***
День мнется на одной ноге, да и то хромой. Время тянется, бесконечным веретеном… Время не останавливается и не бежит. Время идет спокойно и чеканно. Отчет пишется немного сложно и с натугой. Особенно когда на тебя смотрят, особенно когда смотрят так, будто сожрут не подавившись. Это ощущение не нравится Гэвину. Обычно он охотник, остальные добыча. Сейчас по—другому. Это нервирует. Пальцы дрожат от того. — Хватит на меня пялиться, — глухо просит Гэвин смотря в глаза Ричарда. Они все так же холодны и бесстрастны. Рэйс только плечами дёргает, замирает, и пялиться. В его взгляде меняется что—то. Незаметно, но не обратимо. Это не похоже на интерес. Это скорее липкое ощущение страха. Да взгляд хищника — убийцы. — Почему? — вопрос в общем то звучит не уместно, и даже странно. Это по мнению Гэвина. Тот кривится, сжимает зубы, и скалится. — Потому что мне не нравится лишнее внимание, — все же отвечает Рид. И отвечает он не для того что бы ответить, а для того что бы прояснить. Интонация, впрочем, позволяет. Акцентировать внимание на том что не нравится. — Так и быть, Детектив, — сарказм сквозит в его словах. Сарказм ядом расползается по стене что внутри него сдерживает агрессию. Гэвину хочется проломить стену, и голову человека, напротив. Пальцы скользят по клавиатуре. Но текст, отчет не выходит таким каким он бы должен бы быть. Риду хочется бросить гиблое занятие. Ричард хмурится. На его лице хмурость, как нечто невиданное, для Рида. Рэйс кривится, но встает с собственного места, которое находится напротив стола Гэвина, подходя к нему за спину. Смотря на экран, он видит несвязное нечто. В груди нет раздражения. Он только кладет свою руку на плечо Гэвина. Мягко, не сильно сжимает, смотря как хмурятся брови, а рот искривляется в оскале, готовый выплюнуть нечто едкое. Он только приподнимает брови. Выражение лица, он уверен у него удивленное, хотя на самом деле он ожидает этого. — Я допишу отчет, — голос его звучит не как просьба или ответ. Это утверждение, Рид соглашается. Пусть делает что хочет. Только вот он мог бы и на своем компьютере сделать это. Но Гэвин поднимается с собственного места, пересаживаясь. В голове оглушительно тихо. Он моргает, осовело, и стараясь не терять пространство. Кофе, хочется горячего оглушительно горького кофе. И оно появляется, мановение волшебной палочки, или желанием джина. Черт его знает, но появляется. Кружка с кофе перед его глазами. Он хватается за нее, как будто милее этого ничего не видел. Коннор улыбается. Улыбка его самое добродушное что может быть. Гэвину не нравится. Но за кофе благодарит. Это конечно было весьма кстати. — Как прошел вызов? — голос Коннора отличается от голоса Ричарда. Мужчина подмечает это, как само собой разумеющееся. — Не плохо, — Ричард жмет плечами, не давая Риду вставить и слово, тот и рад. Не нужно лишних слов, пусть разговаривают. — Нашлось парочка зацепок, не таких важных. Но одно можно сказать точно. Убийство было совершенно либо из—за ревности, либо от того что кто — то хочет разбогатеть, или подставить кого—то. Из—за одной улики, пуговицы инкрустированной настоящими алмазами можно сделать некоторые выводы. Ричард продолжает говорит, а Риду не верится. Вот так сразу, начинать разбираться в мотивах. Это в общем то не такое сложное дело если подумать. Но тут нужна или логика, или чутье. Гэвин прислушивается и соглашается с некоторыми выводами Ричарда. К примеру, он согласен про причины убийства. Но не согласен, когда речь заходит о убийце. Ричард выдвигает версию что преступник Мужчина. Это кажется алогичным, но если подумать, то это возможно и так. Но подводные камни существуют. Нельзя так просто что—то утверждать. Ричард не утверждает, отнюдь, он просто выдвигает версии. — А как ваше расследование с детективом Андерсоном? — Ричард интересуется, не ради интереса. Для того что бы не обидеть. Коннор жмет плечами, и уставляется взглядом в пустоту, раздумывая над ответом. — Весьма неплохо, — Коннор все же отвечает. Смотря на Андерсона, который почесываю собственную черепушку, и так же пишет отчет. — Жаловаться не буду. Старший, Коннор, улыбается. Но Гэвин понимает, что Андерсон вообще то заноза в заднице, и тот еще прохиндей. От того отношения меж ними не скалываются. Никакие. Андерсон любит командовать, Рид, впрочем, тоже, и потому, на этой почве конфликты разгорались не раз и не два. Когда Гэвин слышит шуршащий звук, он оглядывается на принтер. Бумага выплевывается из недр махины, под жужжащий скрежещущий звук. Рид немного забыл, сказать о том, что в принципе можно отправит отчет и по электронной почте, но в недрах его душонки, он злобно смеется.***
Когда наступает ночь, за окном загораются фонари, а глухие звуки далеко проезжающих автомобилей отвлекают. Гэвин пялиться в экран телевизора, не улавливая ни звуков, ни смысла происходящего. На экране разноцветной мазней, новости. Дикторы говорят, красивыми, хорошо поставленными голосами остаются в памяти. Задерживаются фразами, но не смыслом. Рид думает об этом чертовски сложном дне. Пустота эфемерная, она заполняется, событиями, действиями и словами. Его же словами. Гэвин прокручивает в своей голове разговор с Фаулером. Он произошел в конце дня, и разговор зашел о его психическом здоровье. Некоторые люди не любят, и совершенно не умеют держать язык за зубами. Так что после того как Гэвин сорвался, начальству все было известно. И это именно он по совету штатного психолога, или даже по настоятельной просьбе, был записан на пару приемов что бы удостоверится в том, что он психически здоров, и не каких отклонений не наблюдается. Ибо в департаменте, такого большого, и жужжащего как улей, города, не место психам вроде Гэвина. Рид не помнит психолога, возможно он видел его, или ее, несколько раз. Но в голове совершенно нет воспоминаний об этом. — Я не псих, — утверждение, звучит не убедительно, и по—дурацки. — Не псих, — Гэвин повторяется, делает глоток прохладного пива. В глотке застревает, хочется откашляться, горечь разъедает гортань, и огнем спускается к легким. Не хочется ничего. Жизнь катится, размеренно, и остается неясными образами в прошлом. Жизнь крутится, и круговерть размазанных событий смешивается, психоделическая картинка не радует глаз. Подниматься сложно. Тело не двигается, остается изваянием, ненастоящим, ненужным. Сердце глухо колотится в грудной клетке. Больно… боль расползается от кончиков пальцев. Он знает, она не настоящая. Через пару минут все проходит, будто и ничего не было. Рид закрывает глаза. В кровати тепло. А на потолке трещины расползаются, змеями и неясными образами. Он закрывает глаза стараясь заснуть. Но не получается. В глазах рябит, в ушах звенит. Он сглатывает горький ком слюны. Время идет. На прикроватной тумбе часы святятся цифрами. Время капает, по крупинке испаряется, и не оставляет следа. Гэвин старается не думать, и снова пробует закрыть глаза. Ничего не выходит. Мысли шуршат в голове. Они лениво перекатываются, цепляются, и проигрывают, назойливые картинки, и действия. Засыпает детектив не скоро. А в голове все еще слишком много разных слови мысли образов.***
Гэвин просыпается не от назойливого звука собственного будильника. Он просыпается от собственного крика, застрявшего в глотке. Между ребер пульсирует и рвется сердце. Гэвин смотрят в потолок. Тело не слушается. В темноте глухо стучит и пол капающая вода. В темноте свет превращается в тень. Тень двигается. Тень разевает пасть. От ее зловонного дыхания в животе скручивается спазм. Тень тянет костистые пальцы к лицу. Она ведет по щетинистой щеке. Дорожка горит огнем, огонь настоящий. Он поглощает его кожу и гаснет. — Гэвин, — Тень зовет его по имени. Тень снова проводит пальцами, но уже ведет она по его рукам. Ладонь сама сжимается в кулак и расслабляется. Риду хочется закричать. Но звук будто выключен. Слова не возникают в пространстве звуками. Остаются проглоченными буквами сознании. Гэвин зажмуривается, и снова открывает глаза. Его комната прежняя, без не ясных теней. И он снова может двигаться. В голове глухая пустота. Рид встает с кровати и плетётся к фильтру с водой, который стоит на кухне. Пить хочется неимоверно. Он присасывается к стакану с жаждой, столь сильной что выпивает воды в половину от ее количества. Голова раскалывается, а глаза закрываются. Детектив присаживается на стул, складывая руки на столе и на секунду закрывает глаза.***
Будильник разрывается надрывной мелодией. Мужчина вскакивает, и чуть не падает. От места его сна болит спина, затекшие ноги и руки. И это не смешно. Гэвин заставляет себя встать, и плетется проводит утренние процедуры. Для начала ставит чайник, который с шипением начинает работу. В нелюбимой, цветастой кружке оказываются пара ложек с кофе, и небольшая ложка сахара. Лишь после этого он идет приводить себя в порядок. В зеркале в ванной он смотрит на себя. Лицо хмурое и не бритое. Под глазами мешки сине —черные. В голове сумятица и желание убивать. Улыбка на лице двойника унылая и неприветливая. Вода холодная капает с лица. Освежится не получается. Спать все так же хочется. И холодная вода тут совершенно не помощник.***
В департаменте его встречает улыбчивое лицо Коннора. Холеная морда Ричарда маячит рядом, и Гэвин проклинает всё и всех. — Доброе утро, — звучит насмешкой. Гэвин не отвечает. Только головой как болванчик кивает. Новый день начинается, как и предыдущие, так же погано! Это конечно не конец света, но его это раздражает...