Каждый выбирает для себя...

      Чтобы понять, зачем Колька звонил Катерине, почему был в панике и что вообще происходит в небезызвестной нам всем компании «Zimaletto», мне вместе с вами просто придется, как бы нам не хотелось шагать вперед, оглянуться назад, в тот день и час, когда расстроенный, взволнованный и практически отчаявшийся, Андрей Жданов, приехал к родителям для очень серьезного разговора. Ну что? Возвращаемся? Не хочется? А куда вы денетесь, если голова автора повернута назад! Нет, вы, конечно, можете не читать, но тогда вы ничего не поймете. Ни о том, что слу… Впрочем, смотрите сами.       … Дож­давшись по­ка боль от­пустит, Жда­нов по­вер­нул ключ за­жига­ния, вы­жал сцеп­ле­ние, пос­та­вил ко­роб­ку пе­редач на пер­вую ско­рость и дал по га­зам.       — Андрюша приехал, — засуетилась Маргарита Рудольфовна, как только сын зашел в дом, тут же доставая из холодильника салат и курочку в медово-тереяковом соусе. — А ты переживал, думал, что он сбежал, — с упреком сказала она мужу, — а он даже близко не собирался бежать. Приехал, чтобы все объяснить. Кушать будешь?       — Нет, — Андрей практически отмахнулся от матери, подсел на диван к отцу и заговорил: — Пап, мы не потеряли «Zimaletto», поверь мне.       — Знаю, — резко и хрипло оборвал его Павел. — Роман нам все рассказал. Сейчас я хочу спросить тебя об одном — это правда?       — Что, папа?       — То, что ты сказал Кире. Ты действительно отменил свадьбу?       — Да! — очень твердо ответил сын.        — И про Катю Пушкареву, это тоже правда? Или ты затеял с ней роман, чтобы она не присвоила себе нашу компанию, а она не захотела ее возвращать, пока ты не расстанешься с Кирюшей и не пообещаешь жениться на ней? Поэтому ты сбежал с Совета директоров? Чтобы догнать Катю и рассказать, что ты расторг помолвку? — строго и даже зло спросил отец. — Так вот запомни, ни я, ни мама не примем от тебя такой жертвы. Если ты любишь Киру, ты женишься на ней, что бы Пушкарева себе не напридумывала. Ничего, уж как-нибудь мы вернем себе компанию. Есть суды, наконец, есть законы. И потом, к чему столько усилий, если Пушкарева написала дарственную на твое имя?       И здесь… Здесь произошло неожиданное — Андрей дернулся, сжался в комочек и закрыл лицо руками, а плечи его задрожали.       — Андрюшенька, детка, ты что? — тут же бросилась к нему Маргарита. — Пашка! Что ты ему сказал? Опять про свое «Zimaletto» шарманку завел? Ты не понимаешь, что в жизни есть что-то гораздо важнее бизнеса? У сына судьба рушится, а тебя только компания интересует.       — Рита, так ведь я как раз наоборот… Я… Андрей, что с тобой происходит?       — Папа, я полное дерьмо, понимаешь? Полное! Я действительно начал с Катей роман, чтобы ей и в голову не пришло прибрать к рукам компанию. Дурак, какой же я кретин. Я ведь видел, что Катенька кристально честный человек, что она никогда копейки чужой не возьмет, но почему-то испугался.       — Ну, знаешь ли, копейки — это одно, а миллионы — это совсем другой соблазн, — примирительно сказал Павел.       — Господи! Сын, как ты мог? — всплеснула руками Марго. — Ты же играл на чувствах этой девочки. Как бы она ни была нелепа, но она живой человек, из плоти и крови, ей тоже больно. И Кире больно. Что же ты наделал, Андрюша?       — И мне больно, мне очень больно. Я заигрался. Мам, папа, я люблю Катю, я в первый раз в жизни полюбил, понимаете? Но она никогда меня не простит, нельзя простить то, что я натворил. Нельзя, понимаете? — последние два слова Андрей не говорил — кричал, не горлом кричал — сердцем. И сердце матери сжалось от его боли.       — Ты расскажи нам все, сыночка, может, мы сможем чем-то тебе помочь, — попросила Марго.       И он рассказал. Все-все, ничего не утаивая, ни одной буквой не пытаясь себя обелить. И про открытки и подарки, и про инструкцию рассказал, которую Катя прочла, и про утренний разговор с Ромкой, который она услышала, и про то, как заставил ее писать липовые отчеты, и про ревность свою и про любовь, и про то, как обманывал Киру.       — Ты с Катей спал? — спросила мать тихо, на ушко, так, чтобы Павел не слышал.       — Я ее соблазнил, — Андрей уронил лицо в руки.       — И ты ее любишь?       — Больше всего на свете.       — И ты готов на ней жениться?       — Главное, чтобы она простила и согласилась.       — Ты знаешь, где ее найти?       — Знаю. Она улетела из Москвы, но я знаю куда.       — Тогда почему ты еще здесь, а не в аэропорту? Почему не летишь за ней, не просишь прощения, не пытаешься вернуть?       — Я собираюсь лететь, но я не мог не приехать к вам и не поговорить. Я не хочу, чтобы вы меня считали сбежавшим трусом, а Катеньку воровкой. Папа, дай мне всего неделю, обещаю, что я вернусь. И еще, ничего не меняй в работе компании, пожалуйста, пусть все идет, как шло. Если мы будем следовать плану, разработанному Катей, через полгода «Zimaletto» расплатится со всеми долгами и сделает качественный скачок вверх. Продержитесь неделю, а Ромка поможет, он знает все.       — Нда… Натворили вы дел, все трое! Не разгребешь, — вступил в разговор Павел Олегович. — Ну, что же, лети, постараемся продержаться.       — Папа, ты веришь мне? Веришь, что все еще можно исправить?       — Мобильный не отключай! — неожиданно рявкнул Жданов-старший вместо ответа на вопрос. — Ты круглосуточно должен быть в зоне доступа, чтобы никто даже подумать не смог, что ты сбежал. Ясно?       — Спасибо, папа, — впервые за весь день улыбка едва тронула губы Андрея.       — Пойдем, я тебя провожу до машины, — поднялась с места Марго, вышла вместе с сыном за входную дверь и протянула ему кредитку. — Это мои личные, трать не жалея.       — Мам, ты что, есть у меня деньги.       — Ну, мало ли. Вдруг тебе понадобится больше, чем есть у тебя, чтобы вымолить прощение. Креативь, не экономь.       А уже на следующий день, когда почти все, кроме Жданова-младшего и Киры, собрались в конференц-зале, чтобы обсудить создавшееся положение, стало ясно, что без Катерины Валерьевны они ничего обсуждать не могут. Потому что документы на дарственную оформлены неверно, а стало быть, Пушкарева как владела «НикаМодой», и соответственно «Zimaletto», так и владеет, и срок окончательного решения суда приближается, и акционеры могут потерять абсолютно все.       Ну, отсутствие Андрея нам всем понятно, не мог же он разорваться, одновременно находясь и в Египте, и в здании родной компании. А вот куда делась Кира — это большой вопрос. Был! До того момента, как курьер принес пакет на имя Марго, она тут же извинилась и вышла, вскрыла пакет, достала оттуда нотариально заверенное Воропаевой делегирование её «голоса» на Советах директоров на имя Александра и письмо, которое сразу прочла:       «Маргарита Рудольфовна, после смерти родителей Вы заменили мне мать, я всегда чувствовала Вашу любовь и поддержку. Но я прекрасно понимаю, что Андрей Ваш сын и Вы всегда будете на его стороне, чтобы он не сделал. Наверное, да нет же, наверняка, это правильно — сын есть сын.       Но я не могу, не хочу и не буду смотреть на то, как Вы станете меня «предавать», принимая в своем доме Пушкареву, или благословляя брак Андрея с этой выскочкой, а ведь так и будет, если Ваш сын действительно ее любит, а он, увы, любит ее. Я уже три месяца знала, что он любит другую, только не думала, что моей соперницей может стать Пушкарева. Я ее ненавижу, и его ненавижу! И даже не за то, что он меня бросил, хотя и это больно до невозможности. Но больнее всего, что он променял меня на эту очкастую мымру без рода и племени, недостойную даже сидеть в нашем присутствии прислугу. Ей он дарит мир, мне доставались лишь подачки.       Я уезжаю. Пока немного поброжу по Европе, отдохну, попробую начать новую жизнь, жизнь без Андрея, а там видно будет. Маргарита Рудольфовна, я не стану мешать Андрею, но и счастья я ему не желаю, не могу. Вы уж меня простите…».       Тут бумага была размыта, скорее всего Кира писала и плакала. «И ты меня прости, девочка, и Андрюшу прости, он не виноват, что полюбил другую, — подумала она. —  Бедная моя девочка. Надеюсь, что ты сумеешь наладить свою жизнь. Очень надеюсь». Вытерев слезы и взяв себя в руки, Марго вернулась в конференц-зал.       — Он сбежал! Сбежал, понимаете? — Сашка орал, как резаный. — Сбежал следом за своей собачонкой и кинул нас всех! Сейчас Пушкарева выставит на торги «НикаМоду» и все! Андрюшенька может начинать красивую жизнь, а мы пойдем побираться!       — Да заткнись ты, придурок, — взорвался Роман. — Катя ничего не может выставить на торги. Понимаешь? Не может! Еще нет решения суда в ее пользу!       — Вот она и смылась, чтобы мы не смогли заставить ее отказаться от своих планов. Тянет время до решения суда. И Андрей с нею. У него никогда не было чувства ответственности ни за Киру, ни за родителей, ни за «Zimaletto». Авантюрист и вор! Вот и все характерис…       — Умолкни, чучело, — буркнул Роман. — Вором может назвать человека только суд, а не такое… ммм… — Малиновский скривился, словно почуял запах дерьма, — как ты.       — Тебе легко говорить, у тебя всего три процента акций! Стоп, погоди-ка! — Воропаева вдруг осенило. — Я все понял. Вы решили распилить компанию на три части. Поэтому ты остался? Да? Чтобы докладывать Андрею с Пушкаревой, как мы собираемся действовать, так?       — Ага, веду репортаж из зоны боевых действий! — хохотнул Ромка. — Да я понятия не имею, где сейчас Катя или Палыч. Ясно?       — Что, и тебя кинули? — радостно потер руки Сашка.       — Хватит! — устало попросила Марго. — Никто никого не кинул. Мы с Пашей знаем где Андрей, и где Катя мы тоже знаем. И если Пушкарева что-то неправильно оформила, то она вернется и переоформит документы.       — Не надо ничего переоформлять, — неожиданно для всех заявил Павел Олегович.       — Что? Что вы сказали? Вы хотите, чтобы «НикаМода» теперь уже по суду поглотила «Zimaletto»? А может, вы в доле с сыном, может, таким образом решили избавиться от компаньонов? Я все, наконец, понял — вы все здесь одна шайка-лейка. Только знайте, ничего у вас не получится, я уже нанял адвокатов и сегодня же подаю иск на вас всех.       С этими словами Сашка выскочил из конференц-зала и бросился к лифтам. Павел Олегович даже объяснить не успел, что он тоже консультировался с адвокатами, что все в один голос заявили: — Как только «НикаМода» отзовет иск из суда, на «Zimaletto» набросятся кредиторы и разорвут компанию на мелкие кусочки. Что в этой ситуации лучше всего придерживаться курса, по которому фирма идет уверенно вот уже четыре месяца. А самое главное, нельзя предавать огласке истинное положение дел. Банки доверяют Пушкаревой и Андрею, значит, им и рулить, пока компания не выйдет из кризиса.       Ничего этого Жданов-старший не успел сказать Сашке. Увы. И вечером того же дня, в ту самую минуту, когда Борщов нарвался на кулак «таксиста», было открыто уголовное дело о мошенничестве, где фигурантами проходили Андрей Жданов и Екатерина Пушкарева.       Теперь вы понимаете, почему Павел с Марго, а так же Александр названивали и самой Кате, что было невозможно, потому что в своем мобильном все номера, так или иначе связанные с «Zimaletto», она отправила в черный список, и ее родителям, и Зорькину?       Конечно, вы можете спросить: «А почему, собственно, предки не звонили самому Андрею?», уверяю вас, что они звонили и неоднократно. Но случилось непредвиденное, чего никто не мог даже предположить. Сразу же после разговора с Юлианой, у Палыча просто напросто сперли его аппарат…