Тринадцать

Подземелье встречает нас мертвым капаньем воды. Пахнет гнилью и сыростью. Я поднимаю рукав потрепавшегося костюма сойки к носу, закрываю пути проникновения запаха. Слишком мерзко. Слишком смертоносно. Отряд 451, в своем, дожившем до сегодняшнего дня, составе двигается в сердце столицы. Разбиваем подобие ночлега, и занимаем свои места. Дежурим по очереди. Я укладываю голову Питу на колени и сцепляю наши пальцы. — Пит, — зову я, парень хмыкает мне в ответ, показывая, что слушает. — Как думаешь, мы вернемся? — шепчу я, еле слышно, перебирая губами слово «жизнь» в голове. — Вспомни лучший совет Хэймитча, Китнисс, — в тон мне говорит муж. — Мы постараемся выжить, — выдыхает он, сжимая покрепче мои пальцы, скрещенные с его. — Как только мы выберемся, я хочу вернуться в наш дом, — начинаю я, — Мы развесим твои картины по всему дому. Восстановим пекарню, что бы у меня вновь был безлимитный запас сырных булочек, — я закрываю глаза. — Семейная пекарня Мелларков? — уточняет парень, я слышу, что он улыбается. — Да, наша с тобой, — подтверждаю я. — А потом, возможно однажды, — смотрю на Пита. Мне страшно даже сказать, но я знаю, что хочет он. И если мы победим, если Игр больше не будет, — Она достанется нашему сыну или дочери, — с трудом произношу это. Дети — мне так дико страшно. — Правда? — парень проводит пальцем по моему лицу, цепляется за подбородок и наклоняется ближе. Глаза сияют, даже здесь, даже во мраке восстания, на волосок от гибели. — Правда, — говорю я, уже увереннее. Пит целует мою руку, замирая на долгие секунды. Мы защитим их. Что бы ни было. Если постараемся выжить. Шепот склизких голосов заставляет меня вскочить с ног Пита. Я хватаю оружие, бужу отряд, и мы все без слов идем дальше. Гейл выпускает взрывчатую стрелу вперед, освещая мокрый тоннель, пропахший плесенью. И мы опять шагаем, друг за другом, шлепая ногами по мокрому полу, пока за спиной вновь не ощущаем шипение Капитолия. Я кидаю ножи в разные стороны, разрезая белые шкуры. Семь ножей уже покинули базу, и покоятся в мертвых шкурах ящеров-людей. — Китнисс, пригнись! — орет Финник, и я повинуюсь, падая на пол. Над головой пролетает трезубец, прокалывая переродка насквозь. Я наконец заряжаю лук, и начинаю отсрел. Еще двое падают замертво, пока я прикрывала Финника, что бы он забрал свое оружие. — Живо наверх! — без понятия кто из отряда это выкрикнул, но мы один за другим хлынули к люку. Гейл подхватывает меня под руки, подбрасывая на несколько перекладин лестницы вверх. Я цепляюсь влажными руками, добираясь наверх, вновь натягиваю тетиву, целюсь в люк, мало ли что. За мной вылезает Джексон, Крессида, Финник и остальные. Я не вижу Пита. Внизу идет борьба. Нам бы никто и не дал возможности убраться по добру по здорову. Я вылавливаю глазами белокурую макушку, и зову мужа. Но сквозь рев воды и дикие вопли ящеров он не слышит. Они с Гейлом отстреливаются от переродков, пока Гейл наконец не трепыхает моего мужа, так что тот чуть ли не ударяется о лестницу. Пит и Гейл начинают подниматься, пока Финник помогает им отстреливаться стоя рядом со мной. Я стою как в тумане, сжимая голограф в руках. Сердце бешено колотится, предвкушая неминуемую беду. И вот я уже вижу его глаза, чувствую его запах, когда он неожиданно срывается и летит вниз. Гейл хватает пустоту, а я воздух, ушедший из меня за один миг. Ты не сдержал слово! Теперь моя очередь, нарушать правила. Теперь моя очередь, быть безрассудной и импульсивной. Но ведь именно в таком состоянии я спасла Прим от Игр, выжила на арене 74 Игр, лечила Пита, сжигала платье на интервью — становясь Сойкой-Пересмешницей. Именно такая Китнисс способна разжечь пламя. Сжимаю устройство, дожидаюсь, когда Гейл добирается и прыгаю вниз, Он не предугадал мой маневр. Ныряю в набирающуюся воду. Туда, где все кишит ящерицами, пришедшими убить Сойку- Пересмешницу. Пит вынирвает рядом со мной, видит меня, гневно сверкает синими глазами. Отвечаю ему тем же, быстро проплывая к нему. Я хватаю парня за руку. Мы вылезаем и я вижу, откуда лезут ящеры. Отстреливаю еще трех рядом с собой. «Тринадцать» — мысленно ведет подсчет мозг. А я уже знаю, что сделаю дальше. — Морник, — шепчу я, поднося голограф к лицу. — Морник, — замахиваюсь, — Морник, — устройство летит в тоннель, спустя секунду, с приземления, взрывается. Вижу, что Финник и Гейл уже вновь спустились и с заряженным оружием озираются. Мы бежим к ним, пока есть фора. Пока ближние к нам монстры разорваны на клочки. Толкаю Пита первым, и лезу следом. Наплевав на его пререкания. Слышу еще один взрыв. Гейл запустил стрелу в приближающийся шепот. Отряд 451 снова в сборе, пытается отдышаться. Прийти в себя. Осознать реальность. Но мне это не требуется. Я слишком остро прочувствовала ее прямо сейчас. Как только добираемся, я хватаю Пита за грудки. — Пит Мелларк! Я чуть не умерла со страху! — воплю я, пока слезы начинают гнездиться у меня в глазах. — Никогда не смей! Ты обещал! — обнимаю его. Быстро порывисто, не давая опомниться. Успокаиваю скорее его, чем себя. — Прости, милая, — шепчет парень, притягивая меня за талию. Мышцы в ногах пропадают и я падаю. Пит ловит меня на руки. Нервы дали сбой. Мой мозг требует перезагрузки. Выдыхаю, рвано резко, слеза падает на пол подземелий. Отряд 451 выдвигается дальше. Спустя время, я прихожу в себя. Нахожусь в кольце теплых рук. Запах сырости исчез, а на стенах висят ткани всех цветов. Вокруг пахнет воском и новыми вещами. Огладываюсь, насколько это позволяет мое положение, и нахожу глазами всех своих. Они спят. Лишь Гейл выводит линии на карте, под маленькой настольной лампой. Пытаюсь встать, но Пит прижимает меня ближе и вдыхает. Он просыпается. — Китнисс, — шепчет он. И я разворачиваюсь к мужу лицом. — Как ты? — такая глупость. Разве не я была в отключке, после своих безбашенных действий? Но я ведь спасла его. Мы все живы. Пит улыбается, осуждающе смотря на меня. — Ты серьезно? — я киваю, — все в порядке. — Где мы? — В Капитолии. Это магазин знакомой Крессиды — Тигрисс. Она была стилистом на Играх. Приютила нас на ночь, — я киваю, — Когда ты отключилась, мы выбрались повыше. Бежали, что бы успеть. С потолка стали мелькать расщепляющие лампы, — я закрыла рот рукой, — Мессала… — Пит опускает глаза — Мессала угодил в капсулу, — договаривает он, с большим трудом. — Потом пол начал трещать, его изнутри разрубили лезвия, мы еле успели, — парень притягивает меня еще ближе, — Если ты еще раз, посмеешь так безрассудно рисковать собой ради меня я… — хватаю его за плечо. — То «что», Пит? Мы всегда защищаем друг друга, — я касаюсь носом его шеи. — Как бы я жила, зная что не уберегла, что не смогла спасти? Ты бы смог, вот так, потерять меня? — шепчу куда-то в его ключицы. — Молчи, Пит, мы оба знаем, что ты поступил бы так на моем месте, — парень кладет обе руки мне на лопатки, соединяя нас. — Мы должны выжить, слышишь ты меня? — голова над моей кивает, не издавая ни звука. — Будь со мной, — взываю я, касаюсь пальцами его лица. Мы смотрим друг на друга. Долго, серьезно, безапелляционно. — Всегда, Китнисс, всегда, — я едва касаюсь его губ своими. Это даже не поцелуй. Это просто знак, что мы рядом, что все еще здесь, что живы. Он не просит большего, повторяет лишь мое же движение, после вновь опуская мою голову к своей груди. — Поспи еще, завтра предстоит долгий день, — меня обнимает запах дома. Корица, сыр и краски. Наш дом всегда будет пахнуть именно так. Поэтому сейчас, мне не важно, что на улице все пестрит плакатами о нашем розыске, что Сноу еще жив, что гибнут люди. Это вновь будет съедать меня изнутри завтра. А сейчас, я лишь бессовестно греюсь в своим уюте, не смея пошевелиться. Гейл все выводит линии карандашом, когда я вновь проваливаюсь в сон, слышу, как хрустнул грифель. Он слышал, видел. Но он мои друг. И он должен это понять. Должен принять, что теперь я навсегда Китнисс Мелларк.