Одарённые. Перезагрузка.

Вечером Вэйв, я и Ом собрались в уже привычном месте – классной комнате одарённых. И, судя по непривычно сосредоточенному другу, он уже был в курсе нашей задумки. Но всё же я счёл нужным уточнить: - Ом, ты сможешь перенести нас двоих за пределы школы, а после вернуть обратно? - Да. Васутон мне уже всё объяснил. Встречаемся на том же месте вечером воскресенья, и я забираю вас назад. - Всё верно. И, в случае чего, ты знать не знаешь что и как. Ничего не видел и не слышал. - Но… - Это единственное и важное условие. - Х-хорошо. Если ты так говоришь, значит так надо. Но потом ты ведь всё мне расскажешь? - Непременно. Если… КОГДА у нас выйдет, я непременно всем обо всём расскажу, и мы как следует отметим нашу победу, – ловлю на себе напряжённый взгляд непривычно одетого Вэйва и чуть виновато улыбаюсь. Да, они продолжают оставаться моими друзьями, потому я не хочу от них что-либо скрывать без лишней необходимости. - Ну тогда… давайте что ли? – мы одновременно вцепляемся в руки вздрогнувшего Ома. Я прикрываю глаза лишь на несколько секунд и открываю вновь, ощутив лицом чуть прохладный ночной ветерок. У нас вышло! - Спасибо, дружище! – от переизбытка эмоций обнимаю засмущавшегося Вичая и широко улыбаюсь. Спину сверлит взгляд, который не обещает ничего хорошего. Друг от этого, вероятно, чувствует себя ещё более неловко и выпутывается из моих рук, тут же отступая на несколько шагов. - Ну я пойду. Удачи вам. - Спасибо, – на запястье тут же смыкается стальной капкан чужих пальцев, и меня тянут на буксире подальше от подворотни, в которую нас перенесло. - Может хватит? – едва мы отходим из зоны видимости, как Вэйв разворачивается ко мне разъярённой фурией. – Что это за легкомысленное отношение? Мы по-твоему на прогулку вышли? - Что не так? – радость от маленькой победы тут же гаснет под напором злости из любимых глаз. - Зачем ты ему пообещал рассказать ВСЁ? - Я... Вэйв… ты не думал, что у них тоже есть право знать, раз они помогают? - И ты рад будешь вывернуть им, что мы… - Я рад буду рассказать им о том, как мы справились с директором, – понимая, к чему он клонит, я тоже начинаю заводиться. – О НАС я бы не рассказал никогда и никому без твоего согласия. Не считай меня дураком! - Я… я… - Васутон сбавляет обороты, но меня несёт. - Почему ты настолько не доверяешь мне? Ты ведь был ТАМ, в моих мыслях и чувствах, я ведь никогда не скрывал от тебя своего отношения. Неужели думаешь, что я могу так с тобой поступить, особенно… - мой рот бесцеремонно затыкают, и ругаться тут же перестаёт хотеться. Поцелуй жадный, горячий, словно вытягивающий из меня остатки не успевшей разгореться обиды. Надолго моей покорности не хватает. Не проходит и минуты, как я впечатываю не на шутку разошедшегося парня в ближайшую стену, беззастенчиво перехватывая инициативу. Ощущение льнущего и податливого тела, прижатого моим к твёрдой поверхности, напрочь срывает остатки тормозов, заставляя толкаться языком в горячий влажный рот, кусать мягкие сочные губы и сходить с ума от возбуждения. Мне всегда катастрофически мало: мимолётные поцелуи украдкой и жалкие минуты наедине только распаляют фантазию и обостряют потребность в нём. Пылающая несмотря на прохладу кожа под моими руками заставляет глухо застонать и эхом услышать ответный стон. Неожиданно громкий на фоне тишины, звук немного приводит нас обоих в чувства. Не самое подходящее место. Хотя… Для надёжности отступаю на пару шагов и титаническим усилием воли отвожу взгляд от раскрасневшегося Вэйва с распухшими яркими губами, мутным взглядом и задранной на животе футболкой. Сердце стучит как сумасшедшее где-то в висках, а дыхание никак не хочет приходить в норму. Наши рюкзаки небрежно валяются на земле в метре от нас, в узком просвете между домами улица то и дело подмигивает фарами близкой автомагистрали, тонкие пальцы, будто нарочно, медленно, практически лаская, опускают чуть примятую ткань, скрывая от меня ослепительно белую, почти светящуюся в полумраке кожу. - Пэнг… - этот хрипловатый голос, этот почти беспомощный взгляд… да пошло оно всё к чёрту! Движение вперёд, и мир вокруг перестаёт иметь хоть какое-то значение. Остаются только упоительный рот, жадные руки, негромкие стоны и целая Вселенная там, под кожей, расцветающая сейчас мириадами вспышек удовольствия, остро отзывающаяся на мои ласки и поцелуи, доверчиво раскрывающаяся навстречу. Только мой. Не отпущу. Никогда.