Любовь и Торчвуд

Мы не устраиваем много шумихи вокруг предстоящего торжества. Зачем? Нам это не нужно. Главное — вместе, церемония — лишь формальность, которая, правда, отчего-то заставляет сладко сжиматься сердце. Самый сложный пункт программы — выбор костюмов, а всё остальное решается как-то само собой: закрытая вечеринка в небольшом банкетном зале, арендованном на одну ночь, только для членов Торчвуда и детей, конечно же. Правда, я по-тихому при помощи манипулятора всё-таки вызываю ещё одного дорогого сердцу гостя — посылаю сигнал наобум, даже не будучи уверен, что он достигнет цели, но всё же надеясь на это. Хочется разделись своё счастье со всеми небезразличными мне. Договариваемся, что с каждой стороны будет по два свидетеля: мои — Уильямсы, а от Янто — Харперы. Момент, когда сообщаем им о своём выборе, незабываем, настолько удивлённо-радостные у них лица. А кого, интересно, они думали, что мы попросим? В конце концов, вечером перед самым важным днём я с сожалением прощаюсь с моим валлийцем жарким поцелуем и иду ночевать в свою «берлогу». Эта ночь кажется самой длинной в жизни, заснуть получается только под утро, утомлённым трепетным ожиданием и многочисленными мыслями о прошлом и будущем. К слову, нашу первую брачную ночь мы проведём в шикарном отеле, куда Джонс со своими свидетелями уезжают рано утром. Об этом я узнаю́, уже проснувшись. Гвен и Рис помогают со сборами, а я впервые осознаю, что действительно нервничаю. На мне тёмно-синяя рубашка, костюм цвета слоновой кости, и я смотрюсь в зеркало, повязывая серебристо-серый атласный галстук, когда пальцы вдруг замирают, не доведя дела до конца. Я стою, уставившись на своё отражение расфокусированным взглядом, и почти не дышу. Это случится сегодня. Сегодня мы с Янто станем семьёй... — Джек? — обеспокоенно окликает меня Гвен. — Что-то не так? А у меня даже слов нет. Я не знаю, как отвечать, и с трудом заставляю себя «разморозиться» и продолжить сборы. — Просто… — наконец выдавливаю, всё ещё глядя в зеркало. — Я… уже трижды женился, ну, был женат, и… я никогда так не нервничал… как будто… раньше это не казалось настолько важным. Это было удобно, приятно, это было чем-то само собой разумеющимся. Гвен… — голос дрожит. Она подходит ко мне вплотную, кладёт руку на плечо и заглядывает в лицо. — Я не хочу жить вечно, Гвен… — выдыхаю еле слышно. — Янто — смысл моей жизни… правда. Валлийка явно не знает, что сказать, и просто прижимается, аккуратно обнимая и тут же отстраняясь. Уильямс уходит как-то слишком уж поспешно, и я понимаю, что она не хочет омрачать наш день слезами. Правильно, я тоже не буду. Совладав со своими эмоциями, натягиваю привычную ухмылку и покидаю своё убежище. Неужели всего через пару часов... Уильямсы и дети ждут у входа. Я по очереди обнимаю Нату и Тимми, причёсанных, принаряженных, румяных, а потом, не имея сил сдержаться, расцеловываю своего Джонса-младшего в обе щеки. — Пойдём, мой хороший? — говорю; Лиз, довольно щурясь, берёт меня за руку, и мы первыми покидаем Хаб. Когда по приезде на место торжества я вижу Янто в чёрном смокинге, белоснежной рубашке и в бабочке, то несколько секунд не могу пошевелиться от шока. Он невероятно красив, мой валлиец… неужели мой? Целиком и полностью... Сердце снова сжимается, но теперь уже от радости, когда Тош с Оуэном «вручают» мне моего жениха, и я, вложив свои пальцы в его ладонь, захожу в зал для нашей церемонии. Мы. Теперь «мы». Как бы хотелось, чтобы это было навсегда, любовь моя!.. С необычайной вдумчивостью я повторяю за церемониймейстером клятвы, не выпуская руки Янто, пристально глядя ему в глаза. Очень чётко с небывалой аккуратностью расписываюсь, боясь сделать неверное движение, и когда мы наконец обмениваемся кольцами, Янто замечает, как дрожат у меня пальцы. Я вижу это по взгляду, но любимый ничего не говорит, позволяя сжать его ладонь, пока обручальное кольцо не оказывается у меня на пальце. — Можете поцеловаться, — объявляет церемониймейстер. Я дрожу просто весь, с головы до ног, и целую моего валлийца… законного мужа… как в первый раз в жизни. Никогда ещё ни один поцелуй за всю долгую и насыщенную жизнь не производил такого впечатления. Я обхватываю его лицо руками, и мы нежимся и голубимся. Это так сладко, что я готов умереть от счастья, прямо здесь и сейчас. Неужели всё реально? Неужто это происходит... Все нам аплодируют, девушки, кажется, даже всхлипывают, дети визжат, но всё это слышится как через пелену… словно нет ничего, кроме этих губ и рук, ласкающих мою шею, которым я принадлежу отныне. А если быть честным, то и принадлежал всегда. Просто только теперь осознал это. Когда мы всё-таки отрываемся друг от друга, с ужасом вспоминаю, что сейчас нас ждёт праздничный обед и я должен буду по традиции произнести хотя бы один тост, а у меня не получается справиться с собой, да и не знаю я, что говорить. Потрясающая новость: капитан Харкнесс впервые не знает, что сказать! Спешите видеть! Становится куда легче, когда наконец-то официальная часть завершается, начинает играть музыка и зал наполняется разноцветными огнями. Я тут же уволакиваю Янто на танцпол, не собираясь размыкать объятий как минимум до конца вечера, а то и дольше. Мне думается, что, захоти я зачем-то, по какой-то нелепой прихоти, убрать руки, у меня бы не получилось... Джонс, кажется, совершенно не против того, что я клещом вцепляюсь в него, то утыкаясь носом в шею, то кладя подбородок на плечо, то прижимаясь щекой к его колючей щеке и потираясь об неё. — Мне так хочется… целовать тебя… — сдавленно шепчу в любимое ухо. Почему-то до сих пор не верится, что позволят, не оттолкнут, но... — Ты можешь меня поцеловать, — с усмешкой отвечает Янто, и сердце замирает. Но, вопреки сказанному, я не тороплюсь прижаться к губам, а чуть отстраняюсь, гладя его длинные волосы, и любуюсь невероятно счастливым выражением родного лица. Да, я сделаю тебя счастливым, буду так нежен и добр, как только смогу… больше не придётся страдать. Никогда... И в тот момент, когда я уже склоняюсь и тянусь к желанным губам за поцелуем, раздаётся давно забытый мной звук... Вместе с этим нас обдаёт волной горячего воздуха, на мне вздымается пиджак, взъерошиваются волосы Янто, и — только я успеваю обернуться — посреди зала материализуется нечто прямоугольное и синее. ТАРДИС. Надо же, мой «специальный гость» всё-таки прибыл, откликнулся на сигнал манипулятора! Это удивительно, и на душе теплеет, хотя совсем недавно я и представить не мог, что можно быть ещё счастливей. Янто хмурится — он не любит неожиданностей, но уверенно следует за мной к возникшей словно по волшебству посреди зала будке. Держу пари, он знает о Докторе даже больше меня — Лондонский Торчвуд, как-никак — поэтому догадывается, что это такое. Джонс скорее начнёт прикидывать, какие неприятности могут нас ждать с появлением Доктора, а не удивляться странному происшествию. А вот остальная команда шокированно замирает, глядя, как мы без опаски останавливаемся у дверей объекта, держась за руки. Правда, обитатели ТАРДИС, появившиеся на пороге, заставляют и моё сердце неприятно сжаться: я не знаю этих людей. Впрочем, почти сразу догадываюсь, что седовласый мужчина наверняка и есть Доктор, регенерировавший Доктор — уж больно знакомый взгляд, а вот женщина с шапкой светлых кудрей на голове действительно незнакома. Неужели снова лишился... Мысль отдаётся лёгкой болью, и я стискиваю руку Янто чуть сильнее, чтоб почувствовать: он — рядом. — Капитан Джек Харкнесс! Наслышана о вас, приятно познакомиться! А вы, должно быть, мистер Янто Джонс! — спутница Доктора очень учтива и обходительна. Она тепло обнимает сначала Янто, а затем и меня. Правда, это не уменьшает тревоги, и только после лёгкого кивка галлифрейца, заметившего моё состояние, становится легче... Он понимает, и это почему-то успокаивает. Или приносит облегчение то, что Доктору не больно? Всё-таки мы в чём-то похожи — жить вечно и терять... Янто тоже замечает моё напряжение и придвигается ближе. Так, чтобы наши плечи соприкасались, и поддержка с его стороны придаёт сил. Янто, что бы я без тебя делал? — Да ты, капитан, счастливчик! Самую лучшую партию себе выбрал! — подаёт голос повелитель времени и тоже обнимает моего валлийца прежде, чем обратить на меня внимание. Джонс явно польщён таким приветствием, хоть до сих пор и бросает на меня тревожные взгляды. Я улыбаюсь: всё хорошо. Уже всё хорошо, и Джонс понимает это, наконец-то расслабляясь, но не теряя бдительности... — Ты в курсе, какой у тебя замечательный жених? — Доктор… — наконец обретаю дар речи, и губы сами собой растягиваются в улыбку. Теперь — можно. — Ты прилетел! Невероятно! — Ну, у меня у самого сейчас в какой-то степени медовый месяц. Это Ривер Сонг, моя жена... И да, если кто не понял, я Доктор, всем привет! Со своим обычным сумасшедшим видом он машет замершей команде, а я стараюсь не показать, насколько удивлён. Жена? Когда успел? Но я рад, искренне рад за них... — У Доктора есть жена? — недоверчиво переспрашивает Янто. Я усмехаюсь, чуть крепче сжимая его руку. — Это ты их позвал? — о да, мой валлиец не успокоится, пока не выяснит всё, что его волнует. — Я даже не был уверен, что мой зов услышат, — произношу еле слышно. — Давно хотел познакомить тебя с Доктором, ведь мы с тобой встретились в некотором роде благодаря… — Оу, Джек, чем это от тебя так фонит? — сварливо обрывает мои сентиментальные речи галлифреец и лихим движением вынимает звуковую отвёртку. Совсем не такую, как я помню. Слишком много изменений. Непривычно и заставляет нервничать... Доктор направляет её на меня и начинает жужжать ею, по пути приговаривая: — Это очень, очень странно. Ривер, сканер! — Как я его ненавижу! — с совершенно диссонирующим со словами восторгом отзывается Ривер Сонг и ныряет обратно в ТАРДИС, чтобы вернуться с прибором. — Вот всегда так с ним! Идёшь на вечеринку расслабиться, а получаешь… — О да… — ностальгически хмыкаю и тут же прижимаю Янто к себе, ощущая его тревогу и ревность, и целую в макушку. Доктор снова что-то углядел, и это пугает, потому отвлечься на воспоминания и ухватиться за мужа... ох, уже мужа... чтоб почувствовать себя чуть более уверенно — совсем не плохая идея. — Где ты набрался остаточной временно́й энергии, Джек? — возмущённо восклицает галлифреец, будто я украл у него любимую игрушку. — Это скверно! Очень-очень скверно! — Временно́й энергии? Как если бы я путешествовал во времени? — искренне удивляюсь. Ведь он сам сломал мой манипулятор! — Хуже, — отзывается Ривер, уставившись на сканер. — Это была бы энергия динамического типа. Ты же весь в… статических частицах. — Временна́я ловушка или тюрьма, — уточняет Доктор, тряхнув седой гривой. — Именно после них остаётся такой отпечаток. — Это они… — произношу вдруг охрипшим голосом, ни к кому в особенности не обращаясь. Тот ужасный плен, который я хочу забыть, наверняка это они держали меня во временно́й ловушке, иначе кому это всё надо? — Что такое временна́я тюрьма? — недоверчиво переспрашивает Джонс, переводя тревожный взгляд с меня на Доктора и обратно. Кажется, моё состояние лёгкой заторможенности не нравится Янто, галлифреец же недовольно качает головой и, схватив нас с моим мужем за локти, тащит к столу. — О таком вообще не говорят на праздниках! — недовольно закатывает глаза повелитель времени. — Но вы же не отстанете, да?.. Хотя бы присесть-то можем? Подобные разговоры не стоит вести на ногах! — безапелляционно заявляет он, щеголяя нескрываемым шотландским акцентом. — И вы все тоже не стойте столбами, давайте к нам! Ривер бежит за Доктором. Оуэн и Гвен почти сразу присоединяются к нам и присаживаются за стол, Рис поспешно следует за женой, придерживая её под локоть — она уже очень круглая и ходит, чуть переваливаясь. Тош прибывает последней, убедившись, что дети отвлеклись от прибытия ТАРДИС и уже занялись своими делами. — Временная тюрьма, Янто Джонс, — чуть раздражённо начинает повелитель времени, убедившись, что стоящих не осталось, — это такое энергетически изолированное место, где время течёт гораздо медленнее. Ты можешь пробыть там один день — а за её пределами пройдёт один год. Моё сердце начинает взволнованно биться. Значит, я не сошёл с ума! Значит, всё произошедшее со мной… всё было. Воспоминания всплывают, грозят погрести под собой, но я нечеловеческим усилием воли заставляю их не причинять боль. Нет, ничему не получится омрачить этот день! — Я был там, — говорю ровно, справившись с собой и глядя Доктору в глаза. — Несколько недель назад я вернулся из плена… я думал, что пробыл там месяц… максимум полтора… а когда вернулся — оказалось, прошло восемь лет… Вспомнил!!! — ошарашенно выкрикиваю вдруг, и прижимающийся ко мне плечом Янто непроизвольно вздрагивает. — Они хотели что-то узнать о тебе! Они говорили «Доктор»!!! О небеса… — Кто «они»? — настороженно переспрашивает галлифреец и переглядывается с Ривер. Стараюсь вспомнить. Действительно стараюсь, но почему-то не получается, и я наконец-то сдаюсь, злясь на себя: нет чтоб в мозгах задержалось нечто полезное, а не... — Ты будешь смеяться… не помню, — наконец признаюсь. — Вот только сейчас увидел тебя и… всё как в тумане. Помню боль и страх… и... — Это Тишина. О, капитан, мне так жаль! — неожиданно восклицает Ривер Сонг, а повелитель времени задумчиво, но утвердительно кивает, соглашаясь с ней. — Тишина? — удивляюсь. Мне ничего неизвестно о Тишине. Как так? Почему? — Тишина — религиозный орден, образованный группой священников Церкви Папского Мейнстрима, — хмыкает Доктор так, будто объясняет очевидные вещи. — Они собирались меня убить… долгая история. Особенность их священства — ты забываешь их, как только перестаёшь на них смотреть. Неудивительно, что они спрашивали обо мне! Кстати, самое главное-то мы и забыли. Ривер, где наш свадебный подарок? Эта невозможная парочка ненадолго убегает в ТАРДИС, но и этого времени хватает, чтобы я заметил удручённо-виноватые глаза членов своей команды. Они не верили, что я и вправду не путешествовал всё это время. Но я не виню их, в конце концов, даже рад, что мы смогли переступить через это и пришли к тому, что имеем сегодня. Только отчаяние Янто вызывает желание поскорее успокоить его. Не хочу, чтобы в такой счастливый день ему было больно. Ему и всем остальным. Доктор и Ривер возвращаются с огромным прозрачным пластиковым пакетом, внутри которого переливаются голубым и сиреневым какие-то блестящие шарики. — Сладости с планеты Дариллиум! — торжественно заявляет повелитель времени. — Поздравляю с событием, ребята. Нет, серьёзно, Джек, я никогда не видел тебя таким счастливым! — Вы же не улетите так быстро? — испытующе гляжу на Доктора. Что-то он как-то слишком подозрительно себя ведёт, да и его жена... — Нет, конечно! Тут танцы! Я люблю танцы! — слишком уж радостно восклицает повелитель времени и поворачивается к своей спутнице. — Ривер, не составишь мне пару? Сияя, Ривер позволяет увести себя, и я, следуя примеру галлифрейца, тяну на танцпол своего прекрасного мужа. Объяснения с командой подождут; сейчас имеет значение только он один, это наш день. Некоторое время мы танцуем молча, просто прижимаясь друг к другу, ещё более тесно и отчаянно, чем до этого. Янто, судя по всему, раздумывает о сказанном Доктором, потому что в его глазах — виноватая грусть, и я жажду стереть это выражение с его лица. — Прости меня, — наконец нарушает молчание мой валлиец, нежно целуя в щёку. — Прости, что не верил… ох, как ты это пережил… Я замечаю, что его глаза начинают подозрительно поблёскивать, и тут же сцеловываю эти невыплаканные слёзы с щемящим сердцем. Мне не нужно раскаяние Янто — мне нужна только его любовь, только чтобы подольше находился рядом… сколько это возможно. — Не кори себя, — отвечаю как можно мягче, стараясь вложить в голос всю испытываемую любовь. — Наоборот, ты поступил правильно. Заставил понять, насколько ты для меня важен. Заставил увидеть и начать ценить то, что раньше я воспринимал как должное. Я люблю тебя, моё сокровище. И любил. Теперь ты знаешь, что я никогда бы не бросил тебя по доброй воле… как я хотел ухаживать за тобой — беременным, а потом и за нашим маленьким сыном. Мне жаль, что тебе пришлось пережить это в одиночку, но я вернулся и наверстаю всё. Клянусь. Валлиец печально улыбается, а потом крепко целует меня в губы. Прошло уже несколько недель с моего возвращения, но я всё ещё не насытился его потрясающими поцелуями и сомневаюсь, что мне когда-нибудь это надоест. Когда мы отрываемся друг от друга, замечаю, что Ривер и Доктор уже не танцуют, а стоят в стороне и, встревоженно посматривая на меня, о чём-то говорят. Поняв, что от меня это не укрылось, супруги подходят к нам с Янто. — Джек, не хочется и дальше отвлекать тебя в столь замечательный день, но... нам надо поговорить. Тет-а-тет, — негромко произносит Ривер, косясь на Джонса, на что я только крепче прижимаю его к себе. — У нас нет секретов друг от друга. Говорите, что хотели, — развеиваю сомнения Янто и одновременно отвечаю гостям. Это правда: вскоре после помолвки мы провели целую ночь, полную откровенных разговоров, и рассказали друг другу всё, без утайки. Даже то, что, может быть, не хотели бы рассказывать, но решили быть честными до конца. Доктор удивлённо переглядывается с женой и осторожно переспрашивает: — Янто знает, что ты… э-э-э-э-э… бессмертен? — С нашей-то работой? — хмыкаю. Янто сдержанно и спокойно кивает. Наверное, именно такая невозмутимость заставляет галлифрейца поверить в серьёзность нашего взаимного доверия. — Мы долго думали, сказать или нет… свадьба должна быть праздником, но… это стоит знать… — неуверенно произносит Ривер. Её слова настораживают... — Временны́е ловушки запрещены Протоколом Теней. У них есть последствия, весьма скверные последствия, — перебивает повелитель времени, хмурясь. Что ж, сразу к делу — это хорошо. — Последствия? — севшим голосом переспрашивает Янто, вцепляясь в мой пиджак, и я только тут понимаю, что последствия отразятся не только на мне. О нет, нет, пожалуйста. Только не новая порция боли для моего любимого… и нашего сына. Нет, только не для них! — Джек, твои физиологические процессы будут стремительно сжиматься во времени. И энергия, поддерживающая бессмертие, будет постепенно иссякать, — тут же объясняет Доктор. Хорошо, что рассказал, но всё равно непонятно. — Что это значит? — переспрашиваю. — Ты начнёшь быстро стареть, — серьёзный взгляд галлифрейца чуть смягчается. — То есть теперь твоя предполагаемая вечная жизнь резко сократится… лет до… Ривер, что там на сканере? — Ну, тебе осталось ещё лет семьдесят-восемьдесят, не больше, — резюмирует Ривер Сонг, глядя на экран. — При этом ты будешь, как и раньше, умирать и воскресать, — продолжает повелитель времени, — но погибнешь от старости… Что?! Доктор недоумённо глядит, как я поворачиваюсь к Янто и нежно глажу его по щеке, забыв обо всём. — Джек? — полушёпотом переспрашивает любимый, неотрывно глядя мне в глаза. — Это значит, что фактически у меня осталась одна средняя человеческая жизнь, так? — я обращаюсь в основном к Джонсу, но обитатели ТАРДИС тоже меня слышат. — Так, — подтверждает Ривер. Кажется, она поняла мою реакцию, потому в её голосе слышится улыбка. — Это… спасибо, Доктор. Это лучший свадебный подарок, который вы могли привезти с собой. У меня осталась одна жизнь… и я проведу её с самым любимым человеком во всей Вселенной. Мне не придётся жить вечно без тебя, мой милый… — голос срывается, но я знаю — Янто понял. А я счастлив так, что не могу не заплакать, уткнувшись в такое родное, надёжное плечо. Вместе. До конца.