***
Утро не закрадывается к ним в дом, лаская лицо первыми лучами. Оно накидывается, ударяет по голове и даже при всем желании глаза открыть просто не получается. Саша находит себя в ванне, дно которой было устелено одеялом. События прошлой ночи ускользали от него, но то, что в квартире было катастрофически мало места он хорошо запомнил. Выбрать ванну в качестве кровати было верным решением, но имело свои последствия, которые сейчас отразились на нем в виде затекшей шеи и ног. В голове гудело. Судя по тому, что на часах было всего 6 утра, его друзья еще нескоро проснуться, потому что за дверью, кажется, звуков вообще никаких не доносилось. От этого даже боль притуплялась, а разум как будто прояснялся, но совсем ненадолго. Проходит какое-то время, пока Саша наконец вспоминает, какое сообщение его ждало со вчерашней ночи. Он даже слегка волнуется, но, наверное именно из-за того, что сейчас раннее утро, а он еще не полностью пришел в себя, парень не может полностью погрузиться в эту ситуацию с головой. Поэтому, пользуясь случаем, он включает голосовое сообщение, рискуя тем, что телефон может выключиться в любой момент, потому что опасные 5% становились все ниже. Говорил Женя забавно. Иногда путался в словах, а иногда очень долго молчал, отчего Саше пару раз казалось, что сообщение уже закончилось. Еще, кажется, он услышал что-то по звуку напоминавшее гитару, будто Женя случайно задел инструмент, пока записывал. Ему сразу подумалось, что человеку, наверно, может быть ужасно одиноко, если ночью он берет гитару или любой другой инструмент и начинает играть, но Саша, конечно, не мог знать этого наверняка. От его слов мурашки бежали по рукам, все вокруг замирало, он забывал, что лежит в ванне одного из друзей Антона. Даже если это была игра по пьяне. Даже если это говорил незнакомый ему Женя Калинкин. Саше просто было ужасно приятно слушать такое. Ему будто именно таких слов и не хватало, порой он так нуждался даже в самом коротком «молодец, ты все делаешь правильно» от Антона или кого угодно. Но тут человек говорил ему совершенно обыденные, но при этом такие личные вещи, что Саше хотелось благодарить его просто за то, что он существует. «…не заметил, что записал такое длинное го…» Голос обрывается. Саша нажимает на экран, но разряженный телефон отзывается только темным экраном. Оставалось надеяться только на то, что парень не зайдет проверить ответ раньше, чем Саша успеет ответить, а то получалась такая неловкая ситуация. К двери приближаются. Он слышит медленное шарканье за стеной, а потом видит, как ручка поворачивается и кто-то заходит.***
Настроение было странное. Женя чувствовал себя новым человеком, поэтому проснулся пораньше. Будто предыдущих событий не было, и ему дан был второй шанс. Вряд ли Саша мог встать так рано, поэтому Жене предстояло терпеливо ждать, когда сообщение от него будет прочитано. Даже погода за окном казалась ему намного лучше, чем в остальные дни. Хотя, несмотря на раннее утро, еще только начинало светлеть. Он чувствовал, будто выиграл в лотерею, и сейчас ему предстояло узнать, какой же приз он получит. Он предвкушал этот момент, ему даже приснилось, что Саша ему отвечает и тоже голосовым. Благодарит его и предлагает встретиться, говорит, что официант ему не нужен и что он уже долгое время хочет быть с Женей. С этими мыслями парень поднимает телефон. Заходит в диалоги. И все внутри падает, оставляя после себя неприятный осадок и привкус разрушенных надежд и обманутых ожиданий. Такой знакомый ему еще с той ночи. Который едва забылся, припорошенный слегка снегом, забытый благодаря приятным обстоятельствам, которые шли после. И сейчас, обманутый, он чувствовал себя глупо, когда в который раз доверился, раскрыл душу, вытащил из себя все, что чувствовал, и что копилось в нем все это время, и совершенно искренне выдал в одном голосовом. Мог ли он ненавидеть Сашу? Должен ли был, смотря, как падают за окном снежинки, и в сотый раз обновляя телефон, винить во всем его, а не себя? Зачем задавать такие вопросы и не отвечать? Зачем добавлять в друзья? Зачем говорить с ним в баре и улыбаться ему, если все это на самом деле неважно? Было больно. Саша прочитал сообщение, но совсем ничего ему не ответил. Даже короткого «спасибо». Разве сложно было написать это короткое слово, Женя не чувствовал бы себя настолько глупо. Ему нужно проветриться. Выйти на мороз, как он делал это раньше, и принять весь холод и снег на себя. Он все это заслужил. За свою глупость, наивность, за то, что любил сильнее, чем когда-либо. За то, что видел реалистичные сны и думал, будто это произойдет и в реальности. Сколько раз ему еще предстоит споткнуться об обстоятельства и погрязнуть в собственных неудачах, он знать не мог, но решил, что впредь, если появится хотя бы малейшая возможность того, что все снова станет налаживаться, он постарается не сильно радоваться и будет ждать подвоха. Следующий удар он примет равнодушно, останется твердо стоять на ногах, даже если будет так тяжело, как не было раньше. Но сейчас ему действительно нужно было проветриться. Купить растворимый кофе, поставить разогреваться чайник, может, взять шоколадных кексов, которые он очень любил, но покупал крайне редко. Ему нужно было утопить обиды где-то, а кружка с горячим кофе отлично могла бы помочь.***
Шастун зевает. Выглядит он отвратительно, помято, устало, как и полагается человеку после пьянки. — Ты че, в ванне спал? Саша кивает, потирая шею. О сообщении он не скажет, даже если Антон вспомнит об этом и заведет разговор. — Ты не против, если я тут, — он подходит к унитазу, расстегивая штаны, — Думал, что обоссусь прямо на диване, еле добежал. Когда Антон заканчивает и смывает, это больно бьет по ушам, Саша закрывает глаза. Он все ждет, когда парень оставит его одного, но тот не двигается с места. — Ну ты как? — Нормально, вроде. — Слушай, тогда сходишь пацанам за пивом? Я бы сам, но я еле дошел до туалета, сам понимаешь. Конечно, Саша понимает. Как и понимает то, что Шаст поинтересовался его состоянием только для того, чтобы предложить ему сходить в магазин, правда Саша не станет акцентировать на этом внимание, но лишь потому, что и сам не отказался бы оказаться сейчас на улице, пусть и ненадолго. Он вспоминает, что так и не ответил Антону на его просьбу и тот все еще топчется возле ванной. — Я схожу. Говорит тихо. Только сейчас понимает, что и сам не отказался бы выпить, потому что в горле пересохло. — Спасибо. Неловко хлопает его по плечу, а потом сразу уходит. — Только не задерживайся, хорошо? Его голос снова доносится до Саши. Он повторяет, но уже скорее про себя «я схожу», сидит еще пару мгновений, не двигается, глаза его закрыты, а потом все же встает.***
Безлюдно. Города как будто не существовало вообще, все вокруг заволакивало снежной пеленой, только на горизонте небо немного светлело. Ветер шумер в ушах. Шарф задирался, мотаясь из стороны в сторону и Жене пришлось завязать его потуже. Домашние штаны продувало насквозь. Футболка, скрытая за длинным пальто тоже от холода не спасала, но он именно этого и добивался. Ему нужно было столкнуться с зимой. Почувствовать зиму. Раствориться с ней. Магазин вдалеке пестрит огнями, все вокруг превратилось в расплывчатый мир, то приближающийся, то уплывающий от него все дальше. Женя был без очков, вспомнил о них уже в лифте, а возвращаться совсем не хотелось. Да и зачем они нужны были, если он прекрасно знал, куда идти? Ноги проваливались в снег, ботинки черпали его, а босые ноги обжигало каждый раз, когда снег забивался в обувь. На улице стало легче. Он вдыхал всеми легкими свежий воздух, стоя под козырьком подъезда. Вспоминал, где находится ближайший магазин, прежде чем выйти и позволить снегу засыпать его. Это было совсем рядом, стоило обогнуть несколько многоэтажек. Руки уже начинали замерзать, но Саша был предусмотрительным. Даже не забыл надеть шапку. Шастун там, наверно, уже строчит ему смски, даже не догадываясь, что телефон у Саши разряжен. Он видит его, когда обходит один из домов. Парень упорно игнорирует узкую вытоптанную тропинку и идет прямиком через сугробы. Без шапки, с шарфом, завязанным кое-как, в домашних штанах и пальто, на скорую руку застегнутое не на все пуговицы. Еще один сумасшедший, вышедший на улицу утром воскресенья. Саша идет чуть поодаль, выбирая путь, где снега намного меньше. Кажется, и этот незнакомец и он сам, направляются в одно место. Темная фигура держится на расстоянии, но уже несколько метров идет за ним. Он вглядывается, но уловить то, что написано на лице человека, просто не может. Пелена перед глазами не позволяет различить такие детали. Остается обернуться в последний раз, а потом ускорить шаг. Антон, который сажает в такси пьяного парня. Короткий разговор в баре после выступления. « — Я тебя часто тут вижу». « — Мне здесь нравится». Что-то еще, знакомое, очень знакомое выражение лица. Точно такое же пальто. Походка медленная, но настойчивая. Идти через снег, игнорируя сугробы. Громкий смех над неудачной шуткой. Заявка в друзья. Странная игра на квартире у друзей Шаста. Женя Калинкин. Голосовое сообщение. Неожиданное стечение обстоятельств, большой подарок от судьбы и возможность поблагодарить Женю лично, телефон ведь разряжен. Он не сомневался, что это точно был тот парень. Сворачивает с тропинки и, ускоряя шаг, быстро догоняет Калинкина. Ноги путаются в снегу, воздуха не хватает, он почти бежит. Женя ускоряет шаг, когда видит, как незнакомец начинает надвигаться прямо на него. Он думал о смерти, о том, что та, наверно, приходит за людьми, когда те этого меньше всего ожидают. И он пообещал себе принять любой удар стойко, но умирать сейчас? Когда уже видны двери магазина, среди многоэтажек, белого снега вокруг, с замерзшими ногами, обиженный на все и всех и в частности на себя? — Да стой же. Последствия прошлой ночи быстро улетучивались, сильный ветер будто вытеснял алкоголь. Он почти настиг парня, совсем не понимая, почему тот бежит. — Женя. Саша кричит. В темноте, на пустой улице, замедляя шаг, запыхавшийся. Ловит ртом холодный воздух, чувствует под курткой колотящееся сердце. Женя останавливается. Поворачивает голову, щурится. Ему вдруг показалось, будто маньяк зовет его по имени, стало даже интересно, кто решил его убить, ведь знакомых у него было не слишком много. Очень тяжело разглядеть было человека, он пожалел, что не взял очки. Но, когда тот медленно подошел ближе, все начало проясняться. Это шутка что ли какая-то? Холод отошел на второй план. В голове гудело его же имя, произнесенное знакомым голосом. Еще одного разочарования он не выдержит. — Еле тебя догнал. Саша останавливается рядом и пытается отдышаться. Женя отшатывается, не зная, что он должен на это ответить. Ему хочется показаться максимально нейтральным, равнодушным ко всему. Будто не он записывал то голосовое и не он переживал дома, готовый разрыдаться, когда увидел, что Саша ему не ответил. — Просто холодно, а я вышел до магазина. Взгляды их одновременно падают на голые ноги Жени, которые виднелись из-под домашних штанов. Не сговариваясь, они продолжают идти, но уже вдвоем. Женя упорно делает это по сугробам, а Саша просто следует за ним, игнорируя тот факт, что совсем рядом есть нормальная дорога. Как сказать про то сообщение? Как начать? Или лучше его вообще не упоминать? Они идут в тишине, но думают явно об одном и том же. Возможно, именно поэтому произносят в один момент: — Слушай, то голосовое… — Спасибо за сообщение, я послушал… Они стоят возле магазина, раздвижные двери открыты, но оба замерли, не заходя внутрь. Женя старается не смотреть на Сашу, а тот напротив следит взглядом за Женей. Забавным парнем из бара. — У меня телефон разрядился, я хотел тебе написать. Никогда не думал, что кому-то могут так сильно нравиться мои выступления, это очень, — он подбирает нужное слово, когда Женя поднимает голову и смотрит на него, — Приятно. Выкуси, официант. Спорим, тебе Саша никогда такого не говорил? Выкуси, потому что сейчас тебя даже нет рядом, чтобы запротестовать. Женя наслаждался. Он прокручивал слова Саши несколько раз, словно слушал заново любимую песню. То, в чем Женя так нуждался. Он чувствует себя полным идиотом, но он снова счастлив. Тяжело оставаться равнодушным, он опять забывает о том, что везде следует ждать подвоха и заходит вместе с Вашем в магазин, едва не споткнувшись о небольшой порог. В магазине они расходятся и встречаются уже у кассы. Женя отмечает то, что Саша взял пиво и небольшую бутылочку воды, но никак это не комментирует. Ваш сдавленно бросает, что это для друзей, будто читая мысли Жени, а потом быстро переводит тему. — Мои любимые. Он указывает на кексы. — Всегда быстро заканчиваются. Женя улыбается. Таким радостным он себя не чувствовал наверное очень давно. Он тоже любил эти кексы, но ситуация, которая происходила сейчас, была гораздо лучше. Не вписывалась в такое плохое начало этого дня, но снова давала надежду. Было страшно довериться тому, что происходило и подумать, будто теперь все станет хорошо, но так этого хотелось. Кажется, жизнь могла быть совсем не такой плохой штукой, до тех пор, пока… — Кажется, я оставил карту и деньги в джинсах. — Вы будете это брать? — Нет, извините. Женя отходит от кассы, мечтая провалиться под землю прямо сейчас. Просто еще одна глупая ситуация, в которую он умудрился попасть. — Все нормально, я заплачу. Он слышит, как голос Саши вклинивается между ним и кассиром, но предпочитает не дослушивать фразу до конца. Быстро выходит из магазина, оставаясь стоять у той же раздвижной двери. Его жизнь не напоминала черную и белую полосу, она выглядела как дорога, усеянная ямами, в которые он наступал и барахтался, цепляясь за землю, выбирался, продолжал свой путь, пока снова не оказывался в яме. Он не успевал уследить за тем, как быстро ситуация от нормальной становилась лучшей в его жизни и резко, будто срываясь с обрыва, превращалась в настоящую катастрофу. Саша появляется на улице с пакетом. — Я подумал, что ты убежал. — Да, я как раз собирался, но потом вспомнил, что по снегу ты бегаешь намного лучше меня. Вроде бы это должно разрядить обстановку, но становится как будто еще более неловко, только вот Саша, такой улыбчивый, подготовленный ко всему и совершенно спокойный, соглашается с Женей, перехватывая пакет поудобней. — Я тут живу недалеко, можем зайти, я отдам тебе деньги. Жене хотелось бы узнать, зачем Саше столько пива, что он забыл в этом районе и как оказался в такую рань в выходной на улице, но, кажется, ответов на эти вопросы он никогда не узнает. Саша представляет лицо Антона, который, наверно, лежит сейчас с видом умирающего и проклинает Сашу последними словами, но соглашается на предложение Жени, заранее зная, что денег с него не возьмет.***
— Вот и очки. Когда Калинкин водружает их на нос, а мир снова обретает привычные четкие очертания, само происходящее как будто тоже перестает быть таким расплывчатым. В его узкой прихожей, в его пустой однушке с минимумом мебели, стоит Саша, тот самый комик из бара и неловко отказывается от денег, которые Женя достал из кармана джинсов. — Потом вернешь, Жень, все нормально. От этого «Жень» парень готов съехать по стене и превратиться в лужу. Простить ему все что угодно, даже разряженный телефон. Даже то, что Саша обнимал официанта. — А вот от кекса я бы не отказался. Босой, с пальцами на ногах, которые только сейчас оттаивали и болезненно возвращались к жизни, в растянутой футболке и домашний штанах, Женя залил воду и ждал, когда заварится электрический чайник. Он не мог просто сидеть и смотреть на Сашу, о чем-то с ним говорить, ему надо было спрятать неловкость хоть в чем-то. Он поставил на стол две кружки. Большую, со сколом на краю, свою любимую и еще одну, из которой уже давно никто не пил, потому что жил Женя один, а гостей не приглашал. — Что ты будешь? Спрашивает Женя, зная, что из кофе у него только один растворимый пакетик, купленный сейчас, даже не им самим, зато целая коробка черного чая, который он пил крайне редко. — Кофе, — произносит парень, заходя на кухню. Ставит на стол одинокий пакетик и упаковку кексов. Женя кивает. О том, что он сам предпочел бы кофе, старается не думать. Ничего, сходит еще раз в магазин, не такая уж проблема. — Но если хочешь, я могу попить и чай. — Все нормально. Они сидят за столом в маленькой, но уютной кухне. С громко гудящем, будто на последнем издыхании, холодильником. Со старыми шкафчиками, дверца одного из которых грозилась отломаться совсем скоро. За пустым столом. И едят кексы. И, самое удивительное, пьют кофе на двоих, потому что Саша, пока Женя ищет коробку с чаем, рассыпает напополам пакетик, заливает кипятком кружки и зовет парня. От этого маленького жеста парню хочется плакать. От счастья, от того, что случаются такие прекрасные вещи, когда ты их совершенно не ждешь. Все это время они проводят в молчании. Потом Саша спрашивает, сколько время, Женя отвечает ему и тот как-то меняется в лице. Вскакивает, благодарит парня за составленную компанию. Калинкин видит, что тот торопится, но при этом уходит с кухни только после того, как моет свою кружку. Мелочи, которым обычно не придаешь значения — самые прекрасные штуки на свете. — Друзья попросили сходить за пивом, а меня нет уже почти два часа. Саша смеется, но одевается все же слишком быстро. Будто пытается показать, что его никак это не заботит. А Жене хочется сказать ему, что необязательно вечно выглядеть таким спокойным, будто нет никаких проблем, иногда полезно позволить себе сесть и передохнуть. — Если это друзья, они должны понять. Женя подпирает спиной дверной косяк. Наблюдает за Сашей. — Да уж. А Саша сказал бы, что это, на самом деле, совсем не его друзья, но нагружать своими проблемами этого парнишку не очень хотелось. — Пока, Жень. Спасибо за кофе, — он открывает дверь, стоя уже в подъезде, — И за кексы. Произноси это, Саш, как можно чаще. Благодари за кексы, кофе, дели это кофе по двум кружкам, улыбайся, догоняй Женю в темноте холодного утра, зови его, несмотря на сильный ветер. Женя счастлив. Он стоит, пытаясь унять сердце, готовый запрыгать от радости. Идет доедать последний кекс. Он еще не знает, но через какое-то время заметит шапку на комоде, которую Саша, собираясь второпях, забыл надеть.***
— Бля, наконец-то. Открывает ему Сережа, тут же забирает пакет из рук Саши и скрывается в комнате. На более радушный прием он и не надеялся. Застает Шастуна распластавшимся на диване, медленно потягивающем пиво. — Ты куда пропал? Саша мог бы ответить. Где-то недоговорить, придумать какое-то более правдоподобное объяснение, но он правда мог бы ответить. Все же чувство вины немного кусало его внутри, ведь он заставил Антона поволноваться. — А хотя, насрать. Только больше так не делай, а то мы уже сами собирались идти за пивом. Кстати, хочешь? И тут Саша понимает, что если Антон и волновался из-за чего-то, то уж точно не из-за него. Он мог бы устроить скандал, расстроиться, доказывать Шастуну, какой же он эгоист, но Саша лишь кивает. Берет бутылку и делает несколько глотков. Огонь, что грел его душу от этой теплой домашней встречи с Женей, не потухнет еще очень долго. Выходки Шастуна кажутся слишком ничтожными проблемами, чтобы тратить на них свое время.