Книга Химеры

      И был пронзительный осенний закат, лучи которого играли на редких облаках в чистом — в кои-то веки чистом! — небе над Готэмом. И непривычно большое количество людей на крыше Башни Уэйна, в заранее огороженной зоне для зрителей, пришедших посмотреть на невиданное ранее зрелище. И одинокая фигура самого знаменитого каскадёра Америки, застывшая статуей на крыше Башни Муни — достроенной около пяти лет назад; всего на пару этажей, но выше уэйновской.       И была уверенность, непреложная, железобетонная уверенность в том, что у Джонни Блэйза всё получится.       Но Рика всё равно затаила дыхание и сжала кулаки, наблюдая, как мотоцикл, будто бы ставший единым целым со своим седоком, взмывает с края первой крыши, задирая к небу переднее колесо, и летит, летит так, словно у него есть крылья, и время застывает каплей мёда, падающей с ложки в чашку горячего чая, и тянется, тянется, тянется…       А потом тяжеленная конструкция из стали и пластика с рёвом и грохотом рухнула на вторую крышу, на оба колеса, отозвавшиеся визгом и запахом палёной резины, когда гонщик умудрился сделать эффектный разворот — несмотря на то, что его прилично тряхнуло после амортизации удара. И Рика поняла, что следы от шин на крыше ещё о-очень долго не будут счищать. А то и увековечат: зальют чем-нибудь прозрачным, обнесут музейной лентой и будут туристов водить.       К Джонни уже бежали люди, и медики, и техники — на всякий случай, — а он стащил с головы шлем, безошибочно нашёл Рику глазами и широко улыбнулся, еле заметно кивая. И только тут девочка смогла с облегчением выдохнуть. Ведь теперь она знала наверняка: Призрачный Гонщик действительно не выйдет в Готэм. Ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра. А потом…       А потом — посмотрим.       И были ликования и поздравления, шампанское и автографы, и почти каждый из собравшихся хотел протолкнуться к знаменитому каскадёру. И в этот момент даже тузы Верхнего города вели себя как дети, преисполнившись чистым восторгом от незабываемого зрелища. И Джонни жал руки, расписывался, отвечал и улыбался, терпел хлопанье по плечу и спине, а Роксана стояла поодаль и по привычке посматривала то на солнце, то на часы, хотя до полуночи было ещё очень и очень далеко.       И начался фуршет, прямо на крыше, и наследница семейства Уэйн вместе с Элизабет Джойс, главой компании, и Оливером Куином, негласным опекуном и подсказчиком, фланировала в броуновском движении меж гостей Башни, то и дело встречая знакомые лица. Госпожа мэр, Саманта Паркер, Слэйд Уилсон, Рене Монтойя…       И высокий чернокожий старик со светлыми глазами, вытянутый и высохший, как доска. Альберт Муни. Рика помнила его глазами Бэтмена, а теперь он заговорил с ней как с мисс Уэйн, благодаря за гостеприимство и согласие на предоставление площадки для приземления Блэйза. И вроде бы коротким и ни к чему не обязывающим должен был стать этот разговор, но глаза мистера Муни были глубокими и мудрыми, как озеро Танганьика, которое Рика видела только раз в жизни, но ей хватило и того. И она сама не заметила, как английская речь у обоих сменилась на африканские диалекты, и вновь ей овладело почти то же чувство, какое она испытывала в присутствии знахаря племени бушменов. Потому что этот человек был шаманом. Настоящим шаманом, состоявшим при вожде — собственной дочери, статной и красивой Роуз, гордо и невозмутимо возвышавшейся среди стайки восторженных девиц, облепивших Джонни Блэйза, подобно чёрной скале посреди мутных потоков реки, взбаламученной дождями.       И те абсолютно невинные слова, которыми они обменивались в беседе с тёзкой её дворецкого, несли за собой нечто большее и тайное с обеих сторон. Девочка никак не могла ухватить это «большее» у Муни, не знала, что он слышит в её экивоках, и от всего этого у неё вставала дыбом воображаемая шерсть — не только на загривке, но по всему телу. Только не от страха или агрессии, а довольно приятно, как в наэлектризованном воздухе.       Он очень тепло с ней попрощался — этот не согбенный старик, несущий в себе множество тайн, — и Рика ещё долго улыбалась, чувствуя посреди каменных джунглей американского города знакомые запахи саванны. И чувство предвкушения облюбовало для себя малый уголок её сердца, неся с собой обещание: когда-нибудь она причастится тайн семейства Муни. Когда-нибудь. Но только не сегодня.              Когда всё кончилось, «мужской клуб» (и Лина с Барбарой) вновь собрался в кабинете директора на финальный брифинг, чтобы подвести промежуточные итоги по делу Гонщика. В целом эти итоги были вполне удовлетворительными, пусть и не до конца. Джонни Блэйз должен был уехать из города на следующий день, похмелившись после отмечания удачного трюка. Сонни Фальконе пока не подавал документы на зачисление, но Барбара подтвердила: список экзаменационных вопросов он себе скачал. Доктор Стрэндж заверил всех, что более никаких сверхъестественных сюрпризов от мистера Старка не предвидится: хватило одного раза сыграть с огнём, чтобы больше не лезть в эту сферу бытия.       Да уж, это вам не техника…       А потом вошёл отлучившийся на несколько минут Альберт — и с абсолютно непроницаемым лицом подал своей хозяйке поднос, на котором лежал конверт из плотной белой бумаги. В конверте нашлась небольшая флэшка — и короткая записка на листе с логотипом «Уэйн Энтерпрайзес», уведомлявшая мисс Уэйн о том, что не далее как сегодня вечером в своём уединённом обиталище от старости скончался фактический глава отдела экспериментальных исследований компании.       Мистер Люциус Фокс.       Рика закусила губу. Увидев, как изменилось выражение лица девочки, сидевшая рядом Лина предупредительно накрыла ладонью её локоть.       Ещё один осколок прошлого… И я ведь знала, что он ещё был жив, когда мы приехали в школу! Что мне стоило с ним связаться? Не успела, непростительно не успела… А ведь он доработал броню под меня. И сделал нам мотоциклы. Лебединая песнь получается.       Но довольно скоро Рика поняла, насколько ошиблась в этих последних мыслях. Буквально через несколько минут, когда Барбара Гордон отобрала у неё флэшку и вставила в свой ноутбук.       На флэшке оказался один-единственный видеофайл — и зашифрованная папка. Мягкий щелчок тачпада, развёрнутое окно проигрывателя… И на Рику и всех, кто собрался перед ноутбуком, с экрана взглянул ещё один человек, заслуживший в Бэт-вики отдельную статью в разделе «Союзники».       Его выцветшая от возраста чёрная кожа была так испещрена морщинами и пигментными пятнами, что делала лицо похожим на печёное яблоко. Абсолютно седые короткие волосы курчавились мелким бесом, а большие очки в роговой оправе сидели на широком носу как влитые.       — Я сейчас скажу очень банальную фразу, — без особых предисловий раздался из динамиков чуть надтреснутый старческий голос Люциуса Фокса. — Но если вы просматриваете этот файл, мисс Уэйн, то это значит, что я уже мёртв.       Он усмехнулся на камеру, и по кабинету в ответ пролетел ряд лёгких смешков.       — Я прошу вас не переживать об этом, — продолжал на видео Фокс, выдержав чёткую паузу. — В конце концов, мой возраст уже давно даёт о себе знать, несмотря на качественное медобслуживание за ваши же деньги: мне тяжело засыпать по вечерам и просыпаться по утрам. И не переживайте, что не успели познакомиться со мной лично. Наверняка не успели, иначе я бы переписал этот момент. — Вновь пауза, вновь смешки. — Я всё равно был занят и не склонен к знакомствам и беседам. Мне нужно было успеть закончить своё последнее изобретение… И я успел.       Глаза Фокса вспыхнули гордостью, но он тут же закашлялся и отпил воды из стакана, стоявшего рядом с клавиатурой. Глубоко вздохнул после пары глотков — и голос его окреп, стал глубже, полнясь эхом былой силы тела и никуда не девшейся силой духа.       — Я много лет работал на Брюса, разрабатывая и совершенствуя для него костюмы, оружие, транспорт и разные гаджеты. После его смерти я точно так же помогал Дереку, а теперь вот успел немного поработать и на тебя, девочка. На тебя и твою команду. Но костюмов и мотоциклов было недостаточно. Мне очень хотелось, чтобы даже после того, как я уйду, часть меня оставалась в стенах школы «Нова» — школы, которую задумал Брюс и о которой так радел Дерек. Я верю в сына Альфреда, и в эти стены, и в этот периметр, по которому сам ставил защиту. Но этого мало. Можно больше и лучше. И я придумал, как.       Голос его потеплел, и он слегка сместил взгляд правее, как будто зная, кто там стоит.       — Барбара, девочка моя. Я думаю, ты сама поймёшь, как открыть эту папку и какой файл запустить. И не ставь на паузу, я верю, что не ошибусь в твоих умениях и заговорю, когда надо.       Барбара, не замечая слёз, струившихся по щекам, нетерпеливо оттеснила Рику, свернула видео в окно и застучала по клавишам. Люциус Фокс на экране терпеливо ждал, мудро и хитро посмеиваясь. И заговорил ровно в тот момент, когда Оракул нажала на последнюю кнопку и в кабинете на несколько секунд замигало всё освещение.       — Сейчас будет идти грубая настройка, потом — тонкая. Подключение ко всем видеокамерам, компьютерам, средствам связи, системе безопасности и всему остальному. Я слегка подкорректировал три закона Азимова… в общем, сами увидите. Он самообучается, и я пока не дал ему имени. Думаю, это сделаете вы.       — Не может быть… — свистящим шёпотом выдохнул на ухо Рике замерший рядом Константин. — Старик создал искусственный интеллект! Охренеть…       — Я работал над ним много лет, — продолжал тем временем Фокс на экране, — и без ложной скромности горжусь своим magnum opus. Надеюсь, что эта система вам поможет. Мой ИИ будет оберегать эту школу — и всех, кто будет пребывать на её территории на законных основаниях. Всегда.       Он помолчал, потом снял очки, потёр глаза и улыбнулся, подслеповато глядя в камеру.       — Я был очень рад служить делу защитников Готэма, Рика Уэйн. Не знаю, куда я попаду после смерти и попаду ли вообще хоть куда-то, учитывая мой материализм и агностицизм… Но я доволен тем, как прожил свою жизнь. Всё это было не зря. А что будет дальше — зависит уже от вас.       Люциус Фокс снова надел очки и расправил плечи, прямее садясь в компьютерном кресле.       — Удачи тебе, Химера. И всей команде «Нова». И всем, кто решил посвятить свою жизнь защите этого города и этого мира. Счастливо вам. А мне уже пора закругляться. Прощайте все. Живите долго и процветайте.       Фокс шутливо вскинул руку в вулканском салюте — и на этом видео закончилось. Экран погас. Но в ту же секунду, не успело потрясённое молчание как следует повиснуть в кабинете, из дальнего угла навстречу собравшимся шагнул… Люциус Фокс. Только полупрозрачный и слегка мерцающий. И совсем-совсем без запаха.       — Доброго вечера, мисс Уэйн, господа и дамы, — поклонился он. — Я — искусственный интеллект работы Люциуса Фокса и ваша новая система связи и безопасности. Не только их, разумеется, а много чего ещё — но так, пожалуй, будет проще.       Все ошарашенно молчали. Потом Барбара, как самая привычная к фокусам великого изобретателя, встряхнулась и слегка наехала колесом инвалидной коляски на ногу Рике, чтобы та пришла в себя.       Вместо пинка под столом, угу…       — З-здравствуйте, мистер Фокс, — прокашлявшись, несколько нервно поздоровалась Рика.       — Прошу прощения, но это именование не годится. Мой создатель не хотел бы, чтобы вы как-то ассоциировали меня с его сознанием и личностью, — с достоинством отозвалась голограмма, поправляя очки. — На данный момент я выгляжу так, как было угодно ему на первое время. Но приму любой облик, соответствующий имени, которое вы должны мне дать.       Взгляды всех присутствующих медленно, но верно сошлись на Рике, и та яростно поскребла затылок, наплевав на все правила приличия для настоящих леди.       — А какой род будет лучше в именовании, мужской или женский? Или… ещё какой?       — Мужской, — без раздумий отозвалась голограмма. — Мы долго обсуждали этот вопрос с моим создателем. Всё-таки мужской. И прошу вас, мисс Уэйн, не стесняться относиться ко мне без лишнего пиетета. Я ведь всё-таки буду служить вашему дому и вам лично. Так что никаких «сэров», как сказал бы мой создатель.       Полупрозрачный Фокс улыбнулся, и эта улыбка и прозвучавшие интонации были настолько правдоподобными, что Рике аж почудился эмпатический всплеск — чего, разумеется, быть не могло…       Как же его назвать? Он не пахнет, может принять любой облик, слегка просвечивает, наверняка ходит сквозь стены… Как будто у нас действительно поселилось привидение Люциуса Фокса! Но это не Фокс, и… Стоп. Привидение? А что, если…       — Каспер, — решилась девочка, взвесив все за и против. — Каспер, дружелюбное привидение. Тебе понятна отсылка?       — Одну секунду, — попросила голограмма и замерцала.       — Обрабатывает данные, — одними губами прошептала восхищённая Барбара, утирая слёзы. — С ума сойти…       Всего полминуты — и мерцание прекратилось, а на месте Люциуса Фокса появился белый круглоголовый силуэт, знакомый всем ценителям старых мультфильмов. И принялся с интересом осматривать себя, уделяя особое внимание задорному хвостику вместо ног.       — Тебя устраивает такой облик и такое имя? — засмеялась Рика, наблюдая за его манипуляциями.       — Вполне, — поднял на неё глаза «призрак». — Что же, мисс Уэйн, изменения приняты. Вы подтверждаете?       — Подтверждаю, — кивнула девочка.       — Тогда отныне я — Каспер, дружелюбное привидение, — подытожил искусственный интеллект школы «Нова». — И я готов ответить на все ваши вопросы.       

***

      Люциуса Фокса хоронили рано утром, согласно завещанию. Утро было серым, пасмурным, моросило мелким противным дождиком — как будто и не было вчерашнего великолепного заката и не менее великолепной звёздной ночи.       Людей у могилы было немного, в основном — представители компании. Но и эти немногие скорбели абсолютно искренне: несмотря на то, что в последние годы Фокс практически не появлялся в главном здании, работая из дома в пригороде, весёлого чудаковатого старика помнили, любили и признавали его гений.       Пока Рика стояла под классическим чёрным зонтом, который держал над ней Альберт, к ней подошла Элизабет Джойс. Нужно было что-то решать с заменой на пост Фокса. Саймон Коул, глава отдела специальных исследований, сопряжённого с отделом экспериментальных исследований (но, в отличие от последнего, нацеленного на сотрудничество с армией) всячески отказывался от этой почётной должности. А в последней воле Люциуса Фокса было указано, что решающий голос в выборе его преемника должна иметь именно наследница.       — И если вы спросите моё мнение — я не представляю, кто бы мог его заменить, — честно сказала мисс Джойс на прощанье. — С его невероятным талантом, страстью к работе, неординарными решениями… Знаете, мне порой казалось, что он как будто понимает язык своих механизмов. Другого такого найти будет очень сложно.       — Ну, не такого, но похожего… — пробормотала Рика, глядя ей вслед.       Кандидатуру на освободившееся место они все обсуждали битых два часа ещё вчера ночью, подключив Каспера в качестве тяжёлой артиллерии. Рика даже собиралась связываться с Англией, забыв про часовые пояса, но за Англию сказал Логан — мощно и резко, как припечатал. И всё сводилось к одному. Тому, что донесли вышедшие на разведку в город члены команды.       Может, он ещё и не согласится. В конце концов, у него сейчас достаточно… сложная ситуация. Но попытка не пытка, попробовать стоит.       Именно поэтому Рика приказала Альберту ехать домой, где сменила официальный траур на обычную подростковую одежду и включила своему мотоциклу городской камуфляж. Связь по телефону, наличные по карманам, оружие — я сама… Погнали!              Эта автомастерская была из тех, что возникают за один день, а кажется, будто стояли тут со дня основания города. Нет, сюда пока не тёк валом поток клиентов, но ребята из команды утверждали: слухи об этом заведении и качестве его работы успели даже за несколько дней расползтись по всему городу.       Рика стояла на углу перекрёстка, ухватившись за руль мотоцикла и кусая губы. С одной стороны, лучшей кандидатуры действительно было не сыскать. С другой, то, что она сейчас собиралась сделать, было цинично и жестоко. Оставили бы человека в покое… Нет, надо снова тащить в этот мир! Хотя бы на окраину его. После всего, что сделано. После всего…       Нахмурив брови на зелёный сигнал светофора, Рика покатила вперёд — и остановилась перед мастерской. На вывеске которой лихим росчерком было выведено название: «Магнет’О».       Широкий двор неуловимо напомнил Рике ранчо деда Аманды Куин, разве что детали тракторов на нём точно не валялись. А в целом — даже пахло почти так же, за вычетом запаха крупного рогатого скота и сменой прожжённых солнцем техасских равнин на пасмурные городские улицы.       Внутри мастерской было достаточно народа из мастеров и работников, но девочка безошибочно нашла глазами главного. Высокий худощавый старик в промасленной спецовке увлечённо копался в мотоциклетном карбюраторе. Его широкие плечи были расправлены легко и непринуждённо, как будто на них никогда не падало никакое бремя. Он весело насвистывал, позвякивая инструментами, а лицо его посвежело и ожило до такой степени, что Рике показалось, будто на нём разгладилась примерно треть морщин.       — Мистер Лэншерр, — окликнула она его. — Можно вас на минуточку?       Эрик Лэншерр, простой человек Эрик Лэншерр, никогда на своей памяти не бывший мутантом, поднял голову от верстака и улыбнулся посетительнице. Лишённая вечного сарказма Магнето, эта улыбка была на удивление тёплой и светлой.       — Здравствуйте, мисс. Проходите сюда, здесь есть стулья. Что вас привело? Какая-то поломка или нужда в консультации?       — Вы, мистер Лэншерр, — честно вздохнула Рика, подходя. — Меня зовут Федерика Уэйн. И у меня есть к вам очень странное и неожиданное предложение.       — Уэйн — как в «Уэйн Энтерпрайзес»? — поднял брови Эрик и, вытерев ладонь чистой тряпицей, протянул гостье руку. — Очень приятно. Так чему обязан и что за предложение?       Рика с внутренним трепетом протянула руку ему навстречу. Ладонь Эрика была той же самой, а вот пожатие изменилось. Стало как-то… свободнее, что ли.        Понимая, что сейчас выглядит и звучит очень глупо, подозрительно и странно, девочка вкратце обрисовала ситуацию. Эрик хмыкнул и потёр лоб тыльной стороной ладони.       — Вы сейчас серьёзно предлагаете важный пост в крупной компании никому не известному автомеханику, только-только обосновавшемуся в Готэме?       — Да, — кивнула Рика, в душе ругательски ругая себя за то, что вообще согласилась на эту авантюру. — И не говорите, что вы никому не известны. Вы… В общем, это долгая и сложная история.       — Которую вы мне, разумеется, не расскажете, — прищурившись, протянул бывший Магнето. — Но вы меня откуда-то знаете. Так? — И, дождавшись пристыженного кивка, хмыкнул: — Вы не будете против, если я вернусь к работе параллельно с нашим разговором? Когда я занимаю руки, мне лучше думается. А вы присаживайтесь, присаживайтесь, в ногах правды нет.       Присев на краешек стула, Рика заворожённо уставилась на его пальцы. Крепкие и длинные, мозолистые, слегка узловатые, они чутко ощупывали повреждённую деталь, будто ушиб на теле человека. В этой мастерской Эрик был настолько на своём месте, что девочка ещё раз пожалела о том, что вообще сюда явилась. Но тем не менее, эмоции, исходившие от этого человека, не несли в себе никаких оттенков подозрительности, недоверия и обиды на возможный розыгрыш. Так — лёгкая насторожённость, как у любопытного зверя, почуявшего новый запах.       — Вы, наверное, гадаете, почему я так легко с вами говорю, не выгоняю с порога и не высмеиваю ваше предложение — уж действительно из ряда вон выходящее, — негромко заговорил Эрик, проворачивая в пальцах маслёнку. — И действительно верю в то, что вы — именно та, за кого себя выдаёте.       — Ну, есть фотографии… — начала была Рика, но умолкла, повинуясь нетерпеливому жесту:       — Я не закончил, простите. Так вот, мисс Уэйн… Вы говорите, что знаете меня. Меня это не удивляет. Я знаю, что в моём прошлом слишком много белых пятен, чтобы не предполагать наличие амнезии. Я знаю, что не хочу проявлять эти пятна, потому что мне хорошо там, где я есть. У меня есть деньги, люди, явный талант — и дело, которым мне очень нравится заниматься. С другой стороны… С другой стороны, я знаю, что вот это — слишком неправдоподобно для моего возраста, потому что люди столько не живут, — и одновременно слишком страшно, чтобы быть какой-то шуткой, даже если по молодости лет.       И он повернул к Рике внутреннюю сторону предплечья, где под закатанным рукавом темнели вытатуированные цифры. Клеймо узника немецкого концлагеря во время Второй Мировой.       Рика кивнула и отвела взгляд. Да, у него не могли не возникнуть вопросы. Но отец был не в силах заставить себя удалить эти цифры. Хотя мог бы. И тогда не было бы никакого риска. Но…        — Значит, вы действительно меня знаете, — негромко проговорил Эрик и потянулся за абразивами. — Что ж. Я не буду спрашивать, откуда. И даже переспрашивать, почему именно я. Уж если я что-то о себе и знаю, так это то, что у меня талант к работе с техникой. С металлом. Я спрошу о другом. Если вы знаете меня, то знаете и моё бывшее окружение. Есть один человек, образ которого мне постоянно приходит, но так туманно, что мне не понять…       — Лысый мужчина в инвалидном кресле? — неловко усмехнулась Рика.       — Нет, — с лёгким удивлением отозвался Эрик, и девочка чуть не задохнулась от кошмарного осознания, насколько же её приёмный отец запечатал в своём лучшем друге память о себе. — Никакого кресла. Я помню армейские жетоны. Цифры, которые я даже сейчас могу продиктовать, если закрою глаза… И имя.       — Логан… — прошептала Рика, нервно сплетая пальцы.       — Всё верно, — довольно кивнул Лэншерр. — Так вот, не в службу, а в дружбу, мисс Уэйн. Мне бы хотелось увидеть этого человека.       — Ну… — Девочка вымученно улыбнулась. — Тут могут возникнуть сложности. Вряд ли он захочет разговаривать…       — А я и не прошу о разговоре, — спокойно возразил Эрик, так и не отрываясь от работы. — Я хочу его увидеть. Можно издалека, чтобы он об этом не знал.       — Это ваше условие заступления на должность?       — Моё условие… — И даже смех его был лёгким, лишённым горечи и тягот прошедших лет. — Нет, мне интересно спросить о возможности удалённой работы. В конце концов, я не хочу бросать только-только обжитую мастерскую. И у меня тут персонал, с которым тоже надо обсудить такое предложение.       — Конечно-конечно, — торопливо закивала девочка, прилагая все свои мутантские способности, чтобы не краснеть от стыда — за то, что лезет к отдавшему всё человеку, который, кажется, уже обрёл своё счастье. — Мистер Фокс в последние годы вообще почти не появлялся в офисе. Вам, разумеется, надо будет принять дела, осмотреть фронт работ, познакомиться с подчинёнными и всё такое… Это если вы согласитесь. Но против вашей неполной занятости, думаю, никто не будет возражать.       — Вот и славно, — добродушно кивнул Эрик, выпрямился и позвал: — Рэйчел!        И Рика почуяла запах, доселе скрытый среди удушливых ароматов машинного масла, резины и горячего металла. Почуяла ещё до того, как на лице невысокой и смуглой, крепко сбитой и коренастой молодой женщины, вынырнувшей откуда-то из глубин мастерской, на миг блеснули знакомые жёлтые глаза.       — Рэйчел, предупреди, пожалуйста, всех, пусть задержатся после работы, — мягко попросил её Эрик. — Кажется, у нас намечается внеплановое совещание.       Женщина кивнула и исчезла так же незаметно, как и появилась.       Не бросила. Всё-таки осталась с ним. С другим лицом, с другим именем… Ну конечно. По-другому она и не могла.       — Я ничего не буду вам обещать, мисс Уэйн, — обратился Эрик к девочке. — Кроме того, что подумаю. Вы ведь оставите мне номер, по которому можно звонить?       …Пересекая широкий двор, Рика достала из кармана телефон, чтобы отстучать смс-ку в школу. Но на полуслове остановилась и, неожиданно для себя, широко улыбнулась, наконец-то осознав, что именно не давало ей покоя почти весь разговор с Эриком Лэншерром.       Вот его образ: руки, плечи, верстак, разложенные инструменты… И вот он не глядя тянется — и берёт именно тот гаечный ключ, который ему нужен прямо сейчас. Безошибочно выбирая правильный из множества других. Потому что инструмент слегка подпрыгивает, совсем чуть-чуть, буквально на полсантиметра, сам ложась в раскрытую ладонь.       Всё-таки что-то с ним осталось. Он слишком силён, чтобы окончательно потерять свою связь с металлом. Вот же хорошо! Значит, не потерял себя. И тогда… может, то, что я ему предложила, не настолько и скверно?       Рика обернулась и с облегчением прищурилась на яркую вывеску мастерской, выделявшуюся на фоне пасмурного неба.       А потом что-то мягкое и тяжёлое обрушилось ей на затылок. В глаза бросился фейерверк, в ушах зазвенело, девочка почувствовала, что падает, — а дальше была только темнота.