Ричард Андерсон:
На самом деле я не хотел сегодня идти куда-то стричь волосы. Я придумал этот повод для того, чтобы не смутить Гэвина. Я знаю, что если бы я разрешил остаться ему в квартире одному, то он не чувствовал бы себя неловко. Но мне было бы страшно — вот в чем дело. Я действительно не хочу оставлять его ни на минуту, потому что каждый раз, когда это происходит, с ним что-то нехорошее случается. Я этого больше не допущу. Однако если бы я сказал просто, что останусь с ним, то он мог бы почувствовать себя виноватым, поскольку именно из-за него я пропустил бы учебу. А потом я просто вспомнил, что доктор говорил, что мол какая-то смена обстановки будет положительно влиять на его самочувствие. Конечно, я не мог организовать поездку куда-то, но даже такие элементарные вещи, как смена внешнего вида, думаю, помогут юноше. Учитывая то, что он и вправду считает себя уродом, хотя это и не так. Причем заниженною самооценку я заметил сразу. Наверное, Гэвин и сам этого особо не видит, но это качество прослеживается в нем буквально в каждом жесте. Например, он часто ходит с опущенной головой, скрывая свое лицо, и шаг у него очень скорый даже в те моменты, когда он никуда не торопится. В компаниях он всегда стоит в стороне и придерживается одного человека, свое мнение просто-так не высказывает, ну либо если не говорит об очевидных или действительно важных вещах. Он очень часто извиняется, смущается в ответ на комплименты и даже теряется. Ну и, конечно же, я не мог не упомянуть его болезненные разочарованные вздохи каждый раз, когда он отходит от зеркала. Мне так хотелось это исправить. Показать насколько он прекрасен, но я понимал, что не смогу этого сделать. А даже если и смогу, то на процентов тридцать, и дело даже не в том, что я буду стараться или не стараться, а в том, насколько плотно эта мысль засела в его голове. Она как паразит. Как болезнь, которая сидит внутри и выдает все, что только может. Однако против любой болезни нужен врач, а я, к сожалению, не могу оплатить столь дорогие услуги. Как бы сильно я этого не хотел. Меня безумно радовало то, что Гэвин меня не отверг. Я и представить себе не мог как приятно будет целовать его лицо, обнимать или просто быть рядом, зная, что я любим и тоже люблю, и это все взаимно. Конечно, это было немного не привычно. Например, я не знал, нравится ли ему то, что нравится мне: держать человека на руках, или, может, целовать шею, но это не столь важно. Мне уже даже секс с ним не кажется таким проблемным. На самом деле я и не думаю о том, как бы поскорее затащить мальчишку в постель, так что это неважно. А сейчас я сидел с этим человеком в одном кафе и просто наслаждался тем, как он ест. Гэвин уже не стеснялся меня, это радовало. Он ел так быстро, как будто ему казалось, что еда куда-то убежит, если он отвлечется куда-то хоть на секунду, что меня очень забавляло. — Не подавись, — беззлобно говорю, и он в ту же секунду поднимает на меня лицо с забитыми блинами щеками, отчего я тут же начинаю смеяться. — Гэвин, еда никуда не денется от тебя! — Извини, Рич, — тот неловко опустил лицо и, проглотив, вдруг откинулся на спинку стула и сложил руки, хотя еще оставалось. — Просто... если честно, я не помню, когда в последний раз я нормально ел до твоего появления в моей жизни. Это привычка. Еще раз извини. Это, наверное, очень некультурно со стороны выглядело, да? — Я все прекрасно понимаю. И, да, это выглядело достаточно некультурно. А еще ты не умеешь пользоваться ножом и вилкой, но если мне на это плевать, то почему не должно быть плевать тебе? — В общественных местах я стараюсь вести себя как и остальные люди, потому на меня и без того как-то... странно смотрят. — Никто на тебя не смотрит, тебе так просто кажется. Послушай, ты совершенно нормально выглядишь, как обычный парень. Обычный красивый парень. Гэвин улыбнулся. Он не хотел смотреть мне в глаза после этого, потому что наверняка засмущался, но главное что ему было приятно. И я не мог налюбоваться этой картиной. Я даже к своей еде не притронулся. Меня так радовало то, что Гэвин сейчас сидит чист, со вкусной едой, в безопасности. Он выспался, теперь синяки под глазами не кажутся такими страшными. И я мог бы так сидеть до конца, пока Рид не съел бы все, но вдруг он заговорил: — Я хотел бы поговорить с твоим отцом, — осторожно начал он, тихо и незаметно ковыряя что-то в своей тарелке. — У меня появились определенные мысли по поводу всего этого дела. — Какие? Кушай, а то остынет. — Ты тоже тогда не отставай, — Гэвин наконец поднял свое лицо и усмехнулся. — Я вот о чем думаю: Рубен говорил нам, что пропали еще два дилера. Одного я помню, он говорил о Мартине, но второго, к сожалению, нет. — Если бы мы тогда додумались все записать, как делаем это теперь... — Да, обидно. Но... раз твой отец не может ничего понять в этом городе и дело до сих пор остается не раскрытым, то, может, он найдет что-то интересное в смерти Мартина? — Хорошая мысль, — я кивнул. — Слушай, может все-таки пойдешь в полицию, а? — я вдруг решил его подколоть по теме, которую он так не любит, но сделано это все не со зла. — Ну а что такого? К тому же, ты и сам уже являешься каким-никаким детективом, раз начал копаться во всем этом. — Упаси Господь. Ну так что? Пойдешь со мной? Я бы и один мог сходить к твоему отцу или позвонить ему, но... Во-первых, такие вещи по телефону не обсуждается, это слишком важно для меня. А во-вторых, я чувствую себя все еще неловко после того случая в отделении. Мне кажется, что меня с вахты сразу же выгонят. — Ну, я бы пошел с тобой в любом случае, так что... думаю, можешь даже и не просить. Но все это будет не сейчас, а ближе к обеду. Отец как раз будет на перерыве и мы не помешаем ему. Он хочет поговорить с тобой тоже. — Хорошо. А ведь это действительно могла быть интересная мысль. Если где-то около места гибели Мартина засветился кто-то подозрительный, то, быть может, это что-то даст моему отцу. Или какой-то новый факт, или хоть что-нибудь... — А ты вообще знаешь что-нибудь про этого Мартина? — Не много. Знаю, что он торговал мефедроном, метамфетамином, солью, крэком и кокаином. И на рынке он ужасно давно, я помню его сколько себя я знаю. Но я боюсь, что Мартин — это даже не его настоящее имя. И этим ведь не заправлял только один человек, наверное... Потому что товара слишком много, это слишком большая ответственность. У него наверняка должен быть приемник. — Да, но разве он бы продолжил это дело вот так сразу? Сам посуди: кто захочет встать на место Мартина, зная, что его убили совсем недавно? А нового приемника за это время просто невозможно подобрать, к тому же еще и в такой неспокойной обстановке. Я не думаю, что кто-то из них вообще даже согласиться, пусть и за такие большие деньги. Уж больно много дилеров умирает в последнее время. Мы замолчали. Гэвин задумчиво смотрел в свою тарелку и ничего не ел. Кажется, он настолько сильно погрузился в собственные мысли, что уже и аппетит пропал. Я решил все-таки немного поесть. Медленно и без особого желания жуя, я вдруг неожиданно решил поинтересоваться: — Гэвин, скажи... а тебе еще хочется, ну, например, покурить косяк, или снюхать порошок? — Не думаю, — тихо отозвался Рид. — Меня как-то... не сильно привлекают подобные вещи в последнее время. Не знаю почему. Может, я бы и скурил косяк, но в этом нет необходимости. — Я рад это слышать. Остаток своего времени мы просидели за обсуждением причесок. Гэвин понятия не имел что ему идет, чего он хочет, и какие сейчас в моде, поэтому мы просто решили, что скажем "сделать красиво". Когда же мы доели, то молча встали, оставили официанту на чай, расплатились и так же молча ушли. И пусть я не могу держать Гэвина за руку на людях, хотя так хотелось это сделать, меня все равно не покидала улыбка. Неожиданно я почувствовал, что меня что-то коснулось, а когда посмотрел вниз, то увидел, что Рид тихо тянется своим мизинцем к моему. Я молча скрестил наши пальцы, и мы пошли дальше. И несмотря на то, что на улице был мороз, по прогнозу погоды сейчас зима, на душе у меня была — весна.Гэвин Рид
За это время Ричарду успели позвонить с колледжа с допросами о том, что с ним случилось, на что юноша ответил, что просто неважно себя чувствует и боится, что заболеет, а потому решил подлечить здоровье дома. Я тихо посмеялся оттого, что весь такой безупречный и правильный Ричард Андерсон вдруг солгал. Странно, что обо мне пока никто ничего не спрашивал. Потом, когда мы уже зашли в парикмахерскую, ему позвонил Коннор. — Да, братец? — Ты себя нормально чувствуешь? — с тревогой в голосе спрашивал младший Андерсон. — Мне сказали, что ты заболел. И Гэвина я сегодня утром не видел. У вас двоих там точно все в порядке? — Да-да, все хорошо. Приятно конечно, что ты заботишься о нас, но на самом деле мы просто решили все проебать. Так сказать, нам нужно немного отдохнуть. — Меня бы хоть предупредил, потому что я переживаю. Не хочешь прийти на тусовку к Маркусу? Его отец уезжает на какое-то важное дело в Канаду, вот мы и хотим... — Я не могу пока ничего тебе ответить, нам нужно поговорить. Я тебе перезвоню. Я в это время курил сигарету, стоя возле главного входа какого-то здания, а вперед нас через дорогу был салон. Ричард задумчиво поджал губы, помолчал, а потом обратился ко мне: — Маркус сегодня будет устраивать импровизированную тусовку у себя. Приглашает нас. Пойдем? — Я им не понравлюсь, — говорю я не без усмешки, но с какой-то досадой. — На таких тусах я сижу тихо и не подаю признаков жизни. К тому же, с кем мне там общаться? — Со мной, Маркусом и Коннором, ты нас знаешь. Я не думаю, что там будет слишком много народу, поэтому... если не хочешь, можешь не идти. Я тогда останусь тоже. — А ты хочешь идти? Я прекрасно понимал эмоции и чувства Ричарда. Если я не пойду на тусовку, то и он тоже не пойдет, даже если я не буду против (а я буду против, так как там наверняка будут эти ебаные телки, и пусть это эгоистично с моей стороны, но, ПОЗВОЛЬТЕ! это мой первый парень). — Эм... Гэвин, послушай, — неожиданно тон нашего разговора стал намного более серьезным, чем я рассчитывал изначально. — Почему ты туда не хочешь идти? Неужели потому, что боишься кому-то не понравиться? Мне стало вдруг так неловко. А потом и вовсе настолько стыдно, что мне захотелось разбиться головой об стену. Я понял, почему он решил у меня это спросить: потому что я был больным. На самом деле больным, который боялся говорить с людьми, заводить знакомства и вообще куда-либо выходить из своей зоны комфорта. — Твою мать, — когда я это осознал, я тут же схватился руками за лицо, закрывая его. — Блять... Рич, прости пожалуйста, я больной. — Гэвин, все в порядке, — Рич тут же хватает меня за руки и опускает их. — Прошу, не прячь свое лицо, оно прекрасно. — Рич, я не могу, я.. я... — Солнце мое, ты прекрасен. И я готов сказать это тебе тысячу раз. Ты не урод, и ты нравишься мне, Коннору и Маркусу. Они ждут тебя. Я очень прошу, не закрывайся от людей, они не страшные. — Да неужели? Я посмотрел на него серьезно, строго и, к своему удивлению, даже зло. У меня было другое мнение по этому поводу. — Всю жизнь я только и наблюдал за тем, как люди стебали меня по поводу и без повода. Даже ты говорил, что мое место на улице, что я как собака. — Ты обижен на меня за это? — Нет... Все уже в прошлом. Но тебе потребовалось много времени для того, чтобы так не считать, и вряд-ли другие готовы ждать столько же. Рич, я знаю, что ты хороший человек, и я верю и люблю тебя, но, пожалуйста, ответь мне на один единственный вопрос... почему я так сильно тебя раздражал? Тем, что покурил косяк? Ричард завис. Я смотрел на него без злости, но требовательно. А тот стоял с раскрытым ртом и даже не знал что мне сказать. Не сказать, что я вообще задумывался над этим как-то часто, но все же мне было интересно почему происходит именно так. А потом жизнь закрутилась с такой скоростью, что оглядываться на прошлое у меня просто не было времени. Видимо, Андерсон и сам никогда не спрашивал себя почему в начале наших отношений он готов был распять меня на кресте. Из-за скуренного косяка? Никогда в жизни не поверю, эта причина слишком мала для столь сильной ненависти. Тяжело вздохнув, я склонил лицо, сунул руки в карманы и тихо зашагал вперед, попутно кинув: — Ладно, потом как-нибудь скажешь. У меня ведь еще есть время подумать над предложением? Я потом отвечу. Пошли, мы время теряем.Ричард Андерсон:
Я долгое время думал над этим. Сидя напротив зеркала в процессе стрижки, ожидая Гэвина... Я вспоминал все эти моменты, когда злился на него, и понимал, что по большому счету это действительно было беспричинно. Найденный косяк я использовал просто как повод заставить его ходить на учебу. Конечно, наркоманов я не люблю, но это определенно недостаточно для того, чтобы мешать человека с говном. Даже мой отец, который повидал сотни подобных ублюдков, верит и всегда верил в то, что при должной помощи человек способен измениться. Он так же не одобрял тюрьмы, в которых находятся заключенные. Я какое-то время думал, что тюрьма способна что-то поменять в человеке, но потом, как и Хэнк когда-то в свое время, понял, что это просто изолятор, но никак не место, где человек может получить реальную помощь. Действительно больным людям, как например те же наркоманы, или люди, что избивают других, или конченые садисты, или живодеры, нуждаются именно в клинической помощи. Гэвин, что самое интересное, по первому впечатлению в такой помощи даже не нуждался. Сейчас я понимаю, что он не настолько зависим, как некоторые, да и к тому же ему нужна скорее помощь психологическая в плане нанесенных ему травм. Я знал это и тогда, так почему же я отреагировал на него так, будто увидел не подростка, балующегося травкой, а самого настоящего конченого героинщика? — Молодой человек, — ко мне обратился мужчина средних лет, что заставило ненадолго отказаться от раздумий и обратить на него внимание. — Вы в очереди или ждете? — Друга жду. Проходите. Незнакомец коротко кивнул и прошел в основной зал. Сквозь щель я увидел, что прямо сейчас стригут Рида. Я дождаться не мог того, чтобы увидеть его обновленный образ, у меня прям душа пела. И одновременно с этим эта же самая душа занималась жутким самокопанием, не в силах пока ответить на один единственный вопрос... Скажи, почему вначале ты так сильно ненавидел меня? В одном из зеркал я случайно увидел свое отражение. Новая стрижка не особо сильно изменила меня, но я стал выглядеть свежее и это радовало. Вздохнув, я скрестил ноги, и в тот же момент мне в голову ударила одна оскорбительная, горькая мысль: Что, если дело было не в Гэвине, а во мне? Ведь он же был совершенно таким же, как и я. Не сейчас, но когда-то давно. Я помню эти замученные глаза, помню свое отражение с детства. Помню, как Хэнк спрашивал у меня откуда эти синяки, на что я отвечал, что просто с пацанами подрался. Помню, как я точно так же врал... И был таким жалким, что раздавить меня тогда было — ха, делов-то. Может, я и сам начал бы лезть под чужой ботинок, дабы хоть кто-то наступил на глотку и наконец-то придушил, если бы в моей жизни вовремя не появился Хэнк. Помню, как я отчаянно старался быть сильным, но не мог, потому что таким тупо не являлся. Я был все тем же избитым обиженным ребенком с кучей синяков и ссадин от чьей-то руки. Все тем же "ненормальным". Ребенком без отца и матери. Я мечтал хотя бы о маме, в то время как у других детей были, как правило, и матери, и отцы. А моя была наркоманкой, судя по рассказам воспитательниц, которая сдала меня в интернат и ненавидела. Я видел повторяющуюся судьбу. Видел эту наркоманию в Риде. Видел эти синяки, эти ссадины. Видел, что он не мог постоять за себя, и меня так раздражало это. Уже в более-менее сознательном возрасте я дал себе клятву, что впредь никогда не буду плакать и стану действительно сильным человеком. И я им стал, чем, несомненно, горжусь. Коннор тоже окреп и духом, и телом, он не нуждается больше в моей защите, хотя я все равно буду стоять рядом в качестве поддержки. Я точно знаю, что меня никто не обидит, и что я могу постоять за себя и за своих близких. И жизнь потихоньку начала налаживаться со временем. Я начал ходить в школу, где сначала учился на самые высокие оценки только ради Хэнка, который безумно мною гордился, а потом я начал делать это и для себя. Я будто хотел наверстать упущенное за все то время, пока был в интернате. Так я окончил среднюю и старшую школы с золотой медалью. Коннор немного не дотянул. В день нашего с Коннором выпуска я рассчитывал на то, что отец уделит мне больше своей любви, чем брату. Я хотел почувствовать себя особенным. Вернее даже не так: я и так чувствовал себя особенным, но мне хотелось, чтобы это признал именно мой отец. Не передать словами, как сильно я был удивлен, когда увидел, что внимания нам с Коннором досталось одинаковое количество. Сначала я был обижен, поскольку мне казалось, что отец просто не признал мои заслуги, но потом я понял: он любил нас абсолютно одинаково. И даже если бы мы не вышли с такими хорошими аттестатами, он бы продолжал радоваться так, как будто мы завоевали весь мир. И тогда я действительно почувствовал себя особенным. А потом поступление в колледж и... Я видел, что рядом со мной верный и любящий брат. Я чувствовал отцовскую руку на своем плече, одобрение общества и имел какую-то цель в жизни. А потом случился Гэвин. И вся та жизнь, которую я избегал на протяжении долгих старательных лет, весь тот ужас, который я когда-то давно пережил, снова вернулись ко мне, но с другим лицом. С лицом Рида. А я и не понял этого. Сейчас, думая и вспоминая, я удивлялся только одному: почему я сразу не предложил помощь этому человеку вместо того, чтобы опускать его на дно еще сильнее? Я же знаю, как тяжело ужиться в обществе подобным людям и обрести эмоциональный стимул, как трудно порой бывает просто вставать по утрам. Поэтому Рид и прогуливал занятия в первый месяц. А я так жестоко окрестил его уличной собакой... Быть может, я хотел задавить этим всем не Гэвина, а самого себя. Свое прошлое, которого я так сильно боялся. Совсем забывая о том, что оно уже не вернется. Дверь неожиданно открылась. Подняв лицо, я увидел Гэвина и... ох, черт... — Твою мать, — мои губы моментально расплылись в улыбке. — Ты выглядишь просто потрясно, парень! Челку подстригли, виски оставили, а сзади все коротко выстригли и подровняли машинкой. Некогда отросшая непослушная челка сейчас аккуратно была уложена назад, правда пару прядей все равно торчали, но мне так даже нравилось больше - такой маленький неопрятный штрих добавлял изюминку, из-за него Рид не выглядел уж больно деловым. Однако, как же он красив. — Правда? — Гэвин неловко улыбнулся в ответ и взял двумя пальцами торчащие прядки. — Они и это пытались уложить, но мои волосы слишком ахуевшие, ха. — Правда красиво, — я кивнул и поднялся с места. — А мне так больше нравится. Если бы не они, то совсем зализанный бы был, а тут прям золотая середина. — Рич, я подумал о предложении Коннора. Я не пойду... Атмосфера стала жуткой и тянущейся. Я смотрел на Гэвина со скорбью во взгляде, ибо теперь полностью осознал насколько сильный был его страх. Парень чувствовал себя виноватым, я видел это. — Тогда... — спокойно говорю, мягко ему улыбаясь. — Как на счет мирной посиделки дома? Я мог бы приготовить нам ужин, и... — А я помогу, — тихо отозвался Гэвин. — Извини, Рич, но, не сегодня... — Все в порядке. Я понимаю.Гэвин Рид:
Я волновался. И если сначала это волнение было по поводу мнения всего отделения обо мне, то теперь я волновался конкретно по поводу мистера Андерсона. О чем он хотел со мной поговорить? Что мы не обсудили такого, что он хочет обсудить сейчас? Я надеялся на то, что у него появилась новая информация на счет Рубена или того уебка, что изнасиловал меня, но почему-то предчувствие у меня было не хорошее. Новая стрижка действительно освежила меня. На самом деле я был даже удивлен, но у меня не было прежнего желания скрыться под капюшоном, как я делал это обычно (потому что укладка была, откровенно говоря, пиздата). Ричард не очень изменился по сравнению со мной, но я думаю, что это потому, что он не был таким заросшим в отличии от меня. В любом случае, а мне все нравилось. Я даже начал находить все больше положительного в этой тусовке. Ну, во-первых, я так смогу получше узнать Маркуса, который, вроде, неплохой парень (ведь если бы он был уебком, то вряд-ли стал бы другом для Коннора). Во-вторых, там я смогу познакомиться с еще какими-то людьми, и к тому же теперь я даже нормально выгляжу. Осталось только одежду новую купить и теперь не стыдно будет появляться на улице. В отделении было как-то пустовато, хотя, казалось бы, будний день. Мне казалось, что в прошлый раз людей было больше, но это не столь важно. Ричард поздоровался с женщиной за вахтой, но та была так занята созерцанием какого-то рабочего журнала, что даже не обратила внимание на то, как мы прошли мимо. "Как легко сюда проникнуть" - подумал я мимолетно, а потом понял, что только дурак будет проникать в место, которое забито копами. Интересно, что бы заставило меня это сделать? Лейтенанта Андерсона было несложно узнать среди всех остальных людей, поскольку я помнил с того дня, где находится его столик, а потому первым делом кинул взгляд в его сторону, и только потом осмотрел остальную часть помещения. Я боялся того, что остальные копы будут как-то странно смотреть на меня, но все были заняты друг другом настолько, что никто не обращал на нас с Ричардом внимание. Одни просто мирно сидели за своими столиками и пили кофе, другие — общались компаниями. Лейтенант Андерсон не был исключением из вторых. Рядом с ним стояла какая-то женщина, но она не была одета по форме, чем немного выделялась среди прочих. Она смеялась, шутила, и сам старик хохотал, пока мы к нему не подошли. — Привет, пап, — говорил младший Андерсон и сразу же протягивает Хэнку руку; тот развернулся и тут же пожал ее. — Здравствуйте, мисс Льют. — Здравствуйте, лейтенант, — Хэнк пожал и мне руку. — Рад вас видеть, ребята. Гэвин, знакомься, это Ненси Льют, — он указал на женщину, которая приветливо, но почему-то неловко улыбнулась мне. — Скоро дослужится до младшего лейтенанта, между прочем. Будем вместе работать. — Гэвин Рид, да? — она подошла ко мне поближе и изучающе начала скользить взглядом по моему лицу. — Лейтенант Андерсон немного рассказывал о тебе. Я рада с тобой познакомиться. Извини, что не по форме, я просто проездом здесь была. — Вы так говорите, как будто за это я вас оштрафую, — я повернулся к Хэнку, после чего, не спрашивая, молча встал рядом с ним и облокотился об стол. — Лейтенант, я хотел бы поговорить по поводу хода расследования. Хэнк какое-то время помолчал. Он задумчиво скосил взгляд куда-то в сторону, выдержал паузу, а затем кивнул, давая согласие на разговор. Я рад, что заставил его с веселого и задорного тона и выражения лица перейти на что-то серьезное, потому что меня это очень волновало. Может даже больше, чем Хэнка. — В ту ночь, когда я был у Джонни, я вспоминал Мартина. Это дилер, который торговался чуть ли не по всему Мичигану, его знали все, включая Рубена. В последний раз, когда я видел Руби, он говорил, что просто Мартин почему-то не выходит на связь. Я боюсь, что с ним что-то случилось. — Нам не поступали заявления о пропаже людей или каких-то смертей, помимо тех, про которые вы и так знаете. Если с Мартином что-то бы и случилось, то нам бы стало известно. — Руби тоже был бы в курсе. Когда умер Рубен? Полторы недели назад, если я не ошибаюсь, примерно так. За это время в полицию и мог бы поступить вызов, однако Вы учтите, что не все дилеры живут в Детройте, есть еще и соседние штаны. — Хочешь сказать, что я должен обыскать весь Мичиган в поисках одного пропавшего дилера? — Не обыскать, а спросить у других копов. Даже если Мартин мертв, то за это время должны были обнаружить тело. Может, Вам не поступали заявления не потому, что он жив, а потому, что он находился в этот момент в каком-нибудь из соседних штатов и дело передали другому управлению. Это как бы Вас касаться не должно, но, как не Вам знать, что порой один случай может пролить свет на другой. Хэнк немного завис. Ненси слушала, молча раскрыв рот. А вместе с ней и подслушивала вся остальная часть отделения, правда я этого не замечал. Вместо этого я строго и требовательно смотрел на Андерсона, надеясь, что он услышит меня. Но вдруг неожиданно заговорила мисс Льют: — Браво, пацан, — она вскинула брови. — Вижу, что ты и вправду заинтересовался этим делом. Но ты упустил одну важную деталь: имя Мартин может быть использовано как псевдоним. А даже если и нет, то теперь представь сколько этих Мартинов умерло во всех штатах. А даже если не Мартин, то, допустим, Джон или.. — Нам достаточно знать только две вещи для того, чтобы узнать где погиб Мартин и в каком штате это произошло. 1. Мы уже знаем, что о его пропаже было известно незадолго до смерти Рубена. Убийца наверняка находится или находился где-то недалеко от Детройта, поскольку две смерти произошли в очень короткий промежуток времени между ними. Нужно выбирать неделю или две до смерти Руби. 2. Можно просто поинтересоваться и посмотреть, в каком штате вдруг резко сократилось количество задержанных наркоманов или мелких барыг/закладчиков. По новостям у нас во всю трубили о том, что оно снизилось. Где снизился еще процент — там побывал убийца. Ну а если мы узнаем что-то по поводу второго пункта, то тогда уже можно и приступать к первому. Я вам даже скажу дополнительную информацию: в основном он торговал мефедроном и крэком, потому что они были одни из самых дешевых у него и их раскупали первым делом. Судите в первую очередь по этим двум драгам. Если в каком-то штате стало меньше порошкозависимых, то... — Ахуеть, да? — вдруг сказал Ричард с улыбкой на лице, а потом осекся и ударил себя по губам. — Извини, пап. — Да нет, действительно ахуеть, — Хэнк немного нервно усмехнулся. — Из этого парня выйдет отличный коп! Ну скажи, Ненс, разве не правда? — Да... — тихо отозвалась женщина. — Действительно, отличный коп. — Спасибо, но, прошу, не надо приравнивать меня к полиции. Не в обиду Вам, лейтенант. — Расслабься, пацан. Я обязательно прислушаюсь к твоим словам, но, думаю, ты осознаешь то, что это займет какое-то время. — Даже если это займет целую жизнь, я не успокоюсь, пока не найду этого гада. Лейтенант Андерсон, я хотел бы вас попросить: если моя идея сработает и вы найдете зацепки где-нибудь вне Детройта, я очень прошу, возьмите меня туда с собой. А вот с этих моих слов завис даже Ричард. Юноша вопрошающе повернулся ко мне, но я непреклонно продолжал смотреть прямо в глаза Хэнку, ожидая ответа. Он в курсе был, насколько это важно для меня, мне даже не стоило объясняться. Почему-то все отделение вдруг затихло. Я поднял лицо и вдруг увидел, что все непосредственно смотрят на меня. Некоторые, заметив, что я обратил на это внимание, неловко отвернулись, но большинство продолжало смотреть на нашу странную компанию. На удивление мне было плевать. Хэнку было откровенно неудобно, и я его понимал. Я помогаю ему, взамен желая лишь чтоб он взял меня с собой, но даже если лейтенант и хотел бы, то он не смог бы этого сделать чисто по уставу. Тем более, я не был даже родственником пропавшего или его близким другом, так что в процессе я вообще считаюсь посторонним и влезать в это не должен. Я помогаю принять ему решение. — Лейтенант, я понимаю, что формально вам нельзя, но любые формальности можно сдвинуть. Я не буду настаивать только в том случае, если это угрожает вам выговором или штрафом. — Дело ведь даже не в штрафе, малыш, — ласкательно и сочувственно произнес мужчина, выдыхая. — А в твоей безопасности. Мы не впутываем гражданских именно потому, что наша задача сохранить вам жизнь, а не подвергать ее еще одному риску. — Вы не подвергаете меня риску, — я постарался возразить. — Я уверен, что даже если что-то мы и найдем, то максимум, куда мы поедем — это в полицейский участок, где получим информацию и все. — Извини, но... нет. Лейтенант тяжело вздохнул. Я тоже. Оставшись разочарованным, с одной стороны, я хотел бы продолжить просить его, но с другой, понимал, что ему действительно лучше этого не делать, ибо слишком много рисков. Ричард ничего не говорил, да и к тому же, а что он мог сказать? — Ненс, оставь нас, пожалуйста, на пару минут. Я хотел бы поговорить с Гэвином лично. — Мне уже в любом случае нужно идти, лейтенант. Я не прощаюсь, а говорю "до встречи". Приятно было пообщаться. До свидания, Ричард. — До свидания. — Гэвин, — она вдруг заглянула мне прямо в глаза, и встала так близко, что мне стало немного неловко. — Скажи... почему ты так заинтересован этим делом? — Кто-то убил моего лучшего друга. И я намерен выяснить кто. Этот человек должен ответить за смерть Рубена. — Твой друг — Грант де Рубен? — с нескрываемым интересом она уточнила. — ...Я думаю, он был мне немного больше, чем просто "друг". В свое время он был единственным, кому не было на меня плевать. Женщина посмотрела на меня в последний раз и ушла. Я, ожидая, начал было немного переживать, поскольку Хэнк отчего-то медлил. Неожиданно лейтенант сказал: — Гэвин Рид, пожалуйста, пройдемте со мной в допросную. Сердце у меня остановилось. Я моментально раскрыл глаза и глянул на Ричарда. У того был точно такой же шок, как и у меня, а может даже и больше. Неужели Хэнк все же решил не спускать мне с рук то, что я водился с дилерами и Рубеном в одной и той же тусовке? Неужели мне тоже придется ответить по закону? Мужчина встал со своего места и поманил рукой за собой, и я послушно пошел следом, боясь, что это что-то страшно серьезное и касается моей свободы. Когда мы вошли в комнату, меня встретили буквально только четыре серых стены, стол и два стула. Ричард ждал под дверью. Я спокойно сел за стол и сложил на него руки как какой-то преступник. — Малыш, не бойся, — тут же начал Хэнк. — Я привел тебя сюда только потому, что не хотел, чтобы наш разговор слышали остальные. Все в порядке, выдохни. — Умеете же вы напугать, лейтенант Андерсон. — Однако, тема все равно достаточно серьезная, — Хэнк тут же помрачнел. — Мне звонил твой отец. Гэвин, ты украл у него деньги? Я широко раскрыл рот. Неужели этот ублюдок таки заявил в полицию? Неужели у него совести хватило на то, чтобы обратиться за помощью к тем, кого он хуями крыл последние несколько лет? Мне было обидно, я был зол, и, несмотря на то, что Хэнк постарался меня успокоить, я снова начал переживать. Воровство ведь вне закона. Я вне закона. — Что Эйшер говорил? — Он сказал, что у него пропала сумма размером в пятьдесят тысяч. Сказал, что пришел уставший после ночи и кинул деньги на стол, не подумав, а ты забрал. Это правда? — Не уставший он пришел, а объебался как последняя скотина, — с оскалом добавил я, злясь. — Лейтенант, это правда. — Ты тоже грешил наркотиками, я уверен в этом, так что это не повод называть его скотиной, раз сам таковым являешься. Однако, почему ты его так назвал? Ты считаешь, что ты лучше? — Я тоже человек далеко не первого сорта, но, поверьте, я объективно лучше этого уебка. — Раньше ты не был таким смелым в разговорах о нем. — Потому что теперь я его не боюсь, пошел он нахуй. Пусть подавится своими проклятыми деньгами, мне похуй. Я верну все до копейки, я готов даже подписаться на это. — А зачем ты их взял? — Я хотел уйти из дома, но мне нужны были хоть какие-то деньги на проживание. В общем-то я пришел туда только за вещами. У меня буквально не было даже моей одежды. В последний раз, когда я был дома, мне пришлось бежать от него к соседям. Мисс Нортвен дала мне шмотки своего мужа, чтоб я смог добраться до колледжа, где безопасно, но мне нужно было вернуться туда в любом случае, потому что там остался мой телефон. Я буквально выбежал в коридор в одних трусах. — Почему ты бежал? — Неважно. — Гэвин, я буду с тобой откровенен: я понял, что у вас натянутые отношения с отцом еще в первый раз как вас увидел. Потом Ричард мне рассказывал о тебе и твоих проблемах. Он не сплетничал, он просто пытался придумать хоть какое-то решение им. Если уж на то пошло дело, то вот тебе мое предложение: если он совершал с тобой какие-то насильственные действия, то ты в полном праве заявить на него и посадить за решетку. Все зависит от твоего заявления, малыш. Я не хочу настаивать, но, думаю, ты и сам в курсе, что придурков нужно наказывать. — Это уже в прошлом, мистер Андерсон, — я улыбнулся. — Сейчас все нормально. Я не хочу делать какие-либо заявления, потому что, Хэнк... заебала субординация, извини. Можно на ты? — Конечно. — Ты классный коп. И, судя по тому, что мне рассказывал Ричард, не только коп, но и человек. И я знаю, что если я опишу все то, что делал со мной отец, то ты найдешь к чему докопаться и посадишь его за насилие и наркоманию надолго. Но чтобы что-то найти, нужно искать, а у тебя нет на это времени. Я не хочу говорить это другим копам, потому что не доверяю им, а для меня история с отцом слишком личная и... — Тебе стыдно за то, что он с тобой делал? — Да. Но вот я к чему веду: сейчас для меня в приоритете стоит дело о смерти Рубена. — Я боюсь тебя огорчить, малыш, его больше не расследуют. Вернее, с сегодняшнего дня мы все должны будем прекратить. Вынесли вердикт, что это просто передозировка. Я постараюсь поговорить с Джоном по этому поводу, но я ничего не обещаю. — Блять, пустите меня к нему и я сам поговорю! — Гэвин... — Если твое начальство слепое, то давай я подарю ему линзы, чтоб он наконец узрел очевидную вещь — кто-то уничтожает дилеров одним за другим! — Гэвин, Джон тоже это видит. Все это видят, но общественности нравится считать, что их город в безопасности. И властям тоже. Понимаешь, вот в чем тут дело: каждый готов упрекнуть Гитлера за убийства, говоря, что жизнь священная, но если бы можно было бы убить его, то никто бы не отказался. Не Джон принимает здесь решения, над ним стоят еще люди. Если и заниматься расследованием, то только своим собственным. Гэвин! — он вдруг даже встал со своего места, пригрозив мне пальцем. — Не воспринимай мои слова буквально! Не смей лезть туда без должной поддержки! Ты и так многое сделал для нас и Рубена. И хотя я не поощряю такие сильные вольности, но я правда благодарен тебе за помощь. Но это опасно. Ты чуть было не умер. И, кстати... В твоей крови был тот же материал, что и в крови других жертв. Наши лаборанты изучают его, чтобы понять откуда оно взялось на нашу голову. Может быть, это прольет свет на ситуацию, но вот что я хочу тебе сказать: не суйся туда больше. Я не хочу, чтобы в списках убитых я однажды увидел твое имя. — Ты бы поступил так же, зная, что кто-то убил твоего лучшего друга? — Да. Ради своих нынешних близких. Если есть где-нибудь жизнь после смерти, то я бы не смог посмотреть им потом в глаза, зная, что из-за моей неосторожности они так сильно страдали все эти годы. Я замолчал. Мне стало так неловко, но я почему-то не мог понять причину. Андерсон не упрекнул меня ни в чем, а просто поговорил. Это было трудное решение. С одной стороны месть, которую я возжелал даже больше, чем хорошую жизнь, а с другой — Ричард. Ричард, которому я и вправду не смогу посмотреть в глаза, если что-то случится. — Я обязательно подумаю над твоими словами, Хэнк. Что сказал отец еще? — Он требовал справедливого суда, но я с ним поговорил. Он не будет писать на тебя заявление, если ты вернешь ему все до копейки. Ты же не успел потратить все деньги? — Я взял оттуда только самую малую часть, но я даже не помню сколько именно. В любом случае, я верну завтра. Скажи, я могу вернуть ему деньги через тебя? — Не хочешь с ним видеться? — Да пошел он нахуй. Хэнк рассмеялся. Я встал со своего места и хотел было уже уйти просто-так, но вдруг остановился, повернувшись к Андерсону и сказал: — Куришь? — мужчина кивнул. — Тогда позволь угостить тебя сигаретой. И, да, Хэнк... — Что? — Спасибо за заботу. Я долго думал над тем, что сказал мне мистер Андерсон. Я и вправду подвергал себя очень сильным рискам, но раньше для меня это было нормой. О чем тут говорить, если я самолично ходил по городу с рюкзаком, набитым дурью, и общался с настоящими уголовниками? Просто раньше я не чувствовал ответственности за это. А теперь я понял, что ответственность есть, причем она ужасно велика. Я должен быть осторожным ради своих близких. — Так о чем вы говорили с отцом? — не без интереса спросил Ричард, глянув на меня; мы шли по улице и я курил уже вторую сигарету. Я остановился. Ричард, недоуменно глядя на меня, искренне желал узнать причину моей смены настроения. Я чувствовал себя виноватым перед ним, ибо всегда, все это время подвергал себя опасности, не задумываясь над тем, что же будет с ним. — Он сказал, что мне следует быть осторожнее, — про отца я решил не рассказывать, ибо не хотел выглядеть в чужих глазах вором. — Рич, и еще кое-что... Прошу, прости меня. Я был глупцом, когда думал, что сам смогу со всем справиться. Я больше не буду в это лезть, по крайней мере одному. — Я рад это слышать, мой друг, — Ричард улыбнулся. — Ладно, пошли... Нужно еще раз обо всем хорошенько подумать. Или отдохнуть. Кажется, нам необходим отпуск. — Это было бы круто.Ненси Льют:
Не знаю, какая сигарета это была по счету, но за последний час я выкупила достаточно много для того, чтобы последняя уже просто не лезла в глотку. От никотина начала болеть голова и в желудке образовалась страшная тошнота, так что я не смогла докупить последнюю и просто выкинула ее, оставив на середине. Мне было так страшно ему звонить... На улице темно, холодно и нет людей. Я знаю, что мой мальчик уже давно дома. Я хотела приехать поскорее к сыну, но с другой стороны безумно боялась каждого своего возвращения домой — мне казалось, что за мной идет слежка, и что Несси сможет узнать где я живу. И тогда опасность будет угрожать моему сыну, поэтому я возвращалась либо максимально поздно, чтобы в темноте меня никто не увидел, либо наоборот очень рано, когда на улице час пик и меня ее заметят в толпе. Этот мальчишка... Гэвин Рид. Ему крупно повезло, раз он смог выжить после употребленного им тириума. Если я скажу об этом Эрнеско, то он наверняка прикажет убить его, и убийцей буду я. С одной стороны, мне было глубоко плевать на этого человека, ведь я его даже не знаю. С другой... как мать я осознавала, что это тоже живая душа. Я понимала, что он тоже чей-то сын, и как... как я могу убить ребенка? На глазах начали наворачиваться слезы. Я никогда не лгала Эрнеско. Я боюсь его, как боятся бешеного дикого зверя, и понимала, что если он узнает о лжи, то убьет меня, ибо я буду предательницей. А этот мальчик всего-то хочет отомстить за своего друга, и в глазах его я не видела никакого страха, только чистая отвага и искреннее желание помочь полиции. Может, в какой-то степени я даже гордилась им, ведь редко встретишь молодняк, который так ловко и с умом может сопоставить факты и помочь с расследованием. В любом случае, нужно было осуществить звонок и наконец сказать Несси о том, что с Ридом. Это решение далось мне нелегко, я думала над ним весь день и весь вечер. Руки тряслись, я снова закурила эту чертову сигарету. Гудки... такие длинные, тянущиеся, они нагнетали. Пока вдруг по ту сторону линии не раздался голос: — Здравствуй, моя куколка, — судя по тону, настроение у него было хорошее. — Ты узнала то, что я тебя просил? Судя по всему да, иначе бы ты не звонила. Этот чарующий мужской голос, бархатный и мягкий, от которого любая женщина расплылась бы в ласке влюбленных чувств. Как я могла на это повестись? Сейчас он казался мне отвратительным, я не понимала от чего меня тошнит: от Несси или от сигареты? Мне пришлось закрыть трубку рукой, ибо на эмоциях я всхлипнула, и пока слезы катились по моим щекам, сердце выпрыгивало из груди. На счет три. Раз. Два... — Гэвин Рид мертв.