Каждый выбирает для себя...

      Вот тут Ромка по-настоящему побледнел, потому что понял, Кате известно то, что он раз и навсегда вычеркнул из памяти, как «ничего не значащий» эпизод в его жизни…

***

      Все мальчишки в классе сражались за право пусть на один, пусть на мимолетный взгляд принцессы с волшебным и загадочным именем Селена.       А все потому, что у ее не совсем здоровой на голову матери был безразмерный кошелек для осуществления самых нелепых, самых идиотских и вздорных причуд, вот она и готовила дочку стать «мисс Мира», «Мисс Вселенная», «Мисс Интернешнл» и «Мисс Земля», в общем, «миску». С пятилетнего возраста готовила, и для этого таскала ребенка по всяким визажистам, стилистам, модельерам и косметологам.       Девочка, сто раз завоевывавшая на всех мыслимых и немыслимых конкурсах звание «мисс», была недалекой и откровенно глупой, двух слов воедино она связать не могла, однако, нос ее вечно был задран выше лба, а пустые и кукольные стеклянные глаза смотрели на всех с холодным презрением. При этом назвать Селену красавицей было нельзя, да что там — красавицей, она не была даже миленькой или хорошенькой, она была дорогой Барби с кукольным личиком, с раз и навсегда удивленно распахнутыми глазами, обрамленными неестественно длинными красиво загнутыми ресницами и приклеенной белозубой голливудской улыбкой. Но кто в тринадцать-пятнадцать лет может отличить настоящую живую красоту, от неживой маски? Никто! Вот Селена и считалась пределом мечтаний… для мальчиков.       Девочки, что естественно и понятно, терпеть одноклассницу не могли, однако всегда были рядом с ней, всегда хихикали над ее глупыми шутками, всегда готовы были утешить очередного мальчика, которого отвергла примадонна, и всегда с удовольствием за глаза перемывали Селене кости.       Однако, и тут без исключения из правил не обошлось…       Мария Абалкина, попавшая в сей привилегированный класс не по блату или безразмерному родительскому кошельку, а исключительно благодаря своим мозгам и таланту, плевать хотела и на Селену, и на стайку девочек, вечно окружавших ее, и на мальчишек, пускающих слюни при виде «неземной красоты» Барби. Она вообще держалась особняком, эта странная девочка, больше переживающая за учебу, чем за свой внешний вид.       Тем не менее, именно ей, Машке, «выпала честь» сидеть за одной партой с Селеной. Так захотела мама Барби. Возможно, для того, чтобы ее дочке было у кого списывать, возможно, хотела оттенить красоту своей детки не очень привлекательной внешностью одноклассницы.       Машка, не будь дура, тут же начала зарабатывать деньги. Списать надо? Да ради Бога! Гони сто рублей, и списывай на здоровье. Что? У тебя другой вариант контрольной? Сейчас сделаю, только это уже стоит триста рублей. Такие расценки были для самой Селены. Для мальчиков тариф был совершенно иным, можно сказать дифференцированным. Один урок посидеть рядом с примадонной стоило сто рублей, зато пять уроков шли за триста. Абалкина знала точно, что весь день Барби ни с кем не просидит, обязательно прогонит ухажера где-то после второго урока и договаривалась заранее, что купленный товар возврату не подлежит. И не ее вина, что мальчики-павлины каждый раз надеялись на чудо и покупали оптом, а она после двух, максимум трех уроков возвращалась на место и уже подрабатывала, давая списывать.       И с Ромкой Мария подружилась благодаря тому, что Сережка Хвостов, сидевший за одной партой с Малиновским, возжелал купить право пересесть на пару уроков поближе к трону Селены, а Абалкина, соответственно, перебралась на Камчатку. Поначалу она не удостоила соседа даже взглядом, и очень удивилась, когда, оторвав от тетрадки взгляд, увидела на своей половине парты конфету «Раковая шейка».       — Это мне? — едва слышно, чтобы не получить замечания от педагога, спросила девочка.       — Тебе, — кивнул сосед.       — Я за конфеты списывать не даю. Это стоит сто рублей.       — Не надо, я просто угостил.       Вот тут она резко повернула голову и пристально посмотрела Ромке в глаза.       — Расценки, чтобы посидеть урок рядом с Барби ты тоже прекрасно знаешь.       — На фиг мне покупать чье-то место? — усмехнулся мальчишка. — Я просто тебя угостил. Тебя что, никто никогда и ничем не угощал?       — Врешь! — припечатала Машка. — Иначе бы не покраснел.       Да, Ромка врал, он тоже мечтал хоть один разок оказаться поближе к Селене, может даже удалось бы к ней прикоснуться, а может… Но так далеко его фантазия заходила только когда он бывал один, и только в ванной. Вот он сейчас и покраснел, вспомнив, куда завели его мечты о Селене.       — Ничего я не вру. Хочешь, бери конфету, не хочешь, не бери.       — Спасибо, — сказала девочка, открыла портфель, достала оттуда полиэтиленовый мешочек, завернула карамельку и убрала ее.       — А ты чего не съела?       — Ой, смотри, — оставив его вопрос без ответа, воскликнула Маша, — мы так заговорились, что даже звонка не услышали. Между прочим, уже перемена, и в классе только мы одни остались.       — Тогда давай знакомиться? Я — Роман.       — Я знаю, ты — Роман Малиновский. Уже два года учишься в нашем классе, в компанию тебя не принимают, но и не ржут над тобой, потому что ты первым готов над собой и другими поржать. Правильно?       — Погоди! — ошалел Ромка. — Откуда ты все это знаешь? Ты же у нас только первый год.       — Я наблюдательная. Умею слушать и делать выводы.       — Как тебя зовут, мелкая? — рассмеялся Малина, хотя сам был не намного выше.       — Мария Абалкина, но мне так не нравится, лучше зови меня Машка или Рыжая. Ладно?       — Лучше Машка. Рыжая — это обидно.       — Дуракам обидно, когда им кричат: рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой, а мне нет. Я же знаю, что это всего лишь цвет моих волос и никакого дедушку я не убивала. И я не мелкая, я просто младше вас всех на три года.       — Как это?       — Я — вундеркинд. Вот меня и перебросили сразу через несколько классов.       — Ого! Ну ты даешь. — Роман с восхищением посмотрел на девчонку. — Маш, а почему ты не съела конфету? Не любишь сладкое?       — Люблю, но… Я не хочу говорить об этом.       Малина хотел подробнее расспросить девочку, но прозвенел звонок на урок, и на свое место вернулся Сергей.       — Машк, а можно, ты сейчас один урок посидишь на своем месте, а потом опять поменяемся? — спросил Хвостов.       — Можно, конечно, но с доплатой, — очень серьезно сказала девочка.       — Вот ты жадина, — досадливо бросил Сережка.       — Я просто умею считать деньги. Не нравится цена, не покупай. Я найду, кому продать.       После уроков Ромка предложил Маше проводить ее до дома. Сам не мог понять, зачем ему понадобилась тратить свое время на эту пигалицу, но с ней он совершенно не чувствовал разницу в их возрасте, с ней ему отчего-то было хорошо и спокойно, не надо было притворяться круче, чем он есть, и вообще… Она его заинтриговала.       Постепенно Малина узнал, что у Машки есть четырехлетняя сестренка, что это ей девочка приберегла конфету, положившую начало их дружбе, как узнал и то, что мама ее умерла во вторых родах.       Им было хорошо и весело вместе. Он помогал ей делать покупки и гулять с сестренкой, он носил ее портфель в школу и со школы, она занималась с ним по всем предметам, постепенно вытаскивая его из среднего ученика в отличники. Так продолжалось весь учебный год, а перед самыми летними каникулами у них произошло кое-что выходящее за рамки дружбы. Вначале они просто разговаривали…       — Понимаешь, Ромка, вы — мажоры, у вас все есть, а чего нет, родители быстренько в клювике принесут.       — Поэтому ты ничего нам задаром не делаешь?       — И поэтому тоже. Вы же не знаете, куда деньги девать, а нам они очень нужны. Папа на двух работах бьется, чтобы нас с сестрой прокормить и одеть. А на учебу нам с Настей я заработаю сама, обязательно заработаю. У меня уже есть вполне приличная сумма, а времена нынче очень непростые, нельзя держать деньги в чулке, так что я очень скоро начну делать вложения. Вот увидишь, мы встанем на ноги.       — Ни секунды не сомневаюсь, обязательно встанете, с твоей-то прижимистостью.       — Я не жадная, правда, разве что на себя не люблю тратить. А вот папе и Насте могу все отдать, последнюю копейку.       — А мне? — неожиданно даже для себя, спросил Ромка с замиранием сердца.       — Если бы тебе было нужно, я отдала бы тебе все деньги. Но не на какую-нибудь чушь, а если бы действительно нужно было.       Вот тут его и накрыло такой теплой волной, что он и не заметил, как поцеловал Машку. И не в щечку, а прямо в губы. И отпрыгнул, испугавшись того, что натворил.       — Маш, ты прости, я не хотел.       — Вот как? — нахмурилась девочка. — Не хотел? Опять ты врешь. Ты хотел, а сейчас почему-то струсил и не сознаешься. Ромка! Ты чего? Чего ты дрожишь? Не бойся, я никому не скажу.       — Ничего я не боюсь, можешь хоть всем рассказывать.       Они надолго замолчали…       — Я первый раз в жизни целовалась, — неожиданно улыбнулась девочка. — А ты?       — Я? Да я уже тысячу…       — Опять врешь! — Машка захохотала. — Тебе до тысячи еще девятьсот девяносто девять поцелуев… Девятьсот девяносто восемь… Девятьсот девяносто семь… А мы теперь не друзья? Я теперь твоя девушка?.. Девятьсот девяносто шесть…       Первого сентября Ромка летел в школу, как на крыльях, ему было чем похвастаться перед Машей. За лето он вымахал почти на пятнадцать сантиметров, возмужал, загорел, веснушки практически совсем исчезли с его носа, а еще он прочел, наконец-то, трилогию Стругацких о Льве Абалкине, о которой она прожужжала ему все уши, с гордостью говоря, что у нее та же фамилия.       Машка тоже времени зря не теряла, правда, подросла всего ничего, зато резко похудела и начала оформляться, под тоненьким свитерком уже не намеком, а вполне очевидно стала заметна пусть маленькая, но все-таки грудь, а не припухлости. И вообще, все она стала какая-то взрослая, ладненькая. У Ромки даже под ложечкой засосало, так захотелось ее не просто поцеловать, а обнять, прижать к себе и почувствовать ее всю.       — Машка, может, сядешь со мной?       — Не могу. Вот купит Сергей урок с Селеной, тогда сяду. Не злись, ты же знаешь, как мне нужны деньги. Ромочка, ну, не злись. Знаешь, сколько у меня новостей? Ого-го. На переменке все-все тебе расскажу. Ладно?       — Ладно, — смилостивился Малина. — У меня тоже целый вагон новостей.       — Вот и здорово, — она оглянулась, увидела, что они одни в коридоре и быстренько чмокнула его в верхнюю губу. — Ого, у тебя уже усы растут, совсем взрослый стал.       — Еще какой, — самодовольно ухмыльнулся Ромка. — На большой перемене покажу тебе, как я научился целоваться.       — С кем это? — вмиг побелела Мария.       — Ни с кем, не ревнуй. Просто посмотрел несколько фильмов и почитал…       — Вот глупый, это же только теория.       — А мы ее на практике закрепим. Пошли в класс.       Увы-увы, их планам не суждено было сбыться…