Книга Химеры

      Когда прозрачный кристалл, смоченный в крови Джонни Блэйза, натянул цепочку над картой Готэма и чётко указал на резиденцию Фальконе в Верхнем городе, у Рики нехорошо засосало под ложечкой. Но потом Константин выругался каким-то заклятьем и швырнул кристалл вместе с цепочкой в чашу портативной жаровни. Взметнулось фиолетовое пламя, над ним вздыбился клуб серого дыма, и в нём появилось лицо. Не жирное, старое и обрюзгшее — Кармайна Фальконе, — а совсем молодое, с большими глазами, высоким лбом и южным пушком над верхней губой.       Видение показалось и исчезло, пламя опало, а от кристалла с каплей крови не осталось и следа. Ворлок сдержал своё слово.       — Надо же, Сонни… — задумчиво протянула Лина. — Не кто-то, а младший сын. Нелюбимый, а потому — самый адекватный. С ним можно будет попробовать поговорить.       Сонни Фальконе…       Не надеясь чересчур на свою память, Рика открыла соответствующую страницу в Бэт-вики на своём планшете, и первым ей в глаза бросился возраст: всего девятнадцать лет. Однако, несмотря на юность, Сонни уже довольно давно вёл свои дела — и отчасти именно благодаря ему семья Фальконе ещё хоть как-то держалась на плаву. И Кобблпот говорил, что заручился его поддержкой…       — Не так давно вернулся из Нью-Йорка, — заметила Барбара, сосредоточенно просматривая новостные сводки. — Видимо, там Старк и передал ему договор. Вот только почему именно ему?       — Это надо спрашивать у Старка, — поморщился Оливер, потирая лоб. — И потом, мы уверены, что договор Гонщика до сих пор у Сонни? Он не мог передать его старшему в роду, как почтительный итальянский сын?       — Заклятье верное, — возразил Константин. — Если уж мы увидели его лицо, значит, пергамент точно в его руках.       — Из них и заберём, — подытожила Рика, вставая. — Навещу его под маской прямо сейчас, благо уже темно. Оливер, ты ведь примешь отчёты ребят и Логана, когда они вернутся? Мало ли, может, будет что-то интересное.       — Иди, Химера, — кивнул Куин. — И не беспокойся.       Когда Рика уже заворачивала за угол коридора, её внезапно догнал Альберт. Лицо у него было несколько обеспокоенное, и одного этого хватило, чтобы девочка встревожилась.       — Альберт, что-то случилось? Всё в порядке?       — Мисс Уэйн… — начал было дворецкий и — Рика не поверила своим ушам! — запнулся на полуслове. И только через секунду продолжил: — Мы можем поговорить наедине перед вашим отъездом?       — Да, разумеется, если недолго… — растерянно кивнула девочка.       — Я вас надолго не задержу, — кивнул Альберт, возвращая себе самообладание после секунды слабости. И, когда они прошли в ближайшую малую гостиную, не стал садиться, лишь замер у двери, держась чуть ли не навытяжку.       — В чём дело, Альберт? — прямо спросила Рика.       Дворецкий поднял на неё потемневший взгляд.       — Мисс Уэйн, могу я спросить, собираетесь ли вы применять насилие к Сонни Фальконе в процессе возвращения договора мистера Блэйза?       — Ну… — Девочка поперхнулась и потёрла ладонью шею. — Вообще-то, я об этом не думала… Но, по идее, раз он самый адекватный в семье, я бы, скорее, с ним поговорила. А если он откажется… Да нет, это не наш метод. Только если он сам на меня нападёт. А что?       И Альберт, вечно хладнокровный и спокойный Альберт глубоко вздохнул, как перед прыжком в холодную воду.       — У меня есть все причины полагать, мисс Уэйн, что Сонни Фальконе — мой внебрачный сын. Старший.       Вот тут-то Рика села, где стояла! Благо рядом оказалось кресло.       — Альберт… вы что, шутите?!       — Никак нет, мисс Уэйн, — печально покачал головой дворецкий. — В юности практически все совершают ошибки… Моей был краткий, но бурный роман с одной итальянкой… ныне — покойной третьей женой Кармайна Фальконе.       Рика судорожно достала телефон, вошла в браузер, нагуглила фотографию…       Нет, если не знать — заметить очень сложно. Южный фенотип — да, безусловно. Буйные кудри, тонкие черты, глубокие глаза, оливковая кожа… Но — этот высокий лоб, это чуть удлинённое лицо, этот совершенно пенниуортовский подбородок… Рика шумно выдохнула, отключила телефон и потёрла глаза.       — Он знает?       — Нет, — твёрдо ответил дворецкий. — И если вы, мисс Уэйн, будете встречаться с ним как мисс Уэйн под прицелами фотокамер, то я с сожалением буду вынужден пренебречь своим долгом и обязанностями.       — Вас не должны видеть вместе, — прошептала девочка, ещё пытаясь прийти в себя после такого известия. — Ни в коем случае… Ладно, Альберт, я поняла вас. Я постараюсь не причинять ему вреда, даже если он на меня кинется. Хотя… я уже не уверена, что кинется. Он что-нибудь ещё унаследовал от вас, кроме некоторых черт лица?       — Ум, — не колеблясь отозвался Альберт. — Ум, чувство долга и физическую неспособность к подлости. Я наблюдал за ним довольно пристально, и в этих выводах вы можете быть стопроцентно уверены.       — А как же фамильная преданность? — усмехнулась Рика, вставая.       Альберт не моргнув глазом выдержал её взгляд.       — Всё зависит от объекта преданности, мисс Уэйн. И только от него.       — Ну что же, — вздохнула девочка, — вот сейчас мы это и проверим…       

***

      Да будут благословенны тёмные осенние вечера…       Химере не составило никакого труда притаиться на крыше соседнего дома и подождать, пока почтенное семейство Фальконе не соблаговолит покинуть родные пенаты ради каких-то дел. Судя по тому, что в кортеж о нескольких машинах усаживали даже детей, дела эти были не очень мафиозными, скорее — итальянский клан поехал ужинать. Но знакомое по Бэт-вики и гуглу лицо маска Безликого так и не засекла.       Значит, остался дома… Ну да, ну да. Нелюбимый сын. Скорее всего — нелюбимый демонстративно. Учитывая, насколько сильна кровь Пенниуортов, Сонни должен серьёзно отличаться от прочих Фальконе. Что ж, с одной стороны — это хорошо: можно поговорить наедине. С другой… Насколько было бы проще, если бы Сонни оставил договор где-нибудь в комнате! Свистнуть его — и…       Рика вспомнила пронизывающий взгляд Гонщика, поёжилась и решительно перепрыгнула с крыши на крышу.       Нет уж. Проще — не значит «лучше». Будем поступать, как герои, а не как Фальконе.       Благодаря данным, полученным от маски, девочка без труда вычислила комнату, где на данный момент находился только один человек. А когда подобралась поближе к карнизу, до её ноздрей безошибочно донёсся запах молодого холёного тела.       Химера глубоко вздохнула, приводя мысли и пульс в порядок, и постучала в окно.       Послышались шаги, раскинулись в стороны белые тюлевые занавеси — и Сонни Фальконе, собственной персоной, бестрепетно открыл оконные створки для незваной гостьи.       — Ах вот как, — только и вымолвил он, пропуская Химеру в комнату.       — Добрый вечер, — учтиво поздоровалась та, спрыгивая с подоконника. — Я так понимаю, Сонни Фальконе?       — А ты — Химера, — хладнокровно кивнул юноша, рассматривая её фигуру, костюм и маску. — Одна из тех, о ком судачит весь город. У тебя ко мне какое-то дело?       Девочка вздохнула и поморщилась. Очень хотелось почесать нос, но она и так уже достаточно посветила своим лицом перед достаточным количеством людей. А держать его изменённым сейчас, как тогда, у Сэм, у Рики не было ни малейшего желания: чтобы не распыляться.       — Может быть, мы будем говорить прямо? — без дальнейших экивоков спросила Химера. — Я знаю о Призрачном Гонщике и его договоре. И хочу обсудить именно этот вопрос.       — Совсем прямо говорить в любом случае не получится, ни одному из нас, — пробормотал Сонни, слегка усмехаясь. — Ты не собираешься раскрывать мне свою личность, а я… Что ж, впрочем, это совершенно не важно. Прошу.       Он был и похож, и не похож на Альберта. И только потому, что Химера знала, куда смотреть. Вот вроде бы поворот головы — как у Пенниуортов. Но в жесте рукой, когда Сонни предложил Рике присесть, было столько властного господства…       Химера послушно заняла предложенное кресло. Сам младший Фальконе уселся напротив, за столом, положив подбородок на сведённые кончики пальцев и устремив на неё пристальный взгляд. Предлагать ей выпить или вообще хоть что-нибудь он явно не намеревался.       — Так вот, договор, — кашлянув, продолжила девочка. — Мы знаем, что тебе его передали. Предполагаем, кто именно. И точно уверены в том, что именно ты им воспользовался не далее, как вчера вечером. Чтобы призвать в Готэм Призрачного Гонщика.       Совершенно южные чёрные глаза, похожие не то на блестящих жуков, не то на маслины, слегка сузились.       — И что же вы намереваетесь со всем этим делать?       — Для начала — поговорить, — развела руками Химера. — Как видишь, я пришла одна, без команды, без поддержки. Я не собираюсь разносить твой дом, шантажировать тебя, пытаться тебя купить. Для начала я хочу понять: зачем?       — Зачем… — повторил Сонни, а потом пружинисто встал и подошёл к книжному шкафу, стремительно провёл рукой по корешкам дорогих изданий. — Что ж, если ты этого хочешь — поговорим начистоту, Химера. Дело в том, что я ненавижу этот город. Потому что он медленно убивает мою семью.       При этих словах от него полетел такой заряд эмоций, что девочка чуть не задохнулась.       Тоже… тактика. Обезоружь противника тем, чего он не ожидает, — открытостью, искренностью, чувством… Это уже не Пенниуорт, это уже итальянцы. Но ты не на ту напал, юный синьор!       — Я знаю о печальной судьбе клана Фальконе, — отозвалась Химера, как можно более непринуждённо откидываясь на спинку кресла. — Равно как и о том, что наш предшественник и наставник приложил немало сил к тому, чтобы она оказалась именно такой. Срывая планы, мешая закупкам и продажам, выводя из строя подчинённых… Ты ненавидишь и виджиланте тоже?       И вновь — спокойствие, и только лёгкий прищур чёрных глаз. Сонни неспешно прошёл к журнальному столику, и рука его легла на пузатый бок графина с вином с таким аристократическим изяществом, что Рика откровенно им залюбовалась.       Да он меня испытывает! Проверяет реакцию на разное поведение, на разные маски. Ну-ну, интересно… Что ещё покажешь?       Алая струйка вина с плеском пролилась в хрустальный бокал. Сонни не торопясь оценил цвет и аромат напитка, пригубил, посмаковал, проглотил… И только потом ответил:       — Нет, я всегда восхищался Бэтменом. Не он виноват в том, каким стал мой отец. И уж точно не команда «Нова».       — Но и не сам твой отец? — полу-утвердительно спросила Химера.       Сонни криво усмехнулся и поставил полный бокал обратно на поднос.       — Разумеется, я не ребёнок и прекрасно осведомлён о законах причинно-следственных связей. С него ответственность я также не снимаю. Равно как и понимаю, что наш клан слишком сильно завязан на некоторую… не совсем легальную деятельность. Более того, я сам её веду. Но в несколько более… разумных пределах, чем мой отец и его нынешние наследники.       И вот горечь в уголках рта, и вот пальцы сжимаются в кулаки… Интересно, начнёт ли кидаться бокалами в порыве ярости? Хотя нет, для этого он слишком благоразумен.       А младший Фальконе тем временем продолжал:       — Я ненавижу этот город, потому что только и именно здесь мой отец сорвался и опустился. Таким, как мы, здесь невозможно не быть преступниками, Химера. Готэм жаден до наших денег, душ и крови. Здесь нет надежды. Здесь конкуренты готовы рвать глотку зубами в буквальном смысле, если это поможет им подняться повыше по головам. Готэм отравил мою семью, миазмы этих улиц пропитали нашу кровь, и с каждым годом это небо становится ещё серее и тяжелее. Ты можешь посчитать это пафосными бреднями ничего не понимающего в жизни юнца, но…       Химера подалась вперёд, сцепив руки на коленях и благословляя маску Безликого за отсутствие на ней эмоций. Но промолчала.       Сонни снова усмехнулся, подошёл и сел на подлокотник дивана рядом с её креслом.       — Молчишь. Что ж. Тоже выгодная тактика. Пусть собеседник говорит, пусть упивается своим голосом, своей болью, своей правотой для себя… Верно? Ну, давай так!       Он слегка отзеркалил позу девочки, сцепив руки на одном колене и подтянув ногу на подлокотник.       — Договор мне подбросили в вещи. Накануне отъезда из Нью-Йорка, где я встречался со многими влиятельными людьми. Никто из них не вручил бы мне его лично, ведь это слишком глупо. На, мальчик, пергамент, который передаёт в твоё распоряжение самого настоящего адского карателя… Нет-нет. Во-первых, я бы не поверил. Во-вторых — так было бы слишком неприлично понятно, что этому «дарителю» от меня что-то нужно.       — Нужно, — кивнула Химера. — Тебя использовали, и ты сам это прекрасно понимаешь.       — Я ещё не в том возрасте и статусе, чтобы оскорбляться, если кто-то делает из меня инструмент, — кивнул Сонни, и Рика в душе поёжилась от циничности этих слов. — Главное, чтобы для меня в этом тоже была какая-то выгода. И эта выгода… о, ты себе не представляешь, какое наслаждение я испытал, когда начало разгораться первое пламя.       Накручивает себя, — промелькнула мысль в голове у девочки. Вон как глаза блестят и пальцы посерели. Не будь кожа такой смуглой, были бы белыми. Ненависть ненавистью, а настоящий шанс действительно уничтожить город… Практически весь город, ведь здесь и правда слишком много преступников на квадратный метр. И он это понимает.       — Но ведь при этом могли пострадать и невинные, — мягко заметила Химера. — И в чём-то действительно пострадали. Да, Гонщик не трогает праведных… Но когда толпу охватывает паника — кто знает, что может произойти?       — В этом городе невинных нет, — отрывисто бросил Сонни и отвёл глаза, смотря в окно. — По-настоящему невинных.       — Есть. — Химера встала и обошла его, чтобы снова поймать взгляд. — Я. Как минимум. Гонщик посмотрел мне в глаза и вынес свой вердикт. Потому и дал нам отсрочку — пусть даже и вопреки твоей воле.       — Это только пока, — с горечью усмехнулся младший Фальконе. — Пройдёт время — и я посмотрю, что с тобой станет. И со всеми вами. Бэтмен был уникален… Ну так то был Бэтмен.       И тут Химера грохнула ладонями по журнальному столику! Да так, что подпрыгнул поднос, зазвенел хрусталь, выплеснулось из полного бокала вино широкой алой полосой, собираясь в крупные капли на стеклянной поверхности.       — И что, проще сжечь всё до основания и строить на пепелище, чем пытаться исправить то, что есть сейчас? — воскликнула Рика, заставляя голос звенеть от гнева даже сквозь модулятор. — Да, проще, несомненно! Но не факт, что лучше!       Девочка яростно прошлась по комнате, вольно и невольно копируя недавнее поведение младшего Фальконе, но мысли на тему «бить врага его же оружием» очень быстро смело куда-то прочь под напором чистой искренности, которой полнились её слова.       — Говоришь, у Готэма нет надежды? Я считаю, что ты не прав! И не только я. Да, пусть наша команда никогда не станет такой, каким был Бэтмен. Но мы не одни! Есть комиссар Монтойя, которая продолжит дело Гордона. Есть Ричард Куин, который держит тюрьму Айрон Хайтс в ежовых рукавицах. Есть Слэйд Уилсон, семейство Муни, Саманта Паркер, в конце концов! Да, тоже преступники. Но не лишённые благородства. Я сама видела, как Сэм ходила по улицам Нижнего после визита Гонщика, говорила с пострадавшими, посылала своих людей им на помощь, не гнушаясь запачкаться в золе и пепле! Да, это чертовски послужит её имиджу хозяйки Нижнего! Никто не говорит, что она действовала исключительно от чистого сердца. Но ведь действовала!       Рика круто развернулась на месте — и встретила спокойную фамильную улыбку своего дворецкого на чужом, молодом и смуглом лице — и лёгкий прищур южных чёрных глаз. Но не дала сбить себя с намеченного курса. Потому что сейчас намеревалась пойти если не с джокера, то с козырного короля уж точно.       — А ещё есть школа «Нова», — выдохнула Химера сквозь маску. — Те, кто проникся нами настолько, что взял наше имя. Те, кто смотрит в будущее. Те, кто принимает всех, кто готов учиться жить по законам чести и совести. Они тоже верят в надежду для Готэма. И если моя команда прыгает по крышам по ночам, то школа «Нова» действует при свете дня. И там есть и наследница семейства Уэйн, и Оливер Куин, и Барбара Гордон, и много кто ещё! Те, кто верит в Готэм. Ты говоришь, что ненавидишь его, — а они его любят! И мы любим. Таким, какой он есть. Страшным, тёмным, мрачным, грязным, кровавым — но не гнилым, не развращённым до конца, не полным опустившихся и серых людей… а в самом сердце своём — всё-таки справедливым и благородным. В нём всё это есть, как и надежда. Только надо выполоть сорняки и позволить этому ростку подняться к солнцу…       Забывшись, Рика лёгким звериным шагом подошла к Сонни и положила руку ему на плечо. Тот не отшатнулся и не смахнул её ладонь, просто поднял спокойное лицо, встречая её глаза в прорезях маски. Взгляд его был совершенно непроницаемым.       — Я не буду требовать у тебя договор сейчас, — твёрдо сказала Химера. — Ты можешь хранить его до тех пор, пока не убедишься, что я права — и что у Готэма есть надежда. Набор в школу «Нова» ещё идёт. Ты можешь поступить туда — и своими глазами увидеть, как и кого там готовят. Но до тех пор — пожалуйста, я прошу тебя, отзови Гонщика. Старк и без того достаточно попортил крови и нам, и школе…       — Старк? — приподнял брови Сонни, и Рика чуть не ойкнула, осекаясь.       Вот ведь! Ладно, сейчас выкрутимся…       — Мы знаем, что договор тебе подкинул Энтони Старк, — вздохнула девочка, садясь рядом с младшим Фальконе. — Он не только проверяет школу «Нова» своей аттестационной комиссией — он устроил экзамен и нам, как Железный Человек. Ему, видишь ли, мало было слов нашего наставника, он решил испытать нас в деле. Большая шишка из Мстителей, все дела… Ну и вот. Сам не понял, что сделал, по-хорошему. И в какую задницу едва не послал весь город…       Сонни задумчиво прикусил нижнюю губу. Похлопал себя ладонью по бедру, встал, прошёлся по комнате.       — Значит, Старк, — снова повторил юноша… а потом полез куда-то в ящик стола, без стеснения показывая безликой гостье его двойное дно. — Нет, когда я говорил, что не оскорбляюсь на то, что меня делают инструментом, я не шутил и не притворялся. Но когда меня делают тренажёром для виджиланте…       Он с гулким стуком захлопнул ящик и резко выпрямился, откидывая волосы со лба. В руках его оказался плотно свёрнутый лист пергамента, перевитый чёрной лентой. От свитка несло адским пламенем — и ещё таким спектром запахов, что Химера вздрогнула и постаралась отрешиться от чутья.       А Сонни Фальконе тем временем решительно развязал ленту, развернул свиток — и черты лица его затвердели так, что стали совершенно пенниуортовскими. Он положил свиток на стол, небрежно прижал его какими-то книгами, а потом порезал себе палец канцелярским ножом. Подождал, пока набухнет алая полоса, — и провёл пальцем по явно свежим строчкам, начертанным на свободном месте внизу, после основного текста. Дальше Химера запретила себе рассматривать. Ей достаточно было того, что под полосой свежей крови, быстро впитывающейся в пергамент, эти строчки исчезали — как будто их никогда и никто не писал.       Когда пропала последняя точка, Сонни аккуратно завернул и завязал свиток — и только после этого сунул палец в рот и снова полез в ящик. За пластырем.       — Вот и всё, — несколько невнятно проговорил он. — На сегодня твоя миссия исполнена. Послезавтра Гонщик не явится в Готэм. А дальше…       — А дальше — посмотрим, — легко согласилась Химера, вставая. — Спасибо, Сонни. Было приятно познакомиться.       Младший Фальконе посмотрел на неё долгим взглядом — и внезапно усмехнулся.       — Ты можешь не верить, Химера… Но мне тоже.