Emma Swan, Professional Cuddler

Не-таким-уж-новым осознанием своих чувств Реджина продолжала жить. Осознание быстро переросло в панику, которую она ощутила, когда Эмма написала ей смс-ку в среду утром. Хэй, так мне нужно привезти ребёнка к тебе или…? Реджина понятия не имела, что это должно значить. Она в последнее время специально избегала того, что отвечать ей на сообщения, в надежде на то, что сможет совладать со своими чувствами. Она была напугана тем, чтобы снова встретиться с Эммой, которая, тут же всё поймёт, а дальше ситуация станет слишком нелепой. Не доходило, конечно, до того, что гей-радар у каждого человека начинал пищать, когда Реджина просто смотрела на Эмму. Или картинка с тем, что у неё на лбу радужными буквами высвечивалось имя Эммы. Не то, чтобы у неё вместо глаз появлялись сердечки, когда вспоминала о блондинке. (Появлялись) Была лишь одна серьёзная проблема — что же Реджина будет делать с их сеансами и… их осторожной дружбой. Мысль о том, что она больше никогда не будет обниматься с девушкой, лишь делало её ещё более несчастной. Быть снова одной и никогда больше не увидеть Свон. Но, может быть, это будет к лучшему, так ведь? Реджина вообще уже ничего не знала. Хотя она размышляла об этом, пока на ней была толстовка Эммы, — это вообще не помогало. Ей точно нужно было прекратить распускать нюни. Её телефон снова завибрировал. В этот раз сразу от нескольких смс-ок. Извини. Я забыла сказать, что он сейчас со мной. В моей квартире. Может такое случиться, что я случайно похитила твоего сына? . . Три секунды спустя раздался звонок из школы. . . Если бы кто-то задался вопросом, кто была та шизанутая дамочка, которая откинула какого-то пешехода, лишь бы быстрее забраться в такси, то никто бы не ответил, да и не заморачивался, потому что Нью-Йорк был полон идиотов и засранцев. Каждый второй был таким. Сегодня этим засранцем была Реджина Миллс. . . Квартира Эммы находилась в таком здании, которое можно было, наверное, сейчас найти только в фильмах о восьмидесятых… оно странно выделялось на стороне Манхэттена. Она не дала Эмме шанса, чтобы объяснить хоть что-то, быстро «выбивая» из неё адрес и бросая трубку. И она не слишком осматривала квартиру, потому что как только дверь открылась, Реджина внезапно оказалась лицом к лицу с Эммой и наставила палец ей в грудь. — Ты. Эмма быстро отпрыгнула назад: — Воу, окей. У тебя прям сумасшествие плещется в глазах. — Какого чёрта мой сын делает у тебя? — Слушай, без обид, Реджина. Но ты сейчас капец как пугаешь. Просто позволь мне объяснить… — Оу, ты ещё не видела меня, когда я пугаю. — Мам? — голос Генри прозвучал впереди. Обе посмотрели на него. — Ты действительно сейчас вообще капец как пугаешь. Реджина тут же сдулась, когда увидела сына. Гнев исчез, уступив место чему-то, с чем можно работать, прежде чем реальность накрыла её с головой, и она поняла, что слишком резко на всё отреагировала. Эмма воспользовалась временной заминкой, чтобы объясниться. — Генри пришёл ко мне, — сказала она. — Было довольно впечатляюще. Никто не знает, где я живу. — Ты есть в интернете, Эмма, — вставил свои пять копеек мальчик. — И что с того? — Всё есть в интернете, — произнес Генри, поморщившись так, словно разговаривал с очень глупым человеком, объясняя очевидности. — Я даже нашёл твой Тиндер. — Как, чёрт возьми, ты вообще узнал о Тиндере, ребёнок? Тебе же всего лишь… десять. — А ещё я знаю, что тебе там двадцать пять, когда на самом деле тебе двадцать восемь. Ты солгала. — Достаточно, — заявила Реджина. Она уже могла ощущать, как подступает головная боль. Брюнетка потёрла переносицу, наконец отыскав сына взглядом. — Генри, почему ты ушёл из школы? Генри тут же понурил голову, губы поджались так, что Реджина знала, что это означает, что он сейчас будет упрямиться. Однако, каким-то образом почувствовала, что ничего не произойдёт. — Ты можешь ей рассказать, ребёнок, — по-доброму начала поощрять его Эмма. — Она поймёт. Генри посомневался, прежде чем кивнул: — Я написал стихотворение одному мальчику в моём классе. Ник. Ему не очень понравилось. — Ох, милый, — выдохнула Реджина. Внезапно всё встало на свои места. Она прошла к нему и обняла посильнее, но её сын похоже не возражал против этого. Пройдя с ним к дивану, она снова обняла его и сказала: — Вот почему ты пришёл к Эмме. Потому, что ты был расстроен. Генри бездумно кивнул: — Он оттолкнул меня и назвал пидором. — Он что? Эмма прокашлялась, и Реджине не нужно даже было пытаться увидеть себя, чтобы понять, насколько сумасшедшей она сейчас выглядит. Сделав глубокий вдох, брюнетка снова собралась с силами: — Знаешь, мой отец однажды сказал, что быть добрым и нежным требует большой силы. Генри шмыгнул носом: — Уверен, что это из песни Смитов, мам. Уголком глаза она увидела, как Эмма кивнула, соглашаясь с мальчиком. Реджина подавила в себе желание закатить глаза. — Всё равно, кажется, никто не научил ещё Ника, что нельзя обзываться. То, что он сказал, неприятно, но это неважно, — сказала она и откинула локон с его лба. — Ты знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя? Генри посмотрел вверх на неё, его глаза были красными: — Занозу в твоей заднице? Реджина тихо рассмеялась: — Иногда, — призналась она. — Но нет. Я вижу того, кем я очень горжусь. Я вижу моего сына. И будет тебе десять, тридцать или пятьдесят, ты всё равно будешь тем же честным, самоотверженным и любящим молодым человеком, которого я знаю. Я всегда буду гордиться тобой. Никакие другие дети не изменят моего мнения. Она заметила, как Эмма очень внимательно и молча её изучала. Молча, но странно. Брюнетка не могла сразу разобраться, что же это могло значить. Генри снова шмыгнул, и внезапно широкая улыбка появилась на его лице: — Я знаю. Я всё равно уже закончил с Ником. Он — кретин. Эмма рассмеялась и подняла два пальца вверх: — Это точно. Я прикрою тебя. Я даже могу тебе показать парочку пранков, которые привыкла делать, когда меня пытались унижать в школе, если ты хочешь отомстить. — Эмма. Месть — моё второе имя. Реджина подумала, что её глаза не могут закатиться ещё дальше, но почему-то не стала сильно беспокоиться об этой теме. Поняв, что сейчас самое лучшее время — он сидел на её коленях — она сгребла Генри в объятия и поцеловала его в волосы. Девушка смотрела на них пару секунд, прикусив губу, когда наконец-то поняла, что им нужно дать время и уже хотела уйти на кухню. — Я дам вам время, ребята. — Останься, Эмма, — сказал Генри и махнул на диван. — Садись с нами. Эмма опешила, но потом мягко улыбнулась, когда Реджина кивнула ей. Она уже почти села рядом с Генри, который наполовину лежал, обнимая, на маме, когда он помотал головой. — Нет. Тут нет места. Садись туда, — и он показал на пустое место около мамы. Реджина напряглась. Внезапно кожу закололо от подозрения. О, нет. Эмма ещё раз уставилась на него в шоке от команды, но подчинилась. Её рука соприкоснулась с рукой Реджины. — Ближе, — снова сказал Генри. В этот раз Эмма бросила взгляд на Миллс, в котором можно было прочитать «какого хера?», но всё равно выполнила приказ. Скользнув ближе настолько, насколько могла, чтобы было немного места и для Реджины. Так что… сейчас Эмма прижималась к боку брюнетки, одна рука лежала на пояснице, и Реджина могла лишь медленно умирать. Генри встал и внезапно широко зевнул. Слишком фальшиво. — Я устал. Думаю, пойду подремлю. Можно ведь, Эмма? — Мм… конечно. Там кровать в комнате. Знаешь, ты можешь просто поехать домой… — Неа, — сказал Генри и после этого закрыл за собой дверь. Иногда Реджина на самом деле верила, что её сын является тайным отпрыском самого Сатаны. Сейчас был как раз один из этих моментов. Эмма молча поёрзала, но не двинулась с места. Что было несчастьем, потому что теперь горячая ладонь Эммы лениво поглаживала поясницу Миллс, которая уже начала высчитывать масштаб трагедии, который случится, когда она получит сердечный приступ. — Итак… это было странно, — как ни в чём ни бывало сказала Эмма, нервно рассмеявшись. — Сумасшедший денёчек, да? Реджина теперь отвлеклась на разглядывание ресничек блондинки, которые были тёмными на фоне щёк с этого угла. Она хотела наклониться и поцеловать. — Да… извини за то, как я отреагировала. Я не должна была настолько перегибать палку, — извинялась Миллс. — Он — твой сын. У тебя есть куча прав сходить с ума, — уверяла её Свон. Реджина кожей чувствовала её горячее дыхание. — Да и мне стоило быть конкретной в своих сообщениях. Наконец, она встала, и Реджина почти тут же почувствовала раздражающее, тянущее ощущение между ног. — Я хочу налить кофе. Тебе что-нибудь нужно? — предложила Эмма. Это был простой вопрос. Реджина всё понимала — просто нужно ответить, что кружка кофе ей тоже не помешает и добавить к этому таблетку Тайленола. Лишь бог знал, как ей сейчас это было нужно. Но вот тело предательски было возбуждено. Кровь кипела…. — На самом деле, Эмма… мне нужно тебя кое о чём попросить, — сказала Реджина. — Хорошо. Говори. — Ты могла бы… — брюнетка остановилась, потому что в следующих словах было что-то похожее на унижение в её просьбе, которое она так хотела избежать. — Маффин-обнимашка, — выдавила она. Унижение всё равно слегка чувствовалось. Но Реджина ждала ответа, едва дыша. Сначала на лице девушки проступило понимание, никаких признаков веселья, прежде чем она уверенно кивнула. Блондинка обратно уселась рядом с Реджиной. — Иди сюда. И Реджина пришла. Она не ползла в раскрытые руки Эммы… она не ползла… лишь скользнула. Эмма сграбастала Реджину так, словно та была огромным мишкой тедди. Так вышло, что их ноги переплелись, голова Реджины оказалась на груди девушки (она ощущала сердцебиение) и свернулась на Эмме так, словно до сих пор была чёртовым тедди-мишкой. Но, подумала Миллс, если я сегодня умру, то, по крайней мере, умру грёбанным и счастливым тедди-мишкой. — Так нормально? — поинтересовалась Эмма, её голос был необычно хриплым. Реджина промычала в подтверждении: — Ты могла бы убрать колено так, чтобы оно не впивалось мне в бок. — Оу, извини. — И локоть тоже. — Так? Реджина поморщилась: — Колено, Эмма. Свон фыркнула: — Хорошо, Ваше Величество, — и к удивлению, Реджины, Эмма взяла её руку и стала играться с пальцами. — Ты всегда такая требовательная? Брюнетка самодовольно улыбнулась: — Обычно только в постели. Эмма ничего не сказала на это, хотя сердце под щекой стало биться быстрее. . . . План Реджины? План — избегать Эммы любой ценой и разобраться со своими тупыми чувствами? Да, это был план. Этот план пошел… прахом. То есть его вообще нельзя было возродить. . . . В какой-то момент и каким-то образом для них всё стало рутиной. Эмма пришла к ним в четверг, а потом снова в субботу. Реджина даже не спрашивала про время. Обниматель была той, кто предлагал встречи, и Реджина была до тошноты влюблена в неё, так что не могла сказать «нет». Генри, казалось, не возражал. Она даже пыталась дать ему взятку, чтобы убедить его остаться в доме друзей на всю ночь. Когда это не сработало — «Джошуа в Швейцарии, мам. Вот, что делают по-настоящему крутые родители. Они берут с собой детей в Швейцарию», закатил глаза Генри — просто пыталась выпнуть его. — Эмма придёт, не так ли? — задал он вопрос. — А ты уйдёшь из дома, если я скажу «да»? — вздохнула Реджина. — Неа. В конце концов, Реджина сдалась. Она не стала его останавливать, когда он со скоростью света побежал открывать Эмме дверь, когда та приехала вечером во вторник. — Эмма! — А вот и он! — воскликнула Эмма с порога. Она подняла руку, чтобы Генри дал ей пятюню. — Верх! — Генри подпрыгнул и ударил ладонь. — Низ! Шлёп. — Кто дерьмецо? — Я! — гордо ответил Генри. — И что ты сделаешь, если столкнёшься лицом к лицу с выбранным по ошибке президентом Америки, Дональдом Трампом? — Заору опасный незнакомец и пну его по яйцам. Эмма взъерошила ему волосы и просияла: — Я хорошо тебя учила, юный падаван. Реджина сделала «рука-лицо». Ничто не было более спорным в родительстве, как вопросы о политике и жестокости. — Если вы двое закончили вести себя как дети, — произнесла Реджина, бросив на Эмму злой взгляд. — Генри, ты можешь накрыть на стол, пожалуйста? Он тут же бросился на кухню, когда Реджина махнула Эмме на её куртку. Блондинка почти неуверенно сняла её. Не так давно она стала замечать… как Эмма стала более аккуратной в своих реакциях, останавливая себя, чтобы просчитать, что же сказать дальше. Не совсем осторожно, но продуманно. Иногда это сводило Реджину с ума. Особенно тогда, когда у неё наставали трудные времена, так как уже размытая граница между бизнесом и дружбой оказывалась слишком стёртой. Ещё не говоря про то, что обычно подруга не должна испытывать такое сильное влечение к другой. Ничем хорошим это не заканчивалось. — Я чую лазанью. Вы, ребята, будете есть лазанью? — восхищённо спросила Эмма, протягивая куртку. Реджина хотела поцеловать эту радостную улыбку. — Мы будем есть лазанью. Ты остаёшься на ужин. — Воу… вижу, что, в конце концов, ты властная везде, но не в постели. — Не искушай меня, мисс Свон, — поддразнила Реджина, вешая куртку. — Или я могу воспринять это как вызов. Эмма споткнулась, что стало нормальным в последнее время. Хоть Эмма и едва улыбнулась, было видно, что девушка была рада побыть здесь, да ещё Реджина так и не смогла определить то, как на неё сейчас смотрела Свон. Она же не слишком много думает об этом? Это называется флирт. — У меня есть кое-что для тебя, — быстро сказала Реджина, покраснев. Есть какое-то особое место, где есть лесбиянки и просто девушки, которые флиртуют с натуралками… ох, точно, это место называется «отказ». — Вот, — сказала брюнетка и вручила подруге стопку вещей, которую собрала на этой неделе. Эмма уставилась на них: — Что это? — Толстовка. Постиранная и высушенная, — объяснила Реджина. — И твоя шапка, которую ты очень удобно забывала целых три раза на сегодняшний день. — Не это. Конверт. — О, — брюнетка посмотрела вниз. — Это — оплата. Свон сморщила лоб: — Что за оплата? Реджина стала объяснять, словно столкнулась с идиоткой: — Деньги, которые я должна тебе за твои услуги. Ты никогда не давала мне шанса заплатить тебе. Брюнетка увидела, когда осознание навалилось на Эмму, а потом девушка посмотрела на неё в неверении. — Я не возьму твоих денег, Реджина. Реджина не сдержалась и всё-таки почувствовала себя оскорблённой: — Что не так с моими деньгами? — Ничего плохого с твоими деньгами, — поспешила объясниться Эмма. — Просто… потому что… — Потому что? Эмма осторожно кивнула: — Потому что. — Потому что почему? — Это не то же самое, что и обычные сеансы, ладно? — призналась Эмма, шагнув назад, когда Реджина попыталась сунуть конверт ей в руки. — Оу? — маска была непроницаемой. — Я на самом деле хочу быть здесь. — Но я до сих пор одна из твоих клиенток или нет? — настаивала Реджина. Эмма фыркнула: — Технически… — Технически…? — Это означает, что я тут инкогнито, хорошо? — сдалась Эмма. — Каждый клиент, который присылает заявку, каждый, кто отправляет фото и запрос, тут же идёт в систему. Мы либо работаем, либо не работаем. Это обязательно отслеживается ради нашей безопасности. Но когда Зелена прислала заявку на тебя, тогда в первый раз я пришла и… это был последний раз, когда я отметила тебя как работу. Ты… они даже не знают, где я сейчас. Так что, да, технически ты — не мой клиент. Реджина стояла, словно её ударили битой по голове. Она не понимала, как ответить на такое, но её спас крик из кухни: — МАМ! ТВОЯ ЛАЗАНЬЯ ГОРИТ! . . Если вы, вероятно, вспомните, то есть три вещи, которые ненавидела Реджина сколько помнила себя. Одна сейчас находилась на кухне в виде подгоревшей лазаньи. — Блять, — пробурчала Реджина вытаскивая противень из духовки от души матерясь. — Блять, нахер, блять. Hijo de puta mierda! [прим. пер. Hijo de puta mierda! (исп.) — кусок дерьма, твою мать!] Генри и Эмма стояли позади и в шоке смотрели на неё. Девушка наклонилась и прошептала: — Она всегда так много матерится, когда подгорает её еда? — Только, когда это лазанья. — На испанском тоже? — Опять же только с лазаньей. И тогда, когда она, наконец-то, выпнула Робина. Мама материлась на испанском всю ночь. — Аха, — выдохнула Эмма и продолжила пялиться на брюнетку. Но историю надо узнать в другой день. . . Эта история включала подгоревшую лазанью и неловкий ужин. Реджина пылала гневом, разрезая подгоревшую лазанью в то время, как Эмма кидала на неё обеспокоенные взгляды. К счастью, Генри не затыкался и заполнял все моменты тишины, которые только были возможны. — Ужин вкусный, мам, — сказал Генри с полным ртом. — Я не пойму причины, чего ты такая ворчливая из-за этого. — Я не ворчу, — пробурчала Реджина. — Хорошо. Потому что всё вкусно. Так ведь, Эмма? Эмма тут же кивнула, так как у неё был полон рот лазаньи: — Ага. Великолепная лазанья. Может быть, немного хрустящая, но… Взгляд, которым посмотрела на неё Реджина, мог бы заставить демонов блондинки рыдать в припадке: — Шучу. Всего лишь шучу. После ужина Реджина отослала Генри в кровать. Она устала и, может быть, немного ворчала, но ни с чем нельзя сравнить её настроение, которое было до этого. Эмма, казалось, прочувствовала и это, так что последовала за ней, чтобы как обычно вздремнуть вместе… но сначала кабинет, чтобы выпить немного алкоголя, потом спальня. — Секунду, я переоденусь, — предупредила Свон и поторопилась в ванную. В какой-то момент всё перестало быть странным… то, что Эмма была в её спальне. Спальня — то же самое место, где у брюнетки были довольно ясные и чёткие сны с Эммой в главной роли, и их рейтинг точно был 18+, но в реальности всё было мягко и уютно как на небесах. Реджине не приходилось беспокоиться о диване, что был на первом этаже, и кто-нибудь всё равно мог их поймать, однако всё было вполне невинно. Это даже стало единственным в жизни, что на самом деле ощущалось… нормальным. Она поставила бокал на тумбочку и села на кровать, зажав переносицу. Именно в этот момент Эмма появилась перед ней вновь, но уже в домашних штанах и футболке. Реджина тут же задумалась, как нечто простое может выглядеть настолько привлекательно. — Ты в порядке? — спросила Эмма, посмотрев на бокал сидра. — Ты выглядишь так, словно массаж тебе бы не помешал. Реджина сухо улыбнулась: — Это то, что ты всем клиентам предлагаешь? — Может быть, — уклончиво ответила Эмма, игнорируя лёгкий словесный тычок. — Всё от объятий, дружеского массажа до похода в кино. Хочется душевности? Ты получишь это. Единственное, что под запретом, секс. По очевидным причинам. Реджина почувствовала, как начинает краснеть от картинки, что стояла перед глазами. Эмма показала пальцем, чтобы Реджина перевернулась. — Ложись. — Что ты делаешь? Эмма закатила глаза: — Сделаю тебе массаж. А на что это похоже? Миллс цокнула, но сделала, как ей сказали. Но это не спасло от удивления, когда обниматель внезапно оказалась сидящей на её пояснице, или от того, насколько грязные мысли тут же появились у брюнетки, как только Эмма начала массировать ей плечи. Боже храни её душу лесбиянки-извращенки. — Это такая проблема? — спросила вскоре Реджина. — Люди намериваются… они предлагают тебе? Реджина зажмурилась, когда костяшки впились в её лопатки. Она может и умирала от сексуального расстройства, но всё хотя бы не настолько плохо проходило. — А, да, — ответила блондинка. — Ты не поверишь, как много парней думают, что это нормально попросить меня об этом. Или сколько раз мне приходилось иметь дело с нежелательными стояками. Реджина нахмурилась в отвращении: — Это… — Слишком вульгарно? — Отвратительно. Она ревновала. Она с ненавистью призналась себе в этом, но мысли тут же быстро вернулись на тот круг, где сама себя жалеет. — Ага, — согласилась Свон, проводя руками вниз по спине. Реджина не была уверена, что готова выдержать большее. — Это всего лишь часть работы. Люди имеют тенденцию привязываться. Это словно… я могу обниматься с тобой, но это не означает, что я этого хочу, понимаешь? Это не делает нас друзьями. Так что, мне всегда приходится напоминать о границах, чтобы они знали, что это всего лишь моя работа. Большую часть времени они не могут найти ту границу, которая разделяет реальность и выдумку. От звука, который издала Реджина, Эмма остановилась: — Ты в порядке? Мне надо послабее делать? — Думаю, что на сегодня мне хватит. После этих слов Эмма встала. И хоть у Реджины раздражающе ныло между ног, от чего, казалось, она никогда не избавится, боль чувствовалась в груди. — Я что-то не то сказала? — спросила Эмма, слышалась уязвимость в её словах. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — Нет, Эмма, — вздохнула брюнетка. — Останься, я сейчас вернусь. Она сходила проверила Генри, чтобы убедиться, что он уже уснул. Потом Реджина прошла в ванную и, почистив зубы, уставилась в зеркало на долгие несколько секунд, словно это было частью процедуры, прежде чем обычно шла спать, а после, наконец-то, переоделась в пижаму. Она накинула привычную шёлковую рубашку с пуговицами. Когда она вернулась, то обнаружила, что Эмма полностью погрузилась в чтение книги. Вот только девушка держала книгу вверх тормашками. — Сколько ты берёшь с клиентов за ночь? — задала вопрос брюнетка. Эмма нахмурилась и вернула книгу на прикроватную тумбочку: — Эээммм… стандартная цена — триста пятьдесят. А что? Реджина вытащила чековую книжку из прикроватной тумбочки и начала подписывать. Эмма встала: — Реджина… — Я хочу, чтобы ты осталась на ночь, Эмма, — стала объяснять Миллс и вырвала квиток и на всякий случай помахала перед ней. — Чек на пятьсот долларов. Эмма округлила глаза: — Я говорила тебе, что я не… — Ты не должна принимать его прямо сейчас, — прервала её Реджина и положила чек на тумбочку. — Просто, чтобы ты знала, что он твой, и ты можешь делать с ним всё, что захочешь. Это и так видно, что я не обеднею от этого. Ты можешь утром решить, где реальность, а где — выдумка. Было видно, как на Свон снизошло осознание. Реджина удобно улеглась на кровати и стала ждать, пока выражение лица Эммы сменяется с беспокойства на задумчивость, а позже на принятие. Всё происходило в несколько секунд. Блондинка даже не стала париться о разрешении, так что просто залезла под одеяло со своей стороны и, быстро придвинувшись, расположилась на Реджине. Голова лежала на животе, она носом утыкалась в рубашку. Эмма обвила талию брюнетки, в то время как Реджина по привычке уже начала перебирать светлые локоны. Они были такими шелковистыми на ощупь. — Люди говорят, что я храплю, — пробурчала Эмма в живот брюнетки. — Думаю, что я смогу пережить это, — отчего-то развеселилась Миллс. — И я тырю одеяло себе. — Для твоего же благополучия, лучше, чтобы ты этого не делала. — Ты так вкусно пахнешь. На это Реджина уже не стала отвечать. Она стала слушать дыхание Эммы, которое быстро в тишине комнаты сменилось на лёгкий храп. В груди Реджины снова заныло от этого, но теперь было немного приятнее. Это было так, словно ты смотришь на двух людей, которые любят друг друга. ________________________________________ Когда Реджина проснулась на следующее утро, она заметила четыре вещи. Пять, если быть супер точным. Первое — Эммы нигде не было. От этого Реджина испытала горькое разочарование, которое лишь усилилось, когда она ощутила запах шампуня девушки. Было больно. Слишком больно. Второе — чек, который она подписала, до сих пор был на тумбочке. Он был рядом с конвертом с наличкой, который Эмма также отказалась взять — три. Под всем этим лежала аккуратно сложенная кофта, хотя и не должна была там лежать. Четыре. Она взяла футболку и поднесла её к носу, уже не в первый раз задумываясь, насколько может стать патетичнее или глупее. Но с едва заметным запахом Эммы, который ещё остался на вещах, Реджина поняла, что её это не особо заботит. По крайней мере, всё по-настоящему. Она снова упала на кровать с глупой улыбкой на лице. Пять.