Каждый выбирает для себя...

      К допросу Валерий Сергеевич приступил после применения первой рюмки секретного оружия — наливки собственного приготовления, настоянной на кедровых орешках и иглах сосны. Сыворотка правды, однако, не сработала, пленный держался стойко, военной тайны не выдавал, и после третьей пришлось перейти к допросу с пристрастием.       — Нет уж, Андрей Павлович, ты мне зубы не заговаривай. Как это ты посмел полюбить Катюшу, когда у тебя завтра свадьба должна быть?       — Я отменил свадьбу.       — Когда?       — Сегодня.       — Накануне, я правильно понимаю? Когда невеста уже белое платье примеряет, гости собираются и поп уже кадилом машет. Молодец!       — Валерий Сергеевич, я понимаю, что выгляжу полным негодяем в ваших глазах, но…       — А ты, стало быть, не негодяй? Это только у меня такое косоглазие, вижу то, чего нет.       — Я — негодяй, вы правы, — понурил голову Андрей, не зная, как объяснить Катиному отцу причину своего действительно отвратительного поступка, и при этом не втягивать его дочь в водоворот событий. Ведь Катя просила пощадить ее родителей, значит, нельзя было даже упоминать, что «НикаМода» — это подставная компания, что писались липовые отчеты, что… Да вообще, нельзя было в разговор приплетать «Zimaletto», это очень скользкая дорожка. — Но у меня есть одно оправдание.       — Какое?       — Я люблю вашу дочь!       — Во как? Любишь? Так чего же не уважаешь?       — Я уважаю, — горячо заспорил Жданов. — Я очень уважаю.       — Если бы уважал, не стал бы с ней женихаться, заранее не расставшись с невестой. Мы дочку в строгости воспитывали. Разве могли мы подумать, что она посмеет хороводиться с чужим женихом?       — Валерий Сергеевич, да вы что? Катенька со мной и близко не встречалась, — начал безбожно врать Андрей. — Она понятия не имела, что я люблю ее. Я свое чувство держал в тайне.       — Так вы что же, не встречались?       — Встречались, — выскочило у Жданова, но он тут же сумел выкрутиться, — но только по работе.       — Так, может, Катьке сто лет твоя любовь не сдалась, — хохотнул Пушкарев.       — Сдалась, еще как сдалась, я уверен, что она меня любит. Поэтому и уволилась накануне моей свадьбы. А я, когда понял, что никогда ее больше не увижу… Что… Что она…       — Колька! — неожиданно закричал Валерий Сергеевич. — Позови-ка Катюшу, я сам хочу у нее спросить, что она знала, что нет и кого она любит.       Зорькин как-то странно посмотрел на Пушкарева, хмыкнул, но оторвался от косяка и пошел в комнату подруги. Вернулся довольно быстро, один, но с листком бумаги в руке.       — Дядь Валера, а Катьки нет, и чемодана ее нет. Только записка на столе осталась.       — Как это? Как это — нет? А где она? Покажи письмо! — Николай передал листок Катиному отцу. Тот глянул, отбросил на стол и спросил у жены: — Ленок, ты не видела где мои очки?       Пока Пушкаревы с Зорькиным были усиленно заняты поиском очков Валерия Сергеевича, которые преспокойно украшали его лоб, Андрей умудрился аккуратно взять со стола записку и прочесть ее.       — Валерий Сергеевич, Елена Александровна, — позвал он, — я пожалуй пойду. Спасибо вам за все. Особенно за дочь, — и, не дожидаясь ответных реплик, Жданов быстрым шагом выскочил из квартиры.       Бежал вниз по лестнице так, словно пытался на скорости выбросить из головы мысли, прокручивающиеся по кругу в его голове: «Улетела! Она улетела! Не поверила, не дала шанс», и снова: «Улетела! Не поверила, не дала шанс», и снова, и снова.       Опомнился лишь на улице, когда, глотнув морозного воздуха, закашлялся, подскользнулся на обледеневшем крыльце, кокетливо и коварно припорошенном недавно выпавшим снегом, и своей собственной задницей пересчитал ступени. Он и раньше знал, что их две, а теперь был в этом уверен. Поднялся с трудом, несколько раз снова оскальзывался и падал, осторожно дошел до машины, спина в месте удара нестерпимо болела. Пришлось собраться с силами, чтобы забраться на водительское сиденье, достать из бардачка таблетку «Трамадола» и выпить ее. Оставалось немного подождать обезболивающего эффекта и можно будет ехать в родные пенаты. Это он еще раньше решил — сразу из дома Кати отправиться к родителям, чтобы серьезно поговорить, а то бежал с Совета, ничего не объяснил, папа может подумать, что он струсил и сбежал от проблем. А этого Андрею никак не хотелось.       Стемнело… В свете фонаря кружились пушистые легкие снежинки, падая на стекло и устилая его белым невесомым ковром. Пришлось включить стеклоочистители. Ему о многом нужно было подумать, и решить тоже нужно было многое, под мерное покачивание «дворников» думалось очень хорошо, а вот решение принять было сложнее.       Дождавшись пока боль отпустит, Жданов повернул ключ зажигания, выжал сцепление, поставил коробку передач на первую скорость и дал по газам. Каждый раз в этот момент он усмехался, мол, чего пристают, ну, любит он машины с ручным управлением, что тут сделаешь…

***

      Дорога до отеля была достаточно чистой, светлой и ровной, и если бы не модельные туфли на довольно высоких каблуках, которые ее заставила надеть Юлиана, Катя ни за что не позволила бы Мише придерживать ее под локоть. Но ноги гудели, каждый каждый шаг отдавался в них болью, нелегко это с непривычки — целый день проходить на каблуках.       — Мммм, — застонала Катюша, переступив с ноги на ногу.       — Так больно? — участливо спросил Борщов.       — Да! Кажется, я еще и пятку натерла, — сделав еще пару шажков, девушка остановилась. — Не могу больше, — на глазах Кати навернулись слезы. — Давай возьмем такси.       — Катенька…       Она даже дернулась от такого обращения. Как Борщов посмел назвать ее «Катенька»? Только Андрей называл ее так, только он, но его больше нет, а другим она не позволит так ее звать! Слезы, так уместные при натертой пятке, полились из глаз.       — Никогда меня так не называйте! Я — Катя.       — Хорошо. Может, не надо такси. Здесь всего метров шестьсот-семьсот до гостиницы, а таксисты с нас сдерут втридорога. Хотите, я вас понесу? Мне не трудно. — Миша даже сделал попытку взять девушку на руки, но она отшатнулась.       — Понесе-е-ете? Меня? Нет, спасибо, я сама заплачу за такси.       — Нет, что вы? Вы не подумайте, я не жадный, просто это не рационально трати…       Договорить он не успел, рядом с ними остановилась машина и шофер, очень смуглый усатый мужчина с небольшим брюшком, на вид лет сорока, сорока пяти, спросил на английском:       — Вам куда?       — Нам близко, совсем близко, в отель «Baron Palms Resort», но я не могу дойти, натерла ногу, — затараторила Катя тоже по английски.       — Садитесь.       — А сколько это будет стоить? — на ломанном языке попытался спросить Миша, но таксист его не услышал, ну, или сделал вид, что не слышит.       Катюша села в машину рядом с водителем, и Борщову ничего не оставалось, как забраться на заднее сиденье. И уже через пару минут машина лихо подъехала к центральному входу в отель. Миша первым вышел из такси, одернул рубашку и совсем было собрался подойти к передней двери, чтобы открыть ее, подать девушке руку и помочь выйти, но тут произошло небывалое — таксист опередил парня, первым оказался рядом и сам подал ей руку, открыв дверцу. Дальше-больше! Не успела Катя оказаться на тротуаре, как мужчина подхватил ее на руки.       — Что вы делаете? — дернулась она, но как-то не активно, вяло дернулась, и сама не поняла, почему не вырывается, не кричит.       — Вы натерли ногу, вам трудно идти, мой долг доставить пассажира к месту назначения в целости и сохранности.       — Ладно, но только до лифта, — неожиданно даже для себя согласилась Катюша.       — Как госпожа прикажет, — легко поклонился шофер, донес свою ношу до лифтов, аккуратно поставил и развернулся, чтобы уйти.       — Постойте, мы же вам так и не заплатили! — спохватилась девушка.       — Я не беру денег за поездки меньше километра, — улыбнулся он, и Кате почему-то стало не по себе, ей показалось, она уже где-то видела эту улыбку, да и голос был странно знаком. Меж тем, она могла дать голову на отсечение, что никогда прежде не видела этого мужчину.       — Нам милости не нужны, — вдруг проснулся Михаил. — Мы в состоянии оплатить… — и замолчал под тяжелым, презрительным взглядом египтянина.       Выйдя из подъемника на своем этаже, Катюша сразу сняла туфли. Ее комната находилась почти в самом конце длинного коридора, и ей не хотелось ни терпеть боль, ни слушать о том, что Михаил мог бы ее донести.       — Катя, почему вы мне не позволили взять вас на руки, а этому… этому мужлану позволили?       — А он не спрашивал, он просто взял и понес меня, — весело рассмеялась Пушкарева. — До завтра, надеюсь, я справилась с поручением Юлианы, доставила вас в отель, и мое дежурство по грудничку закончено, — она помахала парню рукой и побежала к своему номеру.       Утром Борщов к завтраку не вышел. Юлиана, обеспокоенная его отсутствием несколько раз звонила ему и в номер, и на мобильный.       — Катюша, Миша пришел в отель вместе с тобой? — в который раз спросила она помощницу. — Он точно не заблудился?       — Если только забыл номер своей комнаты. Мы вчера…       Тут Катя решила подробно рассказать Юлиане о том, как они с Борщовым вернулись в гостиницу. Как ни странно, но после ее рассказа, Виноградова обеспокоилась еще больше.       — Ты завтракай и дозванивайся до Михаила, а я сейчас приду, — забрав свой мобильный со стола, она выскочила из ресторана, а вернулась уже не встревоженной, а задумчивой, еду поглощала автоматически, погруженная в свои мысли, периодически бормотала что-то вроде «Никогда бы не подумала» и «Во дает».       — Юлиана, я не дозвонилась. — решилась потревожить начальницу Катя. — Может, поднимемся к нему в номер?       — Что? А, нет, не надо. Он загорает на пляже.       — Почему же он вас не предупредил? Несерьезно это, заставлять людей волноваться. Вы сказали, что это наш будущий проект, так?       — Да. Миша повар экстра-класса, он собирается открыть сеть ресторанов в России, начать хочет с Москвы. Мы будем помогать ему раскрутиться.       — Мы? Значит, вы меня берете на работу на постоянной основе?       — Я бы с удовольствием, но… — тут Юлиана тяжело вздохнула, а затем неожиданно рассмеялась, — но, боюсь, тебя какой-нибудь усатый таксист украдет. И не видать мне тебя, как собственных ушей.       — Не украдет, — рассмеялась и Катя, — а если вечером украдет, то утром обязательно вернет, и еще приплатит, чтобы взяли обратно.       — Глупости говоришь. Ты понравилась Михаилу, да и шофер от тебя, как я поняла, был в восторге.       — Это он в темноте не заметил моей неземной красоты, — хмыкнула Пушкарева.       — А Жданов?       — Что, Жданов? — сразу побледнела и напряглась Катюша.       — Знаешь что, — проигнорировала ее вопрос Виноградова, — пора мне тобою заняться всерьез…