Каждый выбирает для себя...

      Даже не обернувшись, не посмотрев, следует ли за ней Андрей, Катерина выскочила из зала торжеств, и сразу поймала такси.       — Отель «Baron Palms Resort», — назвала она место назначения.       — Не поеду, тут триста метров. Деньги маленькие, я сейчас первый в очереди на пассажиров, а у гостиницы стану последним. Не выгодно. Но если леди мне улыбнется…       Договорить он не успел, высокий красивый мужчина в бе­лом кан­ду­ре резко открыл дверцу со стороны водителя и что-то грозно шепнул ему на ухо.       — Пожалуйста-пожалуйста, я же не против. Садитесь, домчу с ветерком, — попытался расплыться шофер в улыбке, но быстро ее погасил под суровым взглядом пассажира.       Всю дорогу, правда очень короткую дорогу, проехали в полном молчании, а у отеля Катюша обратила внимание, что Андрей даже не подумал расплатиться с водителем, просто вышел из машины, помог ей выйти, захлопнул дверцу, и шофер тут же рванул с места.       — Что ты ему сказал? — каким-то тусклым голосом поинтересовалась Катя.       — Это неважно. Лучше скажи, что случилось, на тебе лица нет.       — Нет важно. Это как раз очень важно, — почему-то уперлась девушка.       — Ну, хорошо, важно, так важно. Я еще вчера оплатил все твои передвижения по Шарм-эль-Шейху, куда бы тебе не понадобилось ехать. Так что случилось?       — Кому оплатил? — спросила Пушкарева с упрямством, достойным лучшего применения.       Андрею стало совершенно ясно, что Катя сама не очень-то понимает, что и для чего спрашивает, полностью погруженная в свои мысли, как ясно и то, что случилось что-то весьма и весьма неординарное.       — Боже, какая разница? Хозяину заплатил. Кать, да что происходит? Что с тобой?       — Меня сегодня приходили арестовывать, и тебя тоже.       — Чтооооо? — у Жданова вытянулось лицо. Он готов был услышать все, что угодно, даже известие о Катиной беременности, причем как раз его он услышал бы с удовольствием, но это… Это какой-то абсурд, какой-то дешевый дамский иронический детектив. — Куда приходили? — задал Андрей самый нелепый, из всех возможных, вопрос.       — Меня — ко мне домой. А тебя — не знаю. И вот еще что, нас собираются объявить в розыск.       — К тебе домой?! Боже, какой ужас. Но почему? Я же все объяснил папе, и мне показалось, что он все понял и поверил мне, — бормотал Андрей. Казалось, он впал в прострацию и совершенно перестал воспринимать окружающую действительность. — Ужас! Представляю, что было с твоими родителями. Как они это пережили?       — Плохо! У папы был приступ стенокардии, а мама… Она все время плачет. — Катя вдруг шмыгнула носом и в изнеможении прислонилась к стене. — Нам срочно нужно возвращаться, Андрей.       — Погоди, Катенька. Погоди, дай мне минутку подумать, — он закрыл глаза и нахмурился, затем потер переносицу, все время бормоча: — Почему? Почему? Почему не поверил?       И тут его осенило! Он сразу стал собранным, глаза ожили, в них появился проблеск сознания, а мозг лихорадочно заработал.       — Кать, я кажется, понимаю, что произошло. Пойдем в номер к тебе или ко мне…       — Зачем? Давай поговорим здесь.       — Я не кусаюсь, Катенька, в отличии от тебя, так что не надо меня бояться. Нам нужно все обсудить, и тема вовсе не предназначена для посторонних ушей, так что нам необходимо уединиться.       Катя замотала головой, сделала шаг назад и даже руку вперед выставила, защищаясь, но Жданова это не остановило. Одним движением он подхватил девушку на руки и внес в гостеприимно распахнутые двери лифта, так вовремя остановившегося в холле.       — Пусти меня! Немедленно меня отпусти!       — Как ты меня узнала? Когда? Тебе рассказала Юлиана? — словно не слыша Катиного требования спросил Андрей, моля Бога лишь о том, чтобы не выскочило сердце, бешено заколотившееся о стенки грудной клетки, как только он прижал к ней свою любимую девочку.       — Никто мне ничего не рассказывал, — выкрикнула Катюша, задыхаясь то ли от того, что все время дергалась, пытаясь вырваться; то ли от того, что физически не могла переносить близости Андрея — тут же голова начинала кружиться, а сердечко подскакивать к горлу. — Я сама слышала ваш разговор у нее в номере после обеда. Пусти!       — Не пущу! — горячо зашептал он ей на ухо. — Неужели ты еще не поняла, что никуда я тебя не отпущу? И никогда. Я люблю тебя, слышишь, люблю! И чтобы ты себе не решила, ты от меня не избавишься. Гнать будешь в двери, я влезу в окно, закроешь окна, прорублю в стене дырку, но я докажу тебе, что я тебя люблю. Не проси, не требуй, не отпущу! Слышишь? Никуда и никогда. Потому что и ты меня любишь. Я это знаю, я это чувствую. Ты обижена, очень обижена, и ты права. Но все не так, как кажется, только дай мне возможность тебе это объяснить. Дай мне всего один шанс, и я докажу, что люблю.       — Андрей Павлович, вы сошли с ума? — подозрительно спокойно и тихо спросила Катя. — А может, продолжаете план Малиновского или задумали новую игру?       — Какую игру, Катенька, ты о чем?       От неожиданности, он даже поставил девушку на пол, и начал открывать двери своего номера, но быстро опомнился, видя, как она убегает. Догнал, снова подхватил на руки, внес в номер, закрыл за собой двери, магнитную карточку положил в карман, и только после этого аккуратно опустил Катю в кресло. Она тут же вскочила, пошла к входной двери, подергала ручку, поняла, что не сможет ее открыть, выглянула в окно, убедилась, что находится довольно высоко и только после этого смирилась. Сидеть не смогла, все время ходила по комнате взад-вперед. Но Жданов уже никакого внимания на нее не обращал, только писал на листке бумажки какие-то цифры и чертыхался.       — Что вы делаете? — удивленная и разозленная его поведением поинтересовалась Пушкарева.       — Пытаюсь вспомнить номера телефонов.       — Чьих?       — Вот я кретин! — хлопнул себя Андрей по лбу. — Может у тебя в памяти аппарата есть номера отца или Ромки?       — Павла Олеговича?       — Да. Или Малиновского.       — Нет, я все удалила с мобильного.       — Черт, что же делать?       — Вы можете объяснить…       — Значит так, Катенька. Заканчивай с этим «вы». Ты прекрасно говорила мне «ты», пока снова не вспомнила, что должна на меня обижаться. Давай, ты меня наказывать будешь позже, когда мы благополучно избежим тюрьмы, а пока подключайся, мне нужны твои мозги, Так что помоги мне помочь нам.       Как ни странно, вместо того, чтобы окончательно уверовать, что Жданов подлец из подлецов, и разобидеться на его речь вусмерть, Катерина, подумав пару секунд, согласилась, что сейчас не место и не время устраивать разборки, что прежде всего нужно выпутаться из передряги, а все остальное может и подождать.       — Объясни, чем я могу помочь тебе, — вполне миролюбиво попросила Пушкарева.       — Нужно позвонить папе или Ромке, выяснить, что происходит, а у меня украли мобильный.       — И?       — И я не знаю номеров, они были вбиты, нажимаешь тройку, попадаешь к папе, нажимаешь пятерку, отвечает Роман. Не помню я номера, хоть тресни.       — Тоже мне, проблема. Во-первых, можно было спросить у Юлианы.       — Точно! Как я не под…       — А во-вторых, я все помню, — перебила Катя.       — Так ты же сказала, что…       — Я сказала, — снова не дала Андрею закончить фразу Катюша, — что из аппарата их вычистила, из головы пока не получилось, записывай. — она продиктовала номера.       Начать Жданов решил с Романа, набрал его номер, но в ответ услышал: «Набранный вами номер находится вне зоны действия сети или…». Андрей нажал кнопку сброса.       — Странно, Ромка не отвечает. Может, его уже арестовали? — растерянно и расстроенно спросил он сам себя, и это ужасно возмутило Катюшу.       — За что? На всех документах только твои и мои подписи, это нас посадят, не его. Такие, как он, всегда подставляют других, как с контрабандой, а сами сухими выходят из воды. Так что не стоит за него переживать. Скорее всего, он сейчас очень занят, сочиняет новую инструкцию, или спит, бросив очередную модельку.       И столько боли, столько отчаяния было в ее словах, что Андрей даже не нашелся, как оправдать друга, лишь попытался хоть чуть-чуть его защитить.       — Кать, он же не нарочно.       — Не нарочно? — она задохнулась. — Не нарочно? А как? Случайно? Он случайно упал на бумагу, а его рука не нарочно написала, что спать с такой страшилой, как я, можно только под наркозом? Или может, вы с ним случайно влюбляли меня в тебя? Или может, не нарочно заставляли подделывать отчеты и открыть подставную компанию? Значит, случайно в мой дом пришла милиция? Значит, не нарочно мой отец теперь думает, что его дочь воровка, и у него был приступ стенокардии? Так, да? — она зашлась в рыданиях, опустившись на пол.       — Катя, Катенька, — Андрей, попытался ее погладить, но она только горше расплакалась, пришлось одернуть руку и отойти подальше, — девочка моя, маленькая моя, прости. Умоляю тебя прости меня, сам не знаю, что говорю. Вот увидишь, все обойдется. Все еще будет хорошо, Катенька.       — Ничего уже не будет хорошо. И никогда, — сквозь слезы едва выговорила Пушкарева. — Ты просто не представляешь, как я дорожу мнением папы. Стать дрянью в его глазах, это для меня очень страшно, почти смертельно, — она уже не плакала, говорила тихим, отрешенным, почти мертвым голосом. — Поздравляю. Вам с Романом удалось меня добить, но это, конечно же, не нарочно, это случайно.       Наступила тяжелая, плотная тишина. Андрей, придавленный чувством своей вины и всепоглощающей жалостью, перемешенной с безумной любовью к ней, понятия не имел, что ей сказать, чтобы сгладить неуклюжесть попытки защитить Ромку.       — Если я умру, тебе станет легче? — быстрее, чем начал соображать, сказал Жданов и покраснел, подумав, что она сейчас решит, будто он рисуется или пытается ею манипулировать. Но это было не так, он действительно в этот момент был готов уйти из жизни, только бы ей не было так больно.       — Станет ли мне легче если ты умрешь? Ты? — переспросила Катя, сняла очки и беспомощно-близоруко посмотрела на Андрея огромными, в миг потемневшими глазами, затем вскочила и с криком: — Ты дурак, Жданов! Какой же ты дурак, — бросилась к нему.       А потом долго-долго вжималась в него, словно ей сообщили о его смерти, и она мысленно его похоронила, но оказалось, что Андрей не умер, а если и умер, то совсем не этот, а какой-то другой. А этот жив, и жить будет долго, особенно если она вот так же будет в него вжиматься и никому его не отдаст, даже старой ведьме с косой.       Он замер, боясь поверить этому чуду, опасаясь, даже руку приподнять, чтобы ее обнять или погладить, не смея вообще пошевелиться, чтобы не развеять морок. Вдруг он только спит и видит сон, где Катя его обнимает. Или, хуже того, вдруг она одумается, решит, что он снова ею манипулирует, и опять станет чужой и неприступной…       — Нужно позвонить Павлу Олеговичу, — наконец, нарушила тишину Катюша.       — Нужно, — эхом отозвался Андрей.       — Звони.       — Я боюсь.       — Чего?       — Отойти от тебя боюсь, вдруг ты снова исчезнешь. Давай вначале поговорим.       — Я не исчезну, — Катя отошла, взяла свой мобильный, подошла, прижалась к Андрею. — Звони, я рядом.       Жданов говорил совсем немного, больше слушал, несколько раз попытался спорить, затем резко бросил: — Я буду утром, — тут же нажал кнопку отбой, и… разобрав на части Катин мобильный, переломил надвое ее СИМ-карту.       — Послушай меня внимательно, девочка, — Андрею с трудом удалось оторвать ее руки и отстраниться. — Дело серьезнее, чем я мог представить. Я должен лететь в Москву.       — Я с тобой, — тут же встрепенулась Катюша.       — Нет! Заявление подал Сашка, нас реально могут арестовать, поэтому ты остаешься здесь. В Москву не звони, я не хочу, чтобы тебя смогли вычислить. А когда опасность будет позади, я сам прилечу за тобой. Поняла?       — А как же мои родители?       — Я с ними встречусь и поговорю, попытаюсь их успокоить. Я позабочусь о них, Катенька.       Она даже не побледнела — просто стала вдруг белой, как стена за ее спиной.       — Я все поняла, Андрей Павлович. Вот теперь я все поняла! Только ничего у вас с Малиновским не выйдет, ясно? Я вам не дура!..