла было рот, лихорадочно соображая, что сказать, как вдруг сверху донёсся резкий свист боцманской дудки, а потом невнятные крики и топот.       Капитан вскинул голову и прищурился.       — Проклятье… Чёртов туман, как не вовремя! — Потом он вновь взглянул на безбилетников и коротко приказал тоном человека, привыкшего к подчинению: — Сидеть здесь, на палубу носа не совать. Огонь не зажигать. И молитесь, чтобы нас не пробило ниже ватерлинии!       С этими словами он развернулся и быстрыми шагами покинул трюм, оставляя найдёнышей непонятливо хлопать глазами. И только из клубка, в который вновь собрался Курт, донеслась быстрая приглушённая латынь: парень действительно молился. Похоже, он единственный из нас понимает, что сейчас будет…       Топот ног и голоса с матерными интонациями раздались уже ниже, точно не на верхней палубе, а следом там явно принялись передвигать что-то тяжёлое. Рика принюхалась и уловила запах палёного. Её звериный слух, если сосредоточиться, по-прежнему воспринимал шум совсем наверху, но как сквозь ватное одеяло. Она сначала не могла понять, в чём дело, но вскоре сообразила: туман… туман над Ла-Маншем, он скрадывает звуки.       А потом что-то бумкнуло! Да так громко и неожиданно, что подскочили все. И до Химеры дошло окончательно.       Пушка. Это был предупредительный выстрел из пушки.       И он был не последним.       Сначала корабль тряхнуло — от попадания вражеских ядер. Противник явно решил не размениваться на реверансы и долбанул сразу залпом — судя по ощущениям Химеры, целились даже не в борт, а в мачты. И где! Не на пиратских Карибах и не в Индии — а между Англией и Францией! Но… они ведь уже не воюют, разве нет?! Семилетняя война закончилась!       Но потом единым залпом хищно рявкнули пушки «Испаньолы» по правому борту — и у Химеры из головы вылетели все размышления! Она только показала кулак Линде, у которой снова зажглись бледно-зелёным глаза, чтобы та не вздумала выдавать на-гора список погибших. А потом крепко обняла скорчившегося на трюмном полу Курта, чтобы он от страха не вздумал никуда хлопнуть.       Как и с ковбойской перестрелкой, переживать морской бой оказалось далеко не так интересно и захватывающе, как наблюдать за ним на экране или на страницах книг… Ситуация усугублялась ещё и тем, что в перестрелке Химера хотя бы участвовала. А здесь, в душном и тёмном трюме, без понимания, что происходит над головой, без возможности что-то сделать…       Но внезапно всё закончилось. На удивление быстро. Если честно, Рика уже ждала лязга абордажных сабель с верхней палубы и запаха крови, но — пушки перестали палить, сверху раздались весёлые выкрики и гогот, и стало понятно: «наши» победили. Оставалось только ждать, что будет дальше, и догадываться, что это сейчас было.       Ждать пришлось довольно долго. Смешно было бы считать, что в горячке боя о незваных пассажирах забыли: скорее, капитан не собирался посылать за ними кого попало. И верно — когда на лестнице в трюм снова раздались шаги, это опять оказался Джеймс Хокинс собственной персоной. В руках он держал тючок какой-то плотно свёрнутой ткани.       — Вставайте, — без предисловий скомандовал он, встряхивая тючок — это оказался широкий плащ с большим капюшоном, который был тут же переброшен Курту. — Вы, юноша, наденьте это — и спрячьте хвост в штаны, что ли. А вас, дамы, хотят видеть.       — Кто? — тут же спросила Рика, вскакивая на ноги, пока Курт, явно не верящий, что всё закончилось, закутывался в плащ.       — Наша гостья — и одновременно ценный приз, — усмехнулся капитан. — А вот имени её я вам сейчас не скажу. Вряд ли вы его знаете: если у вас с ней вообще нет никаких связей — это только логично, а если её предположение верно… то тоже логично. Поторапливайтесь, леди не желает долго ждать.       И только тут Рика сообразила, что на встречу позвали только «дам», и обернулась к Курту.       — А как же…       — Юноша будет со всем комфортом размещён в каюте моего старпома, — нетерпеливо перебил её капитан Хокинс. — Прошу прощения за невежливость, мисс, но мне ещё нужно разобраться с повреждениями корабля и проследить за ранеными, время не терпит. Если так боитесь за своего спутника, с ним может остаться ваша подруга. Раз уж из вас двоих разговариваете только вы.       Девушки переглянулись. Линда криво усмехнулась, пожала плечами и утвердительно кивнула. Беседовать с какой-то непонятной леди ей явно не хотелось — куда больше, чем оказаться нянькой для юного запуганного мутанта.       Когда они оказались на верхней палубе, Рике не пришлось суживать зрачки до размера булавочных головок: свет не бил в глаза, потому что наверху всё действительно оказалось затянуто туманом. Никакого вражеского корабля в ближайшей видимости не наблюдалось: судя по быстроте прошедшего боя и оговорке Хокинса про «ценный приз», скорее всего, он даже не был потоплен, а просто уплыл — передав с борта на борт то, что было нужно капитану «Испаньолы». Мачты самой «Испаньолы» были целы, но в воздухе висел запах пороховой гари, раздробленного дерева — и всё-таки крови. Где-то стонали люди.       Люди же сновали туда-сюда и вокруг, но из-за спешки, занятости и тумана на странных выходцев из трюма никто не обращал внимания. Никто, кроме молодого человека возраста Хокинса — тоже в синем мундире и треуголке, но победнее. Рика догадалась, что это и есть старпом, — особенно после того, как капитан вполголоса приказал ему провести Линду и Курта в каюту. Ещё он добавил, что «юноша» страдает от редкого заболевания — реакции на дневной свет, даже такой рассеянный и тусклый, как сейчас, поэтому окна в каюте нужно занавесить и никого не впускать. Старпом понятливо кивнул, и у Химеры отлегло от сердца. А когда они дошли до нужного места и капитан Хокинс деликатно постучал в дверь собственной каюты — ей захотелось прыснуть в кулак, но она сдержалась.       — Войдите, — отозвался из-за двери низкий, грудной женский голос.       Капитан открыл дверь и учтивым жестом пригласил Химеру внутрь. Сам заходить не стал, только объявил:       — На этом я вас оставлю, дамы. Моё вино и так в вашем распоряжении, а насчёт закусок распоряжусь — но не ждите слишком быстро: мы все немного заняты сейчас.       После чего без лишних витийств зашагал прочь.       Рика глубоко вздохнула, переступила порог и закрыла за собой дверь.       Навстречу ей обернулась очень красивая черноволосая женщина в пышном травяно-зелёном платье и женской треуголке со страусиным пером. Глубокие тёмные глаза и чувственные алые губы притягивали взгляд, а молочно-белая кожа казалась фарфоровой. Аромат цветочных духов пьянил и путал мысли настолько, что Рика поспешила отключить звериное обоняние, оставшись при обычном человеческом.       Незнакомка улыбнулась и приветливо кивнула девушке:       — Ах, как кстати, что вы оказались на борту, юная мисс. Не сочтёте ли за тягость помочь мне с небольшим затруднением? Мне нужно ослабить, а потом снова зашнуровать корсет.       Вот уж такого хода с места в карьер Рика точно не ожидала. Но, пару секунд оторопело похлопав глазами, согласилась и тут же приступила к делу. Сперва даму пришлось высвободить из лифа верхнего платья, чтобы начать, собственно, ослаблять нужное, — и про себя девушка не переставала благословлять Джона Константина, одним из кинков которого были как раз корсеты. Не на нём, естественно, а на его женщинах… Но пару раз потренироваться на манекене Рике в своё время довелось: как авторитетно заявил Джон — на всякий случай. И кто бы мог подумать, что пригодится… По крайней мере, ей не пришлось со священным ужасом взирать на кучу этих завязок и прикидывать, что куда.       Когда корсет был ослаблен, красивая дама ловко извлекла на свет божий какой-то прямоугольный пакет, перевязанный тесьмой, и жестом велела затягивать обратно. И только когда Рика завязала финальный узел и помогла вернуть на место верхнюю часть платья, повернулась к ней и снова улыбнулась:       — Ну что же, а вот теперь можно познакомиться и поговорить. Капитан сказал, вы весьма рьяно кинулись на защиту одного мальчика — несмотря на то, что его внешность несколько… отличается от обычной. Синяя кожа, синяя шёрстка, хвост, необычные руки и ноги… верно?       — Ну, допустим, — настороженно отозвалась Рика, отступив на шаг. — А вам-то что?       — Мне бы хотелось узнать, что с этого вам, — покачала головой незнакомка. — И по правилам этикета вам, юная мисс, следовало бы представиться первой, как младшей. Но я прощу вам эту невежливость в свете… некоторой ажитации, которую вы, несомненно, только что претерпели во время боя «Испаньолы» с кораблём, на котором везли меня. Однако же теперь буду ожидать ответа. — Она подняла подбородок, и глаза её зажглись таким властным огнём, что звериная чуйка тихонько заскулила и подсказала, что ответ лучше дать — и правдивый, чтобы потом не было расхождений с тем, что знает Курт. — Меня зовут Рэйчел Тик. А вас, юная мисс?       — Федерика. Клейтон, — сумрачно отозвалась Рика. — И не сочтите за грубость, миледи, но мне, в свою очередь, действительно хотелось бы знать, зачем вам понадобился Курт Вагнер.       Женщина вздохнула и уселась в кресло, положив изъятый из лифа пакет к себе на колени.       — Мисс Клейтон, он мне низачем… не понадобился. Но я рада узнать, что он жив и здоров. Да ещё и обзавёлся такой… защитницей. — Она окинула Рику очень пристальным, внимательным взглядом. — Вы явно не привыкли носить это платье, а ваша причёска оставляет желать лучшего. Ваши руки, плечи и грудная клетка развиты слишком атлетически для юной мисс — даже неблагородного происхождения. Но пальцы и кожа в слишком хорошем состоянии, чтобы отнести вас к тем, кто зарабатывает на жизнь тяжким трудом. Вы довольно неуверенно шнуруете, из чего я делаю вывод, что вы не то что горничной не работали — но даже и не помогали одеваться родственницам или подругам дома или в пансионе. Войдя сюда, вы не присели в книксен — но ваши движения и походка говорят мне о том, что вы привыкли… — тут она иронично подняла левую бровь, — …сражаться? Что, правда?       Рика постаралась как можно незаметнее сглотнуть застрявший в горле комок. Наблюдательность этой женщины заставляла откровенно её опасаться. Такой попробуй соври — раскусит, как щипцы фисташку… И в то же время Химере почему-то чудилось в ней нечто знакомое. Только она никак не могла разобраться, что же именно…       Положение спас стук в дверь. Вошедший с подносом в руках капитан Хокинс оглядел каюту, увидел пакет и с облегчением кивнул — видимо, от того, что неприличным раздеванием женщины не пришлось заниматься лично ему.       — Мисс Тик, — с уважением поклонился он даме, ставя поднос на стол — на нём красовались тарелки с нарезанным копчёным мясом, сыром и фруктами. — Моё почтение и благодарность от английской короны. Позволите?       — Прошу, капитан, — отозвалась та, протягивая ему пакет. — Бумаги ваши. Передайте с ними мой привет графу.       — А что же?.. — указал глазами в сторону Рики капитан, засовывая пакет во внутренний карман мундира.       — Это останется между нами, — улыбнулась ему дама. — Я не ошиблась, да и вы всё правильно поняли. А посему я нижайше прошу вас удалиться на время: нам с юной мисс Клейтон нужно обсудить одно… деликатное дело.       Капитан явно сделал себе какие-то выводы, потому что просветлел лицом, ещё раз поклонился дамам — обеим! — и снова вышел из каюты, плотно закрывая за собой дверь.       А Рика снова не сообразила сделать книксен, когда он уходил. Потому что стояла дура дурой, застыв соляным столпом от внезапного осознания — которое вполне можно было бы назвать божественным озарением. От осознания одного созвучия.       Мисс Тик. Мисс Рэйчел Тик… Мисс… Тик. Не может этого быть. Хотя… почему не может?! Если ему столько лет, то ей просто обязано быть ещё больше!       И аромат духов перебивал все запахи, исходящие от тела.       — О, я вижу на лице работу мысли и немного большее понимание происходящего, — лукаво заметила женщина, наблюдая за Рикой. — Я ведь не ошибаюсь?       И можно было бы принять это за игру света в полумраке каюты, за случайный отблеск от медного канделябра, отразившегося во взгляде, или за отражение золотого вина в бокале, который дама только что поднесла ко рту… Но на долю секунды, слишком быстро, чтобы это заметил обычный человек, глаза Рэйчел Тик сменили цвет на жёлтый.       — Мистик… — одними губами выдохнула Химера, с неверием взирая на ту, кому ещё очень нескоро предстояло сделаться одной из её первых наставниц.       — Значит, не ошибаюсь, — довольно кивнула та, отщипывая виноградинку. — Вам известно моё имя, у вас забавно раздуваются ноздри и навостряются уши… Это все ваши особенности, мисс Клейтон? Острый слух и тонкий нюх?       А ведь отец, который Логан, ещё не родился… С ума сойти, Мистик старше Росомахи! Ну, наверное, вреда не будет, если показать… За двести пятьдесят лет наверняка забудет! А если нет… Ха, тогда у меня будут интересные вопросы к Рэйчел — не-помню-как-теперь-её-фамилия!       Рика выпустила и втянула когти, и Мистик хмыкнула, наблюдая, как зарастают раны и кровь впитывается в кожу.       — Любопытно… — задумчиво протянула она, отставляя бокал на столик. — Если бы не явный недостаток определённых навыков, я бы спросила: неужели Ра’с аль Гул всё-таки начал принимать в свои ряды таких, как мы? Но он лучше учит своих птенцов… в том числе — шнуровать корсеты.       — О нет, поверьте, — невольно рассмеялась Рика, представив, как бы сушёная голова на поясе Линды отнеслась к этим словам. — Я не имею к Лиге ни малейшего отношения. И ей точно ничего не нужно от вашего сына…       …Ой…       Рика только успела осознать, что ляпнула, как от Мистик пахнуло такой угрозой, что даже будь у неё при этом в руках хоть мухобойка, хоть шестиствольный пулемёт — не было бы никакой разницы.       — Однако же ты знаешь про Лигу и с очень наглой уверенностью говоришь о родственных связях этого мальчика, — потяжелевшим голосом выговорила она, и глаза её пожелтели уже не на шутку. — Кто ты такая, Федерика Клейтон? Кому ты служишь? И советую говорить правду… Если ты знаешь меня, то знаешь, и что я могу.       Совершенно грубый и непростительный ляп (за него бы Рике, пожалуй, устроили головомойку и Альберт, и Джон, и Лина, и Реми, и Стрэндж, и сам взрослый Курт — и Слэйд, будь он жив) надо было исправлять, поэтому, повинуясь наитию и держа руки на виду, Химера быстро выпалила — чистую правду:       — Нас с подругой прислал сюда маг из Камартаджа! С Куртом мы столкнулись совершенно случайно, он прятался в трюме — и до этого дня меня ни разу не видел. Но я один раз, тоже случайно, встретилась с его отцом, Азазелем…       Рика намеренно позволила концу фразы повиснуть в воздухе — и к её облегчению, это подействовало! Мистик стиснула зубы — и подлокотник кресла в пальцах, — но гнев её уже был направлен на другую персону.       — Крас-с-сный… — яростно прошипела она, и лицо её на миг пошло синей чешуёй. — Всегда любил потрепать языком. Небось разорялся о том, какая я плохая мать? Отдала ребёнка цыганам, чтобы скрыть адюльтер и сохранить титул баронессы фон Вагнер… А он не сказал тебе, что я умоляла его забрать и воспитать мальчика — тем более, что с его внешностью и способностями Курт больше пошёл в него, чем в меня? Но Азазель, с его вечной мужской… снисходительностью, — она выплюнула это слово, как сплёвывают на пол пойманную зубами пулю, — заявил, что ему не нужен балласт, а мне это будет уроком — не связываться с демонами…       Мистик горько фыркнула и опустошила бокал залпом.       — Нет, мне он ничего такого не говорил, — тихонько пробормотала Химера, эмоционально отходя от вспышки боли, ярости и стыда, вырвавшейся из сердца этой женщины. — И я не собираюсь вас осуждать… просто… Курту так одиноко и страшно…       — И ты вступилась за него. — Мистик перевела взгляд на девушку, и он тут же потеплел. — Даже видя его внешность. Хотя… Камартадж… — Она издала короткий смешок, наполнила свой бокал и поставила рядом второй. И поманила Рику к себе. — Садись, Федерика. Теперь я вижу, что мы обе многое не можем друг другу рассказать… но можем хотя бы выпить. И окончательно дошлифовать те аккуратные недомолвки, которыми мы будем врать капитану Хокинсу.