Amentes / Сумасшедший

Гэвин уверен что этот день, среда, говно. Как оно есть! В голове каша и гулкая пустота, которая никак не хочет заполнятся ничем. Желание спать перекликается с желанием поесть и выпить кофе, а также начистить кому—нибудь лицо. В офисе заняться нечем, кроме того, что нужно писать отчет, да и посмотреть от скуки парочку нераскрытых дел. Впрочем, это пока не важно, громких убийств пока не происходит и это действительно его устраивает. Рид зевает, прикрывая ладонью рот, после чего проводит ей же по лицу стараясь стряхнуть навалившуюся на плечи лень. Но ничего не меняется. Птички за окном не поют, солнечные зайчики не пляшут на стенах, а настроение дерьмовое, как и было секунду назад. Он оглядывается на Андерсона, тот, как и всегда. Немного неопрятен, потирает слезящиеся красные от недосыпа глаза и хмурится, стараясь не давится воздухом, и не показывать, как ему на самом деле хреново. По нему сразу видно, человек снова пил, заливал свое горе алкоголем, в одиночестве или в баре. Не так и важно по сути. Фаулер появляется так же неожиданно как черт из табакерки. Голос его звучит громко и немного прерывисто. Гэвину заранее все не нравится, и вдвойне, когда его зовет капитан, по имени и должности… — Детектив Гэвин Рид, Лейтенант Хэнк Андерсон, прошу вас пройти в мой кабинет, — голос не терпит отлагательств, а желание смыться на другой конец вселенной возрастает. Гэвин хмурится, но поднимает собственный зад с насиженного места и идет к кабинету, стараясь не слишком косится на Хэнка, который с кряхтением тоже отрывает собственную пятую точку от стула. Идти в кабинет одному неприятно, вдвоем это чуть терпимее. НО шестое чувство нашептывает что это все неспроста, да и вообще… — Детектив, лейтенант, — Гэвин уже не смотрит на начальника. Даже не так, он смотрит на двух вполне себе молодых человека, весьма похожих между собой, и сбоит… Эти двое привлекают и внимание Андерсона, тот тоже смотрит на них, немного враждебно, но не настолько чтобы что—то сказать. А у Рида чешется язык сказать какую—нибудь гадость. Смазливые мальчики его бесят. Но пока еще рано показывать свой поганый характер, который, ой, как он уверен не терпит никто в департаменте. —Позвольте вам представить, Офицеры Рэйс. Коннор и Ричард, позвольте вам представить ваших непосредственных «мамочек», Лейтенант Хэнк Андерсон, — сначала указывая на немолодого мужчину сказал Фаулер, и продолжив уже указал немного правее, — Детектив Гэвин Рид. Гэвин хотел возмутится и послать его туда откуда не возвращаются, но смолчал. В голове билась мысль: «Какого ху…» и «Что блять делать с этим…?». Рид косится на них уже прищуривая глаза. И ничего не видит за что их можно было бы обсмеять. Они ухожены, ни одной лишней волосинки на лицах, идеально уложенные волосы, и выглаженные костюмы. Глаза только у братьев разные, у одного темно карие у другого не то серые, не то стальные. Схожесть в лицах тоже прослеживается, только сероглазый на парочку дюймов все же выше. Его глаза холодные и бесстрастные, и разлёт бровей чуть более хищный, а рот так и норовит, по мнению Гэвина, расползтись в неискренней улыбочке. Одет он несомненно строго, но как—то по траурному — в темное. Высокий ворот гольфе и немного не вписывающийся в образ пиджак. Братец же его в графитово серый костюм с идеально завязанным галстуком, удавкой, на шее. Его лицо вызывает уныние, и желание смыться куда—нибудь по дальше. А вот второй более приветливый. Он слегка улыбается, наклонив голову на бок, не сильно что почти незаметно даже, но глаза горят жизнью, а не заиндевевшей замершей секундой… Рид кривится будто проглотит лимон, и не двигается с места. Кто будет его подопечный он даже знать не хочет, впрочем, ему скорее плевать. Капитан секундой молчит, но все же продолжает распределение, так Ричард Рэйс идет в подчинение, и всестороннюю опеку к Гэвину Риду, а его брат Конор к Хэнку Андерсону. Гэвину все не нравится особенно, как прищуриваются глаза Ричарда, и как на его лице ухмылка расползается, не злая, нет, но от нее мурашки по коже! И Гэвин уверен, это не только день говно, но и ближайшие месяцы тоже будут такими.

***

— Детектив Рид, приятно с вами познакомится, — уже за пределами говорит Конор. Его голос мечта любой девушки, а смазливое личико плюсом вообще беспроигрышный вариант. Гэвин кривится, но на рукопожатие отвечает, смотря как Хэнк уводит свое «дитя» к столу. По лицу Лейтенанта Андерсона вообще все понятно, и его уныние, и саркастичное замечание по поводу внешности парой минут ранее, вызывает внутреннюю поддержку от Гэвина. Мужчина вздыхает и поворачивается к ждущему его Ричарду. Хочется съязвить, но он себя останавливает, и только устало показывает рукой направление, даже не собираясь разговаривать, впрочем, не получается. — Присаживайся, — Гэвин ни черта не вежлив. Гэвин смотрит на подопечного хмуро и зло. Ричард не подает вида, никакого. НИ то что это могло его задеть, или что он тоже зол, или… которых очень много. Одни «Или»! — Я не знаю, что мне с тобой делать, —Рид отворачивается к компьютеру, вводит пароль скользя пальцами по клавиатуре, и говорит чистейшую правду. Что ему делать с пришедшим только что человеком. Куда его вести, и как вводить в курс дела. Он не учитель, и не нянька тем более. Ричард отмалчивается, не больше пары секунд. —А что бы вы хотели со мной сделать детектив, — фраза звучит двояко. И Гэвину становится немного зябко. Он дергает плечами сбрасывая ненужные эмоции, которые оседают на его плечах ненужным грузом, не до понимания, и непонимания вообще! Рид хмурится, снова, на его лице уже прослеживаются морщины вечно недовольного лица — это, мало волнует мужчину. — Ничего, — немного резко отзывается он, и смотрит на Ричарда, тот улыбается, или скалится, хитроватый прищур глаз не дарит ничего кроме зябкого желания сморщится и плюнуть. Хотя бы в лицо, или под ноги в знак неуважения, и собственного отношения. —А я бы хотел сделать кое—что с вами…, — не договаривает, оставляет для полета фантазии. Гэвину не нравится, совершенно не нравится, это претит ему. Он смеется, немного хрипло, и совершенно не весело. Смех — насмешка, не более того. Что этот Ричард может ему предложить? Нет скорее не так, чего он на самом деле хочет и чего добивается? Риду не хочется знать. И вообще ему плевать, как пить дать, плевать! Ну или он по крайней мере на это надеется… Вызов поступает слишком скоро. Желание двигаться не предвидится, но мужчина встает. Ричард поднимается за ним.

***

На самом дела, все что хочется Гэвину сдохнуть, и блевануть. Вызов представляет из себя живописнейшую картину. Труп человека с намотанными кишками на палку, которые шевелятся за счет тех мерзких существ, что поедают плоть. Палка представляет из себя прут железный чем—то похожий на крюк с двумя концами, которые протыкают кишечник. Выглядит все очень живописно, до тошнотворности даже. Труп пахнет премерзко, запах гниения и разложения плоти дарит незабываемые ощущения, желание сблевать и сдохнуть. Кожа человека что лежит пред ними черная, от количества дней что он пролежал в этом захолустном райончике, и от попадания солнечного света вместе с теплым, в помещении довольно тепло, воздухом. Что сбивает с толку… Кровь запекшейся черной лужей под ним создает сюрреалистичную картину, а на стене нечто похожее на крылья нарисовано, но это совершенно не точно. Рид давится, когда натыкается глазами на немигающий взгляд заплывших глаз, и от этого по телу пробегает дрожь, но он берет себя в руки. Все ж это не первый мерзкий труп на его памяти. И он уверен, что уж точно и не последний. — Что у нас тут? — спрашивает детектив, смотря на патологоанатома. Мужчина средних лет с проседью на голове поднимает немигающий взгляд на него, и не ждет слова «здравствуй». Его глаза похожи на глаза мертвеца, они тоже почти не живые. Привычная хладнокровная маска на лице, и небольшой журнал в руках все что бросается в глаза, когда он оглядывает собеседника, по привычке. Это все равно волнует мало, но патологоанатом все же начинает. Голос его звучит отстраненно, и довольно глухо. — Мужчина, средних лет, убийство изощренной пыткой средних веков, трупу уже около недели, может немного больше. В кармане нашлись документы, — и он протягивает пластиковую карту Гэвину. Тот видит на разноцветном, но все же блеклом изображении человека, возраст которого можно с ходу и не угадать. Он выглядит и на двадцать лет, и в тоже самое время на все пятьдесят. Таких как он Рид называет «Невидимками», не стареющими тварями, или еще как. Человека на картине, фото, зовут Эдард Корвурд. Возраст его среднее между двадцатью и пятьюдесятью годами, тридцать семь. Детектив хмурится, в голове ясно, а запах все равно не дает покое. Мужчина закуривает, затяжка выходит длинной, так что горло жжет и скребёт. Рэйс стоит немного в сторонке и осматривается, как собака, сторожевой пес наготове! Глаза Ричарда холодные, но в тоже время в них плещется доселе невиданное выражение, хотя на лице ничего и не прочитать. Рид хмурится, наблюдая за подчинённым, стараясь не отсвечивать. Это его выражение завлекает, так будто Ричард с ходу разгадал загадку, так будто знает ответ. ОН делает пару медленных шагов в тень, и присаживается, разглядывая что—то чего никто не заметил, или же попросту пропустил. Это Гэвину даже нравится, и он подходит, забывая про тошноту, и про запах, главное то что нашел его подопечный. Перед его лазами возникает совершенно не то что он хотел бы увидеть, или даже ожидал. Ричард присел перед пуговицей, железной, с крапинками переливчатого алмаза, пуговица совершенно женская. Такая, будто ее только что оторвали от какой—нибудь дорогой брендовой шмотки. Рид движением кисти, позывает к себе криминалиста указывая на вещ—док. Это не профессионализм, и простое самое обычные наплевательство его раздражает. В голове не складывается картинка, она пазлом разбросана, и не смешивается так как нужно. Раздражение поднимается с середины грудной клетки, клокочет громко и насмешливо, оно раздирает плоть когтями, и Гэвин матерится, глухо, перебирая все слова что знает, не делая акцента. В голове будто выключатель щелкает, он слышит это, звук будто завесе опустили на глаза. — Детектив Рид? — голос подошедшего патрульного раздражает его больше. Детектив оглядывается и смотрит, презрительно поджимает губы, и говорит. — Какого хрена? Чёртовы уебки, за что вам вообще деньги платят? Не умеете работать нормально идите работать развозчиками пиццы, — голос громко разлетается по помещению, ему плевать, даже на то что патрульный не виноват. Его не волнует перекошено от ужаса лицо молодого патрульного, не волнует то что от ужаса у него дрожат пальцы рук, и он не может сказать не слова. Но Гэвин продолжает. — Из—за таких как вы, преступники оказываются не пойманными, из—за вашего отношения, вы ничтожества, не умеющие и не желающие работать. Будь моя воля я бы… Его на редкость нагло затыкает чужая рука, прижавшаяся к его рту. Рид хочет вывернутся, но захват человека позади отказывается довольно сильным. Его рука перехватывает его поперек груди, а другой он все еще зажимает его рот. От того желание вывернутся и ударить его, возрастает. Рида не волнует, что на них смотрят. Его желчная натура врывается просится на свободу, чтобы превратить его жизнь, в ад! Он и не замечает за своими метаниями как оказывается на улице прижатым к прохладной кирпичной кладке. Прохладный воздух дает отрезвление, кратковременное, но все же. И перед его глазами мелькает хладнокровная физиономия Ричарда. Он больше не пытается говорить или матерится. Бушующая в груди злость, смешанная с раздражением. Это все появилось давно, так давно что и не припомнить. Срыв оказывается болезненным. Он обухом бьет по голове, и срывает прогнившую насквозь душонку с изломанной судьбой. Щеку обжигает болью. Он не может сосредоточится, в голове мысли скачут и путаются. Его угнетает его же собственное существования. Желание саморазрушения сковывает по запястьям, тугой удавкой на шее затягивается. Говорит и матерится не получается, совершенно. Мысли не успокаиваются, и все равно путаются, клубком незапутанных ниток, вспыхивают на периферии сознания неясными образами. Глоток воздуха не врывается в легкие. Его снова бьют, теперь сильнее, на голову падают холодные капли воды, они горящими дорожками расчерчивают лицо, и попадают за ворот тёмно—серой футболки. — Детектив Рид, — голос что зовет кажется обеспокоенным. Гэвин не отвечает. Только отталкивается от стены, к которой его пару минут назад прижимали. Только ноги переставляет еле—еле. Его не волнует, что о нем подумают. Садясь в машину, он закрывает уставшие глаза, перед которым пляшут разноцветные мошки...

***

Когда Гэвин открывает глаза, не позднее, по его мнению, десяти минут он оказывается в светлой пахнущей стерильностью, и лекарствами комнате. Он, полусидя уложен на кушетку, в рядом восседает Ричард. Он молчит, не пытаясь сказать слово. — Хорошо, что вы пришли в себя, ваше поведение было неприемлемо… —Ричард замолкает, но продолжает. — Вам назначили психолога. Слово Психолог не нравится Риду. Ему вообще мало что или кто нравится. Так что Психолог ему заочно не нравится. Он понимает, что его срыв, который отправил его в бездну не нормален. Что недосып и литры кофе тоже конечно то еще дерьмишко. Но проблемы с внутренним состоянием по страшней. Гэвин уверен, что ни к какому психологу не пойдет. Его попросту не застявят.