***
Лариса спустилась вниз и зевнула. На улице лил дождь, и без того нагоняя тоску. Остановившись на пороге кухни, рыжеволосая с болью посмотрела на Петра, который спал, положив голову на руки. Рядом валялись пустая бутылка из-под водки и рюмка. Вздохнув, женщина опустилась на корточки и, подняв бутылку, выбросила в мусорное ведро. А потом подошла к мужу и осторожно коснулась рукой волос Петра. Тот зашевелился и, потерев глаза, увидел жену. — Доброе утро, — поздоровался мужчина, а потом добавил виновато: — Прости, я не должен был. — Петр, — Лариса подошла к супругу и начала перебирать его волосы, а Петр обнял её за талию и прислонился щекой к животу. — Водка не залечит твои раны. Эту боль нужно просто пережить, понимаешь? Он молча кивнул, а Лариса продолжила. — А где Стефан? — Он решил переселиться в гостиницу и прости, но я его останавливать не стал. Уж прости, — оскалился Петр и, достав из холодильника бутылку минералки, начал жадно пить. Лариса покачала головой и, скрестив руки на груди, пристально посмотрела на супруга, которому стало не по себе от такого взгляда. — Петр, не следовало с ним так, — тихо промолвила женщина. — Лара, может быть, мне стоило эту стерву пожалеть? — вышел из себя мужчина, закрывая бутылку. — Значит так. Вчера я это говорил твоему дружку, а сегодня повторю тебе: я эту стерву жалеть не собираюсь. Если она помирать будет, я и пальцем не пошевелю. Клянусь памятью своего сына. И больше мы к этому разговору возвращаться не будем, — приказал он и прошел мимо. — Василина, где тебя черти носят? Приготовить мой костюм. Лариса вздохнула и, положив руки на спинку стула, покачала головой. Спорить с Петром было бессмысленно, но и давать в обиду друга тоже не хотелось. Поэтому Лара решила позже набрать Стефана и попросить у него прощения.***
Натали поправила волосы, перевела дыхание и потянула на себя дверь с табличкой «Наталья Александровна Дорошенко. Врач — педиатр». — Доброе утро, — поздоровалась Натали, переступив порог кабинета. Мужчина в белом халате, который стоял возле окна, обернулся и мило улыбнулся вошедшей, от чего у него на щеках появились ямочки. — Наталия, здравствуй. Рад тебя видеть. Чай, кофе? — предложил мужчина, включая кофе машину. Натали отрицательно покачала, снимая с вешалки свой халат. — Ничего не хочу. Что у нас произошло, пока меня не было? — Что произошло? — повторил Алексей, забирая свою чашку кофе. — Да ничего. Дети, как всегда, болеют, невзирая на то, какая погода за окном. — Да, — согласилась Натали, разбирая бумаги, скопившееся на столе. — Дети — они такие. Леша, — она подняла глаза на Косача, который теперь сидел напротив и мелкими глотками пил горячий кофе. — Спасибо тебе за помощь. Косач отставил чашку в сторону и, взяв Натали за руку, слегка, сжал. — Наталия, никак проблем нет. Мы же с самого института друг за друга горой. Я же помню, как ты мне в общагу конспекты таскала, пока я болел. Натали улыбнулась. Наталия. Кажется, что только он её так называл ещё со времён мединститута, где она его впервые и увидела. С тех пор уже так много воды утекло — Как там Григорий? — нарушил мысли Натали мужчина, убирая руку. — Я слышал о произошедшем. Мне очень жаль, — искренне произнес Алеша. — Благодарю, Алёша, ты очень хороший друг, — улыбнулась Натали, коснувшись рукой плеча Косача. — Я не знаю, чтобы я без тебя делала. Алексей коснулся своей рукой руки Наташи, но та, смутившись, убрала руку и заняла свое место.***
Григорий сделал глоток уже остывшего латте, который больше напоминал помои, и чертыхнулся. Он находился в этом кафе от силы пятнадцать минут, но уже успел почувствовать себя подопытной крысой, на которую глазели все кому не лень. Да и действительно, такая радость. По телевизору с утра до вечера смаковали новость об убийстве младшего сына Петра Червинского, а тут заявляется старший и сидит себе спокойно попивает латте. Бесплатный цирк и ничего больше. Мужчина ругнулся и бросил взгляд на часы. Почти обед, А его родную мать до сих пор, прости Господи, где то черти носят. А ведь он просил ее не опаздывать. Отставив в сторону чашку с напитком, который не лез в горло, Григорий достал кошелек и уже собирался расплатиться, как вдруг увидел мать, которая стояла на пороге кафе и глазами искала сына. Наконец, увидев того, она махнула ему рукой и поспешила к нему. — Здравствуй, сынок, — Анна Латынина сняла солнцезащитные очки и, спрятав их в сумку, едва коснулась губами щеки сына, но тот демонстративно отвернулся. — Ну, прости, я немного задержалась, — извинилась Анна, увидев недовольство сына. — Ты же знаешь, что у меня сейчас времени в обрез. Подготовка к выставке. — Мамочка, у тебя этого времени всегда в обрез. Начиная с самого моего детства, — отрезал Григорий, а потом добавил: — Ладно, пойдем отсюда, — он бросил на стол несколько купюр. — Надоел этот зоопарк, где я в роли зверя в клетке. Анна хмыкнула и последовала за сыном. — Так о чём ты хотел поговорить? — нарушила тишину Анна, когда они с Григорием оказались в парке. — Только прошу, давай быстрее, а то у меня времени в обрез. — Я помню, помню, что у тебя выставка, — буркнул Григорий, засунув руки в карманы брюк. — Мам, а ты ничего не хочешь мне сказать? Соболезнования выразить? — он криво усмехнулся, глядя на женщину в белом брючном костюме, которая, несмотря на свой солидный возраст, была ещё довольно молодой и подтянутой. — Григорий, — Анна вздохнула, — Мне очень жаль Петра, но ты же взрослый мальчик и должен понимать: никакие слова соболезнования не вернут его. Слова — это просто слова. Утешение и не больше. Но даже это утешения не уменьшает твою боль. Все это нужно пережить. — Знаешь, мамочка, — усмехнулся Григорий, — Меня всегда поражала твоя прямолинейность. Что ко мне, что к отцу. Сколько я тебя знаю, ты всегда и всем говоришь то, что думаешь. И тебя не тревожит, что твои слова могут причинить боль. — Сынок, — Анна остановилась и положила руку на плечо сына. — Просто я после развода с твоим отцом привыкла отличать иллюзии и реальность. Петруша очень хороший урок мне преподал, — вздохнула женщина, мыслями уносясь в прошлое. — Мам, вот только не нужно мне здесь вечер воспоминаний устраивать, — попросил Григорий, сморщившись. — Я встретился с тобой по другому поводу. Скажи, адвокат, который занимался делом твоей подруги, которая чуть за решетку не угодила, — стал вспоминать Григорий. — Андрей Андреевич Жадан? — удивлено спросила Анна. — Зачем он тебе? — Нужна его консультация, — уклончиво ответил брюнет. — У тебя есть его контакты? — Конечно, — повела плечами Анна и стала искать что-то в сумке. — Вот, держи, — Латынина протянула сыну визитку. — Мам, мне нужна твоя помощь, только, чтобы об этом не узнал отец, — попросил Григорий, пристально глядя на мать, которая ничего не понимала.***
Суслов, словно часовой на посту, дежурил возле палаты, в которой находилась Екатерина Червинская, и ждал, сам не зная чего. Медсестры, который проходили мимо, на все его вопросы отвечали, что ничего не знают, и на все вопросы господину следователю ответит доктор когда освободиться, но когда это произойдет, кажется, один Господь Бог знал. Опустившись на кушетку, мужчина чертыхнулся. Ну и дело ему попало. Мало того, что тупик тупиком, так ещё и следи за этой Червинской. Хотя, может если ей совсем худо, то это и хорошо? Петр, в конце концов, успокоиться и перестанет с него три шкуры сдирать и каждые пол часа перезвонить и требовать новых сведений, которые с неба не падают. А Катерина тем временем лежала в больничной палате и в смотрела на доктора, который стоял возле распахнутого окна и о чём то в пол голоса говорил с медсестрой, время от времени бросая взгляды на Екатерину. Отложив анализы на прикроватную тумбочку, мужчина взял стул и поставив его возле кровати, сел, с улыбкой глядя на пациентку, которая пришла в себя. — Как Вы себя чувствуете, голубушка? — с улыбкой поинтересовался мужчина. — Голова ещё немного болит. Доктор, а что со мной произошло? Почему я здесь? — спросила Катя, чувствуя головокружение. — У Вас, дорогая моя, был голодный обморок, а это в Вашем положении никак нельзя, — он поднялся на ноги. — В каком положении? — испуганно спросила Катя, но где то на уровне подсознания знала, что сейчас услышит. — Вы беременны, моя милая. Срок три недели.