Не последний

В своей спальне Эстер присела за туалетный столик и развернула белый лист гербовой бумаги Сен-Моранов. На нём изящным летящим почерком было написано всего лишь несколько имён: «Ленар, будущий граф Аллентон; Ильяс Менари, виконт де Лок; Гектор, граф Остин; герцог Сантарийский.» Долг девушки из благородного рода заключается в том, чтобы составить хорошую партию юноше из другого, не менее благородного рода. Это Эстер повторяли с самого детства родители, бесчисленными гувернантки и даже однажды Илларий. Рядом с последним титулом не было имени, так как старый герцог был настолько помешан на конфиденциальности, что никто за более чем двадцать лет ни разу не видел его наследника и даже не знал его имени. Поддавшись влиянию момента Эстер взяла перо и вычеркнула последнего кандидата из списка. «Слишком таинственный» – таков был вердикт. Подумав немного, она вычеркнула и Гектора, так как за время Турнира успела хорошо его узнать, даже слишком хорошо. Да и вряд ли получится очаровать его снова, ведь он уже приобрёл своеобразный иммунитет к её обаянию. «Не поддаётся моим женским чарам», – резюмировала девушка. Затем вспомнила единственную встречу с виконтом де Локом: старше её на несколько лет, молодой мужчина был слишком заинтересован в ... библиотеке графов Сен-Моран. «Книжный червь», – и ровная линия перечеркнула имя Ильяса Менари. Рассудив, что список изрядно поредел, Эстер решила добавить ещё одного кандидата. Несколько росчерков пера, и на белом полотне листа проступили буквы, сложившиеся в доселе неизвестное высшему обществу имя «Родерик из Безымянного дома, лорд Ничейных земель». Она не стала вычёркивать первое имя, полагая, что в таком ответственном деле, как исполнение долга, у девушки должен быть выбор. Отложив перо, девушка в два шага оказалась у кровати и упала, утонула в мягкой перине. Могла бы она променять всю эту роскошь и удобство на деревянную узкую кушетку ради… Ради чего? Она не произнесла ответ вслух, и даже в мыслях не позволяла ему оформиться в точное слово, будто бы это могло разрушить всё то волшебство, которое оно создавало. Эстер вспомнила последний взгляд, последнее прикосновение, и вдруг с поражающей ясностью поняла, что её злит слово «последний». «Я сама решаю, когда будет это «последнее». Только я и никто больше.» Уже давно стемнело, она пребывала в полудрёме, готовая вот-вот отдаться в сладкие объятия сна без остатка, когда ей неожиданно пришла в голову идея. Идея эта на границе реальности и неосознанного показалась ей замечательной и подлежащей немедленному исполнению. Да, немедленно. Утром. И она провалилась в сон.