The Edge

Сентябрь — Властью, предоставленной верховным судом и парламентом, суд постановляет: признать Адама Уэйда Гонтье, обвиняемого в убийстве, невиновным; по статье о причинении смерти по неосторожности — невиновным; обязать выплатить городской администрации компенсацию за причиненный имуществу физический ущерб; обязать покинуть провинцию в течение сорока восьми часов с момента оглашения. В зале суда начало нарастать бормотание утомлённых процессом свидетелей. Поглядывая на часы, они уже томились в ожидании, когда заседание объявят закрытым и офицеры откроют двери — с самого начала процесс проходил под плотным контролем конфиденциальности. Когда, наконец, удар молотка сообщил о завершении проведённой работы, Адам, до этого момента молча сидевший, как на иголках, с облегчением поспешил покинуть кабинет вместе со всеми. — Господин Гонтье, — к нему тихо обратился подошедший представитель епархии, — поздравляю с оправданием. Очень рад, что всё закончилось максимально справедливо. — Да уж. — Что касается компенсации, можете не беспокоиться, это будут уже наши разборки с администрацией. — Буду благодарен, — застёгивая пальто, Гонтье рассеянно смотрел через стеклянные двери на улицу, где, как будто в последний раз, хлестал мощнейший ливень. — Не знаю, каковы ваши планы после отъезда из провинции, но рекомендую вам заехать домой, для скорейшего посещения комиссии. К сожалению, я полагаю, что вам не позволят сохранить сан. — Жаль. Я подумаю о том, как поскорее попасть туда. Спасибо вам за за все, — краткое прощальное рукопожатие, и вот он в потоке своих мыслей уже оказывается на улице, под холодной водой. Наверно, пальто промокнет насквозь. Его путь пролегал всего через несколько улиц, но взгляд уже успел выхватить из толпы фигуру разносчика газет, со спины копировавшую Уолста, вызывая тем самым удушающую волну тоски. — Потеряв что-то, начинаешь замечать его детали почти во всём, — бубнил мужчина. Парень обернулся и прошёл мимо, нахмурившись. Это вновь не он, да и по-другому быть не может. Но на каждой заправке, в каждом магазине его мозг издевался над ним, подмечая то похожую улыбку, то взгляд, то манеру речи. Каждый раз он ловил внутри себя то чувство пустоты и грусти по тому, чего не в силах был вернуть, и не понимал, зачем ему эта функция? Добравшись до прихода, он молча зашёл внутрь и на автомате повторил путь к своему кабинету, обдумывая забивший его голову винегрет из сплавившихся в один комок мыслей. — Здравствуйте, отец, — его коллега устало лежал на столе, уткнувшись в собственные руки, и хлопал заспанными глазами. — Здравствуй. Ты что, всю ночь не уходил? — доставая из ящиков документы и отчёты, Гонтье начал скидывать их в коробку, чтобы вечером напоследок просмотреть, насколько они в порядке. — Нет. Из леса привезли девочку, родители попросили сразу же отпеть её. Это было ужасно. — Понимаю, крепись. Боюсь, впереди не лучшее время. — Это точно. Отец Адам, ваш знакомый из полиции… — Что? Он был здесь? — Да, секунду, — парень залез почти под стол, на нижние полки. — Вот, он просил вам передать, — он протянул папку с какими-то бумагами. — Спасибо, — мужчина бросил её поверх остальных документов и взял коробку. — До завтра. Поставив её дома на свой кухонный стол, он сел рядом, обхватив сырую от дождя голову руками. Очень тошно. Мрачные мысли не давали покоя, кружа восьмёрками в голове, словно мухи, слетевшиеся на варенье. Переодевшись в сухое, вместо ужина он достал из холодильника пиво — может, станет легче. Хоть немного. Открыв папку, он безучастно уставился на номер дела и надпись «закрыто». Слова не связывались в предложения, рассеиваясь и теряя смысл среди той вязкой кучи воспоминаний и флэшбеков, что надёжно зацепились друг за друга в его мозгу. Возможно, стоит посетить психолога? Дело десятилетней давности, нахрена он его привёз Адаму, который через двое суток уезжает? Он даже больше не священник. У него что, других дел нет? Пусть разбираются со своими сатанистами сами. Зачем это всё, какой в этом смысл теперь? — А смысла больше и нет. Закрыв папку и швырнув её на кровать, где уже лежала рассортированная по кучкам одежда, готовая к упаковке, он открыл вторую бутылку. Десять лет назад — Ахах, это будет самый потрясный Хэллоуин! — компания подростков весело гудела, предвкушая будущий уик-энд. В багажниках поверх поставленных в ряд ящиков алкоголя и еды были навалены надувные матрасы, палатки и одежда. — О, да. Оторвёмся! — Стэнли! — девушка возмущенно взвизгнула, обращаясь к своему другу, заставив многих оглянуться. — Ты что, совсем, брать с собой оружие? А если нас с ним спалят? — Ну тише, детка, я же должен тебя как-то защищать от монстров, — засмеявшись, парень задвинул замотанный в тряпку обрез глубже между ящиков. — Стэн, ты ещё покажи ей, чего в карманы напихал, ха-ха-ха! Брэд спешно складывал свой рюкзак в гостиной дома, пока его ждали на улице. — Мэтт, ты готов? — Да, Брэдди. — Не смей называть меня так при всех, понял? — Да. — Точно уверен, что хочешь? Не забоялся? Если тебе будет скучно, это не мои проблемы, учти. — Да, уверен, Брэд, только, пожалуйста, возьми меня с собой! Я не хочу быть все выходные один дома. — Да понял я, задолбал ныть, выходи давай, — старший завязывал шнурки. — О-о-о-о, а вот и мелкий. Чё, как жизнь? Залезай вон в ту машину, — хихикая и переглядываясь, компания расселась на капотах потрёпанной легковушки и полукустарно собранного внедорожника. — Здорово, Брэдли, готов? Ха-ха-ха! — Уберите траву, тупицы, нам полицейских ещё не хватало! — перекатывавшийся по компании смех чередовался с выкриками. — Поехали уже, мне холодно, — ныла чья-то девушка. Мэтт молча сидел на заднем сидении, держась за ремни рюкзака, и смотрел в окно. Он чересчур боялся оставаться в новом доме один, особенно по ночам, и если в родном городе он мог прийти с ночёвкой к друзьям, то в этом ещё даже не знал никого из своего класса. Брэд же почти сразу начал искать себе компанию, стараясь влиться в круг самых «крутых» ребят. Их ночёвка в лесу на Хэллоуин — забавное приключение, предложенное кем-то после новости, что кто-то угоняет туда и убивает коров с ближайших пастбищ. — Ой, кто же это… Дикий зверь, которого я зажарю на костре? — из несшейся по трассе машины доносился смех. — Или очень странный маньяк, которого я тоже зажарю, когда у нас кончится закуска? Ха-ха-хах! Когда они приехали на место и разбили палаточный городок, Мэтт, до которого всем остальным было не так уж и интересно, решил пройтись по окраине — этот лес казался ему каким-то необычным. Не то чтобы в родном городе он за свои одиннадцать лет никогда не был в лесополосе, но даже сам воздух здесь казался другим. Пытаясь осмыслить то, что чувствует, он почти весь вечер провёл в одиночестве. Когда настало время ужина, он вернулся к лагерю и, к своему разочарованию, обнаружил, что практически все были уже пьяны. — Ты где был? — Брэд почти сразу накинулся на него, как только увидел. — Гулял… — Садись, ешь, гуляка. — Когда мы отсюда уедем? — Завтра днём, как соберёмся, нам к вечеру нужно быть на тусовке у Банни. Чего, уже испугался, трус? — Брэд победно улыбнулся, допивая пиво из почти пустой банки. — Нет, совсем нет. Просто интересно, — выкинув пустую одноразовую тарелку в общий мешок с мусором, Мэтт направился к палатке. — Ты куда? — Спать лягу, голова болит. — Только сказки читать не проси, лол. — Угу. Разложив свой спальный мешок и не до конца закрыв палатку, чтобы Брэд мог зайти в неё, он с головой укрылся и попытался просто думать о хорошем — например, что во вторник к ним приедет мама и испечёт свой пирог с клюквой. Ему хотелось, чтобы вторник скорее настал, а ещё сильнее хотелось, чтобы побыстрее наступил день, и они уже уехали из этого сырого леса, в котором пахнет кровью, — он понял, что здесь не так. Неизвестно, сколько бы он ещё лежал, изводя себя воспоминаниями о домашнем уюте, если бы не провалился в сон. Открыв глаза, он понял только одно — рядом никого нет, и точно нет Брэда, который всегда выделялся посреди ночи своим храпом. Волна ужаса и паники накрыла Уолста, он почувствовал, как внутри всё начинает дрожать и ему не хватает дыхания, — уж лучше бы дома остался, там было бы точно так же. Поняв, что, действительно, на каком-то пространстве он абсолютно один, Мэтт хотел вылезти наружу, но так как серия пересмотренных им фильмов ужасов уже была приличной, и их сюжеты лихорадочно метались в голове, усиливая паническое состояние, подросток долго на это не решался. Приоткрыв щелку замка, он заметил, что ещё стоит глубокая ночь, а на небе не видно ни одной звёзды — вероятно, из-за облачности, — но всё вокруг тускло освещено, будто лунным светом, что было странно. Костёр давно потух и даже не дымился, но никого из группы подростков в округе не было видно. Спустя ещё некоторое время он уговорил себя и осторожно вышел, чтобы только убедиться, что они просто укуренные и давно спят, но их палатки стояли абсолютно открытыми и пустыми, а оставленные вещи и недопитое пиво так и валялись на своих местах, ожидая хозяев. Юркнув обратно и закрывшись, Мэтт вцепился в подушку, пытаясь дышать как можно глубже и не дать истерике полностью подчинить себя. Он надеялся услышать ну хоть какой-нибудь звук в этой гробовой тишине, в которой не было слышно даже насекомых. Что, если они просто напились и ушли плавать или что-то ещё? Рыбачить? Хотя никто не взял с собой удочек, а для купания ночью чересчур холодно. А может, он уехали, позабыв о нём? Или Брэд уговорил их подшутить над мелким братом и разъехаться по домам, оставив его одного? Горячие слёзы против воли скатывались, а мышцы живота сводило в истерике. Он не мог посмотреть, где их машины, потому что они были припаркованы с другой стороны поляны, слишком далеко, но они, наверное, забрали бы палатки и вещи из них, если бы уезжали? Сентябрь текущего года Двери лифта отеля распахнулись. Адам, держа в руках пакет с едой и пару банок пива, с хмурым и уставшим видом подошёл к двери своего номера. Он провел целый день в дороге домой и решил остановиться на ночь в каком-то мелком незнакомом городе. Голова досадно гудела от усталости, а желудок скручивало от голода. Не с первого раза справившись с замком, он захлопнул за собой дверь и оставил ношу возле микроволновки. Постель была не разобрана, а пара сумок с вещами всё так же стояла посередине комнатки, но ему отчётливо показалось, что за несколько часов его отсутствия здесь что-то переменилось. Замерев, он обвёл комнату взглядом, а затем недоверчиво подошёл к окну, задёрнув занавеску. — Адам, не пугайся. Это я. Обернувшись, Гонтье почувствовал, как внутри всё похолодело. Напротив него в дверном проёме стоял тот, на чьи похороны его даже не пустили. — Что за… — Адам, пожалуйста, выслушай меня, — тот послушно приподнял руки, но банка с маслом успела долететь до ближайшего косяка, усыпав его осколками и обжигающими каплями, которые уже не оттереть с ковра. — Адам! Захлопнув дверь в ванную, Гонтье начал судорожно набирать в раковину холодную воду, забив слив, до крови крепко сжимая в руке крест. Галлюцинации? Призрак? Возвращение демона? Какого хрена это происходит сейчас с ним? — Адам, пожалуйста… Это я, Мэтт. Выслушай меня, — с внешней стороны двери послышались стук и ужасно знакомый голос, будто в ужасно дерьмовом сне. Почти дочитав молитву, держа руку с крестом в ледяной воде, тот вздрогнул и начал выплескивать её на дверь и пол, понимая, что это всё равно не спасёт его: если демон решит высадить дверь, ему это не будет ничего стоить. — Я знаю, кто ты. Проваливай, Мэтт мёртв, и тебе здесь больше некого ловить! — Но это я, Мэтт… — Ты не можешь быть Мэттом! — Но почему? — Потому что! — мужчина закричал и ударил от злости по косяку. — Потому что он умер, блять! Прямо на моих, блять, руках, держа мою руку до последнего! Кто ты вообще такой, чтобы морочить мне голову!? — Адам чувствовал, как нахлынувшие эмоции и воспоминания опять застилали всё перед его глазами, начинавшими слезиться. Демон получил, что хотел — он вывел мужчину из себя, но нельзя допустить, чтобы он довел игру до победного конца. — Адам… Прошу, мне нужна помощь… — Заткнись и проваливай обратно! — Прошу, выслушай меня хотя бы, — гость так же повысил голос, от досады ударив по двери. — Ты не знаешь, Адам. Прошу. — Я тебе всё уже сказал! — Адам… Я был одержим, ты знаешь, но когда это случилось, что-то пошло не так… Я не знаю, всё должно было быть хорошо, Адам. Из-под двери начала выливаться вода, заставляя парня шипеть от прикосновений с ней. — Пошёл нахрен! — Гонтье продолжал освящать воду в экстремальных условиях. — Адам, пожалуйста, — парень опустился на колени перед дверью, прижимаясь к её ручке. — Понимаешь, он забрал меня с собой. Я не был виноват, но он сделал так. Я был там, я испытал всё на себе. Я стал таким же, как они. Почти всё, что я чувствую — это ненависть и боль. Я не знаю, зачем и как я вернулся сюда. Прости меня, Адам. Ты слышишь меня? Гонтье сидел на корточках, прижавшись спиной к холодному кафелю, и мечтал провалиться в небытие, лишь бы не выносить всего этого кошмара вновь. Демон давил на больное, заставляя поверить в его слова, в то, что это снова Мэтт, вот он, рядом, но Адама трясло от холодного осознания, что тот, скорее всего, лишь пытался завести его в дебри своих ловушек. Голос за дверью становился всё тише. Он… плакал? — Я хотел бы никогда не появляться в твоей жизни таким монстром. Меня практически выжгли изнутри, всю душу, Адам. Это так больно… Прости. Помоги мне, пожалуйста. Адам, ты единственное живое, что сохранилось в моём сердце. Моя любовь… Я ещё помню её, помню, каково это. Мой последний шанс, пожалуйста, Адам. — Ты, после всего того, что сделал ему, решил и из меня так душу вытрясти, да? Я ненавижу тебя, сукин сын. Думал, я поверю? — слезы текли, не спрашивая разрешения. — Адам… Прошу, поверь. Я не тот демон, которым был тогда. — Иди нахрен, ублюдок. — Да что мне сделать, Адам!? Это я, клянусь! Пожалуйста, не бойся… — Ничего. — Тогда убей меня. Ты знаешь, как отчитывать. Пожалуйста, помоги мне, я не хочу всего этого чувствовать, Адам. Просто убей, чтобы меня не существовало, прошу тебя. — Издеваешься, да? — Адам… Да что мне сделать… Дверь резко открылась, оттолкнув осевшего на пол Уолста, и мужчина бросил ему бутылку воды. — Пей, сука. Ты же никогда этого не сделаешь сам. Гонтье был неимоверно зол, желая спалить гостя дотла одним взглядом, смотря сверху вниз на мокрые тёмные глаза Уолста. В них читались ужас и растерянность. Тот осторожно взял мокрую бутылку, от чего по ней уже начали скатываться кровавые капли. Открыв её, он молча зажмурился и начал пить, тут же давясь, но стараясь продолжать. Спустя всего несколько глотков, из угла рта побежала багровая струйка, оставляя брызги на полу и одежде. Остановившись, Уолст закашлялся собственной кровью, кусками выплёвывая внутренности на пол. Бросив полный ненависти взгляд на Адама, он продолжил вливать в себя жидкость, его горло налилось красным, а из носа пошла вспенившаяся кровь. Когда бутылка наконец оказалась пуста, он вновь согнулся на полу со слезами и гримасой дикой боли, пока его не вырвало обратно вскипевшим красным месивом. Безмолвно наблюдая, как парень лежит без движения, Адам сполз на пол, прижавшись спиной к холодной стене. Уставившись в ступоре в одну точку, он продолжал чувствовать себя словно в затянувшемся кошмаре. — Зачем? — на вопрос не последовало ответа. — Зачем всё это? Ладно, я выслушаю тебя, — он почувствовал, что вновь теряет всякое желание жить, вспоминая произошедшее, и мало чем рискует, идя на поводу у нечисти — многое он уже потерял. — У тебя есть одно старое дело, тебе дал его человек из полиции, — Уолст сидел, прислонившись спиной к стене, направив рассеянный взгляд куда-то в сторону от сидящего напротив мужчины. — Ты читал? — Нет. — Там… там говорится о том, что в том лесу, десять лет назад, пропала без вести группа подростков, отправившаяся на ночёвку. А до этого там уже похищали скот. — Что дальше? — Вернулись домой только трое. Самый младший из них лёг спать раньше всех, а когда вышел из палатки утром, никого из детей рядом уже не было. Он решил самостоятельно пойти искать их, но всё, что успел обнаружить до того, как потерял сознание — это землю неподалёку от лагеря, пропитанную большим количеством крови. Он очнулся лишь в руках спасателей, так и не сумев рассказать что-то ещё. Его единственного доставили в больницу на следующие сутки, а в пригороде начали поисково-спасательную операцию. Ещё несколько месяцев он ходил к психологу, потому что его мучали кошмары, — Уолст затих на несколько секунд. — Спасатели нашли ещё двоих — брата того мальчика и его друга. Они были целы и невредимы, но совершенно ничего не помнили о том, что произошло. Остальные считались пропавшими без вести, но полиция уже через два месяца признала их погибшими при неизвестных обстоятельствах и закрыла дело, несмотря на возмущение родителей. Никого больше не нашли. Уолст опустил голову, будто ожидая от Адама собственных выводов. — Кем были эти дети? — Я, мой брат Брэд и его друг Стэн. Это случилось спустя пару недель после того, как мы приехали сюда. — Блять… — Гонтье потёр лоб холодной ладонью. — Понимаешь… Брэд, он больше никогда не был прежним. Он был почти таким же, как всегда, но я перестал чувствовать, что это он. Списывал всё на психологическую травму, на какие-то воспоминания, о которых он не говорит, на взросление. Но на самом деле после всего случившегося это был уже не Брэд.