Обрубленный войною

Эйшер Рид:

Состояние было страшным. Словно сам дьявол решил вдруг надо мной подшутить, причем конкретно так зло и со вкусом, а иначе я не мог объяснить причину своего сумасшествия.  Не сказать, что я был трезв, но и не то что бы особо обдолбан. Таблетки должны были действовать как эйфоретики,  а на деле получилось так, что кроме необоснованной тревоги и слуховых галлюцинаций ничего и не было. Я несколько раз за последние полчаса подходил к двери и прислушивался к тому, что происходит за дверью, ведь мне казалось, что там кто-то стоит. Через глазок я никого не наблюдал, после третьего такого случая сделал вывод, что это просто паранойя на почве употребленных препаратов. Однако все равно продолжал подходить, боясь открыть эту чертову дверь, боясь увидеть там кого-либо, будь то полиция или шпана, продающая печенье. Чтоб они подавились своим блядским печеньем. Вчера лейтенант Андерсон сообщил мне, что с Гэвином все в порядке, и что он готов вернуть ровно ту сумму, которую взял. Не хотелось в этом признаваться себе, но в какой-то степени я действительно волновался за него. Гэвина не было дома уже несколько дней, я совсем не рассчитывал на его внезапное исчезновение. Как он там? Где живет, что ест? Просить вернуться его обратно я не собирался ни в коем случае, поскольку прекрасно понимал, что так будет лучше нам обоим. Может, мальчишка даже сможет вылезти из всего этого дерьма, и станет... обычным человеком. С работой, семьей, может даже машиной. Хотелось желать ему лучшего, это даже несмотря на внутреннюю обиду, что таилась внутри. Я чувствовал себя брошенным, и, к сожалению, понимал, что виноват в этом исключительно я сам. Ложка со звоном упала на пол, чем вызвала у меня самый настоящий срыв. Вместо того, чтобы поднять ее, я беспощадно швырнул ногой вещь так, что та подлетела вверх, ударилась об стену и потом упала между кухонной тумбой и плитой. Мне хотелось схватить ее, выкинуть в окно, пред этим громко и злостно обматерив, но для этого нужно было бы отодвигать или плиту, или тумбу. В конечном итоге я сдался, так и не попробовав, и суп, стоящий на столе, остался нетронутым. Аппетит пропал тоже. Неожиданно в дверь постучали. Я испугался настолько сильно, что дернулся всем телом, ударив случайно рукой по столу. Баночка быстрозаваримого супа тут же упала вниз и разлилась, а я понимал, что по сравнению с галлюцинациями этот стук был сильнее и четче. Значит, по видимому, он был настоящим. Замерев, я сначала ничего не предпринимал,  а когда стук повторился, то тяжело сглотнул ком в горле и медленно прошел к входной двери, боясь непонятно кого и непонятно почему. Когда же я посмотрел в глазок и увидел стоящего на пороге Несси, то понял, что моя паранойя была не беспричинной. Сзади мужчины стояли еще двое, наверняка в качестве охраны его доверенные люди. Я знал, что он не причинит мне вред, если я сам первый не полезу, но это значило, что ему что-то нужно от меня. Как правило, люди подобного рода обращались ко мне по тому, что им нужно было сохранить несколько килограмм дури, или чтобы я сам продал остаток кому-то из своих знакомых. Вряд-ли бы Эрнеско попросил у меня что-то спрятать, да и дури у него не было. Тогда что? Я открываю дверь, и на лице этого уебка тут же расцветает приветственная улыбка. Стоит отметить, что выглядел он, как всегда, положительно и здраво, особенно по сравнению со мной. Я же, наоборот, недовольно нахмурился и обвел взглядом двух его подпевал. Мне был неприятен этот человек по факту своей деятельности; что-что, а убийства я никогда не приветствовал и  таких гадов презирал. — Извиниться пришел? — сразу же спрашиваю его, скаля зубы, и плевать было каких полетов этот человек. — За что, мой милый друг? — Ты знаешь за что. Когда я предлагал красный лед Рейчел, то я и подумать не мог, что это будет отрава для нее. Сначала я корил себя только самую малость, ибо посчитал, что она сама в этом была виновата - или с алкоголем смешала,  или просто по воле случая словила передоз.  Когда же по новостям во всю начали трубить о смертях,  и симптомы были все одни и те же, я понял, что дело не в людях,  употребивших дрянь, а в самой этой дряни. Эрнеско вользовался мною в качестве убийцы, хотя превозносилось это все как просто деловой подход. Мол, пусть попробует и решит, стоит ли оно продажи с ее стороны. Опять же, эта женщина мне доверяла... — Извини, что так вышло, — на удивление, эта гадина решила таки извиниться. — Но раз ты не заявлял в полицию, то... Видимо,  сам понимаешь, что это будет плохая идея. — Зачем ты здесь? Улыбка с лица Несси пропала. Наконец-то, ибо я готов был содрать эту лыбу наждачкой — настолько она раздражала, и не по факту своего существования как сама по себе, а потому, что... как можно улыбаться, говоря о смертях? О смертях, которые ты сам сотворил? Скорее всего, дело было в том, что он просто понял, что ему тут не рады. Я не боялся показать своих чувств к нему. К слову, я в последнее время перестал бояться чего-либо. — Я хотел бы с тобой поговорить, — без разрешения Эрнеско вошел внутрь, вслед за ним и его люди. Они прошли сразу на кухню, Несси же чуть помедлил. Он внимательно начал осматривать мою квартиру, что сразу вызвало у меня тревогу. Он уже был в моем доме и в первый раз ему было абсолютно плевать на обстановку. Неожиданно Несси указал пальцем на двери спальни Гэвина и спокойно поинтересовался: — Твоя комната?  — Сына, — я постарался ответить как можно спокойнее. — Его сейчас здесь нет, так что, можете не волноваться. И вряд-ли он когда-нибудь придет. — Как его зовут? — Гэвин. Эрнеско кивнул, прошел наконец на кухню. Он обвел взглядом пролитый суп, с презрением посмотрел на грязную посуду, забитую окурками пепельницу и вдруг усмехнулся. — Не завидую тебе, — он пальцем провел по столу, собрал с него пару крошек и с отвращением вытер об штору на окне. — Тебе нужен повод прибраться здесь. Эх, нищета... Не угостишь меня чаем? Тебе нужен повод съебаться отсюда. — У меня нет чая. — Кофе? — У меня нет кофе. — Кипятка мне, блять, налей.  Я надеялся,  что он подавится этими ссаным кипятком и сдохнет. Поставив чайник, я схватился за пачку сигарет и закурил. Без сигареты этого человека вынести просто нереально; под маской ласкового и светлого мужчины скрывается самый настоящий подонок и убийца. — А почему ты не живешь с сыном? — опять Несс начал интересоваться моей личной жизнью, чего я понять не мог. — С ним все в порядке?  — Он переехал несколько дней назад, мы очень сильно поссорились. — Жаль, что переезд не был к лучшему для него. Судя по всему, ты не справляешься один с его смертью, ведь так? — ...Извини? Я был в ступоре, и смотрел на Несси с непониманием, можно даже было сказать отрицанием. Он же - задумчиво и сдержанно, пока не попытался объясниться. — В клубе "Черный лис" было обнаружено тело юноши, примерно дня три-четыре назад. Я узнал его имя и фамилию, Гэвин Рид, поэтому посчитал, что вы родственники. — Такого не может быть! Буквально вчера я связывался с ним через полицию. Лейтенант Андерсон сообщил мне, что с ним все в порядке. — Он был... В полиции? — Не знаю, возможно его вызвали по делу о краже. Этот гаденыш украл у меня деньги, я хотел подать на него заявление, но мы договорились между собой обойтись без этого. Скоро он мне их вернет. Почему ты им интересуешься?  Несси медлил, он не хотел отвечать. Вздохнув, мужчина откинулся на спинку стула и отвел свой задумчивый взгляд в сторону, явно подбирая слова. Что ему нужно от Гэвина, и с чего он вдруг решил, что мальчишка мертв? Не могли такие убеждения появиться в его голове просто-так. Я мог бы сказать, что он перепутал парня с другим каким-то убитым, но быть такого не могло, ведь Несси назвал точные имя и фамилию. — Твой сын видел то, что не должен был. Я хочу его найти и поговорить с ним. — Ты хочешь ему навредить? — Ни в коем случае; если мальчишка дорожит своей жизнью, то он не заставит меня нажать на курок, а без повода я его убивать не стану. — Почему ты решил, что он мертв? Такими словами просто-так не разбрасываются, нужен повод. С ним что-то случилось? — Как уже выяснилось, с ним все в порядке. На удивление... Эйшер, — он поддался вперед и вдруг взял меня за плечо, - мне нужна твоя помощь. Мне нужно знать где сейчас находится мальчик. У тебя наверняка есть его контакты, дай их мне. Я просто хочу с ним поговорить. — У меня нет его номера. Вернее, есть старый, но оператор то и дело говорит, что абонент вне зоны доступа. Видимо, он просто решил навсегда вычеркнуть меня из своей жизни, сделав все, чтобы я до него не добрался. — У него есть друзья? Девушка? Где он учится? Или работает?  — О чем ты хочешь с ним поговорить? —  Это наше с ним личное дело, я имею право тебя в него не посвящать. — Как и я имею право не говорить тебе правды. Несси явно не ожидал такого ответа, но мне было очевидно то, что он хочет не "просто поговорить" с Гэвином. Я твердо решил, что не в коем случае не стану рассказывать ему абсолютно ничего, ведь на кону стояла жизнь человека. Оступившись однажды и убив, я ни в коем случае не должен был повторить свою ошибку, и то, что он мой сын, тут особой роли не играет — я бы все равно не проговорился.  — Я хотел по-хорошему,  Рид, но, видит Бог, что ты сам вынудил меня это сделать. Из внутреннего кармана пальто Эрнеско достал небольшой револьвер и сразу же направил на меня. Не сказать, что я особо испугался, но все же мурашки по коже прошлись. Сглотнув,  я хотел было уже солгать  хоть что-нибудь, как вдруг зазвонил телефон, лежащий на столе, на что все сразу же обратили внимание. На экране высветилось имя контакта — лейтенант Андерсон. Я глянул на Несси. — Бери, — он кивнул на телефон, но револьвер убирать не стал. — Ставь на громкую. Под дулом револьвера я медленно беру телефон в руку и отвечаю, первым делом ставлю на громкую связь. Внутри меня бушевал самый настоящий ураган, но не страха, а злости и ненависти, что читалось в глазах - это пламя не скрыть, его не погасить. — Да? — Мистер Рид, — голос мужчины слышали все, — я звоню Вам по поводу Гэвина. Сегодня он передаст мне деньги, но встретиться с Вами мы сможем только завтра, к сожалению. — Он не хочет давать их напрямую мне? — Он попросил меня об этом. Не хочу лезть в ваши отношения, но факт в том, что не хочет. Вы сможете подъехать завтра в отделение? — Когда Вам будет удобно? — Эта встреча всего лишь на пять минут, так что, думаю, в любое время. На вахте просто скажите, что Вы ко мне. Мне позвонят и я выйду отдать Вам деньги. — Спроси где сейчас находится Рид, — шепотом приказал Несси. — Мне нужен точный адрес. Я не хотел этого делать, и потому молчал, ибо не знал как правильно поступить в этой ситуации. Эрнеско видел это мое нежелание и, судя по всему, решил напомнить в каком положении я сейчас нахожусь. Если раньше ствол был от меня на расстоянии вытянутой руки, то сейчас Несси специально приподнялся и через весь стол дотянулся до моего лба, приставил к нему оружие и ощутимо надавил. Скотина. — Мистер Рид? Вы тут? Вы меня слышите? — Простите меня, мистер Андерсон. Я хотел бы кое-что узнать... Вы можете сказать где сейчас находится Гэвин? Я хочу знать все ли с ним в порядке и... извиниться за то, что между нами было. Пожалуйста. — Насколько я знаю, он сейчас живет с Ричардом. Я виделся с ними недавно, говорю же, что у них все хорошо. А если бы что-то и случилось, то Ричи сразу же сказал бы мне. Извините, я не могу сказать вам где он живет. Если хотите, я могу передать Гэвину Ваши слова. И если он сам захочет увидиться, то свяжется с Вами. Еще раз прошу прощения. — Я все понимаю. Да, пожалуйста, передайте мои слова ему. И скажите... что я скучаю. — Хорошо. Надеюсь, завтра увидимся. До скорой встречи. — До свидания. Я положил телефон на место. Несси так и продолжал держать револьвер, а я сидел молча и неподвижно. Слава Богу, что Андерсон не стал говорить точный адрес. На самом деле не знаю, на что рассчитывал Эрнеско. — И что теперь? — совершенно спокойно спросил я, изогнул бровь. — Кто такой Ричард? Это его друг? — продолжал расспрашивать мужчина, и стоит заметить, что с уже большим энтузиазмом; у него появилась хоть какая-то информация, а это плохо. — Говори все, что ты о нем знаешь. Если ты солжешь, то я все равно узнаю правду, и тогда ты покойник. — Это сын лейтенанта Андерсона, и боюсь это все, что я о нем знаю. Я его даже никогда в лицо не видел, к счастью или нет. — Ты должен знать где учится твой сын. — Не хочу тебя разочаровывать, но... нет, — не выдержав, я неловко усмехнулся и пожал плечами; мне стало откровенно смешно со всей этой ситуации, ведь я и вправду не имел ни малейшего понятия о месте учебы Гэвина. — Мне было абсолютно плевать на то, где он учится. Гэвин сам подавал документы в какой-то колледж, но... Правда,  как вы уже поняли, у меня действительно натянутые отношения с ним, мы почти ничего друг другу о себе не рассказываем последние года четыре точно. — Когда вы с ним встретитесь... — Он откажется, — я тут же перебил Несси. — Может, в какой-то степени я и скучаю по нему, но Гэвин никогда в это не поверит. И он ненавидит меня. — В любом случае, у тебя есть мой номер телефона, Эйшер, и я буду ждать твоего звонка. Если ты не позвонишь в течении двух дней и не доложишь как обстоят дела — будь уверен, что этот револьвер выстрелит. Неожиданно он убрал оружие обратно в карман, что позволило мне выдохнуть спокойно и с облегчением. Эрнеско встал со своего места, но глаз от меня не отводил, как и я от него. Вдруг мужчина снова потянулся к карманам. Он достал оттуда баночку неизвестных мне пилюль и съел одну; без понятия что это было, но меня и не особо это волновало. Он в последний раз обвел глазами испачканный стол, пролитый суп, и вдруг бросил передо мной несколько небольших купюр. — Можешь не возвращать, — с презрением говорит он, направляясь к выходу. — Хоть раз в жизни пожрешь нормально... До встречи. Пошел нахуй.

Гэвин Рид:

Сегодня был особый день. По крайней мере, для меня так точно. Ричард и Коннор должны были вдвоем ехать к старшему Андерсону домой — они давно не виделись, а сегодня был первый день, когда у них троих были выходные, поэтому было решено отправиться в отцовский дом на семейный ужин. Ричард настоял на том, чтобы я поехал с ним. Сначала я подумал, что он просто боится оставлять меня одного. Чуть позже младший Андерсон поспешил объясниться: — Гэвин, мы встречаемся. Я хочу, чтобы у моего отца сложилось хорошее впечатление о тебе, я хочу чтобы вы стали ближе. Хотя бы немного. — Понятное дело, — я кивнул. — Только с дуру не смей сегодня сказать о том, что я ебусь с тобой в жопу. Ричард рассмеялся, хотя по идеи ему должно было быть грустно - за это время мы еще ни разу не потрахались. Хотя, он вроде и не особо спешил... На удивление, настроение у меня было хорошим. А что могло пойти не так? Я собираюсь на встречу с лейтенантом, где будет спокойная не рабочая атмосфера и мы сможем пообщаться, просто-так, не только на тему расследования. На столе стынет наш с Ричардом завтрак, сигареты в кармане, слава Богу, есть, а на коленях моих пригрелся мурчащий комочек шерсти по имени Шелдон. Меня подкупало то, что я буду со знакомыми мне людьми, которые и так хорошо ко мне относятся, волнуются за меня и поддерживают в трудных ситуациях. На секунду я подумал, что нашел семью, а затем вовремя поправил сам себя - что-то уж больно преувеличил, да и вряд-ли Хэнк относится ко мне как к своему сыну. — Давай пока завтрак стынет поменяем тебе повязку, — Ричард пару раз стукнул по своей шее, как бы объясняя что именно он имеет в виду. — Хорошо.  На самом деле я и сам мог бы это сделать, если бы меня, блять, не триггерило. Я уже пытался однажды это сделать сам и чуть было не расчесал рану до свежей крови. С тех пор до моей окончательной поправки было принято решение, что обрабатывать рану и менять бинты будет Ричард. Уже только в ванне парень снова заговорил со мной, разматывая шею: — Ее уже не обязательно перевязывать, я думаю, — говорит он, стоя напротив зеркала, так что я мог увидеть его хмурые задумчивые глаза. — Мне так будет лучше. Пусть лучше она скрывается от меня под бинтами,   не хочу лишний раз глазеть на нее. К тому же, в плохом виде перед твоим отцом тоже как-то не хочется появляться. — Ну да... Это прикосновения были мягкими и осторожными. Наверное, как-нибудь на досуге Ричу и нужно было бы объяснить, что не обязательно быть таким нежным — я не фарфоровый. Но сейчас это было так приятно, что я закрыл глаза, ни о чем не думая и ничего более не желая. Какой же хороший сегодня день. Вслед за этим последовал легкий поцелуй на месте, где находится моя рана, и я вдруг усмехнулся. — Я понял, — неожиданно сказал я. — Что ты понял? — Ричард обнимает меня двумя руками со спины и продолжает целовать, на этот раз мою щеку. — Я понял что ты тогда сделал в первый раз, когда обрабатывал эту поебень. Ты тогда тоже поцеловал меня. — Да. И я хочу сделать это снова. И он целовал меня,  снова и снова, пока ласковые руки ласкали, а я откровенно млел и таял, выгибаясь и подставляя под поцелуи шею. Одна рука скользнула под футболку, прошлась по талии и спустилась ниже, едва ли залезая под ткань джинс. — Рич... — Я остановлюсь, если ты против. — Я... Я хотел этого, но мне по-прежнему было страшно. Конечно, я понимал, что Андерсон будет нежен и ни в коем случае на сделает мне больно; он будет выполнять только то, что я захочу, и никогда в жизни мне не навредит. Я схватился обеими руками за ванную, не зная что ему ответить, а Ричи ждал. Он не лез ко мне в ширинку, но просто обнимал, зарываясь носом в чистые волосы и тяжело дыша. Я видел и чувствовал, что он тоже хочет этого,  и не хотел его обижать. — Не смейся, но только я ни разу еще не трахался ни с кем, — в смущении я выдал. — Зашквар, да? — В этом нет ничего плохого. Я бы больше расстроился, если бы ты ебался направо и налево. Ну так что? — ...только если ты будешь со мной аккуратен.  Пожалуйста. — Я бы не смог поступить иначе, солнце мое. Он целует меня в губы, нежно и мягко, и в этом поцелуе ведет из ванны прочь в свою комнату. Никогда и ни с кем я не испытывал того, что испытываю с Ричардом. Внутри было острое и бешеное волнение, вместе с тем точно такое же огромное желание заставляло интуитивно отвечать на ласки, хватаясь руками за щеки юноши и притягивая ближе. В какой-то момент я случайно ударился пяткой об кровать и понял, что мы уже на месте; волнение стало еще больше, а Ричард оторвался от меня на секунду. — Сними это, — говорит он и сам поднимает мою футболку; мне оставалось только поддеть ее и снять окончательно. — Умница. Когда же он снял свою и снова обнял меня, я прижался всем телом к чужому. В то же время меня охватил дикий и всепоглощающий жар, что исходил от Андерсона. Он несильно толкнул меня, заставляя лечь, и наконец я открыл глаза. Теперь я вдоволь могу налюбоваться им, и парень словно знал мое желание, специально медлил и пока ничего не делал. Я провел рукой по кубикам, наблюдая, как тяжело от дыхания вздымается его грудь и живот. Наверняка я выглядел точно так же; иногда я вообще забывал как дышать. Страх не отступил, и потому я колебался, боясь пойти дальше. Это сделал Ричи. Склонившись надо мной, он вновь поцеловал. Руки его потянулись к моим штанам; стоит отдать ему должное, а он старался делать все как можно спокойнее и медленнее, боясь меня напугать. Щеки горели, внизу уже давно все было закручено в невидимый узел. — Мне страшно, — сквозь поцелуй через силу выдаю я и тут же закрываю лицо рукой, ибо смущению не было предела. — Чего ты боишься, малыш? — Я... Блядство...  И я даже не мог описать чего именно я боюсь, но от одной мысли о том, что я буду полностью нагим,  мне хотелось чуть ли не плакать. Я полностью доверял Ричарду. Я понимал, что по большому счету боюсь будто бы несуществующего монстра, здравый человек не должен так рассуждать. Но как бы сильно я не пытался убедить себя в том, что все хорошо, а все равно. На глазах выступили слезы от этой дикой несправедливости: мне хотелось Рича, безумно хотелось, как и доставить ему желанное удовольствие. Парень видел это, наверняка сочувствовал мне и пытался придумать способ меня успокоить. — Ты можешь сказать конкретно чего ты боишься? Ты боишься боли, или... — Я боюсь раздеться. — Я сделаю это медленно и постепенно. Смотри. Ричард, не отрывая своих глаз от моих, начал спокойно снимать свои собственные штаны, как бы пытаясь показать, что это не страшно. Он выровнялся, чтобы я смог посмотреть, правда не то что бы я особо туда смотрел — уж больно стеснялся. Однако вставший член не заметить было трудно, отчего стало еще страшнее. Я отвернулся, зажмурился. — Тише, — он снова наклонился и поцеловал в щеку, одной рукой приглаживая волосы на голове. — Мне кажется, я тебя обижаю. Рич, пожалуйста, про... прости меня, но мне очень страшно.  Ричард тяжело вздохнул и остановился. Он какое-то время еще просто продолжал стоять в таком же положении на коленях, пока не рухнул на кровать вместе со мной и не сказал: — Тогда в другой раз. Я могу и потерпеть. — Прости меня. — Мне не стоило этого делать. Все хорошо. К тому же, — он поддался ко мне и снова поцеловал щеку, — сегодня хороший день, и я не хочу все время жалеть о неудавшейся ебле. Это глупо, и это не самое главное. — Глупо то, что я боюсь такой обыденной херни, как секс. Боюсь своего же парня... Господи... — У нас еще будет время. Первую половину дня мы провели за просмотром телека и обсуждением новостей. Новых смертей не было, вместо этого во всю гудели о будущем фестивале в Канаде. Я все еще чувствовал себя виноватым перед Ричардом, правда больше парень на эту тему на заикался вообще. Секс — это обычная потребность каждого организма. Это приятно, это безопасно (если знать с кем и как), но почему-то я все равно не мог себя побороть. Может, получится действительно в другой раз. Затем мы начали собираться к Хэнку. Мне было интересно как живет старик. Вообще, если так подумать, то все их семейство исключительно состоит из парней. Надежда была на то, что Коннор или Ричи заведут себе кого-нибудь, но и тут опять судьба подшутила над стариком и его будущими внуками - вместо сисек Ричард выбрал член. Смешно. — Может старику купить что-то надо? — спрашиваю за тем, как одеваюсь. — Ну типа... что он любит? — Все, что горит и хорошо пьется, — с усмешкой ответил Ричард. — Вообще-то это не хорошо, я думал ему чего послабее купить, например то же вино. — Мне кажется, твой отец один из тех, кто выпьет бочку того несчастного вина и не заметит. Я куплю ему... виски, ладно? Ричи кивнул и начал одеваться. Скоро нам нужно было выходить.  На удивление, я совсем не волновался, и сегодняшняя поездка была для меня как просто что-то расслабляющее и ненапряжное. К тому же, я хотел увидеть Коннора — он хороший парень и мы действительно давно не виделись. — Гэвин, — вдруг Ричи поднял на меня свой взгляд, — послушай... Просто запомни: тебя никто никогда не обидит. И ты нравишься моему отцу. Если и случится какая-то неприятность, то ничего страшного. — Спасибо,  Ричи. Я и вправду ценю это. Подойдя к нему,  я прислонился, мягко и несильно обнял двумя руками, вдыхая запах полюбившегося и уже родного од... человека. — Хочешь скажу по секрету? — спрашивает он. — Да? — Я не хотел об этом говорить, потому что тема местами неприятная и... это лишнее напоминание о прошлом, но все же я скажу. Когда сегодня я посмотрел на тебя голого и увидел, что на теле почти не осталось синяков, я... В общем, я так рад, что все это в прошлом. И меня греет то, что этого больше никогда не произойдет. Тебя никто не тронет, обещаю. Все будет хорошо. Несколько лет назад я спонтанно окрестил себя пессимистом. Чуть позже я назвал это более умным словом - реалист, потому что реальность не требовала никаких дополнений к себе и фантазий с моей стороны, она сама по себе могла смело называться ужасной. Несмотря на возникшие в этом месяце проблемы, я чувствовал долгожданный луч света в этой кромешной тьме, и сегодня я действительно мог назвать себя счастливым. Я думаю, это и есть тот самый "отпуск", который мы с Ричардом заслужили. На дорогу мы потратили около сорока минут, ибо старик жил за городом и добираться до него было проблематично. Я уже стремился к теплу, к Хэнку и Коннору, который, как выяснилось, приехал еще час ранее и уже готовит угли для мяса. Ричи сказал, что мы можем остаться на ночь у отца, но я настоял на том, чтобы мы вернулись — Шелдон будет один весь день и всю ночь, так нельзя. Когда же мы приехали, нам пришлось немного пройтись от остановки вниз по улице между старых частных секторов (автор: СОБАКИ ВОЮТ СО ДВОРОВ ОООО). Стоит заметить, что все домики были по-своему ухоженными и достаточно аккуратными. Когда же я увидел дом Хэнка, то искренне по-доброму усмехнулся, ведь его жилище полностью отражало самого старика — большой, серый, местами с посыпавшейся фасадной краской, без забора и садом, в котором, судя по всему, давно никто не сажал цветы. Я начал немного волноваться, но волнение это было приятного тона. Это скорее предвкушение разливалось по моему телу, улыбка расцвета на лице, и Ричард, легонько ударив меня плечом по плечу, сказал: — Я забыл тебя предупредить: в доме есть огромный лохматый монстр. — Не называй так своего отца, - в шутку ответил я.  — Это собака, его зовут Сумо и у него действительно много шерсти и слюней. И он безвредный, так что можешь  не волноваться. — Собака — это всегда приятный бонус в чьем-то доме.  — Сегодня приятным бонусом в этом доме выступаешь ты, Гэвин. Причем для всех. Дверь была открытой — Ричард предупредил где-то за десять минут до прибытия, что мы уже скоро будем, поэтому Хэнк не запирал ее на замок. Первым, кто нас встретил, был как раз Сумо. Собака громко гавкнула на нас с Ричем, после чего тут же подбежала ко мне и начала обнюхивать, изучая нового гостя. Я же инстинктивно схватился двумя руками за Ричарда, все-таки боясь незнакомое животное. Спустя несколько секунд в коридоре показался Хэнк, который тут же начал ворчать на пса. — Сумо! — крикнул он, правда пес особо внимания не обращал. — Ану быстро отцепись от парня, он тебе ничего не принес!  — Все в порядке, лейтенант Андерсон. Знаете, вы с ним чем-то похожи. — Я тоже большой, много ем и плохо пахну?  — Ну, я бы так не сказал... Когда Хэнк подошел к Ричарду, то тут же обнял сына в знак приветствия, что было вполне ожидаемо. Я думаю, это круто, что они не боятся лишний раз проявлять любовь друг к другу, не ограничивают себя простым "привет". Когда же Хэнк обнял и меня, я почувствовал себя откровенно говоря странно. Теперь я понял, чем они похожи с Сумо еще — объятий с мужчиной теплые, приятные и очень удобные, потому что он высокий и широкий. Я не мог поверить в то, что это действительно происходит.  — Коннор на заднем дворе. Рич, иди скажи ему чтоб уже закруглялся. — Хорошо, пап. Когда мы с Хэнком прошли на кухню, я поставил рюкзак на стол и наконец снял верхнюю одежду. Хочется отметить, что это была моя первая собственная нормальная абсолютно новенькая курточка за последние несколько лет, которая до сих пор имела характерный магазинный запах, чем меня несказанно радовала. Подняв лицо, я неожиданно увидел улыбку на лице старика, когда он глянул на меня. — Ты очень хорошо выглядишь, сынок, я рад за тебя. Все налаживается, да? — Осталось только найти более-менее нормальную работу, и тогда действительно все будет хорошо, — я кивнул, параллельно раскрывая рюкзак за тем, чтобы достать оттуда продукты. — Скоро займусь поисками. Деньги пока есть, так что... Кстати. Я начал рыться в куртке. Длилось это недолго; Андерсон стоял рядом и с интересом за этим наблюдал, а после я наконец достал из внутреннего кармана конверт и вручил его мужчине. Тот вздохнул, молча принял его и положил на верхнюю полку на кухне. — Завтра твой отец зайдет ко мне за тем, чтобы их забрать. Он просил передать, что скучает за тобой и хотел бы увидеться. Ты ему веришь? ...верю ли я в то, что отец способен испытывать хоть что-то, кроме негатива? Верю. Я даже верю в то, что он может заботиться обо мне. Порой он даже старается быть понимающим и нормальным, как в тот день, когда в доме неожиданно появились еда и сигареты, и он не стал прятать их от меня из жадности, а наоборот спокойно предложил. Проблема тут заключалась в том, что эти моменты были настолько мимолетны и несчастны, что их даже не видно было за тем дерьмом, что он творил параллельно. Никакой высокий поступок не сможет оправдать тебя или сгладить болото, которое ты самолично сотворил и в котором увяз. Я это понимал, и Эйшер это понимал, поэтому видеться с ним не хотел. — Оно того не стоит, — с улыбкой отвечаю, дав знать, что все хорошо. — Нам и вправду будет лучше друг без друга. Если ему потребуется помощь, то я помогу чисто из чувства долга, но не более. А пока все нормально, я не вижу смысла с ним встречаться. Пусть живет своей жизнью, а я своей. — Ты рассуждаешь здраво, — старик одобрительно кивает, слушая меня. — Меня это радует. Так рассуждает взрослый человек. — Спасибо, Хэнк, ты тоже мне очень приятен. Кстати, у меня для тебя кое-что есть. Достав из рюкзака съестное, последним делом я поставил на стол бутылку пятизвездочного коньяка. Когда мужчина увидел это, то по-доброму посмеялся, а в двери совсем скоро показались Коннор и Ричи. От Коннора пахло костром, а от Ричи одеколоном. — Споить отца пытаешься? — спрашивает кареглазый, после чего тут же спешит меня обнять. — Рад тебя видеть, Гэвин. — И я рад тебя, Коннор. — Ладно, давайте уже начинать готовить, потому что время летит быстро, — нас поторапливает Ричард. — Гэв, займись пока нарезкой для салатов, я тебе помогу. — Я займусь мясом. Такими вещами должен заниматься мужик. — Как стереотипно, Хэнк. — Подумаешь... И каждый занялся своим делом. Я смотрел на этих людей и не мог нарадоваться тому, что сейчас происходит. В доме тепло и сухо, со двора был слышен запах разведенного костра, а Сумо, сидящий около меня, преданно ждал свой положенный кусочек колбасы с нарезки. Рядом со мной был Ричард, мой любимый человек, понимающий, добрый и ласковый, который то и делал, что периодически посматривал на меня с улыбкой на лице. — Я тебя люблю. — Что? — Ричи резко повернулся ко мне и вскинул брови. — Я... люблю тебя. Ричи смотрит на меня какое-то время молча, после чего тихо улыбается и поддается вперед за тем, чтобы поцеловать. — Я тоже люблю тебя, Гэвин. Время пролетело действительно незаметно. Мы не обратили внимание, как на небе уже появились звезды. Коннор сказал, что останется дома с Хэнком, в то время как старик ни сколько не обиделся на нас с Ричем, когда мы сказали, что вынуждены будем поехать домой. Сейчас же мы допивали коньяк; в бутылке оставалось совсем немного. К счастью или нет, но никого абсолютно пьяным я назвать не мог. Мы с Хэнком не пьянели практически совсем (что в своем роде было даже смешно), а вот Ричи с Коннором явно не умели пить, но это только о хорошем говорит. Настроение у всех было хорошим, а мясо получилось на случай прекрасным, со специями и хрустящей корочкой. Андерсоны определенно умеют готовить, а ведь иначе как, если женщины в доме нет? — Я все жду, когда в этом доме появится чья-то девичья рука, — не особо всерьез заявляет старик, одновременно с тем разливая по стопкам оставшееся пойло. — Вся надежда на вас, ребят. В мои-то годы вряд-ли я смогу кому-нибудь еще понравиться, да и все в основном замужние. — А если бы кто-то из нас привел парня? — спрашивает как бы между делом Коннор, а мы с Ричардом тут же навострили уши. Хэнк пожал плечами и вздохнул. Он задумчиво подпер свою нетрезвую голову рукой, посмотрел куда-то будто бы сквозь Коннора, и мне уже начало казаться, что зря парень эту тему вообще поднял. Я бы не удивился, если бы Хэнк начал выражать по этому поводу негативную точку зрения, так как люди его поколения были старых взглядов на жизнь и привыкли считать гомосексуальность своего рода порок и болезнь. Учитывая то, что я почти во всех сферах был "болен", моя ориентация — последнее, что меня волновало вообще. Пусть даже это и болезнь моя, но она никому не вредит, и мне приятно с ней жить, а значит, все хорошо. — Мне бы потребовалось много времени для того, чтобы это принять, — честно признался Хэнк и кивнул сам себе. — Я все-таки хочу внуков... Хотя, знаешь, у меня на смене работает Чарли, наш младший следователь. Так вот, он открытый гей и спокойно живет со своим парнем, абсолютно здоровый, хороший человек. Не думаю, что это было бы катастрофой для меня. Коннор, если ты сейчас скажешь, что у тебя появился парень, готовься к моему инсульту. — С любовными интрижками придется подождать, для меня сейчас в приоритете стоит учеба, пап. Я просто-так спросил, между делом. Было интересно тебя послушать. — Так давайте же выпьем за любовь, — после того, как это сказал старший Андерсон, мы все дружно взяли по стопке коньяка. — Я очень вас люблю, парни, правда. Пусть у вас все будет хорошо. Радовало то, что Хэнк относится к однополым отношениям спокойно. Мы переглянулись с Ричардом, но промолчали по этому поводу. Нам двоим было ясно, что еще просто не время озвучивать правду, да и никто с этим особо не торопился. Рано или поздно этот момент настанет, а пока... Только мы выпили горючее, ребята поспешили закусить, в то время как мы с Хэнком смотрели на их скривившееся лица и откровенно смеялись. Им и самим было с этого смешно. Я смотрел на время, понимал, что мы можем посидеть еще где-то около получаса здесь, а потом уже придется выдвигаться, потому что иначе просто мы ничем уже не уедем — транспорт перестанет ходить. Неожиданно раздался звонок; телефон Хэнка, лежащий на столе, во всю гудел и требовал взять трубку. Мужчина сощурил свой старческий взгляд, нахмурился и таки ответил, а мы затихли, дабы ему не мешать. — Да, я слушаю. Не знаю, что там по телефону говорили Андерсону, а лицо его было задумчивым и серьезным. Какое-то время. Буквально секунд пять, пока вдруг оно не сменилось на испуганное и шокированное. Мы все тут же насторожились. — Это какая-то шутка? — со злобой спрашивает мужчина, скаля зубы; атмосфера была испорчена, но мы тогда даже представить не могли насколько сильно все изменится. — Отвечай мне! — Хэнк срывается на крик и вдруг подрывается с места, вслед за ним сразу же подскочил Ричард, а у меня внутри все сжалось. — Клянусь, я убью тебя, если окажется, что ты пиздишь мне! — Пап, тише, — шепотом говорит Рич, стараясь его успокоить и беря за руку. В воздухе повисла тишина. Хэнк не говорил уже ничего, а только молча смотрел в одну точку на стене. Я видел настолько сильный шок на его лице, что в итоге это превратилось в самое настоящее оцепенение, страх... Мы с парнями переглядывались между собой, каждому было интересно что же происходит по ту сторону линии. Пока вдруг из большой тяжелой руки этот телефон не выпал на стол, а вслед за ним рухнул и Хэнк на свое место. От дыхания его грудь вздымалась и опускалась так часто и сильно, что я волей-неволей начал волноваться за его здоровье. У меня было плохое предчувствие, и не только у меня. — Пап? — осторожно спрашивает Ричи, пытаясь заглянуть ему в глаза, но даже мне с расстояния было ясно, что это бесполезно, ведь в глазах была пустота. — Пап, что случилось? Кто это был? Хэнк прячет свое лицо в руках и тяжело выдыхает, явно пытаясь успокоиться. Я услышал всхлип. Когда же он убрал руки, то все мы увидели, что на глазах появилась слезливая пелена, но мужчина сдерживался, чтобы не заплакать полностью. Сердце мое стучало как бешеное, я не мог даже представить что могло такого произойти, чтобы довести такого сильного, как Хэнк, человека до слез. — Мне только что позвонил Боб, он сегодня на смене, — начал тихо и осторожно Андерсон; слова давались ему с большим трудом. — ...сегодня Ненси Льют была обнаружена убитой в собственном доме. Вместе с ней был ее сын Дэвид. Смерть от пулевого ранения. ...Что? Объяснять, что день был испорчен и почему так произошло, было бессмысленным. На Ричи просто лица не было, он был абсолютно холоден и подавлен. Когда мы ехали, когда поднимались по лестнице, когда зашли в квартиру... Правильно было, что Коннор остался у отца — Хэнк был потрясен этой новостью больше, чем все мы, и ему нужна была поддержка в эту трудную минуту. Как человек, который потерял своего собственного ребенка и любимую женщину, я не могу представить что он чувствует, узнав, что умерла мать с сыном... Его хорошая подруга, коллега и просто светлый, достойный человек. Мне хотелось кричать от этой несправедливости, но я чувствовал настолько сильное горе, что меня не хватало даже на то, чтобы снять куртку на пороге. Мы молча прошли с Ричардом на кухню и так же молча сели друг напротив друга. Он не смотрел на меня. Он вообще в принципе никуда не смотрел. Пожалуй, мне было проще всех, поскольку я плохо был знаком с Ненси и не испытывал к ней той симпатии, что испытывало семейство Андерсонов. Поэтому я понимал, что являюсь пока единственной доступной поддержкой для Ричарда, правда я понятия не имел как упок... Нет, его не надо было успокаивать. Он был спокоен. Он был "никаким", как кукла без кукловода — ничего не делал, ничего не говорил и, кажется, даже не моргал. — Ричи... Наконец он посмотрел на меня. Все теми же пустыми глазами... Я встал своего места и объял руками чужое лицо, тут же притянул к себе и нежно поцеловал. Андерсона хватило на то, чтобы обнять меня руками и уткнуться носом в плечо. Так он и сидел неподвижно, а я обнимал его, пока вдруг не услышал всхлип и не понял, что он плачет. Утешать его было бесполезно, да и мне не хотелось. Я понимал, что порой слезы действительно помогают, да и как тут утешить можно безутешного? Мне тоже хотелось плакать, но не потому, что умерла эта женщина, а потому, что плачет он. Никто не хотел терять нить добра и света, но с каждым днем она все сильнее и сильнее обрывалась, исчезала, а мы хватались за нее как за последнюю надежду. Я только стал верить в то, что все налаживается, и... снова... — Я так устал от этих смертей, — еле различимо говорит Ричи, захлебываясь своим горем. — Почему это снова происходит? Что мы не так делаем? — Мы не виноваты в том, что случилось. — Я правда устал... Я не хочу этого. Я не выдержу, если завтра умрет кто-то еще. Никто не выдержит. Пока Ричи продолжал плакать, я старался оставаться сильным в этой ситуации, и хотя мои глаза слезились, я держал эмоции в узде и не позволял им вырваться наружу. Мы посидели так еще совсем немного, пока я не поднял Андерсона на ноги. Нам нужно было поспать. Ему нужно было поспать. Нам нужно было время для того, чтобы он сумел взять себя в руки и хотя бы переодеться, и когда мы легли, я не спал еще очень долго, дожидаясь, пока уснет Ричи. И в этой холодной густой тьме я лежал с открытыми глазами несколько часов и думал о том, что произошло. Меня не покидал самый главный и непонятный мне, пожалуй, вопрос. Пулевые ранения... кому потребовалась смерть Ненси?