Нерон

      — Мэри, это я поняла сразу, как только оно завопило!             Мэри, которая сидела напротив Ланы, тяжело вздохнула и закрыла глаза, откинувшись на спинку стула.             — Прости, — добавила Лана и потёрла глаза ладонью, — я не хотела на тебя кричать.       Мэри расслабилась, но глаза открывать не стала.             Лана уже более мягким тоном подвела итог их беседе. Взгляд её перебегал от заметок в блокноте к сидящей напротив монахине.       — Итак, это точно женщина и она несчастлива.             Она сидела на полу под окном, скрестив вытянутые ноги. Мэри устроилась за кухонной стойкой в центре комнаты. Рассветное солнце, взбираясь по бостонскому небосводу, освещало её лицо и Лана поймала себя на том, что всё чаще поднимает глаза, любуясь синхронным скольжением жёлтого и красного по фарфоровой коже Мэри.             — Не слишком информативно, — пробормотала Мэри. Она приоткрыла один глаз — в солнечных лучах он стал ещё более ярко-голубым. — Ты прямо так и написала?       Лана снова помрачнела.       — Я перефразировала, — она заглянула в блокнот. — Это бесспорно молодая женщина — голос без возрастных изменений. Хотя мы обе знаем, что сущности умеют маскировать возраст, меняя голос, так что и от этой информации толку чуть, — Лана прошлась ручкой вдоль всей страницы блокнота.             — Демоны могут менять свой голос, полтергейст — нет.             — Ты считаешь эту штуку полтергейстом?       Мэри внимательно посмотрела на Лану:       — А ты разве нет?             — Ты меня проверяешь? — поддразнила Лана.       Мэри только улыбнулась и отвернулась, мило краснея.       — Как по мне, так оно слишком приставучее для полтергейста. — журналистка пожала плечами.       — Такое встречается, — продолжила Мэри с улыбкой. — Эта сущность явно разумна. Что бы с ней ни произошло, событие оказалось достаточно травмирующим, чтобы дух решил остаться на этом уровне бытия и преследовать жителей дома.       — Я думала, это «она».       — Тебя устраивает обращаться к этому созданию как к «ней»? Лицо Ланы просветлело.       — Меня устроит всё, что устраивает тебя.       Мэри приподняла бровь. В солнечном свете её волосы казались золотыми. Она потёрла переносицу и глаза, в которых тоже проглядывало золото.       — Мне надо выяснить, кто это. Или кем оно было. Иначе я не смогу провести обряд изгнания. Проще, когда жертвы уже догадываются, кто это может быть. — признала она.       — У меня такое ощущение, что всё семейство Уокеров в курсе.       — Это уж точно, — Мэри вздохнула. — Но даже если я узнаю имя духа, остаётся риск выпустить демона. Лана подняла глаза, ручка в её пальцах замерла.       — Демона?       — Лана, в том доме явно обитает что-то ещё, — Мэри поёжилась. — Поверь мне. Что-то слишком недоброе для обычного духа. Я уже говорила.       — Да, но почему в доме ты толком ничего мне не объяснила?       — Не хотела тебя тревожить. Вот сейчас ты встревожилась, — заметила Мэри, прежде чем Лана успела возразить. Лана выпрямила спину и нахмурилась.       — Ты уверена, что не саму себя тогда почувствовала? Что это не было отражением твоих собственных сил?       Мэри покачала головой.       — Оно сопротивлялось мне всё время нашего присутствия в доме. Я уверена, что это была совсем иная сущность. Чем бы оно ни было, оно меня пугает. Оно злое. Но не расстроено как дух. Дух в смятении, он чем-то огорчён. Он не понимает, что происходит. А этот демон просчитывает каждый свой шаг. Он холоден. И жесток. И до сих пор не заявлял о себе в открытую, потому что чувствует моё присутствие. Он знает, что я могу его обнаружить, но не знает, кто из нас сильнее, поэтому осторожен. Демоны не любят делиться.       — Я в курсе.             — Демон не проявляет себя только потому что боится. Может, Джулию атакует и дух, но если кто-то называет Кита по имени, одним духом тут не обошлось, — Мэри отвернулась. — И меня это беспокоит. Ты и сама знаешь, что обряд изгнания работает как доска Уиджи. Когда я сотру одну сущность, у другой появится возможность выбраться наружу, едва я отвернусь.       — Я буду настороже.       Мэри обхватила себя руками, её взгляд шарил по деревянному полу.       — Не знаю, смогу ли справиться с ещё одним злом внутри себя. И уж точно мне не справиться со злом внутри тебя, — она сильнее прижалась к стойке. — У меня никогда не было такой подруги, — прошептала Мэри. — С которой я могла бы поговорить, которая принимала бы меня целиком и позволяла быть собой, несмотря на все мои внутренние запреты. Я не могу тебя потерять.       — Я буду настороже, — твёрдо повторила Лана. Она закрыла блокнот. — Я поговорю сегодня с Китом, попробую вытянуть из него какую-нибудь информацию. — Лана подняла глаза — на улице уже почти рассвело. — А пока тебе надо ещё поспать.       — А тебе?       — У меня есть дела в городе. Ты же одна тут справишься?       — Ты не спала в своей кровати уже два дня.       — У меня есть кофе.       — Ты ненавидишь кофе.       Лана изогнула губы в улыбке, и Мэри улыбнулась ей в ответ, после чего поднялась и поправила юбку. Она помахала рукой как школьница и скрылась в спальне, прикрыв за собой дверь.       К их третьей поездке к дому Кита дорога успела заметно подсохнуть, и мысли обеих занимала повторная ночёвка. Едва они проехали полуденные бостонские дорожные заторы, Лана включила радио — тишина в салоне была ей не по душе.       Но когда зазвучала жизнерадостная мелодия в исполнении «Карпентерс», она заёрзала на сидении, не ощущая внутри ни капли радости. В её нынешнем состоянии песня слишком задевала за больное. Лана потянулась к выключателю, но её остановили тонкие пальцы. Она бросила беглый взгляд на Мэри и увидела что та сидит, с силой закусив нижнюю губу. Лана вернула внимание к дороге. Под ухо ей напевала Карен, и она опустила ладонь обратно на руль.       Припарковались они уже когда небо стало темнеть. Вдалеке проглядывались контуры дома Уокеров. Лана вышла из машины и встала рядом с капотом, делая пометку на внутреннем сгибе локтя в ожидании Мэри. Дверца машины распахнулась. Лана выгнула шею, дописывая то, что уже превратилось из слова в целое предложение, но Мэри так и не вышла.       Она продолжала сидеть в салоне, свесив ноги из салона и глядя на свои колени. Лана обошла машину и встала напротив Мэри, оглядывая её с ног до головы.       — Что-то не так?       Мэри неопределённо махнула рукой, с её губ сорвался грустный вздох.       — У меня развязались шнурки.       Взгляд Ланы проследовал к её щиколоткам.       — Я хочу их завязать, но у меня совсем нет сил, — Мэри посмотрела наверх. — Клянусь, Лана, я правда очень хочу.       — Знаю.       — Но не могу. И не хочу снова их завязывать.       Лана опустилась на колени перед Мэри и коснулась пальцами её ботинка.       — Спасибо, — с жаром поблагодарила Мэри. Она вытерла глаза и невесело рассмеялась. — Что бы я без тебя делала. Никогда не оставляй меня одну.       Лана тяжело вздохнула, в груди у неё ныло. Она подняла глаза, стараясь встретиться взглядом с Мэри, но та намеренно отворачивалась, закусив губу.       — Это дело, Мэри, — Лана с трудом сглотнула, — это дело — последнее для меня.       — Я знаю.       — Я…       — Ты знала, что я совсем ничего не помню из своей жизни? С тех самых пор, как это началось, — вдруг выпалила Мэри. — Я помню родителей, помню детство, но ничего из времени, когда я была подростком. Или из моих первых дней в качестве монахини. Но я... я помню Рим, — Мэри помолчала. — Ты знала, что я была в Риме? — Лана покачала головой, хотя слышала эту историю множество раз. Она жестом попросила Мэри продолжать. Это поможет Мэри нащупать почву под ногами. И ей самой тоже. Лана завязала один шнурок.       Мэри улыбнулась, как ребёнок новой игрушке.       — Меня направили туда учиться экзорцизму под руководством одного кардинала. Сначала они выбрали священника из бостонской общины, но в последнюю минуту он отказался. Так он сам говорит. А я слышала, что ему отказали прямо перед тем, как он должен был поехать, — её пальцы тянули за нити, вылезшие из чехла заднего сиденья. — Я просто хотела стать учителем в воскресной школе где-нибудь при академии. Но они выбрали меня за скромное происхождение. Называли чистой и невинной душой, которой не коснулось зло. — Мэри издала слабый смешок, в голубых глазах блестели слёзы. — Поэтому я отправилась в Рим, там меня готовили. Шесть месяцев на лёгком весеннем ветерке. Кардинал был невероятно добр, и он в меня верил. Он помог мне закончить первый ритуал, на который взял с собой. Сама я бы не справилась. Он сказал, что моя сила возрастёт, и уже очень скоро я смогу сама проводить ритуалы. По возвращении в Бостон меня ждал человек с почерневшим языком, которого коснулся дьявол. На протяжении всего ритуала изгнания со мной в комнате находился отец Тимоти с библией, но ритуал я провела уже сама. Меня быстро стали узнавать в нашей епархии за то, что я успела к тому времени сделать. — Мэри подняла глаза и надолго замолчала. — Лана, у тебя есть поклонники? Из-за статей, которые ты писала для меня. И обо мне.       — Поклонники? Скорее, преследователи, — ответила Лана. — Разные бесопоклонники и всё в таком духе. Мэри медленно кивнула и едва слышно пробормотала:       — После Брайрклиффа у тебя их, наверное, целая толпа появилась.       Лана посмотрела на неё пристально.       — После Брайрклиффа моей крови хочет вся католическая церковь, а твоей — сам дьявол.       Мэри отвела глаза, ещё сильнее закусывая губу. Она перевела взгляд с угла кабины в пол.       — Помнишь, что я сказала тебе в тот день? Когда я только вошла туда до начала ритуала, когда я ещё была собой.       — Мэри. Мэри подняла глаза, её пальцы, лежащие на коленях, дрожали.       — Я тогда сказала, что ты мне очень дорога. Безмерно. И что я люблю тебя.       Лана опустила голову.       — Господи.       — И теперь ты мне стала ещё дороже, вдвое дороже, чем была тогда, — добавила Мэри, стараясь привлечь внимание Ланы. — Потому что осталась рядом, несмотря на мои слова о том, что я никогда не нарушу свои обеты, неважно, как сильно тебя хочу, несмотря на то, что я не могу исполнить твои желания, несмотря на то, что превратилась в это слияние двух сознаний.       Лана шумно выдохнула, глядя на Мэри исподлобья.       — Прошу, не пиши про это дело, Лана. Я тебя умоляю.       — Мэри, я должна. Мэри с грустным видом пошевелилась.       — Но тогда ты меня оставишь. Ты закончишь свою работу и уйдёшь.       Лана поднялась с коленей, её прищуренные карие глаза блестели. Она склонилась над Мэри, опустила ладони на её волосы и легко коснулась губами лба. Мэри крепко вцепилась в пальцы Ланы, не отпуская.       — Не публикуй эту статью, Лана. Оставь её в своих черновиках, — Мэри тяжело вздохнула, её грудь вздрагивала от непролитых слёз. — Прошу, не оставляй меня.       — Почему ты думаешь, что я тебя оставлю? — прошептала Лана.       — Потому что все меня оставляют.       Лана вспомнила слова дьявола и убрала непокорные белокурые пряди Мэри от лица.       — Я ведь уже так давно рядом. Когда мы только встретились, я сказала, что обо всём позабочусь, имея в виду работу над статьями. Сейчас я говорю, что обо всём позабочусь, имея в виду всё остальное, — ласково улыбаясь, она приподняла лицо Мэри за подбородок. — Я люблю тебя, Мэри Юнис, как я могу тебя оставить?       Из глаз Мэри всё же хлынули слёзы, губы её дрожали. Она зажмурилась и уткнулась лицом Лане в грудь, когда та её крепко обняла. В прошлом они уже обменивались поцелуями: долгими и мучительными для Ланы, которая, как ни старалась, не могла унять опаляющий жар в груди; сладкими и ангельскими для Мэри, которая всю жизнь до этого испытывала со стороны других людей только раздражение и досаду.       Их второе дело обернулось для Ланы настоящей пыткой: она всегда чувствовала себя неуютно в больницах, а уж оказавшись в заброшенной больнице, ей хотелось тут же пулей вылететь оттуда. И поэтому она поцеловала тогда Мэри. Её застывшим жилам нужна была пьяная удаль, чтобы избавиться от ужаса перед тем заброшенным зданием. Поцелуй вышел коротким, Лана просто с силой прижалась губами к губам Мэри, на что та только покраснела и с улыбкой отчитала Лану за неподобающее поведение. А потом они вместе поднялись на порог той заброшенной больницы, и Мэри крепко держала трясущуюся от страха Лану за руку.       Все их поцелуи были только пьяной удалью.       Мэри со слабой улыбкой отодвинулась, и Лана оставила ещё один поцелуй в уголке губ, невольно улыбнувшись, когда Мэри застенчивым жестом вытерла нос.       — Спасибо.       В ответ Лана только потёрлась кончиком носа о нос Мэри и выпрямилась. Она протянула руку, Мэри взяла её и опустила ноги в зашнурованных ботинках на землю. Лана потянула её на себя и крепко обняла. Мэри обхватила её руками за шею и зарылась носом в каштановые пряди. Лана почувствовала, как на кожу капают горячие слёзы, и ещё крепче прижала к себе монахиню.       — Всё хорошо?       — Можешь отвезти меня домой? Извини меня. — Мэри стала запинаться.       — Мэри?       — Я думала, что справлюсь, но нет. Не сегодня. Я очень хочу, но не могу. Я хочу вернуться домой. Прости ещё раз.       — Всё в порядке.       — Извини, что заставила тебя привезти меня сюда.       — Всё в порядке, Мэри. Я отвезу тебя. Можешь остаться у меня, а я вернусь одна. Сегодня я справлюсь.       Плачущая в её объятиях Мэри обмякла, и Лана помогла вернуться ей в машину. Усадив Мэри обратно на заднее сидение, она надолго прижалась губами к её виску.       — Давай отвезём тебя домой.       У себя в квартире Лана оставила Мэри на кровати свернувшейся калачиком, устроив ей под голову две подушки.       Если Кит и разглядел в окне, что Лана стояла одна, привалившись плечом к дверному косяку, вида он не подал и, встретив на пороге, отсутствие Мэри комментировать не стал. Крепко пожав руку, он пропустил Лану внутрь, и она с радостью обнаружила на кухонной стойке свежесваренный кофе в кружках. Рядом стояла жестянка с печеньем Джулии. Самих детей не было ни слышно и не видно.       Лана оглядела обе кружки.       — Как ваша рука?       — Побаливает, конечно, но вы меня отлично залатали, — ответил Кит, закрывая входную дверь, и не заботясь её запереть. — Мисс МакКи сегодня не с вами?       — Ей пришлось отлучиться по делам, — ответила Лана. Кит пододвинул к ней одну кружку, и она жадно в неё вцепилась. Бока кружки обожгли ей пальцы, а чёрная жидкость опалила горло.       Кит долго разглядывал Лану, не прикасаясь к своему кофе.       — У вас есть для меня какой-нибудь отчёт или заключение?       — У вас на руках обиженная женщина, мистер Уокер.       Он невесело рассмеялся.       — Мисс Уинтерс, с этой ролью отлично справляется моя жена. Но как вы это выяснили?       — У духа явная женская природа, Мэри может подтвердить. Но не принимайте этого духа за женщину в полном смысле этого слова, — поспешила уточнить Лана.       Кит посмотрел на неё.       — Я, конечно, человек скромный, Уинтерс, но хочется верить, что ни одной женщине не под силу приложить меня так головой об пол.       Лана улыбнулась.       — Мистер Уокер, я не сомневаюсь, что вы — мужчина крепкий. Я только хочу, чтобы вы поняли: то, с чем мы тут имеем дело, не имеет ничего общего с человеком. Сущности, чем бы они ни были, не люди.       — Зови меня Китом, Уинтерс.       Она кивнула и он, наконец, принялся за свой кофе.       Кит откашлялся.       — Кажется, пойдёт дождь.       — Похоже на то.       — Выйдем ненадолго, пока он не начался? Думаю, нам обоим нужен свежий воздух.       Лана не ожидала, что качели выдержат их обоих, но Кит без страха опустился на сиденье, и Лана осторожно последовала его примеру. Качели жалобно скрипнули, но Кит оттолкнулся ногами и конструкция устояла, поэтому Лана тоже начала тихонько раскачиваться.       — Вы двое что-то от меня скрываете? — тихо спросил Кит.       Лана взглянула на него и отвернулась, сложив руки на коленях.       — Нет, только стараемся раньше времени не озвучивать свои первые догадки и предположения. Мне бы не хотелось говорить вам что-то, что в будущем окажется неправдой.       Он медленно кивнул.       — По отдельности вы обе смотритесь странно, но на вас вместе как будто можно положиться.       С минуту Лана молчала, не сводя глаз с сухой земли, по которой она чертила носком туфли, раскачиваясь туда-сюда.       — Я проработала вместе с ней почти год, мистер Уокер, — прошептала Лана. — Кит. — Он посмотрел на неё, не понимая, и она пожала плечами. — Ты меня до этого спрашивал.       Он продолжал раскачиваться.       — Я готовлю материал из десяти статей о мисс МакКи. Церковь наняла меня и платит за это. Поначалу я не была в восторге, но теперь не представляю себя на ином месте. Надеюсь только, что редактор газеты прочитает мои материалы и пригласит в свою команду, — Лана обхватила руками колено. — Эта статья — последняя из цикла.       — Зачем церкви нужно, чтобы об этом кто-то писал? Это же настоящий кошмар.       — Так и есть. Только демоны, чинящие произвол, не менее кошмарны. Мэри спасает людей, она действительно может помочь. Церковь может помочь. Когда мои статьи увидят свет, с ними в мир придёт и вера в то, что освобождение возможно, и надо только чуть-чуть подождать. Как и надежда в то, что стать жертвой духов — это не конец, как и оказаться… — Лана осторожно подбирала слова, — марионеткой. — Она едва заметно пожала плечами. — Не знаю, я просто пишу. — Лана бросила взгляд на Кита. — Раньше я ни во что такое не верила, Кит. Думала, что всё это чушь собачья. Теперь я знаю, что ад совсем близко, — она отвернулась к стелющемуся вдалеке туману. — Или где-то над нами.       Они замолчали, покачиваясь на качелях сначала вместе, затем вразнобой, в его движениях ощущалось больше нервозности, хотя казалось, что причины для этого не было.       Лана вздохнула.       — Кит?       — Что?       — Как умерла твоя жена?       Кит круто развернулся, в зелёных глазах читалось предельное волнение. Он выпрямил спину, его взгляд стал жёстче.       — Моя жена? Альма жива и здорова, мисс Уинтерс. Вы её сами видели.       — Ты знаешь о ком я говорю, Кит. — Сказала Лана. — Другая твоя жена. Вторая. Мать Томаса.       — Мы никогда не были…       — Я журналистка, моя работа — совать нос в чужие дела. Так что я сунула нос в твоё. Два свидетельства брака с двумя женщинами. Как умерла Грейс Бертран, мистер Уокер?       — Мы… я сделал так, чтобы все записи исчезли…       — Я из тех, кто любит глубоко копать.       Кит тяжело вздохнул, крепче хватаясь пальцами за цепи на качелях.       — Ты ничего не докажешь.       — Я не собираюсь никому ничего доказывать, мистер Уокер. Я лишь хочу понять, откуда взялся кошмар, который отравляет вашу жизнь. Расскажите, как умерла ваша жена, и мы приблизимся к этой цели на шаг.       Он смерил её полным недоверия взглядом, но Лана уже привыкла, то же недоверие плескалось в глазах его детей. Кит наклонился вперёд.       — Если я расскажу о своей жене, ты расскажешь, что за чертовщина творится с блондинкой. Я знаю, с ней что-то не так. За версту это учуял. Лана прикусила щёку изнутри.       — Договорились.       Он опасно откинулся назад на качелях, в задумчивости потирая небритую щёку ладонью.       — Мы поженились, — наконец признал Кит. — Но только потому, что Альма ушла. Я тогда думал, что она мертва. Полиция считала, что она мертва. Ну вы понимаете, из-за того, что… — он замолчал и добавил неуверенно, — она темнее.       — Понимаю.       — Альма ждала ребёнка, — добавил Кит. — Поэтому в ту ночь я потерял двоих. Но потом я встретил Грэйс, мы поженились, и у нас появился Томас. И однажды Альма вернулась вместе с маленькой девочкой. Моей крошкой.       Он уронил голову на ладони, уперев локти в бёдра.       — Я этого не хотел.       Лана остановила движение качелей и наклонилась к Киту.       — Что случилось, мистер Уокер?       — Ревность Альмы. Она ревновала меня к Томасу и Грейс, и не понимала, как я могу любить двух женщин сразу. И ребёнка, рождённого другой. — Кит прерывисто выдохнул. — Она убила Грейс. Пришила её, Уинтерс. Прямо в нашей гостиной.       Лана вспомнила о тёмных пятнах на ковре под каблуками.       — Мне пришлось сказать Томасу, что Грейс умерла ночью. И жить с убийцей, которая заботилась о моих детях. О Джулии в основном. Альме практически плевать на Томаса.       — Мне жаль, Кит.       Кит поднял голову и перевёл взгляд на Лану.       — Моя жена мертва, а с твоей подружкой что-то чертовски не так. Так что колись, Уинтерс. У нас был уговор.       Лана опустила глаза.       — Тут не о чем говорить. Она милая. Немного наивная и может, слишком добрая, — пробормотала она.       — Мне она не показалась ни наивной, ни милой, ни доброй, — слова Кита сочились желчью. — Не надо мне лапшу на уши вешать. Я не дурак.       — Что ты хочешь услышать? — Лана поёрзала на сидении, распрямила ноги и снова скрестила их. — Она изменилась. — Она тяжело сглотнула. Кит ждал продолжения. — Я никогда об этом не говорила.       — Это ничего, — ответил Кит. Лана с усилием вздохнула, пальцами постукивая по бедру.       — В наше четвёртое дело вместе мы оказались в этом... в этой психушке. В Брайарклиффе, в Бостоне. И там всё… пошло не так.       Кит придвинулся.       — Не так? Это как?       — Обряды изгнания, — Лана медленно формулировала мысль, — такие обряды не всегда заканчиваются так, как им полагается. В тот раз мы зашли слишком далеко, чтобы спасти мальчика в тяжёлой стадии одержимости. Опусти мы тогда руки, он запросто бы умер. Но мы отбросили все меры предосторожности и ступили на новую для нас территорию. Этот демон, этот дьявол, он покинул тело мальчика. И, возможно, переселился в тело Мэри.       — Так она…       — Да. И это моя вина. — Лана горько рассмеялась. — У тебя среди знакомых экзорциста не найдётся?       Кит взглянул на неё.       — А нельзя просто обратиться за помощью в церковь?       Голос Ланы был натянут как проволока, она отвернулась, сжав колени.       — В церкви об этом не знают. Я не думаю, что им нужно это знать. И Мэри со мной согласна.       — Но ведь церковь справляется с такими вещами. Её исцелят. Отец Тим сказал мне, что ритуалы изгнания всегда срабатывают.       Лана улыбнулась.       — Мне бы твою веру в подобный исход, — она покачала головой, в карих глазах стояли слёзы. Лана заставила взять себя в руки. — Это создание слишком сильное, мистер Уокер, оно слишком глубоко проникло в неё, слишком тесно переплелось с её душой. Если обряд провести, то демон будет изгнан, и она умрёт. — Лана потёрла висок. — Если обряд не провести, то она всё равно умрёт. Не её тело, а душа. Он пожирает её изнутри. И я сказала ей, что найду кого-нибудь. Найду для неё спасение. И никого не нашла. И я уже не знаю, что делать, потому что с каждым новым столкновением с очередным духом зло внутри неё становится сильнее. Она питается злом. Лана прищёлкнула языком. — Он. Он питается злом. А что хуже всего, она всё ещё мне верит. Верит, что я смогу что-то для неё сделать. А я не могу ничего. Мне так хочется стать её спасителем, но я не Мэри. Мэри — она. И мне её не спасти.       — Лана…       Она пожала плечами.       — Наверное, я просто буду держать её за руку до последнего, — перебила Лана. Её взгляд стал твёрдым как сталь. — Не думай, что я сбегу. Я с радостью останусь рядом до конца. И в ад за ней следом спущусь. — Лана резко поднялась. — Прости, думаю, мне уже пора.       Кит торопливо кивнул, всё ещё пребывая в ступоре от услышанного.       — Завтра ночью мы вернёмся сюда с библией, мистер Уокер. И приступим к обряду изгнания злых духов из вашего дома. Я забыла сумку на кухне, — пробормотала Лана. Её каблуки вонзились в гравий, погружаясь в него как в зыбучий песок, словно душа Ланы после их беседы стала тяжелее, а не легче, как она ожидала.       — А потом я подтолкну её прямо в рай, — продолжила Лана уже самой себе. — И помогу выбраться из этой помойки.       Уже направляясь к выходу, она прошла мимо призрака Мэри, чьи золотые глаза шарили по полу. Лениво развалившись в кресле, она слегка покачивалась, словно в трансе. Призрак или слепок души, который оставила за собой Мэри и сам дьявол. Лана резко отвела взгляд, когда призрак поднял глаза с такой ослепительной улыбкой, словно кто-то нашептал ему на ухо самую смешную шутку.       Лана не знала, плакала Мэри в тот момент дома или смеялась.