Конечно, впереди еще много времени, он успеет найти свое счастье, но пора было отправляться на его поиски, и чем быстрее, тем лучше, ведь Ромка — это Ромка. Уж если он чего решил, так «выпьет обязательно», то есть немедленно возьмется за составление плана, а затем быстро-быстро начнет претворять его в жизнь.
План был простой и состоял всего из двух-трех частей, ну, максимум из четырех, но это только если очень не повезет, а он был везунчиком и прекрасно об этом знал.
Итак… Прежде всего нужно было закрыть гештальт, иначе не сможет он стать счастливым. Никак не сможет! Катя была права, он так и не повзрослел, застряв на витке предательства. Вначале предал он, потом его, и ему показалось, что так будет всегда, что все и всех предают, вот только его растоптала совсем не та, которую так больно ударил он. Так может, все очень просто? Может, пришла пора раскаяться и объясниться с Машкой? И начать взрослеть, перейдя на новый виток уже без чувства вины, иначе оно все время будет висеть над ним дамокловым мечом, то его детское предательство.
Затем нужно было составить список всех знакомых ему бабочек-рыбонек, вдруг среди них он сумеет обнаружить ту, с которой можно будет построить серьезные отношения. Правда, в осуществимость этого пункта своего плана он совершенно не верил. Вряд ли можно найти ту единственную среди девочек, прыгающих из постели в постель, но попытаться стоило. А если нет, то в силу вступит третий пункт — поиск своей половинки. Где? Да мало ли где! На дефиле или в баре, еще у Севы, а аквариуме поискать можно. Или… А что, это прикольно. Почему бы не в библиотеке или на концерте, или в пошивочном цеху, например? Но это уже был четвертый вариант.
Нетерпение разъедало, Ромке хотелось немедленно начать поиск своей «Кати», но он дал себе слово, что пока не выплатит подростковый долг, ко второму пункту даже не подойдет.
Отъехав от дома Ждановых километров десять, Малиновский припарковался на обочине, достал мобильный и, долго не раздумывая, набрал с таким трудом раздобытый номер. Долго, пожалуй, слишком долго в трубке раздавались только длинные гудки, и он уже собрался нажать «отбой», как услышал тихое, словно опасающееся кого-то разбудить:
— Алло.
— Привет! — единственное, что сумел выдавить Ромка.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровались на другом конце провода.
— Не узнаешь? — почему-то вдруг стало очень обидно, что его Рыжая его не узнала.
— Нет.
— Машка, это я…
— Вам Маша нужна? — перебила, как он догадался, Анастасия. — Тебя, — услышал Малина.
— А почему на твой номер? — он понял по тону, что Мария удивилась. — Алло. Алло… Говорите!..
Говорить Ромка не мог. Он даже дышать не мог, спазмом перехватило горло и резкая боль ударила в солнечное сплетение. Единственное на что хватило сил, это нажать кнопку «отбой», а потом долго приходить в себя, курить и пытаться разобраться в том, что произошло.
— Черт, Малиновский, тебе все равно не проскочить этот пункт, — в сердцах сказал он сам себе вслух. — Хорош трусить! Заводи машину, бери курс на цветочный, и оттуда к Машке. Пора ставить на прошлом точку.
Сказано — сделано! Мелочиться не стал, купил сразу самую дорогую, самую огромную корзину самых красивых цветов, выбрал соответствующую открытку и собственноручно ее надписал: «Машка, я так горжусь, что когда-то мне удалось пройти «по краешку твоей судьбы». Ты была самым светлым, самым ярким лучиком в моей жизни, а я, дурак, этого не понял». Немного подумал, повспоминал и приписал: «Одна звезда над нами светит, и наши разошлись пути. Одной тебе на целом свете могу я вымолвить: «Прости!».
Раздобыть адрес оказалось делом пустячным, для этого всего-то пришлось позвонить приятелю, а пока тот пробивал по номеру мобильного место жительства Машки, еще и в винный успел заскочить, купил бутылку «Laurent-Perrier» серии «Rose Brut», подумал немного, на всякий случай еще и коньяк прихватил, вдруг она шампанское не любит. Вот теперь можно было ехать в прошлое, извиняться, ставить точку и начинать новую жизнь.
Страшно? Да, страшно, но не смертельно же, главное, не заморачиваться, не думать, не рассуждать. Зайти в подъезд, подняться на третий этаж и позвонить в двери, а там… Язык сам знает, что говорить. Он сумеет, он обязательно сможет закрыть гештальт.
Смог! Приехал, зашел, поднялся, позвонил и с облегчением выдохнул, и даже решил подшутить над Машей, закрыл рукой глазок камеры домофона, ведь самое страшное было решиться, а когда отступать некуда становится легче. Так он думал. У него было пару минут, чтобы так думать, а потом из-за двери раздался надрывный детский плач, причем какой-то странный, словно рыдал не один младенец, а сразу несколько.
— Кто там? — услышал Роман голос Маши, и у него снова язык прилип к нёбу, а дыхание сбилось.
Поставив корзину на пол, Малиновский пулей слетел на пролет ниже и затаился, но двери никто так и не открыл. «Слава Богу, — подумал он, взглянул на часы и хлопнул себя по лбу. — Второй час ночи, а в доме ребенок и я его разбудил. Идиот! Теперь главное слинять, чтобы никто не знал, что это я накосячил». Стараясь ступать очень тихо и аккуратно, Ромка стал спускаться по лестнице, замер, услышав, как вверху открылась дверь и через минутку снова закрылась, затем вышел из подъезда, сел в машину и, решив, что на сегодня приключений достаточно, отправился домой, мысленно благодаря Всевышнего, что удалось улизнуть незамеченным. И только в родной кровати, уже засыпая, Ромку осенило, что «Штирлиц засыпался».
— Нет, я точно болван! — захохотал он. — Клинический долботяп! Никто не догадается, что это я накосячил, ха-ха-ха! Совсем никто, ха-ха-ха. А открытка? Машка же прекрасно знает мой почерк, — и он зашелся с смехе, который больше походил уже на истерику.
***
Катюша не собиралась этого делать, честное слово, даже не предполагала, что способна на такое, она же прекрасно знает, что если мама узнает, для нее это будет позором, а уж если родители Андрея ее застукают, то она и сама сгорит со стыда. Но Жданов, сказав, что он все понимает и не обижается, посмотрел на нее глазами побитой собаки и тяжело вздохнул. Вот она и решилась. Дождалась пока Елена Александровна крепко уснула и даже похрапывать начала, набросила халатик поверх пижамы, выглянула в коридор и прислушалась. В доме царила гробовая тишина, не считая маминого храпа. Путь был свободен, нога не болела, ничто, кроме чувства неловкости и стыда, не мешало, и уже через пару минут Катя юркнула в комнату жениха.
— Пришла?! — не то спросил, не то восхищенно воскликнул он, вскочил с кровати, подбежал к двери, схватил Катю на руки и понес в постель. — Как? Зачем? Тебе же ходить больно, — шептал он, а сам все целовал ее руки, шею, щеки, все гладил по спине и дрожал, как в ознобе.
— Мне уже не больно, — глаза Кати сами собой прикрылись, дыхание сбилось, а из головы в мгновения ока вылетели все благие намерения, которыми она себя подбадривала, чтобы осмелиться прийти к Жданову. Правда одну попытку вернуть мозги на место она все же предприняла. — Андрюшенька, миленький, не надо, я всего лишь хотела поговорить.
— Поговорим… родная моя… обязательно поговорим… — прерывисто дыша, выдавливал он слова вмиг севшим голосом. — Поговорим… потом, — а его сильные красивые нежные руки уже во всю орудовали у нее под пижамой, лаская то грудь, то живот, то внутреннюю сторону бедра. — Прости… прости… Не могу больше… — выдохнул он едва услышав ее глухой сладострастный стон.
Намертво впившись губами в ее губы, словно собирался ее поглотить, он и не заметил, когда его руки сорвали с нее халат и пижаму, совершенно не помнил, когда и кто снял с него его собственные трусы. Он вообще ничего не замечал, не соображал и не помнил. И даже не говорил, хотя точно знал, что женщины любят, когда мужчины в моменты близости шепчут им что-то нежное на ушко. Знал, как надо, но напрочь забыл обо всех правилах «делания» секса, потому что сейчас с ним происходило что-то странное, что-то необычное, совершенно не имеющее аналогов в его прошлой жизни. Даже с Катей в те первые два раза все было иначе.
Это было что-то животное и Божественное одновременно, когда мозги отключаются напрочь, тело взрывается от ненасытного желания обладать, а душа трепещет от любви и нежности, заставляя дарить себя без остатка и получать кайф, от того, что ей хорошо…
— А вот теперь можно поговорить, — дождавшись Катюшу из душа, сказал Андрей. — Ты же не собираешься прямо сейчас уйти, правда?
— Который час?
— Четвертый!
— Ты сумасшедший. Знаешь? Два часа меня мучил.
— Я не сумасшедший. Я просто очень по тебе соскучился, понимаешь? Ты ведь тоже скучала, правда?
— Правда.
— Я это очень чувствовал.
— А пуговицы на пижаме зачем поотрывал?
— От нетерпения. А ты зачем мои трусы забросила на шкаф? — он засмеялся.
— Жданов! Не надо сваливать на меня свои подвиги. Э! И заводить меня снова тоже не надо. Андрей! Ну, не надо… Андрюша, — Катя шлепнула жениха по руке. — У нас сегодня очень много дел. Я пойду, ладно? Иначе мы совсем не выспимся, да и мама скоро проснуться может… Или твои.
— Никуда ты не пойдешь. Ты — моя жена. Точка. Между прочим, мама мне вчера всю плешь проела: хочу внуков.
— Опять врешь? — хитро прищурилась Катя.
— Катька, я не вру, я больше никогда не буду тебе лгать, мы же договорились, — у него даже губы от обиды дрогнули.
— А вот и врешь! Нет у тебя никакой плеши, — она засмеялась, потом зевнула, прикрыв рот рукой. — Я правда пойду, спать хочется, а утром к отцу, потом на работу.
— Ты никуда не пойдешь, — Андрей чуть-чуть повысил голос. — Ты моя жена и остаешься со мной, в моей комнате и в моей постели. Навсегда! А родителям, и твоим, и моим я сам сообщу об этом. Все, спать.
Это было что-то новенькое, Андрей принимал решение и за себя, и за нее. За них! Как и положено мужчине в семье. И Катеньке это очень понравилось.
***
Ромка проснулся в прекрасном настроении, хотя и сам не мог понять чему он радуется. Тому что Машка замужем и у нее есть ребенок? Наверное, да! Ведь это значит, что у нее все хорошо, что ему не удалось сломать ей жизнь своим предательством? Есть чему радоваться? Конечно есть!
Как жаль, что червячки сомнения просыпаются вместе с хозяевами и сразу начинают свою работу. Вот и Малиновский тут же услышал свой внутренний голос:
— Ну, во-первых, это могут быть муж и ребенок Насти, а Машка, из-за тебя переставшая верить людям, так и живет одинокой и несчастной. Во-вторых, это вообще может быть коммуналка, и дитё соответственно совершенно чужим. В-третьих, наличие ребенка отнюдь не обязано быть обусловлено наличием мужа. И вообще…
— Заткнись, — перебил червячка Ромка, твердо решив, что сегодня же положит конец всем сомнениям. Еще до наступления вечера обязательно поговорит с Машей, извинится перед ней, а уже ближе к ночи начнет новую жизнь. Не получится выбрать кого-то из списка, значит, просто пойдет на какую-нибудь тусовку. Или… Тут он неожиданно для себя смутился, но все же закончил мысль. Или возьмет да пригласит Настю в ресторан, вон она какой красавицей выросла.
Умывшись и позавтракав, Малиновский потянулся к мобильному…
