Тринадцать

Охранник отходит в сторону, я и Гейл, на первес с луками выходим из катакомб тринадцатого. Лес. Я давно не была снаружи, не считая выездов на передовую и записей роликов. Я иду медленно. Вдыхаю запах, хочу запомнить, когда еще выпадет шанс и возможность вот так, запросто, гулять по хрустящей траве, меж деревьев с запахом хвои? Я останавливаюсь. Поднимаю голову, впитывая кожей пробивающиеся сквозь зелень лучи солнца. Если не открывать глаза, можно представить, что я опять в двенадцатом. Сейчас папа позовет меня учиться плавать, или Гейл, покажет свою новую ловушку, в которой застрял неуклюжий кролик… Я резко возвращаю себя в реальность. За спиной захлопываются двери в тринадцатый, а Гейл уже ушел вперед. Идет война. Я прошла две арены. Я влюбилась… Выдыхаю и иду вперед, догонять Гейла. Он целиться в оленёнка, а тот лишь увлечённо продолжает есть траву. Он видел нас. — Это даже не честно, — вырывается у Гейла. Он опускает лук. Я понимаю о чем он. — Они не бояться нас, — подтверждаю я, и мы идём дальше, оставив мирное животное в своей среде. Спустя время мы расходимся. Я натягиваю тетиву, и смотрю перед собой, закрываю глаза и пускаю ее в сторону дернувшихся кустов. Выуживаю за стрелу жирную птичу и кладу ее в сумку. Вскоре я нахожу небольшое озеро. Солнце блестит на водной ряби, появившейся от ветра. Вода чернеет в глубине, и лишь совсем на поверхности отдает синевой. Я опускаю руки в холодную воду. Закрываю глаза и вижу перед собой ядовитую стену белого тумана, ударившуюся о границу своего часа, и мои руки в воде, вокруг которых расплываются белые круги выходившего яда. Резко отскакиваю от воды. Жмурюсь несколько раз и наконец, вдохнув поглубже, выдыхаю, отпуская воспоминание квартальной бойни подальше в сознание. Вновь окунаю руки, погружая их глубже прежнего, стараюсь охладить и свои мозги заодно. Вскоре появляется Гейл. Он добыл больше мяса чем я. Но я и не шла убивать сегодня, мне нужно было выбраться и вдохнуть полной грудью. Хватит и одной подбитой тушки, друг поработал за нас двоих. Парень садится рядом со мной, подбирая с земли и проверяя мою сумку. — Не густо, КисКис, — Гейл поднимает одну бровь, смотря на меня. — Не было настроения, — отвечаю я, вынимая наконец подмерзшие руки из чистой воды. Откидываюсь в траву и закрываю глаза. — Китнисс, — я знала, что нам надо поговорить. Не знала, что так скоро. Я приоткрываю один глаз и смотрю на Гейла. Парень вертит в руках стрелу, смотрит вниз. — Я не знаю с чего начать, — усмехается он. Это видно. — Начни ближе к делу, — бросаю я устало, впитывая в себя крупицы природы, от свежего воздуха, до земли между моими пальцами. — Китнисс… я… у меня есть шанс? — выпаливает он, вонзая острие стрелы в землю рядом с собой. Я приподнимаюсь, опираясь на локти, смотрю на друга. На друга ли? — Гейл, ты же знаешь что я… — Просто да или нет, Китнисс? — он повышает голос, разворачивается ко мне, смотрит прямо в глаза. — Нет, — говорю я, отворачиваясь от него. Нет. У него нет никаких шансов, после того как я безмятежно засыпаю в руках Пита, у него нет шансов, после того как я жду нового поцелуя от моего мальчика с хлебом и с каждым разом все сильнее. У него нет шансов, после того, как я собиралась отдать свою жизнь на арене за того, кто спас меня еще много лет назад. У него нет шансов после того как я поняла… — Ты любишь его? — голос друга шипит болью. Сказав правду — потеряю его. Соврав — дам ложную надежду. Зарываюсь пальцами глубже в землю, гуляю в своих воспоминаниях. Как на арене призналась что он мне нужен. Как не могла спать без него в туре победителей. Как целовала вечерами в тринадцатом жемчужину, подаренную ИМ на арене квартальной бойни. Как разодрала лицо Хэймитчу, узнав что его не спасли. Как сидела половину суток с Финником, стирая руки в кровь. Как плакала, видя каждое его интервью из Капитолия. Еще много как… некоторые уже связанные с его приездом, возвращением. Видимо я молчу слишком долго, Гейл встает, тяжело вздохнув. — Да, — отвечаю я еле слышно, то ли ему, то ли себе. Что-то хрустит, наверное ветка. Парень кивает. — Я знал. Просто должен был услышать от тебя, — говорит он упавшим голосом. — Нам пора возвращаться, — я в последний раз закрываю глаза, сливаясь с природой. Я рада, что мы все прояснили. И хочу верить, что у нас еще есть возможность остаться друзьями. Осталось прояснить все между мной и Питом, и заняться этим поскорее. Поднимаюсь рывком с земли. *** На входе у нас пересчитывают оружие, проверяют количество и забирают. — Солдат Хоторн, у вас не хватает одной стрелы, было четырнадцать, сейчас — тринадцать, — чеканит проверяющий, выпотрошивший колчан со стрелами. Гейл бросает на стол разломанную стрелу. Видимо хрустела не ветка. *** — Пит, ты здесь? — захожу к парню в отсек, свет горел и я решила, что он на месте. Оглядываю комнатку и никого не нахожу. Пожимаю плечами и решаю подождать. Внимание привлекает письменный стол, на котором как огонек горит красный цвет. Подхожу ближе и раскрываю рот в изумлении. На столе лежит, не больше не меньше, картина. На ней красивая, улыбающаяся девушка. Она запрокинула голову, а волосы в движении обрамляют ее шею и лопатка. Платье закручивается вокруг ног, правая нога оголена до колена. Руки раскинуты в стороны, она почти в полете. Слева от нее стоит более тусклый, чем девушка, Цезарь. Кожа на руках девушки отливает солнцем, а глаза прикрыты. Я не сразу узнаю себя в этой юной красавице, объятой языками пламени, что свела с ума население Капитолия. Не сразу вспоминаю судьбу стилиста, создавшего это Огненную Девушку. Веду рукой по каждой линии в картине, поражаясь какая она живая. Так меня рисует лишь он, лишь Пит мог создать из неуклюжей девчонки, светящуюся счастьем элегантную расхитительнцу сердец. Я кажется слишком долго просидела за столом, ведь дверь за моей спиной хлопнула, и шумные шаги Пита раздались близ меня. — Привет, — шепчет он, целуя меня в щеку. От него пахнет свежестью и влагой. Капли с его мокрых волос падают на мою шею, я откидываю голову назад. — Это так прекрасно, — отзываюсь я, чуть кивая на картину. — Не удивительно, ведь там изображена ты, — усмехается Пит, и за спиной резко становится пусто. Я разворачиваюсь, что бы бросить на парня недовольный взгляд, но осекаюсь. Пит стоит посреди комнаты, полотенце накинуто на одно плечо, серые штаны тринадцатого и полное отсутствие футболки. Интересно, сколько я на него уже так пялюсь? Судя по его довольной ухмылке — довольно долго. Я все-таки решаю принять обиженный вид, от чего Пит чуть смеется. — Ты останешься сегодня со мной? — спрашивает он, вытирая полотенцем волосы и вешая его после на один из крючков, близ шкафа. Я встаю со стула и подхожу к нему. Нарочно останавливаюсь в полметре от него. Боюсь вздохнуть. Это все кажется слишком не реальным. Слишком не про нас, что страшно верить в реальность. Я тянусь к его руке, провожу от запястья до плеча и обратно, едва касаясь пальцами, в итоге Пит ловит мою руку, сплетая со своей и дергает меня ближе. Я совсем тихо улыбаюсь. Где я была последний год? Почему упорно строила стены между нами? Когда-нибудь я отвечу на этот вопрос, пока мне остается лишь недоумевать. Мы стоим друг на против друга. Пит ждёт ответа, и у меня он есть. Дергаю наши сцепленные руки на себя, и мои губы оказываются над ухом Пита. — Была сегодня в лесу, — шепчу я. Парень напрягается. — С Гейлом? — как можно спокойнее спрашивает он. — Да, — Пит пытается отстранится, но я не позволяю, я не сильнее чем он, но я настойчивее. — Хорошо поохотились? — интересуется Пит, выпрямляя спину. Его голос похож на голос Гейла, когда он задавал мне тот самый вопрос. — Мы проговорили, — честно говорю я, а сама вспоминаю холодную воду, освежающую мои руки, забегая в вены и остужая мозги. Пит прикрывает глаза, ему неприятно, что я провожу время с Гейлом, он не признается, но я и без него знаю. Вижу по его глазам, по движениям и в конце концов, я просто чувствую его. — О чем? — сглатывает парень, наконец смотря мне прямиком в глаза. — Он спрашивал есть ли у него шанс быть со мной, — голубые глаза кажется сейчас расколоться как крепкий, тонкий лёд в первый мороз. — Потом он спрашивал люблю ли я тебя, — глаза Пита становятся из убитых заинтересованными. Я поднимаю наши все ещё соединенные руки и прижимаю их к сердцу. Не отвожу глаза. Он должен знать, что я больше ему не лгу. — И что ты ответила? — очень медленно звучит голос Пита. Как же ты ещё не понял? Мне хочется закричать. Но я вижу, что он правда уверен в том, что я ответила Гейлу, что не люблю Пита и могу быть с ним. Но ведь это вовсе не так. Внешне я лишь снисходительно улыбаюсь. Поднимаю наши руки выше, целую грубоватую кожу на ладони парня, Пит замирает. — Скажи мне правду, — просит он, явно недоумевая или неверя в мои действия. Я делаю последний шаг вперёд, разделявший нас, оказываясь вновь нос к носу. Веки чуть опускаются, под тягой предвкушения. — Я не вру больше, Пит, тебе незачем просить меня о правде, — шепчу я из последних сил набирая воздух в легкие. — Я и ему больше не вру, поэтому тоже сказала правду, — веки опускаются и на выдохе шепчу лишь два слова, — Люблю тебя, — после чего сама, первая, соединяю наши губы. Из парня с тихим стоном, кажется, вылетает вся боль и ожидание последних минут. Как много ещё предстоит сделать, что бы убрать все это за последнюю жизнь. Пит прижимает меня крепче к себе, через секунду я оказываюсь поднятой на руки, а парень на ходу щёлкает выключатель и комната тонет во мраке, я приземляюсь спиной в подушки, которые привычно видят все мои сны последние недели. Пит нависает надо мной, целуя то губы, то шею, то щеки. Два слова и у двух людей появились крылья. Два слова и не было никаких лет непонимания и бесчувствия. Всего пара слов и я уже не помню себя, не помню почему не могла себе позволить быть с ним раньше. Просто сама целую его, обвивая ногами талию и притягивая ближе. Целую, целую, целую. Забывая всех и все, кто сейчас находится за пределами нашего мира. И Пит отвечает мне так же горячо, опаляя меня своей любовью. — Я люблю тебя, — отзывается наконец он, не своим голосом, целуя меня за ухом. — Люблю, — шепчу одними губами. — Ради этих слов, готов хоть ещё раз отправиться в Капитолий, — я сжимаю его плечо. — Я тебя никуда не отпущу, — совершенно серьезно шепчу я, смотря ему прямо в глаза. Через секунду Пит дарит мне невероятную улыбку, от которой я невольно начинаю дрожать. Пальцами путаюсь в его светлых локонах, парень ныряет рукой под мою поясницу, теснее прижимая к себе. А я бессовестно таю, наслаждаясь плодами своей правды.