Огромная, покрытая зелёной чешуёй фигура вынырнула из тёмной воды, раскрыла пасть, полную кинжально острых зубов, и перекусила пополам тело безумно хохочущего человека с раскрашенным лицом и зелёными волосами. Нелепо мелькнули ноги в полосатых брюках, пропадая вслед за тушей в глубинах сточных вод, а истекающий кровью обрубок в фиолетовом пиджаке сломанной куклой рухнул на покрытые слизью камни.
Рика скривилась, передёрнулась и закрыла вкладку с видео.
Значит, Крок убил Джокера… И, судя по всему, ещё и сожрал, хотя бы отчасти. Минус один…
День за днём, вместе с командой «Нова», или только с Конрад, или в одиночестве — Рика изучала картотеку Бэтмена, знакомясь с судьбой его давних врагов.
Киллер Крок стал совершенным чудовищем и ушёл из канализации в Готэмский залив — просто потому, что продолжал расти и его туша уже не помещалась в туннелях. Последним его деянием, в котором тлела хоть искра чего-то человеческого, и стало убийство Джокера, который как-то его подставил.
Х
арли Куинн была жива и на свободе, но о ней уже давно не было ничего слышно, как и о представителях Лиги Убийц. Ядовитый Плющ и Двуликий погибли пятнадцать лет назад в ходе попытки передела власти в Готэме. Пугало тоже был убит, хоть и не тогда: доигрался с наркотиками, перейдя дорогу мафиозным семьям. Пингвин умер просто от старости, Сай
онис сбежал из города. Виктор Фриз после смерти жены отошёл от дел и вёл затворнический образ жизни где-то в Европе. Бэйн и Загадочник сидели в
Айрон Хайтс — тюрьме особого режима, находящейся в ведении властей сразу нескольких городов: Готэма, Стар-Сити и Централ-Сити. Готэмский Блэкг
ейт остался местом заключения обычных преступников, а в
Аркхэмской лечебнице содержались злодеи послабее и пожиже — вроде тех же Календарника и Шляпника.
Женщина-Кошка перестала бегать по крышам в силу возраста и усталости: в конце концов, ей было уже хорошо за сорок. Н
айтвинг, бывший Робин, ушёл в Бладх
ейвен, Красный Робин Тим Дрейк и Бэтгёрл — тоже разбрелись по окрестностям Готэма, наводя порядок и справедливость в своих городах.
Но что-то мне кажется, что и на мой век хватит что героев, что злодеев… И не последними среди них будут самые обычные люди. Фальконе, Марони, Муни…
Химера откинулась на спину стула и потёрла виски, долго и с шумом выдыхая. Ей нужно было уложить в голове новые подробности, имена, лица — и не все, далеко не все. «Энциклопедия Бэтмена» была огромной. Не круче Википедии, конечно, но всё же. А тут ещё и накрепко связанные с ней ассоциации после того вечера…
Они с Дереком ещё долго разговаривали тогда. И она горячо убеждала его, что он всё сделал правильно, и не подвёл, и ему не в чем себя винить… и даже рассказала о своём видении — не надеясь, что он поверит, но не в силах не поделиться.
Он гордится тобой, правда, Дерек, честно, гордится…
И когда она обнимала его, утыкаясь лицом в пиджак, пахнущий дорогой туалетной водой, ей показалось, что он ей всё-таки верит. Не до конца, червячок сомнения всё же остался, не мог не остаться. Но девочка видела, какой надеждой вспыхнули глаза Дерека, когда она рассказала ему про тень Бэтмена. И когда он обнимал её в ответ, неловко поглаживая по спине, ей почему-то почуялось, что он знает о ней куда больше, чем она сама…
Они готовились. Команда «Нова», долгое время учившаяся быть слаженным мощным кулаком, получила новое задание: научиться действовать порознь. И не только.
— Каждый из вас получит телефон, планшет, карту, привязанную к вашему счёту, и немного наличных, — говорил Дерек на последнем брифинге за день до начала операции, перед тем как самому покинуть школу. — А потом вы выйдете в Готэм. Поодиночке. И у вас будет неделя на то, чтобы познать этот город и научиться в нём жить — хотя бы на первых порах. В течение этой недели у вас не будет никакой связи — ни между собой, ни с кем-то из старших. Вы останетесь одни в незнакомом городе, и ваше выживание в нём будет зависеть только от вас. Через неделю с вами свяжутся — и вы получите дальнейшие инструкции.
И только Рика горько закусывала губу, понимая, что эти инструкции могут поступить уже совсем не от Дерека Уэйна…
Будущим героям Готэма предоставили выбор: каждый мог сам решить, с каким из районов города он будет начинать своё с ним знакомство. Был Верхний — блистающий огнями, бриллиантами и знаменитыми фамилиями. Был Средний, поделённый строго на две зоны влияния, воистину обиталище самого среднего из средних классов населения. И был Нижний — где выходить на улицу после девяти было опаснее всего, где стоял металлургический завод, а в порт прибывали грузовые суда, рыбаки и контрабандисты. Район, в котором живее всего чувствовалась история — и история Бэтмена в том числе.
И когда до Рики дошла очередь, она без колебаний выбрала Нижний.
Если уж знакомиться с городом — то с его изнанки, верно?
Прощание было кратким, но не суматошным. Суматошность осталась во вчерашнем дне, когда ученики школы Ксавье по одному и компаниями подходили к Рике и Конрад, чтобы, как метко сказал кто-то, «выразить респект» и пожелать удачи. И не важно, насколько хорошо девочка была с ними знакома и общалась ли вообще…
А сейчас — это всё было как-то легко, беспечально, но с тонкой нотой торжественности.
Как будто переход во взрослую жизнь…
С кем-то она прощалась сама. Гидра так и не вышел из своих лабораторий, а на её сбивчивые слова прощания ответил ободряющим кивком головы, зажав в зубах карандаш. Грозы вообще не было в школе, она прислала забавный стикер по вотсаппу. Джин не оставила свой пост в лазарете, следя за поранившимся студентом, но успела тепло обнять забежавшую к ней девочку.
Остальные собрались у Чёрной Птицы.
У Кейти были глаза на мокром месте, но он мужественно держался. Рика привычно коснулась его щеки, а он — её в ответ, по уже въевшемуся в кровь каждодневному ритуалу. Эльф просто заглянул девочке в глаза своим глубоким взором, что-то для себя решил, кивнул и отошёл.
Подхромал Пьетро, постукивая тростью, скупо улыбнулся и проговорил:
— Ты справишься, Клейтон. Выделывайся поменьше, не старайся ничего доказать, и всё будет хорошо.
Ладошка Рики утонула в синей лапище Хэнка, который вслед за тем сгрёб её в объятья и, слегка шмыгая широким носом, пошёл разогревать мотор самолёта.
Логан, тёплый и родной Логан, взъерошил девочке волосы и ухмыльнулся, сжимая в зубах незажжённую сигару:
— Всё будет хорошо, ребёнок. Надери им там всем задницу.
И только после того, как она вдоволь наобнималась с ним, к ней подъехал профессор Ксавье. И только глядя в его морщинистое лицо, она чуть не разревелась на месте от подступивших чувств, но вовремя сдержалась — не иначе, как помогло какое-то чудо.
— На эту неделю ты останешься одна, дитя моё, — ласково, но твёрдо произнёс Ксавье. — Это — ещё одно твоё испытание, и я не в силах и не смею в него вмешиваться. Но после… Знай, что ты никогда не будешь одна. Тебе стоит только позвать — и я услышу тебя хоть через океан.
— До встречи… папа, — пробормотала Рика, усиленно моргая, и он улыбнулся в ответ, накрывая её руку своей.
— До встречи… дочь.
И вот она уже почти дошла до трапа, как что-то будто толкнуло её в спину, заставив обернуться и сощуриться. На черепичной крыше школы для одарённых подростков профессора Икс, рядом с одной из каминных труб замерла тёмная фигура — согнутая, скрюченная, поводящая из стороны в сторону длинным гибким хвостом. Рике не видно было отсюда его лицо, но ей почему-то показалось, что жёлтые, светящиеся, золотые глаза Курта Вагнера смотрят ей прямо в душу. Девочка вздрогнула, стряхнула это чувство и, ничего не сказав, поспешила к самолёту.
И вновь было то, уже знакомое ощущение, когда солнце не садится на западе, а медленно поднимается, и смена часовых поясов, и бескрайняя гладь океана под облаками… И уже в самолёте, где непонятно каким образом ловила связь на их новёхоньких телефонах, прозвучало страшное известие: искалеченное тело готэмского бизнесмена Дерека Уэйна, главы «Уэйн Энтерпрайзес», было найдено на улицах города. И Рика плакала, ощущая на себе понимающие взгляды команды: они знали, что она знала, — но не держали зла на то, что она им не сказала. И она сказала сейчас, потому что это уже не была не её тайна, подтвердив финальным аккордом: они остались одни.
А потом был краткий сон, и другой континент, и утренний туман над пасмурным морем — и дорога в Готэм, на которую Рику высадили одну-одинёшеньку, с телефоном, планшетом, карточкой и парой сотен долларов по карманам. Дорога вела в Нижний город. В воздухе пахло солью, где-то кричали чайки, и видневшиеся впереди «ворота», если их можно было так назвать, обещали впустить юную соискательницу в нечто тёмное, мрачное, жуткое, но и невыразимо прекрасное.
Рика Клейтон, шестнадцатилетняя дочь африканских зоологов и мутант, которую теперь звали Химера, стиснула зубы и сделала шаг вперёд — навстречу своей судьбе и новому дому.
***
А где-то далеко, но не настолько, чтобы на другом конце света, двое — мужчина в кожаном плаще и с копной каштановых волос и светловолосая женщина, обладавшая нечеловеческой гибкостью и пластикой, — склонились над телом неприятного сгорбленного мужчины с зеленоватой кожей. Глаза его закатились, он еле дышал, лёжа на заплёванном полу какой-то съёмной хибары, и склизкие скрюченные пальцы его подрагивали, будто пытались скрести воздух.
Мистик недовольно скривила своё крайне обычное человеческое лицо и процедила сквозь зубы:
— Даже пытать бесполезно. Он пуст. Пустышка. Тварь бросила его. Нам он не помощник.
Гибко распрямилась, перешагнула через тело — и пошла прочь.
Гамбит растерянно посмотрел ей вслед, крякнул, вытащил телефон и набрал три заветных цифры.
— Да, здравствуйте… Мужчина, за сорок, с ним что-то случилось — не то припадок, не то кома. На раздражители не реагирует, мы его таким уже нашли. Адрес? Да, диктую… Фамилия? Что? Я вас не слышу, вы прерываетесь…
Оборвав связь, Реми сунул телефон обратно в карман и пробормотал:
— Пусть уж сами разбираются: мутант — не мутант, в тюрьму — не в тюрьму… Мистик, подожди!
И, точно так же перешагнув безжизненное тело, поспешил вон из квартиры.
***
А где-то совсем далеко, ещё дальше и вообще не здесь, невысокий широкоплечий мужчина с ухоженной бородкой, писавший серебряным пером в изящном блокноте, на миг прервал своё занятие, поднял голову — и, усмехнувшись, продолжил заполнять плотную желтоватую бумагу бисерными строками, отливающими зелёным.
У него впереди было ещё очень много работы…
