Каждый выбирает для себя...

      Умывшись и позавтракав, Малиновский потянулся к мобильному, решительно набрал номер, но тут же нажал кнопку «отбой», секунду подумал и, поискав в записной книжке, позвонил совершенно другому человеку.       — О, нет! — вместо банального «здравствуй» или «привет» раздался из трубки театрально-трагический возглас. — Только не говори, что Небеса все-таки рухнули на Землю.       — Марат, ты чего? — опешил Ромка. — Не узнал меня?       — Еще как узнал, потому и спрашиваю не рухнули ли Небеса на Землю.       — Маратик, оставь свои шутки, мне помощь твоя нужна.       — Какие шутки? Все очень серьезно. Что-то я не помню, чтобы ты мне помог, когда мне нужна была твоя помощь. Я ведь тебе тогда сказал, чтобы и ты забыл мой номер телефона. Так? Нет? Разве не ты мне ответил, что обратишься ко мне только если…       — А-а-а, — перебил Роман, вспомнив их последний разговор. — Это когда ты просил пристроить твою рыбоньку на дефиле?       — Вот-вот, именно тогда.       — А что я мог сделать, если Милко уперся рогом? Ты пойми, это же не от меня зависит. — Малиновский даже зубами скрипнул от бессилия. — Блин! Год прошел, а ты до сих пор в обидках?       — Ты думаешь я могу об этом забыть? Не надейся! Мне из-за тебя жениться пришлось! — Марат не то рыкнул, не то хрюкнул, а может, это у него такой смешок выскочил.       — В смысле?       — В прямом. Я надеялся на тебя, когда обещал пристроить Маринку в мир высокой моды, тогда я мог бы с ней расстаться с чувством выполненного долга. Однако, ты мне в помощи отказал, вот мне и пришлось жениться, как честный человек, я не мог дважды обмануть женщину, — и он захохотал во все горло. — Ладно, я не в претензии. Между прочим, моя рыбонька три недели назад родила мне сына! Так что… Рассказывай, что у тебя за проблема.       — Ух ты! Поздравляю, папаша. Как сына назвал?       — Артуром. И давай ближе к делу.       Ромка, торопясь и волнуясь, словно речь действительно шла о жизни и смерти, изложил Марату суть проблемы и уже часа через два читал досье на сестер Абалкиных. Из собранного материала следовало, что ребенок, вернее дети, Машины. Что это близнецы четырех с половиной месяцев отроду, что мальчика зовут Антоном, а девочку Ксенией и что в метриках у них в графе «отец» стоит прочерк, из чего следовало, что с отцом своих малышей Машка вряд ли общается и он их однозначно не признал.       Неожиданно для себя Малиновский разозлился на неизвестного мужика, бросившего Рыжую с детьми и не помогающую ей ни одной копейкой. «Козел, — с ненавистью подумал он, — брызнул семенем и свалил, а Машка вынуждена пахать, как лошадь, чтобы самой не сдохнуть с голоду и прокормить мелюзгу». И еще мелькнула у него мысль, что не везет ей на мужиков, все ее предают.       Следующий файл Роман читал, как научно фантастическую повесть, где фиг чего поймешь, но в конце наши обязательно должны победить всякую космическую нечисть. В общем, разобрать хоть что-либо в теме Машкиной диссертации Малина не смог, но читалась она на одном дыхании. Конечно, не в той части, где были сплошные формулы, шестиугольники и перевитые линии, похожие на молекулы ДНК (как он себе это представлял), а в преамбуле и заключении. Чего стоила одна только фраза: «Таким образом шанс на репродукцию появляется даже при полной агглютинации или аутоаллергии в патогенезе бесплодия». А? Нифига не понятно, но очень оптимистично!       О Насте информации было поменьше, но из того что было, Роман сделал вывод, что девушка она очень серьезная и строгая, что на первом месте у нее учеба и это несмотря на толпы поклонников, пышным павлиньим хвостом преследующих ее. Что она фанатично предана сестре и племянникам, что одевается очень скромно (то ли экономит, то ли просто нет возможности покупать брендовые шмотки) и, что до сих пор ни с кем никаких романов не крутила.       Тут же к досье были приложены фотографии сестер вместе и по отдельности, фото детей Марату не удалось раздобыть, но это уже было совершенно не важно. Мозги у Ромки взрывались от мыслей и идей, а фантазия разыгралась настолько буйно, что он уже видел себя этаким Бэтменом, посвятившим свою жизнь борьбе за справедливость, хорошо еще, что он привык вначале составлять план действий и лишь потом действовать, а то действительно казус мог бы случиться.       Первым делом, завершив запись «эпохального планирования» на листок, Малина направился в ближайший торговый центр. И… растерялся. Купить хотелось все и сразу, глаза разбегались, непонятно было в какой из магазинов бежать в первую очередь. В продуктовый? В детский? В хозяйственный? Или еще куда-то? Секунду подумав, Роман позвонил Жданову.       — Палыч? Привет.       — Привет, коли не шутишь. Ты куда пропал, почему на планерке не был и почему на звонки не отвечаешь? Катюша уже волноваться начала.       — А ты что, звонил?       — Да, и не однократно. И я, и Тропинкина, и даже папа тебя набирал.       — Я с документами работал, вот и убрал звук в мобильном, миль пардон.       — С какими еще документами?..       — Это личное, потом расскажу. Слушай, Андрюха, вы сегодня сможете обойтись без меня?       — Ромио, ты помнишь в какой заднице «Zimaletto»?       — Я все помню. Ты не волнуйся, я не подведу, уже завтра впрягусь в работу.       — Ладно, тогда по…       — Жданов, — торопливо перебил Ромка, — Погоди, не бросай трубку. Как Валерий Сергеевич?       — Спасибо, уже в сознании и уверенно идет на поправку.       — Слава Богу. А Катя… Она на меня больше не сердится? Мы помирились?       Честно говоря, для того Малиновский и позвонил, чтобы понять, может ли он поговорить с Пушкаревой.       — Нет, не сердится, — даже по голосу было слышно, что Андрей заулыбался. — Катенька если прощает, то от души.       — А она сейчас занята? С ней можно поговорить?       — Сейчас спрошу, — ответил Палыч, и буквально сразу же в трубке раздалось:       — Добрый день, Роман Дмитриевич.       — Добрый. Катя, давайте на «ты», как вчера вечером.       — Давайте… Давай.       — Слушай, мне твой совет нужен, только… — Малина замялся.       — Что?       — Ты просто посоветуй и все. Без комментариев. Ладно?       — Я постараюсь, — улыбнулась Катюша. — Спрашивай.       — Я вчера, когда уехал от вас, встретил одноклассника… — Ромка опять замялся.       — Роман, мы такое друг другу наговорили, что вряд ли меня можно чем-то смутить. Если нужен совет, говори прямо, чем смогу, помогу. И вот еще что, спасибо тебе огромное за папу.       — Ой, да ладно, я ничего особенного не сделал. Если бы не мог выбить кво…       — Давай ближе к теме, Ромочка, — попросила Пушкарева.       — В общем, ситуация такая: М… Марат, ну, это мой одноклассник, у него жена в Штаты сбежала и он один растит двух детей, а ребятишки маленькие…       — Какого возраста? — заинтересовалась Катерина.       — Кто? Марат?       — Нет, дети.       — Совсем груднички, три-четыре месяца, может, чуть больше. А еще у него на шее брат студент, понимаешь?       — Конечно. Только не очень понимаю, что я могу…       — Кать, вот об этом я и хотел посоветоваться, — перебил Малиновский. — Понимаешь, я хочу ему помочь, но не очень соображаю, как это лучше сделать. Денег он не возьмет, тем более, что мы давно не пересекались, да и расстались в прошлом не очень хорошо. Я думаю, что надо купить ему что-нибудь такое глобальное, но не знаю, что. Посоветуй, что можно сделать.       — Ромка, я очень тебя прошу, — она никогда его так не называла, и это было так неожиданно, что он даже вздрогнул, да и голос Катерины стал очень теплым и очень сердитым одновременно, хотя это, вроде бы, невозможно, — не надо мне врать, если тебе действительно нужен совет.       — Не понимаю, о чем ты?       — М… Марат? Брат студент, а жена сбежала в Штаты? Ты же Маше хочешь помочь, ведь так?       — А как ты… — хотелось разозлиться на ее проницательность, но не получалось, потому что она была права, уж если обратился за помощью, то не надо лгать. — Слушай, Пушкарева, тебе бы в разведку, цены б тебе не было. Ну, давай, начинай меня пилить.       — За что? За то что ты хочешь помочь человеку? И не собираюсь! Наоборот, я очень рада… — Катя запнулась, но все же честно закончила фразу: — за тебя, если ты, конечно, хочешь помочь, а не облагодетельствовать.       — Не понимаю, о чем ты?       — А я думаю, понимаешь. Ром, если ты решил таким образом извиниться, то это очень неудачная мысль. Неужели ты не еще понял, что ни дружбу, ни любовь, ни уважение, ни прощение нельзя ни купить, ни продать?       — Я помочь хочу.       — А ты готов помочь так, чтобы Маша даже не узнала о твоей помощи, готов помочь анонимно?       Малиновский растерялся. Действительно растерялся и надолго задумался. Катерина, несмотря на то, что у нее была довольно срочная работа, даже признака нетерпения не подавала, прекрасно понимая, что это и есть самое лучшее доказательство изменений, происходящих в Ромке. Еще несколько дней назад он бы не задумываясь выпалил ответ, который от него ждут. Интуитивно почувствовал бы, что хочет услышать собеседник, и тут же брякнул бы это, совершенно не отвечая за свои слова.       — Знаешь, я действительно хочу помочь, но если говорить честно, то я рассчитывал, что моя помощь окажет содействие в примирении. Я не знаю, готов ли я на анонимность.       — Спасибо.       — За что?       — За то, что честно ответил мне. Давай поступим вот так: я быстренько тебе скажу, что я думаю, а ты выбирай сам, что тебе делать.       — Давай.       — Если ты хочешь помочь, вначале выясни, что им необходимо. Может, детское питание, а может, памперсы или деньги…       — Машка денег не возьмет, — перебил Роман.       — Ты дослушай, ладно?       — Прости.       — Так вот, когда выяснишь, все можно сделать так, чтобы не унизить подачкой, а…       — Ух ты, как интересно. И как такое можно провернуть?       — Очень просто. Допустим, самое необходимое — это памперсы. Ты идешь в магазин, где Маша их покупает, договариваешься с хозяином, платишь ему за энное количество упаковок. Маша приходит покупать, а ее встречают у дверей с распростертыми объятьями: «Вы — наш тысячный покупатель, и вам положено…».       — Класс! Ну, у тебя и башка, Катька, я в восхищении. А если деньги нужны?       — Ромочка, и с деньгами придумать можно все, что угодно, не в этом дело. Ты главное реши, чего ты хочешь. Если помочь, то тебе придется напрочь отказаться от дивидендов. Если облагодетельствовать, то уверяю тебя, что это будет одноразовая акция, тебе все вернут, хорошо еще если не пошлют при этом, и захлопнут перед тобой двери. Навсегда. Кстати, если выберешь первый вариант, то я вхожу в долю, потому что сама думала, как бы девочек незаметно отблагодарить.       — Кать, может, тогда еще один совет дашь?       — Спрашивай.       — Как мне лучше подкатить к Машке, чтобы она меня простила?       — По-моему, у Алексина я прочла такую фразу: «Чтобы уйти от человека, нужно найти повод, а чтобы прийти, повод не нужен. Нужно просто прийти с открытой душой, и все». Ладно, пока, мне работать надо…

***

      Он долго, очень долго потом размышлял, бесцельно бродя по торговому центру. Купил пару игрушек, не мог не купить, так они ему понравились, особенно большая погремушка на ручке в виде цветка, яркая, красивая, и не просто гремит, а играет незательливые веселые мелодии, да и сделана не в Китае, а в Финляндии. В продуктовом купил побольше фруктов, причем, ничего экзотического брать не стал, взял яблоки, груши, виноград, так ему продавщица посоветовала.       «Чтобы уйти от человека, нужно найти повод, а чтобы прийти, повод не нужен. Нужно просто прийти с открытой душой, и все», мысленно повторил Роман, глубоко вздохнул, и совсем уже собрался нажать кнопку звонка, как заметил, что двери квартиры чуть приоткрыты…