Ричард Андерсон:
Врачи сказали мне, что с Ридом все в порядке, его успели вовремя спасти. Когда встал вопрос о том, стоит ли оповещать родственников о случившемся, я настоятельно добивался того, чтобы они этого не делали. Сейчас мальчишка отсыпается в палате, рядом с которой я сижу начиная с того самого момента, как приехал сюда — с одиннадцати часов ночи. Я успел даже немного подремать на лавочке, пока медсестра, заметив, что меня рубит, не предложила отдохнуть на третьем этаже. Там есть небольшая игровая комната для детей и их родителей, и там же стоят кресла и небольшой диванчик, на котором я провел эту беспокойную ночь. Когда я вчера говорил с отцом по этому поводу, то Хэнк искренне попросил не ехать меня прямо сейчас туда, поскольку это будет бессмысленным. Даже полиция временно отступила, понимая, что в данный момент они не смогут допросить Рида и нужно было дождаться его поправки. Но я был на эмоциях, когда ехал сюда, причем на таких сильных, что медсестрам пришлось давать мне успокоительное. Врачи объясняли мне, что это обычная передозировка, но я хотел лично убедиться в том, что все прошло как надо. А потом выяснилось еще что-то. — Мне нелегко об этом сообщать Вам, — осторожно начал врач, после чего тяжело вздохнул и опустил лицо, поникнув. — Но парня изнасиловали.А ведь я мог помешать этому.
Я проклинал всеми силами этот чертов клуб. Я даже ловил себя на мысли, что вполне способен сжечь его или разрушить изнутри, и это было такое сильное желание, что я чуть было не побежал осуществлять его. Меня просто остановило мое здравомыслие, и к тому же потихоньку начали действовать успокоительные. Медсестры смотрели на меня сочувственным взглядом. Несколько таких взглядов они кидали и на других ждущих. За это время я успел пронаблюдать, как сюда доставили пожилую женщину с инсультом. Рядом с той палатой точно так же, как и я, сидела женщина, которая постоянно хваталась за свое лицо руками, пытаясь сдержать плач. Предположительно, это была ее дочь. Вначале я испытывал горе, может чуть меньшее, чем эта незнакомка. Но потом я превратил его в злость, а после — даже какой-то холод. Под этими эмоциональными заморозками я делал выводы. Я никогда впредь не отпущу Гэвина никуда одного, если в моей голове возникнет хоть капля сомнений по поводу его идеи. Я считаю, я сделал правильный вывод, и всерьез был намерен жить с ним в ближайшем будущем, и даже если Рид начнет возражать или убеждать меня, что все нормально, я буду стоять на своем.Зачем я отпустил его?
Было во мне и еще одно чувство, что я никак не мог сдержать в себе — это желание убить того подонка, который посмел совершить такое с Ридом. Если Гэвин не вспомнит, что именно происходило в тот вечер, то я не стану говорить ему об изнасиловании, потому что тогда парень просто сойдет с ума. Какого это — жить, зная, что тобою нагло воспользовались, обкончали и выкинули как какую-то тварь? — Рич, — вдруг неожиданно слышу. На меня ложится чужая рука и, подняв взгляд вверх, я неожиданно вижу Хэнка, который обеспокоенно смотрит на меня. Моментально пришло чувство бодрости. Я нахмурил брови, отвернулся и выдохнул. — Привет, пап. — Паршивое настроение, да? — не без сочувствия спросил мужчина и рухнул рядом со мной на лаву с точно таким же тяжелым вздохом. — Сколько ты тут сидишь, сынок? — Не помню, — я солгал, потому что понимал, что если бы Хэнк услышал, что я сижу тут буквально со вчера, то очень эмоционально бы на это отреагировал, а оно к черту нам не нужно. — Ты приехал допросить Гэвина? — Да. Врачи сказали, что он уже приходит в себя, но лучше его пока не грузить, нужно еще немного времени. Это как пробуждение после очень сильного глубокого, даже нездорового сна. Мальчишке сейчас тяжело глаза открыть, не говоря уже о том, чтобы давать какие-то показания. Сердце мое забилось сильнее. Я понял, что совсем скоро смогу увидеть Гэвина, совсем скоро я смогу почувствовать его своей рукой, услышать запах. Мне стало легче, но не намного, и Хэнк, видя, что внутри меня творится черт знает что, мог только с сожалением за этим наблюдать. Он не психолог, утешать человека и внимательно выслушивать его — точно не суперспособность этого старика, но я видел, что он искренне хотел помочь мне, просто не знал как. В какой-то момент отец просто берет меня за плечо и под напором заставляет опуститься на себя, хотя я и не сопротивлялся. Я уложил голову ему на плечо и закрыл глаза, стараясь хоть немного расслабиться. Мужчина обнимал меня, и мы молча сидели под дверью этой чертовой палаты, каждый при своих мыслях и эмоциях.Я бросил его.
Из глаз медленно начали течь слезы. Я всхлипнул, но тут же постарался прийти в себя и успокоиться, чтобы отец не переживал, но Хэнк сразу же все заметил. Он обнял меня сильнее, прижав к себе, а я, Богом могу поклясться, не помню, когда в последний раз я плакал так сильно. — Тише, милый, — нашептывал отец, поглаживая меня по голове, но оттого мне становилось еще хуже. — Все ведь хорошо, он уже начинает приходить в себя. — Я мог предотвратить это! — не выдерживая, я кричу прямо в больнице. — Я ведь не хотел отпускать его одного! Зачем я сделал это?! Зачем?! Почему я не пошел с ним?! Этого бы не случилось! — Малыш... пошли, пройдемся. Мы стояли около центрального входа больницы. Хэнк курил, жадно и сильно затягиваясь своим горьким табаком. Мы молчали какое-то время. Я стоял напротив него и думал, что наверняка стоило объяснить чем вызвана такая сильная реакция на теперешнюю ситуацию, но я боялся, что меня не поймут. — Мне сказали, что его родителей не сообщали о случившемся, — мужчина подал свой хрипловатый голос. — Сказали, что ты упрашивал их этого не делать. Почему? Думаешь сам во всем разобраться? — Я смогу это сделать. По крайней мере, думаю, у меня просто не будет выбора, — я пожал плечами. — Я виноват перед Гэвином в какой-то мере, нет смысла скрывать. Мне не стоило оставлять его одного, причем... самое страшное то, что интуиция подсказывала мне, что ничего хорошего из этого не выйдет, а я хуй за... ой, пап, извини. — Обстоятельства того требуют, все в порядке. С другой стороны, ты ведь не можешь быть вечно рядом с этим человеком, понимаешь? — Я еще долго не смогу простить себя за это. Хэнк выдохнул, бросил сигарету и зачем-то полез во внутренний карман куртки. Я пронаблюдал, как он достает из него маленькую флягу. Вскинув брови, я вопросительно глянул в чужие глаза, на что Хэнк с кривой усмешкой открыл пойло и сделал два крупных глотка, а затем протянул мне. Я отрицательно покачал головой. — Не выеживайся, — говорит мужчина. — Я не собираюсь тебя спаивать, сынок. Но можешь поверить по моему личному опыту: так будет менее херово. Алкоголь пьют все. Врут те, кто говорит что не пьет, а даже если не пьет, то люди эти - 1 процент из 100, их и не замечают. И мне всегда было интересно зачем мы напиваемся. Почему, превозмогая свою лень, человек готов встать с места, взять кошелек и пойти за алкашкой? Почему, сколько бы литров ты не выпил, тебе все равно будет мало, даже если картинка перед глазами плывет, а в желудке — страх и ужас? Чтобы стало легче? А станет? Или чтоб признаться человеку, создать интимную обстановку и немного осмелеть, потому что так страшно порой бывает признаться в том, что внутри тебя... Я могу это понять. Человек ищет лекарство от всего, от чего только может. Даже если ему это не помогает, ради минутного облегчения мы готовы жрать таблетки тоннами, потому что порой просто начинаешь сходить с ума. Я много слышал, что алкоголь разрушает твою личность. Люди пьют, надеясь, что это облегчит их внутренние переживания. Что алкоголь погасить пожар. Значит ли это, что мы принимаем лекарство от самих себя? Я хотел бы, чтобы это подействовало. Мне и вправду было до чертиков паршиво из-за всей этой ситуации. Я корил себя, казнил, может даже ненавидел. Беря флягу в руки, я думал, как это странно — пить вместе с отцом, стоя под окнами больницы. Сделав первый глоток, я мгновенно скривился и выпил через силу, после чего сразу же отстранил от своего лица флягу. У меня на глазах слезы накатили от этого омерзительного вкуса. С другой стороны, а где вы видели сладкие таблетки? — Блять, — не выдержав, я матернулся, а Хэнк тот час же засмеялся. — Господи, что это такое? Это вискарь паленый? Если да, то я не удивлен. Не имею ничего против, пап, но давай я тебе что-то получше куплю, умоляю. — Это самогон. Пошли. — Погоди. То ли от отчаяния, то ли от жадности, но я сделал еще два таких же глотка напоследок. Отца это ни сколько не удивило. Возможно, он понимал мои мотивы даже лучше, чем я, но просто не озвучивал свои мысли на этот счет. — Самогон ведь гнать незаконно, — между прочем я сказал, тяжело дыша перегаром и передавая лекарство обратно в руки Хэнка. — Нарушаем законы, лейтенант Андерсон? Не хотите ли проехать со мной в отделение, где мы поговорим? — Тебе идет роль мудака-копа, — с усмешкой произнес мужчина, чуть покривившись. — Ты пойми, что я ведь такой же человек, как и все тут. Все нарушают законы, абсолютно все. Ты тоже сделал поджог, помнишь? Тебе повезло, что отец Тиши не стал писать заявление, иначе бы пахал на исправительных работах. Хочешь сказать, это преступление намного легче, чем маленькая самогоночка? — У меня на то были свои причины, пап, — я фыркнул, нахмурив брови. — Ты сам все прекрасно знаешь, я уже говорил. — А у меня есть причины на это, — Хэнк указал на флягу в своих руках, после чего живо спрятал ее, когда мы начали заходить. — А теперь улыбнись и вперед, все ведь хорошо. Я улыбнулся. Не знаю, отчего именно улучшилось мое настроение, от выпитого алкоголя или от разговоров с отцом, но что-то в этом было особенное. Мне нравилось как смеется Хэнк, как добродушно он любит похлопал тебя по плечу или точно так же за плечо приобнять. И как он теряется, когда ему нужно кого-то утешить, или когда хочет описать свои собственные чувства. Мне нравится, что он так добр ко мне, и я знаю, что он всегда будет рядом. Зайдя внутрь,я тяжело выдохнул, чувствуя, что несильно опьянел. Во рту дикость какая-то творилось, но все же стало немного легче. Мы пошли вперед, пока вдруг нас не встретил врач, что быстрым шагом подошел к нам и остановил. Я узнал его. — Мистер Андерсон, — обратился он ко мне, — Вы хотели поговорить с Гэвином Ридом. Если желание еще есть, то знайте, что сейчас самое время. А Вы?.. — Я Лейтенант Андерсон, — отец сразу же достал полицейский жетон, на что врач согласно кивнул. — Я хотел бы поговорить с мистером Ридом по поводу вчерашней ночи. Разве Вас не предупредили? — Я был занят... верно, что нет. Господа, в таком случае, пройдемте за мной.Гэвин Рид:
Я сидел, согнув колени и хватался руками за свои плечи, так, словно я до сих пор испытываю холод. Или мне не кажется? Я терялся в ощущениях. Я так рад был, когда пришел в себя, и смог почувствовать своей рукой постель, свою вторую руку, свои волосы, свое лицо... Я прикасался ко всему, к чему только мог, причем так робко и аккуратно, как будто боялся, что это исчезнет. И сейчас я сидел, обхватив себя руками, только за тем, чтобы иметь хоть какое-то ощущение реальности. Я не мог поверить в то, что произошло. Меня изнасиловали. Трахнули, как ебаную суку, выкинули в туалете и забыли. Я чувствовал такое отвращение к себе... Словно вся та грязь, что была на полу в уборной, страшными слоями прилипла ко мне и я никак не могу от нее избавиться. На моей руке были белые полосы от ногтей на красной раздраженной коже - я чесал свои руки, обломанными ногтями продавливал кожу, и все лишь для того, чтобы избавить себя от этой грязи, в которой я, казалось, увяз. Мне даже казалось, что от меня исходит какой-то трупный гнилой запах как от мертвого разлагающегося животного. Я отдавал себе отчет в том, что скорее всего я просто немного поехал головой, но эта грязь не давала мне покоя. Я даже попросил медсестру отвести меня в душевые, потому что я больше не выдерживал, я чувствовал себя мусором. Она видела, как дрожат у меня пальцы, как глаза наливаются кровью, но женщина при всем своем понимании не могла оказать мне данную услугу. Она смогла дать мне только салфетки, и тогда я лихорадочно начал вытирать свои руки, вираж влагу. Мне полегчало буквально на каких-то жалких полминуты, после чего руки за чесались пуще прежнего. Женщина успокаивала меня, говоря, что все в порядке. Ей тяжко было за этим наблюдать. Тогда я начал требовать сигарету. Понятное дело, что здесь в помещении курение было запрещено, и я стал настаивать на том, чтобы меня выпустили отсюда к черту просто чтоб покурить. А затем я и вовсе захотел сбежать отсюда, причем с таким сильным рвением, как будто я находился не в больничной палате, а в склепе, и моя койка — это Гроб. — Я уже пришел в себя! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! Я не хочу здесь быть, дайте мне выйти! Меня накачали таблетками. Когда я глотал их, у меня было такое чувство, будто я глотаю маленький раскаленный кусочек железа. После первой таблетки я сказал врачу, что со мной что-то не так, что я не смогу выпить вторую таблетку, потому что в горле что-то резало, как будто там что-то застряло. Врач осмотрел меня и сказал, что это не более, чем просто нервы. Снова вдруг стало холодно. Я залез под покрывало и накрылся с головой, постарался забыться, потеряться, уме... Я обнимал подушку, прижимал ее к себе руками и думал, что было бы отлично поспать. Не потому, что я действительно нуждался во сне, а потому что для меня это была маленькая смерть. К своему ужасу я осознал, что действительно желаю исчезнуть, словно меня никогда и не было. Я боялся. Боялся думать об этом, анализировать, вспоминать о том, что со мной произошло. И кем я стал теперь... Неожиданно послышались чужие шаги. Я тут же насторожился и затих, перестал даже дышать, боясь показать свое лицо этому миру. А когда до меня дотронулась чужая рука, то я моментально вздрогнул и отстранился прочь от нее, тут же живо выниривая Из-под одеяла как зашуганное животное. Раскрыв глаза, я вдруг увидел лицо Ричард. — Ричи? ..Это ты? — Гэвин... Не знаю насколько действительным было мое мироощущение, но мне казалось, будто Андерсон смотрит на меня с каким-то испугом. Спустя несколько секунд мне померещилось отвращение, а еще спустя несколько - ненависть. Я быстро опустил лицо в низ и с ужасом спросил, зажмурив глаза: — Ты ненавидишь меня? — но спокойный ровный тон вдруг начал прерываться на волнительный, нервный. — Скажи честно. .. ты ненавидишь меня?! — из глаз начали литься слезы. — Ты ненавидишь меня, да?! — Гэвин, пожалуйста, успокойся. Я закрываю свое лицо руками и опускаю голову вниз. Мне казалось, что Рич и вправду ненавидит меня. Ненавидит за то, что я не послушал его. Ненавидит меня за то, что я не смог постоять за себя, за то, что я так низок, за то, что я такой грязный... мне хотелось кричать от отчаяния, но вместо этого я тупо сидел на своей койке, боясь посмотреть в глаза единственном человеку в моей жизни, которому не было плевать меня. И больше всего я боялся потерять его, боялся что ему будет просто стыдно находиться рядом со мной. Что он будет воротить нос от этой грязи и трупного запаха, исходящего от меня. — Мистер Рид, — я слышу голос врача, но не поднимаю на него свой взгляд, — Я советую Вам выпить таблетки. — Пошел нахуй со своими таблетками. Мне было так паршиво. Мне в глотку ничего не лезло, и я боялся, что начну испытывать ту же боль, когда глотал первые препараты — горло режет как ножом. — Гэвин, — я слышу голос Хэнка у себя над головой, — нам нужно поговорить о случившемся, я хочу взять у тебя показания. Я могу поговорить с тобой? — Я не хочу, — лихорадочно начинаю мотать головой, жмуря глаза и сильнее прячась куда-то в абстрактную темноту перед ними. — Извините, лейтенант, мне... Я. .. — Вы можете оставить нас наедине? Это был Ричард. На какое-то время все умолкли, после чего послышались шаги. Я раскрыл свое лицо и пронаблюдал, как выходят из палаты врач и мистер Андерсон. Я знал, что Рич был рядом, но я не хотел смотреть на него. Мне было так стыдно перед ними. И так плевать на самого себя. Я не выдерживаю и снова прячусь под одеяло, Накрываю себя с головой и отворачиваюсь от Андерсона, надеясь, что он исчезнет как и те двое. Но он не уходил. А я лежал и мучался, не зная, куда мне себя деть. О чем сейчас думает Ричард? Насколько плохо мое положение? — Гэвин, — осторожно говорит он, и я открываю глаза. — Пожалуйста, повернись ко мне. Мне очень это нужно. — Посмотреть на урода? Это тебе нужно, Ричард? — Пожалуйста... Рид, я хочу увидеть тебя. Зачем ему это? Я не понимал. Почему он до сих пор тупо не ушел, оставив гнить меня наедине с самим собой? По моему мнению это было бы очень разумное решение, но Андерсон его не принимал, хотя я считал его до нельзя умным. Я с большим трудом смог найти в себе силы для того, чтобы повернуться к нему, но вынырнуть полностью из покрывала я не мог по непонятным мне причинам. Только глаза открыл, и наконец посмотрел на своего друга... похоже, уже бывшего друга. Ричард смотрел на меня с нескрываемой горечью в глазах. Он сидел на корточках напротив и изучал меня, словно оценивая. Я не мог нормально на это реагировать, мне казалось он думает, а достоин ли я вообще его общества? Или что он думает насколько сильно я пал, или как лучше уйти из этой палаты. Я снова закрыл глаза и опустил лицо. — Почему ты тут? — спрашиваю охрипшим голосом. — Ты можешь уйти, я не обижусь. Я все пойму, я тебе неприятен. — Не говори такого, — я не видел, но слышал и чувствовал, что Рич непроизвольно нахмурился, и оттого я почувствовал себя ужасно виноватым. — Я здесь, потому что мне не все равно на тебя, Гэвин. Пожалуйста, посмотри на меня. Ты не представляешь, что я сейчас чувствую, когда нахожусь рядом с тобой. — И что ты чувствуешь? Ричард замолчал. Мне стало интересно какие эмоции отображаются на его лице, поэтому я выглянул из-за покрывала, но это произошло в самый неудобный момент, а именно — когда Ричи тянул свою руку к моим волосам. Я моментально отскочил прочь как ошпаренный, задел рукой аппаратуру и чуть было ее не перевернул, создавая шум. И с таким страхом смотрел на Ричарда, а тот удивленно молчал, не зная что и сказать. Я и сам не мог объяснить, почему на такое, казалось бы, безобидное действие я так остро отреагировал. И что самое страшное, неужели я... Я боюсь своего друга? — Ричи, — я подал свой жалкий писк, скривив лицо от боли. — Ричи, пожалуйста, прости меня, я не хотел тебя обидеть. .. Рич, я не знаю что на меня нашло, пожалуйста, прости меня! — Гэвин, все в порядке, — я буквально видел, с каким трудом Андерсон выдавил из себя это подобие улыбки, лишь бы утешить меня. — Не бойся меня. — Я не хочу бояться тебя, — скулю, вновь закрывая свое лицо руками от истерики. — Извини, мне... мне просто стало страшно и я.. — Тише. Давай кое-что проверим: дай мне свои руки, Гэвин. Тише, иди сюда... Я не сделаю тебе больно, обещаю. Он аккуратно берет мои руки в свои ладони и заставляет открыть лицо вновь. Мои - заплаканные, грязные, страшно уродливые и с неостриженными ногтями. Его - чуть грубоватые, уверенные, сильные и чистейшие белые. Я схватился пальцами за них, я дрожал, а Ричи спокойно продолжал удерживать их, наверняка думая, что я скоро успокоюсь, но мне не становилось лучше. Напротив, я стал еще больше сходить с ума, но уже не от страха, а от того, что я чувствовал его. Я водил большими пальцами по его коже, всматривался в линии, в изгибы и маленькие чуть розоватые рисунки пятна. Я чувствовал его. Это как долго находиться в темноте, не зная куда идешь и что вокруг тебя, и неожиданно вдруг почувствовать какую-то опору - скалу, вступ, ветку или что-то вроде того, за что можно было бы вцепиться. — Вот видишь, — аккуратно говорит он, и улыбается уже чуть сильнее и искреннее, чем это было прежне. — Все хорошо. Я здесь, я рядом. — Рич... скажи, что ты чувствуешь, когда смотришь на меня сейчас? Ты ненавидишь меня? Я причиняю одни проблемы. Если ты можешь, Рич, пожалуйста, прости меня... Я. .. Я не хочу терять тебя. Ни за что не хочу потерять тебя, никогда! От меня несет каким-то ебаным трупом! — Ты приятно пахнешь, — утверждает Андерсон, но я ему не верю. — Мой милый друг, успокойся. Все будет хорошо, ты не урод, и я не ненавижу тебя. Я так переживал, когда узнал, что ты в больнице... Я примчался сюда как только смог, я желал твоей скорейшей поправки. Как ты? — Я так... Я хочу уйти отсюда как можно быстрее. Я схожу с ума, кажется. Я постоянно слышу этот ебаный запах гнили, и я чувствую какое липкое мое тело от грязи. — Но оно не липкое. — Но я же чувствую это. Мне хочется принять душ, но мне отказали в этом. Я хочу в ванную, мне это необходимо, или под дождь, или в реку, или куда-то чтоб это смыть, плевать куда. Неужели ты не чувствуешь какая липкая моя кожа? — Я? Не чувствую. Мне очень приятно ее ощущать, она мягкая и чистая. Что ты чувствуешь еще, Гэвин? Почему ты не хочешь пить таблетки? — Потому что мне больно. Я как будто глотаю лезвие, оно режет по моему горлу. Врач осмотрел его и сказал, что все в порядке и там ничего нет, но это мучает меня. Я не хочу пить таблетки, потому что боюсь, что мне снова станет больно. Ричард на секунду отвернулся за тем, чтобы глянуть на дверь. Он молча отпустил мои руки, встал со своего места и вышел из палаты, оставив меня какое-то время наедине. Я испугался того, что он таки начал испытывать отвращение ко мне, но вдруг Андерсон вернулся. Я увидел в его руке таблетки и стакан воды, и тут же начал отрицательно мотать головой, понимая, что сейчас последует. — Я не хочу этого. Мне будет больно, Рич, пожалуйста, не заставляй мне это делать. — Давай ты выпьешь вместе со мной, — Андерсон мягко улыбнулся и снова взял мою руку в свою, в утешительном жесте ее чуть сжав. — Смотри, я тоже это сделаю. В этом нет ничего страшного, это обычное обезболивающее, правда. Выпьешь со мной? — Зачем ты делаешь это? — Я искренне недоумевал. — А если тебе станет плохо? Вдруг это какой-то особенный препарат? Рич, это глупая идея. — Я уточнил у врача, со мной ничего не случится, может только руки немного онемеют и все. Не бойся, Гэвин. Давай. Он выдавил две таблетки мне в руку. Я задумчиво посмотрел на них. Почему Рич идет на такие поступки? Ради чего? Ради меня, мусора? Я этого не понимал. Единственное, что меня мотивировало выпить эту стань - осознание того, что Ричи тоже будет ее пить. Мне было неловко примерно так же, как неловко оставлять своего товарища на поле боя, когда на него смотрят ружья. Я напрягся сильнее прежнего, и когда Рич так быстро и уверенно положил себе в рот таблетки, я искренне этому удивился. Он запил их одним глотком воды, глотнул, выдохнул и улыбнулся мне. Мне пришлось сделать то же самое просто чтоб не обидеть Ричарда. Когда я глотнул, мне было больно, но уже не так сильно. Я немного удивился. — Мой отец хочет поговорить с тобой, — продолжил Андерсон. — Он хочет наказать того, кто сделал это с тобой. — Сделал что? — с вызовом вдруг спросил я. В моих глазах сверкнул нездоровый огонек. Я смотрел на Андерсона выжидающе и требовательно, желая, чтобы он сам озвучил горькую правду, потому что мне казалось, что он не осознает реальное положение вещей. Ричард посмотрел на меня сначала растерянно и смущенно, а затем выдохнул и нахмурился, так же серьезно отвечая: — Изнасиловал тебя. И чуть не довел до смерти. Он хочет наказать того, кто посмел поднять на тебя руку. — Неужели тебе и вправду не противно находиться рядом с таким ничтожеством, как я? Меня выебал в рот какой-то мужик и обкончал, а потом оставил умирать в этом блядском туалете в луже чьей-то блевоты. Я ничем не лучше использованного гандона в куче мусора. — Не смей так говорить о себе, — я слышу Горечь и обиду, вижу грусть в чужих глазах. - Рид... ты можешь бесконечно говорить о том, как ты ужасен, а я бесконечно буду тебе повторять, что как ты прекрасен. Солнце мое, случилось горе, я знаю. И я представить не могу как ты себя сейчас чувствуешь, и все, о чем я хочу тебя попросить — не отталкивай меня. Мне... мне тоже ужасно больно, я места себе не находил, когда был здесь. Нам нужно решить проблему. Нужно, чтобы этот гад познал по заслугам, и ты можешь нам в этом помочь. Разве ты не хотел бы ему отомстить? — А может он все правильно сделал? Может я заслужил это? Ричард тяжело вздохнул. Я знаю, что со мной в данный момент говорить было ужасно сложно, а уж переубедить в чем-то — просто невозможно. В какой-то момент Ричард обреченно поставил локти на ноги и схватился за голову. Я так сочувствовал ему... Так искренне и невинно. Мне хотелось утешить его, сказать, что я не стою его переживаний, чтобы он ушел. И одновременно с этим мне так его не доставало. Мне стало немного легче, когда мы поговорили, и пусть это мало что меняет, но результат был хоть какой-то. Я сдаюсь и наклоняю к нему свою голову, аккуратно кладу поверх чужого плеча и тяжело дышу в согнутом состоянии, боясь пошевелиться чтобы его не спугнуть. Будто меня и нет. Я думал, что Рич продолжит сидеть в таком состоянии и дальше, но он меня удивил. В какой-то момент Андерсон встал со своего места, заставив отстраниться, сел рядом и крепко обнял, самостоятельно закинув мои ноги на свои. Я широко раскрыл глаза в полном удивлении, когда он поддерживал меня двумя руками, прижимая к себе, а после я и сам обнял его неуверенно и с нескрываемым страхом. Я выдохнул. Уткнулся носом в его шею, где сладкий одеколон перебивал полностью гнилой запах. И я вдруг почувствовал, будто на минутку оказался дома. — Ничего не бойся, солнце мое, — тихо шепчет Ричард; я слышу, как дрожит у него голос. — И ни о чем не жалей. Я здесь, я рядом. И я никогда больше не брошу тебя, обещаю. — Честно? Никогда-никогда? — Никогда-никогда......................................
07:57. Ste. Анн-де-Детройт, католическая церковь.
Я слышала хоровое пение, доносящееся из стен храма, и стояла около центрального входа, дожидаясь, пока голоса затихнут. Рассматривая лик Христа, что висел выше всех остальных башен и украшений, я думала, что Иисус умер зря. Неужели бог умирал ради такой несправедливости? Ради всей этой боли, смертей, нищеты и страха, которые испытывает каждый ныне живущий человек. Я желала стать тем, кто защитит людей от боли. Я стремилась к построению идеального, по моему мнению, общества, где никто больше не останется брошенным, униженным, в голоде и холоде. Ни для кого не секрет, что город умирает сразу из-за несколько факторов: безработица, наркомания, алкоголизм, отсутствие современных востребованных вузов и колледжей. Я не педагог, чтобы рыться в системе образования и решать подобного рода проблемы. Я не экономист, чтобы придумывать людям альтернативный заработок ради средств на существование. Но я достаточно сильный детектив для того, чтобы помешать дилерам распространять по городу наркотическое месиво. Они называют это по - разному. Кто-то говорит просто дурь, кто-то называет это драгом. Иногда попадаются и очень романтичные, можно даже сказать одухотворенные названия этой смертоносной отравы: любовь, счастье, нирвана... любовь... Что эти твари могут знать о любви? И тогда я решила, что нужно менять это общество. Нужно уничтожить одну из основных проблем нашего города, для того, чтобы сделать его лучше, чище, светлее. И я знаю, как этого достичь. На горизонте показалась знакомая мне машина - белый мерседес с характерно разбитой фарой. Я инстинктивно напряглась. Это был Эрнеско. Мне никогда не нравилось общество этого человека, он казался мне странным или даже слегка безумным. Я до сих пор не до конца понимаю почему я выбрала именно его, но задаваться этим вопросом мне тоже не хотелось. Я верила в то, что поступаю правильно. Машина остановилась возле меня и я спокойно села на переднее сидение рядом с водителем. В воздухе запахло салоном машины и... Я почувствовала запах марихуаны. Повернувшись к Эрнеско, я нахмурилась. — Я должна арестовать тебя по всем законам, — строго и сурового говорила я, наблюдая, как мужчина неспешно курил свой косяк. — Назови мне хоть одну причину, по которой я не должна сделать это. — Потому что ты сама вне закона, — он едко усмехнулся. — И ты прекрасно знаешь о чем я говорю. Не в твоих интересах сдавать меня, ой не в твоих... Это был высокий человек с белокурыми мягкими волосами. Отросшую челку Эрнеско не стриг, поскольку ему было просто не до этого (и это не оправдание лени, он и вправду очень занятой; по этой же причине он до сих пор не поменял фару). Самой запоминающее его чертой, пожалуй, были пухлые аккуратные губы и яркие голубые глаза. Этот человек завлекал своей внешностью, она была достаточно притягательной не только для женщин, но и для мужчин, потому что он вселяет какое-то странное доверие при общении одним лишь своим уверенным взглядом и этой чуть наглой, но тяжелой от негативных чувств улыбкой. Я глянула на себя в зеркало. Черные длинные волосы неаккуратно выглядывали Из-под капюшона. Со вчерашнего дня я не смыла макияж, и очень торопилась этим утром, потому что проспала. Вокруг моих глаз был черный след и туши, и выглядело это так, будто я не видала здорового сна лет с двадцати. Учитывая то, что мне совсем скоро стукнет тридцатник, мне казалось, что я выгляжу неестественно старой. А Эрнеско казался мне таким молодым, хотя он был старше меня, очевидно. В нем была энергия, и я не могла понять откуда именно она берет свое начало, но на него попросту приятно было смотреть. За исключением того редкого безумия, которое я могла уловить в чужих глазах. На секунду, на две, но этого было достаточно для того, чтобы можно было усомниться в его здравомыслии. Поэтому я старалась не смотреть в его глаза. — Зачем ты позвал меня? — Я решила начать этот непростой разговор первой, дабы не тянуть время и поскорее избавиться от параноидальных идей о том, что за нами кто-то сидит. — Я так понимаю, вчера что-то случилось? — Ничего особенного, — мужчина пожал плечами. — Вчера мы застрелили Зака. Мужик посчитал, что мои намерения недостаточно серьезные и надо мною можно смеяться. Я дал ему указания, но он ослушался. Все деньги тупо сразу же просрал. Я приказал убить Малькова Перу, но он не смог этого сделать. На окраине Детройта лежит новый труп, одним словом. Эрнеско невозмутимо пожал плечами. Слушая его, я испытывала искренний шок и даже ужас. Меня не пугал сам факт чьей-то смерти, поскольку за годы, проведенные в рядах полиции, я научилась относиться к этому более — менее спокойно. Меня скорее напрягал сам Несси, который так легко и спокойно говорил о том, как он убил человека. В его глазах не сверкнуло ничего из того, что по моему мнению он должен был испытывать. — Если обнаружат его тело, то постарайся убедить всех кого только сможешь, что это обычный передоз. Пусть копы и дальше продолжают так думать. Меня так поражает насколько они недальновидны. Вам всегда не хватало свежего глубокого взгляда на, казалось бы, очевидные вещи. Ничего личного, милая, но это правда. — Мы так не договаривались. Он ведь Обычный человек, он всего лишь исполнитель твоих блядских приказов. Какое право ты имел убивать его? Какого черта я должна покрывать тебя? Это не было в условиях нашего договора. — ПОСЛУШАЙ МЕНЯ! С диким ревом этот человек приближается ко мне, скаля свои зубы. По телу моментально прошлась волна мурашек, я тут же схватилась рукой за травмат в своем кармане, создавая хоть какое-то ощущение защиты. Мое сердце забилось в бешеном ритме. Глядя на все это, Эрнеско стал потихоньку успокаиваться, задумчиво смотря на рукоять, а потом и вовсе добродушно усмехнулся, и приступ гнева как рукой сняло. У него была нездоровая психика. Я не знала чем он руководствуется. Когда я начала замечать это безумие еще с самого начала нашего общения, я открыто сказала, что боюсь и опасаюсь. Несси убедил меня в том, что он никогда не посмеет причинить мне боль, поскольку я его... друг. Так, по крайней мере, он сам меня называл. — Извини, малышка, — с особой какой-то нежностью говорит этот голубоглазый демон, улыбаясь так искренне, что хочется довериться, отпустить, выдохнуть. — Я же это не со зла, ты знаешь. Прости. День просто выдался не самым приятным, понимаешь? Просто вот что я хочу тебе сказать: Зак был всего лишь пешкой в одном большом механизме. Не удивительно, что его постигла такая участь, но согласись, что он сам подставил себя под дуло моего пистолета. Я бы не сделал этого, если бы Обстоятельства меня не вынудили нажать на курок. Это не потому, что я такой плохой, а потому, что у меня не было другого выбора. — Выбор есть всегда, — с уверенностью сказала я. — Мы договорились о том, что умрут только те, кто смерть по-настоящему заслужили. Зак не заслужил ее, по моему мнению. Эрнеско улыбнулся. Лукаво, хитро и явно нездорово, отчего я тут же отсела подальше ближе к окну. Он наклонился ко мне, убив это расстояние почти на минимум, и шептал в самые губы таким змеем, что становится страшно. — Я могу точно сказать, что выбора нет, по крайней мере, у тебя, — он заглядывал в мои глаза, а я не отводила свои, прекрасно зная, что если сделаю это, то он снова вспылит. Я не знала почему, но зрительный контакт значило для него намного больше, чем слова, жесты и интонация человека, будто он видел там то, что обычный человек не видит. — Малышка, ты видимо забываешь, что являешься соучастницей целого ряда преступлений. И вряд-ли полиция будет рада, узнав, что их сотрудница, которая полагает такие серьезные и сильные надежды, так жестоко предала их... Мы-то с тобой понимаем ради чего все это, но они не поймут. А как же твой сын? — сердце мое болезненно сжалось. — Дэвид, да? Ты же не хочешь, чтобы с ним что-то случилось? — Ты угрожаешь мне? — Ни в коем случае. Я лишь предупреждаю. Твоя судьба и судьба Дэвида зависит исключительно от тебя. Перед тобой стоит выбор: либо продолжить дело и обеспечить своему сыну счастливое будущее, либо все бросить, сдаться и... очень об этом пожалеть, милая. Он не говорил об этом. Нигде не было озвучено истины, но было очевидно — Несси мне угрожает. Я смотрела на него задумчиво и серьезно, прекрасно понимая о чем он говорит: я ввязалась в очень опасную игру, где отступить — означало бы верную смерть. Могу ли я уйти сейчас? Совесть, сомнения мучили меня, заставляя смотреть на вещи под такими острыми углами, что невозможно было прийти ни к какому единому выводу. А Несси смеялся над моей безысходностью, прекрасно зная, что... кажется, я в цепях. Несси отстранился и принялся смотреть на дорогу перед собой. Я отвернулась. Не желая больше ничего говорить и думать по этому поводу, недовольно фыркнула. Мне хотелось поскорее покончить с этим, иначе я начну еще больше нервничать, а для такого урода, как этот человек, это было бы отличным поводом поиздеваться надо мной. — Так что ты хотел обсудить? — Я таки задалась этим вопросом. — Вряд-ли смерть Зака является таким важным событием, что ты меня вызвал. — Совершенно верно, мне абсолютно плевать на него, — говорит человек. — Вчера кое-что произошло... когда я нашел Зака, за этим всем начал следить один тип. — За тобой следили? — Не думаю. Возможно этот человек просто случайно проходил мимо, скажем так, но суть в том, что я не мог просто-так отпустить его, ничего не сделав. — Боже, — я хватаюсь руками свое лицо и в отчаяние жмурюсь, примерно понимая куда дальше свернет эта история. — Только не говори мне, что ты убил его, пожалуйста, не надо! — А вот это предстоит выяснить тебе. Я подняла на него свои шокированные и испуганные глаза, не зная как на подобное реагировать. Две смерти в один и тот же день - это слишком, особенно по моим меркам. Быть может, Несси было и плевать, но чем дальше заходил наш разговор, тем сильнее я сомневалась в наличии здравого рассудка у этого мужчины. Каким бы сумасшедшим не был человек в глубине своей души, но как можно так спокойно обсуждать чужие смерти, прекрасно зная, что виновник всего этого — Ты? Или я просто мало безумцев видала. — Благодаря мне его организм получил очень сильный концентрат тириума. Я видел, как он умирал, но у меня не было времени на то, чтобы проконтролировать этот процесс до полного конца, мне нужно было срочно уходить. Я оставил его подыхать. Смотри в чем дело: если бы обычные люди нашли его, то они не смогли бы ничего сделать, разве что скорую вызвать. Но все были заняты. Предположим, что кто-то из них таки это сделал, и парню помогли. Вот что я еще заметил: когда мы ехали с парнями прочь оттуда, на соседней улице я услышал гул полицейских сирен. Мы ехали по пятому авеню, это не прямая дорога. Дорога, по которой ехали копы, выходит прямо на город, а с обратного ее конца находится Черный лис. Они спешили. Они хотели сократить расстояние и время до минимума. Нетрудно догадаться, куда они так сильно торопились. Я молчала. Оценивая ситуацию, я понимала, о чем говорит Несси: если полицию вызвал кто-то из персонала или отдыхавших, то они могли помочь тому парню и он остался в живых. Хотя это было очень спорно. Я не помню таких случаев, чтобы человека хоть раз спасли от передозировки этим топливом, к тому же сам Несси неоднократно говорил о том, что он добавляет туда наркотические примеси. Не для того, чтобы смерть для человека была более приятной, а потому, что так полиции будет тяжелее определить настоящую природу вещества. Все будут думать, что это просто недавно появившийся новый наркотик, а не концентрат кибер-топлива. Несмотря на все это, я искренне надеялась, что парня смогли спасти. Если да, то это доказывает, что Несси можно победить. — Завтра ты будешь на работе, — продолжает мужчина. — Выясни, чем вчера занимались твои "друзья" и какие вчера вечером были вызовы, примерно с девяти часов вечера. Я знаю, что у вас стоят архиваторы на телефонах, так что... — Мне нельзя пользоваться архиваторами. Если я попрошу дать мне информацию, то они могут что-то заподозрить, а нам это не нужно. Они потребуют объяснить. — Тогда сделай это без архиваторов! — Несси повысил тон, вновь оскалился. — Мне нужно знать, сдох этот уебок или нет! Я прошу тебя об одном одолжении, это, блять, не сложно! — Я сделаю это. — Сделаешь?! — Сделаю! Несси выдохнул. Я боялась смотреть ему в глаза, боялась даже поворачиваться в его сторону. Он на какое-то время замолк, а я начала придумывать способы чтобы его успокоить окончательно. — Вчера работал лейтенант Андерсон. — говорю я. — Я могу спросить как у него дела, что нового произошло... касательно работы этот человек достаточно открытый. В общем, я поговорю с ним. — Хорошо, — Несси выдохнул. — Но не затягивай с этим. Ты не знаешь, что я подобное не люблю. Если выяснится, что парень выжил, то на твои плечи обрушится новое задание — ты должна будешь его убить. Сердце мое пропустило один удар. Я с ужасом в глазах повернулась к Несси, не веря в то, что он такое сказал. А тот смотрел на меня задумчиво, но с легкой насмешкой во взгляде, явно понимая, какой ураган творится у меня в голове. — Я не могу, — я начала отрицательно мотать головой, голос мой дрожал. — Я не могу этого сделать, мы так не договаривались. Я не смогу его убить, я не убийца! — Благодаря твоим дружкам этот уебок выжил, если конечно он выжил. Поэтому именно ты должна позаботиться о том, чтобы он сдох. И я советую тебе выяснить все как можно раньше, потому что этот гад может сказать копам что-то такое, благодаря чему меня будет проще обнаружить. Будем молиться на то, чтобы он ничего не вспомнил после вчерашнего, но я не знаю какие отхода у тириума, потому что никто после такой дозировки не выживал. Может, мои опасения просто. .. В общем, выясни. Я замолчала. Отвернувшись, я вдруг почувствовала, что меня немного накурило из-за того, что я была в закрытом помещении с Несси. Состояние мое было ужасным. С одной стороны, страшно было молиться за чужую жизнь, но с другой... Я не хотела быть убийцей. — Ты можешь идти, — говорит Несси. — Позвонишь мне как узнаешь как обстоят наши дела. Я буду ждать твоего звонка. Удачи, Ненси. — Удачи.Ричард Андерсон:
Я не мог понять, почему Гэвин так остро реагирует на меня. За то время, что я провел с ним, он несколько раз отстранился, пару раз его передернуло от моих случайных жестов и движений. Он мало что говорил и почти никак не отвечал никакой реакцией на окружающую среду. Врач, который сообщил нам, что он может отправиться домой, кажется, остался без внимания Рида вообще. К Хэнку он относился так же холодно и безэмоционально, только один раз поблагодарил его за спасение, узнав, что именно он выехал в ту ночь на вызов, и именно он был в курсе где именно находится Черный лис, так как уже там бывал. У меня были предположения почему так происходит. Во-первых, Гэвин, судя по всему, действительно чувствует себя чем-то на уровне мусора и не может по этому поводу никак успокоиться. Во-вторых, он пережил самое настоящее изнасилование. Он познал на собственной шкуре какими люди порой бывают уродами. Больше всего я боялся, что это вытечет либо в самую настоящую паранойю, либо в перманентный страх перед Человеком, а может и во все сразу. Я не хотел, чтобы Рид боялся меня. Мне и самому было страшно. Я переживал за него и наши отношения, ведь понимал, что мальчишка мог попросту замкнуться в себе и перестать вообще со мной говорить. По крайней мере, так он поступил с Хэнком. Когда лейтенант сообщил вновь, что ему нужно допросить Гэвина, мальчишка помялся, помолчал, а потом заявил, что будет говорить только со мной. Он так же сказал, что лучше будет записать все на диктофон, а потом уже я передам эту запись Хэнку. Я понимал, что ему трудно открыться моему отцу. В какой-то мере мне даже льстило то, что он не побоялся поговорить со мной об этом, но радость эта была мимолетной. И вот мы сидели вдвоем в одной палате, я держал его за руку, а Гэвин смотрел куда-то в пол, боясь поднять на меня свои серые глаза. — Я просто вышел покурить, — говорит он осторожно и тихо. — Я вдруг услышал чьи-то голоса, но вначале мне было похуй на то, что происходит за углом. Потом я разобрал чьи-то крики. Какой-то мужик что-то начал говорить за деньги... Я не знаю что там происходило, но походу он просто кому-то задолжал. Я не знаю. — Что еще ты смог разобрать? Говори все, что вспомнишь. Сколько их было? — Четверо, вроде. Но говорил только один, остальные стояли без дела. Он что-то начал рассказывать про то, что этот мужик не выполнил свою задачу, а потом его начали избивать. Вернее, избивал только он, а другие стояли и смотрели. — За что он его избивал? — Я не помню, — Гэвин пожал плечами и отвел взгляд куда-то в сторону. — По-моему просто за то, что он не выполнил свою работу... Я не мог на это смотреть спокойно. У меня в руке был бокал пива и когда его ударили в очередной раз, я его случайно выронил и меня заметили, мне пришлось бежать. — Ты знаешь, о какой работе они говорили? Я так понимаю, это был разговор заказчика с исполнителем? — Похоже да, я не знаю... Я не знаю что за работа была у этого парня, но судя по всему что-то серьезное, потому что когда его били, я увидел, что у него изо рта выпал его же зуб. Я не знаю что это за дело такое может быть, чтобы так избивать человека. — И тогда ты побежал, все верно? — Да. Я понимал, что поскольку у них была машина, то если я побегу, они меня быстро догонят. Тогда я решил, что смогу забежать к Джонни и спрятаться в одной из служебных комнат, а оттуда уже либо вызвать полицию, либо дождаться их ухода, но меня догнали когда я пробегал через основной зал. Меня ударили чем-то по голове, поэтому я не смог договорить с диспетчером до конца. — И тебя поволокли в туалет, верно? — Да. — А что было потом? Гэвин замолчал. Я видел, с каким трудом ему даются воспоминания, и, судя по всему, дело не в амнезии. Мне нетрудно было догадаться, что изнасилование произошло в этом блядском туалете, а Рид просто боялся об этом говорить. Я тяжело вздохнул, положил диктофон на свое колено и уже свободной рукой взял и вторую руку Гэвина, аккуратно и медленно, мягко, чтобы его не напугать снова. Мальчишка тихо выдохнул. Мое сердце обливалось кровью не меньше, чем сердце Гэвина, но я понимал, что нам это необходимо за тем, чтобы найти гада. Мы помолчали потом еще какое-то время, пока я не понял, что мне нужно немного его подтолкнуть. — Это случилось там? — аккуратно спросил я, заглядывая ему в глаза. — Да. Сначала он просто начал угрожать мне пистолетом, поэтому я не побежал. Если бы я сделал это, то он застрелил бы меня. Он был под кайфом, я видел это в его глазах. А потом он начал шантажировать меня. Он приказал мне выпить таблетку, говоря, что если я не сделаю это, то он пристрелит меня. — Ты знаешь что это была за таблетка? Может ты прочел название на упаковке? — Эта баночка была без этикетки. Думаю, когда-то там были другие таблетки, но он просто положил туда эти. Этикетка была содрана и стара. Они были темно-розового цвета, а по вкусу... полное дерьмо. Он сам тоже принял что-то, когда вошел в туалет, но я не знаю что. Может это и было то, благодаря чему он стал объебанным. — Что ты почувствовал, когда глотнул ее? — Сначала ничего. Он... Он начал лезть ко мне. Он целовал меня. .. И. .. Боже! Рид неожиданно широко раскрыл глаза и положил руку на свою шею. Там — след от укуса зубов, яркий бардовый синяк и несколько красных отметин. Я видел, с каким ужасом он вспомнил про эту метку, и с какой болью потом отпустил руку. Быть помеченным своим насильником, словно бы ты его собственность — что может быть хуже? — Там... с-след, да? — Да. — Блять! — Он пройдет, — я стараюсь утешить его, но, кажется, это мало чем помогает. — Через недельку там уже ничего не будет, все в порядке. Гэвин? Рид начал чесать этот засос. По крайней мере, так я думал изначально, пока не понял, что он пытается его содрать ногтями как какую-то грязь, расчесывая и царапая настолько, что я испугался, что он сделает это до крови. — Гэвин, тише, успокойся, — я снова беру его за руку и уже насильно опускаю ее вниз, чтобы Рид не смог продолжить. — Это всего лишь синяк, он пройдет, как проходит любой другой такой же. — Мне нужно в душ, срочно, — Гэвин не успокаивался. — Я больше так не могу, я схожу с ума. — Мы поедем домой как только я закончу допрос, и ты сможешь принять там душ. Но мне нужно, чтобы ты рассказал мне все, что помнишь из той ночи. Чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее мы отправимся домой. Гэвин пытался вырвать свою руку, но я держал крепко и не позволял ему это сделать. Тогда мальчишка сдался и обреченно выдохнул, а потом на нервах крикнул: — А потом меня изнасиловали, ясно?! — Ясно. Ты помнишь как выглядел этот человек? — Блять... глаза голубые. — Что-нибудь еще? Мне нужно больше фактов. — Да он выглядел как обычный человек! — на нервах Гэвин снова кричит. — Светлые волосы, щетина, густые брови... просто обычный человек, и все! — Хорошо-хорошо, я тебя услышал. — Пожалуйста, поехали домой! — Да, сейчас мы это сделаем. Сейчас я отдам отцу диктофон и мы сразу же уйдем отсюда, я обещаю. Но тогда и ты пообещай мне кое-что. —Что? — Не чеши себя. Ты раздираешь себе кожу, ты счесываешь ее ногтями и делаешь только хуже. Не надо этого делать. Обещаешь, что не будешь? — Обещаю, — Гэвин недовольно фыркнул, отвернувщись куда-то в сторону. — Только... пожалуйста, Ричи быстрее. Я молча кивнул. Выйдя из палаты, я встретился с заинтересованным врачом и не менее заинтересованным Хэнком. Лейтенант молча вопросительно кивнул мне, я так же молча передал телефон с записью нашего разговора. Облокотившись на стену, я тяжело вздохнул, понимая, что это просто полный пиздец. — Как чувствует себя мистер Рид? — спрашивает доктор. — Мне стоит волноваться? — Он очень хочет домой. Еще ему почему-то кажется, что он очень грязный. Скажите, я могу сейчас забрать его? — Можете, — врач кивнул. — Послушайте, этот человек пережил насилие. Я... эм. .. это не мое дело, конечно, но я видел на его руках следы от ожогов. У него и так было не все в порядке с головой и... — Он нормальный, — я недовольно оскалился, глянув в чужие глаза. — И он больше таким не занимается. — Я просто хочу помочь Вам. Если с его нынешним состоянием ничего не делать, то он может снова заняться саморазрушением. Вы должны помочь ему восстановиться. — Как мне это сделать? — Прежде всего, это любовь и забота со стороны близких. Появление чего-то нового и приятного будет положительно воздействовать на его психику. Вы можете сводить его в парикмахерскую, к примеру. Еще рекомендуется общение с животными, частые прогулки. Ну и поход к психотерапевту, конечно. — Я боюсь, что наше финансовое положение. .. немного не то, чтобы ходить к психотерапевтам. Есть еще какие-нибудь советы по этому поводу? — Будьте ближе друг к другу. Это мой главный совет. Мистер Андерсон, если Вы почувствуете, что его состояние ухудшается, то немедленно обратитесь за медицинской помощью. Лучше один раз в своей жизни переплатить, чем потом жалеть о том, что ты этого не сделал, до конца своих дней. Вы можете сообщить мистеру Риду, что он может собираться. Его одежда и личные вещи лежат в камере хранения. Пойдемте, я провожу вас, чтоб вы ее забрали. Мистер Андерсон, — он обратился к Хэнку, - может у вас есть еще какие-нибудь вопросы? — Да, — прохрипел отец. — Вы можете сказать чем его отравили? Конечно, мы сами потом проведем анализ, но нам было бы удобнее, если вы скажите свои предположения. Мы хотя бы будем знать в каком направлении работать. Мужчина задумчиво сжал губы в одну сплошную тонкую полосу, опустил свое бледное лицо и немного помолчал. Я сощурился, с интересом за ним следя. — Это было похоже на героин, но точно я вам не скажу. Когда мистер Рид очнулся, ему было безумно холодно, хотя от героина должен быть ровно противоположный эффект. Я не знаю что это, и боюсь никто вам точно не скажет. Это все уточнить нужно уже по анализам. Простите, лейтенант, я ничем не могу Вам помочь. Отец разочарованно вздохнул. Я задумался. Если это вещество будет неизвестным, то есть все основания предложить, что это то же самое, что и убило несчастного Рубена. Когда врач ушел, я молча осмотрел отца, после чего спокойно сказал: — Если Вам не получится узнать что конкретно было в крови Гэвина, то можно предположить, что это наш новобранец в мире проклятых наркотиков. — Я тоже об этом подумал. Мы сейчас занимаемся исследованиями. Сейчас через руки наших химиков проходят все новейшие вещества, которые могли появиться за прошедшие полгода. Работа тяжкая. Бедные парни очей не смыкают, но пока это дало нам ноль результатов, если честно. Ричард, — Хэнк положил руку мне на плечо, что означало серьезный разговор, и я чуть напрягся. — Вы с Гэвином суете нос не в свои дела. Вчера произошло по-настоящему страшное событие, и это доказывает, что не стоит играться с огнем. Сынок, я прошу тебя, не лезь в это ради своего же блага. Мы обязательно во всем разберемся, просто нам нужно чуть больше времени чем обычно. — Я понимаю тебя, пап. Все будет хорошо. Обещаю, что впредь я буду аккуратнее. — И еще кое-что: присматривай за этим парнем. Очевидно, ему нужна твоя поддержка, Рич. Мне подвезти вас до дома? — Нет, не стоит. Всего доброго, пап. — Всего доброго. Мы шли по улице. Я держал Гэвина за руку не только потому, что это было приятно, но и потому, что таким образом я хотел показать ему, что в контакте с другим человеком нет ничего страшного. Какое-то время мы шли молча. Гэвин курил свою долгожданную сигарету, и, наверное, это был один из немногих случаев, когда я не стал нравоучать его. Я думал по поводу слов доктора, в частности об общении с животными. У отца есть пес по кличке Сумо, но я ведь не могу заселить к себе в квартиру такого огромного зверя. Конечно, я люблю эту собаку, но нужно было искать альтернативу. И к тому же, отец будет чувствовать себя одиноко без своего верного друга. — Гэвин, — я обратился к мальчишке, мягко ему улыбнувшись, и тот сразу повернул свое лицо ко мне. — Если говорить про домашних животных, то кто тебе больше нравится: коты или собаки? — Я люблю всех одинаково, — Гэвин пожал плечами. — Мне нравятся большие и сильные собаки. Знаешь, как овчарки, но с ними много забот. А почему ты спрашиваешь? — Я просто думаю... — Я специально выдержал небольшую паузу, дабы заинтриговать мальчишку. — С Томом у меня как-то не получилось зажить, но почему бы не взять себе другого котика? — Ты хочешь взять кота?! Я повернулся к Гэвину. Увидев, как моментально загорелись его глаза от такой новости, я тут же заулыбался, поняв, что эта идея ему явно понравилась. Отлично. — Я думаю, это было бы неплохо, — продолжаю я. — Хочешь возьмем? Я знаю, что в трех кварталах отсюда находится приют, мы могли бы заскочить туда, если ты не... — Пошли скорее! Конечно, он был не против. Я тихо смеялся, когда Гэвин спешим шагом тащил меня по улице навстречу котам и собачкам. Люблю животных. Люблю такого любого Рида. Мне было так приятно наблюдать, что на его лице спустя долгое время возникла легкая улыбка. Наверняка он уже представлял как это все будет, а потому и улыбался. Только если Гэвин представлял самого кота, которого мы заберем, улыбаясь, то я улыбался, представляя, каким счастливым сделаю его от одного только факта приобретения питомца. — А какого ты хочешь взять? — как между делом спросил я, дабы поднять настроение еще больше. — Я хочу всех их взять, — я усмехнулся от такого ответа. — Каждому животному нужен друг. Конечно, я не смогу стать другом для всех животных, но мне бы очень хотелось этого. Я не знаю какого мне взять, по ситуации решим. — Знаешь что замечательно? — Гэвин вопросительно повернулся ко мне. — Ты называешь себя не хозяином, а другом. Я вновь улыбнулся ему, а Гэвин тут же смутился. Но меня и вправду это даже поражало в какой-то мере. Насколько добрым нужно быть, чтобы называть животное своим другом? Я ни сколько не жалел о том, что предложил так поступить, и понимал, что для мальчишки это многое значит. Единственное, за что я боялся, так это за то, что Гэвин будет любить своего кота больше, чем меня. Хотя, похуй. Лишь бы ему это помогло. Мы шли все вперед и вперед, и с каждым пройденным поворотом Гэвин, может, и не осознавая этого, ускорял свой шаг. Сначала мы обсудили что стоит купить по такому поводу. Мы решили, что если при приюте будет магазин, то обязательно купим: корм, ошейник, лоток, наполнитель, игрушки и капли против блох. А потом мы начали думать как назовем кота. — Если это будет мальчик? — спрашиваю я у Гэвина, полностью положившись на него в этом вопросе. — Пятница. — Почему Пятница? — я немного удивился такому ответу; по моему мнению это было не самое подходящее имя для кота, но спорить я не стал. — Это туземец из книги "Робинзон Крузо", помнишь? Он был с Робинзоном все это время и помогал ему, они стали друзьями, и он даже забрал его обратно с собой в цивилизованный мир. Это моя любимая книга. Не то что бы я, конечно, много книг прочел... — Есть еще какие-то книги, которые ты читал? — Да. Но в основном это только по школьной программе, скука полная. А у меня дома не было книг, потому что отец распродал их. — Хм... Ладно. А что, если ты выберешь девочку? — Я мало женских имен знаю. А как бы ты назвал? — Как-то простенько. Например, Ази или... может, Соня? — Ази мне нравится. Если ничего другого не придумаем, то пусть будет так. — Хорошо. Спустя еще какое-то время мы увидели приют. Пройдя через главные ворота, мы, закрыв их, тут же увидели троих щенков, которые бегали во дворе. Заметив нас, они моментально подбежали со звонким лаем, а Гэвин не выдержал, присел на корточки и тут же потянулся к ним руками, на что собаки отреагировали немного настороженно, но потом сдались и сами подошли к Риду, начав обнюхивать его с ног до головы. Мальчишка гладил их, а я наблюдал за этим с улыбкой на лице. Вдруг я заметил женщину, которая, услышав лай собак, тут же вышла из административного здания. Я приветливо поклонился. — Здравствуйте, — говорю. — Нам бы хотелось взять себе котенка. Имеются ли у Вас такие? — Имеются, — женщина кивнула и улыбнулась мне. — Мое имя Клэр Морган, я рада вас видеть. Как Вас зовут? — Ричард Андерсон. Очень приятно, мисс Морган. — А это Ваш?.. Она вопросительно и немного неловко показала пальцем на Гэвина, лицо которого теперь активно облизывали щенки, а он в свою очередь, наверное, слишком увлекся. — Это мой друг, Гэвин. — А? — услышав свое имя, Рид тут же поднял свое лицо и вопросительно уставился на меня, а когда заметил женщину, то тут же встал, неловко отряхнулся и точно так же неловко поприветствовался. — Здравствуйте. Меня зовут Гэвин. Женщина осмотрела нас заинтересованным взглядом и молча кивнула в сторону здания, после чего медленно и не спеша направилась туда. Когда мы шли следом, щенки страшным клубком ворочались у нас под ногами, постоянно лая. — Значит, вы хотите завести кота, да? — уточняет женщина. — Именно кота, а не кошечку? — Мы пока не решили, — я пожал плечами. — Думаю, мы поймем, кто среди них окажется "нашим". — Я могу узнать с какой целью вы это делаете? — мисс Морган настороженно сощурила взгляд. — Не то что бы я была дурного мнения о вас, но и вы поймите меня правильно, я... — Ничего страшного, я все понимаю. Просто мы считаем, что у каждого должен быть друг. И Гэвин... очень любит животных. — А как их не любить? — усмехнулась женщина. — Мне так жалко их. У самой дома три собаки и два кота. Мне бы только найти дом для этих бедняг... У меня есть маленькая мечта: зайти сюда однажды и увидеть, что все клетки пусты. — Я думаю, что если в это верить, то все обязательно сбудется, мисс. Мы вошли внутрь. Недалеко от столика сидел мужчина и перебирал документы, тяжело вздыхая. Заметив нас, он поднял заинтересованный взгляд, но ничего не сказал. Мы сразу же прошли дальше по коридору, пока не вышли к одной из дверей. Там, в помещении, по обе стороны находились расставленные клетки с котами. Когда мы вошли, я несколько удивился: несмотря на обилие животных здесь не было жуткого зловония, которое я боялся себе представить, когда заходил. Гэвин тут же подошел к клеткам, внимательно всматриваясь в клетки. — Может у вас есть какая-то предпочтительная порода? — аккуратно спрашивает мисс Морган. — Или окрас? — Мне нравятся большие и пушистые коты. — У нас есть смесь мейн-куна с турецкой ангорой. Чудная девочка, посмотрите. Она аккуратно отвела Рида в сторону, а я подумал, что просто заебусь вычищать свои вещи от шерсти. Перед нами раскрылось такое чудо: огромная серая кошка сидела посреди клетки, чуть сощурив глаза и особо на нас не глядя. Ее пышный хвост не помещался в клетке, выглядывал из прутьев и свисает вниз. — Какая-то она слишком серьезная, — говорит Гэвин, хмуря брови. — Не то что бы она мне не нравилась, но... немного не мой профиль. Услышав это, я облегченно выдохнул. Вдруг послышался чей-то маленький тихий писк, и мы тут же повернулись к источнику шума. Наверху в клетке сидел серый котенок, который неуверенно передвигал своими лапами по клетке и откровенно ползал, ходьбой я это назвать не мог. Мне сначала показалось, что он просто еще слишком мал для самостоятельной ходьбы, но потом я понял, что у него что-то не так с задними лапами - они просто висят и он не может их напрячь, а гребет передними и таким вот образом передвигается. — С ним все в порядке? — Я киваю на это маленькое несчастье, а Гэвин подходит ближе чтоб его рассмотреть. — Очевидно, что нет, — женщина тяжело вздохнула. — Он родился таким. Кости достаточно крепки для того, чтобы удерживать на себе мясо, но недостаточно для того, чтобы встать полностью на задние лапы. Мы назвали его Шелдон. Это единственный котенок, который остался. Людям нравится брать маленьких котят, потому что они, ну, милые... Этого не берет никто по понятным причинам, и я не смею их осудить. Но Шелдону нужен уход, без него он пропадет. Не знаю что с ним делать... может, хозяин и найдется. Отчего-то сердце мое болезненно сжалось. Я наклонился к Риду, отчего парень немного перепугался, но слава богу реакция не была такой острой, как в первые минуты нашего общения. — Он тебе нравится? — спрашиваю я у мальчишки. — Не знаю... Я еще с ним не познакомился. Но я думаю, что... Может возьмем его? Я смотрел на котенка и понимал, что по большому счету тут огромную роль играло чувство жалости, которое испытывал Рид. Я не отличался хладнокровием и, наверное, испытывал то же самое, что и он. — Ты уверен в своем решении? — я решил переспросить. — Если да, то давай возьмем его. — Да, я уверен. Мы хотим взять его, — Гэвин поднял свое лицо на женщину, слабо ей улыбнувшись. Та заулыбалась в ответ. Когда она открыла клетку, то Гэвин сразу же потянулся руками к этому пушистому клубку, а когда взял его, то моментально расплылся в широкой улыбке. Он гладил животное, которое с опаской обнюхивало его, а потом начало зарываться мордой в изгиб руки на локте. Я видел, кажется, что Гэвин счастлив. — Он полностью привит, без глистов, и справки от ветеринара есть, — говорит женщина, которая точно так же радовалась, как и мы. — Сколько мы Вам должны за него? — Ни сколько, — мисс Морган отрицательно помотала головой. — Мы рады тому, что Шелдон нашел новый дом. Эй, парни, — она поджала губы на секунду, — не хотите... познакомиться с нашими друзьями? Под словом "друзья" женщина подразумевала собак. Пришло время выгула, и все псы были выпущены во двор. Не знаю, насколько наши эмоции отличаются от эмоций животных, но судя по их виду они были счастливы. Но не счастливее, чем Гэвин. Рид был вне себя от радости, причем настолько сильно, что даже проронил слезу, когда ему получилось погладить первую собаку, которая далась ему в руки. И тогда он гладил их бесконечно. Мисс Морган взяла с собой немного корма и дала нам. Мы иногда подкармливали их просто-так, а иногда давали как награду за маленькие заслуги. Например за то, что кто-то принес палку или дал лапу. Животные активно шли на контакт и меня это радовало по тем причинам, что они не боялись людей. То бишь, они не были запуганы, а это означает, что с ними хорошо обращаются. Внутри меня родилось даже какое-то вдохновение. Мне вдруг стало так приятно от того, что в этом городе все же есть хорошие и добросовестные люди, которым не плевать. Псы бегали по пожелтевшей от холода траве, и постоянно лезли к нам, требуя внимания. Не знаю сколько времени мы провели в этом приюте. Я мог бесконечно смотреть на Рида и точно так же я бесконечно восхищался его красотой. Это было что-то внутри. Что-то, что невозможно передать фотографии или рисунку. В нем как будто появился новый источник энергии, и именно это я считал красивым. За это время парень и сам набегался, и собаки, после, немного утомившись, начали уже спокойно обнюхивать то нас, то друг друга, то землю. Мы сидели на лавочке, наблюдая за всем этим. Только Гэвин остался с животными на газоне. — Ваши намерения благие, — говорила мисс, устало попивая горячий чай. — Я правда рада тому, что кто-то нашел себе новую семью. Мы нашли Шелдона около дверей продуктового. Хозяин сказал, что его кто-то оставил. Он регулярно кормил кота, когда Шелдон жил еще там. Не понимаю как можно бросить животное на улице... они ведь способны на настоящее чудо. — Например? — Их преданность и любовь к тебе — вот это чудо. Они, как и мы, нуждаются в помощи и общении, и животные очень умные. — Я слышал, что общение с животными помогает людям восстанавливать свое здоровье, особенно ментальное. — Совершенно верно. Они — лучший антидепрессант. Если вам нужна помощь, то просто заведите себе такого хвостатого друга. Я полюбила их после именно такого случая, — улыбка на лице мисс Морган неожиданно пропала. — Когда моя старшая сестра погибла в автокатастрофе, я... просто сходила с ума от горя. — Я сочувствую Вам. Извините, что начал эту тему, я не хотел Вас расстраивать. — Все в порядке. В общем, мать подарила мне на день рождения Артура, мою первую собаку. Он. .. Он как будто чувствовал всю ту боль, которую я переживала. И он всегда был рядом. Я бесконечно поражаюсь тому, какой он был чувствительным по отношению ко мне. — ...на самом деле нам нужно животное для реабилитации, — я таки решил сказать правду, не зная почему. То ли потому, что рассчитывал на какую-то моральную поддержку со стороны мисс Морган, то ли потому, что она нуждалась в поддержке, а может и все вместе. — Мы тоже кое-что пережили. Извините, не могу до конца открыться, потому что ситуация... — Я все понимаю. Ричи, — она вновь улыбнулась мне, — если хотите, то можете приходить к нам в свободное время. Этим ребятам тоже нужно общение с людьми. Я хочу, чтобы у них сложилось хорошее впечатление о них. — Я надеюсь, мы еще придем. По крайней мере... Гэвину тут нравится точно. Дома все было относительно спокойно. Гэвин, заметив ужин, который со вчера еще остался нетронутым, искренне пожалел меня. И пусть он не понимал по каким причинам я вдруг организовал бутылку вина и вкусности, он все же настоял на том, чтобы мы это съели, дабы мои старания не прошли даром. Но сначала он настоял на том, чтобы принять ванну. Гэвин не вылезал из нее примерно... час, если я не ошибаюсь. За это время я несколько раз стучался в двери и спрашивал, все ли с ним в порядке, на что Рид заявлял мне, что все просто отлично. А когда он наконец вышел и я смог на него посмотреть, то увидел, что руки и плечи были ярко-красного оттенка. Мне нетрудно было догадаться, что там происходило. След от укуса на шее был разодран до такого состояния, что начал кровоточить, из-за чего я тут же побежал за аптечкой. Гэвин стоял в стороне, виновато опустив голову, а я знал, что нельзя было оставлять его надолго одного, но все равно оставил. С другой стороны, не мог же я смотреть на него, а точнее на то, как он моется... — Извини, Ричи, — наконец сказал он, когда я уже начал обрабатывать рану перекисью. — Оно само... Когда я увидел этот след в зеркале, я... — Все в порядке. На самом деле было далеко не все в порядке. Я поставил перекись на стол и принялся накладывать бинты, дабы в рану не попала никакая зараза. У Гэвина была перемотана вся шея, но по-другому делать я не умел и накладывать компрессы тоже, хотя следовало бы научиться. Все это время Рид сидел неподвижно и смотрел то на стол перед собой, то куда-то в окно, где кроме фонаря в этой темноте уже ничего нельзя было отличить. Закончив с этим, в конце я тупо не удержался и мягко поцеловал чужую шею поверх бинтов, отчего Гэвин моментально испуганно повернулся ко мне. — Что ты сделал? — Ничего. Шелдон сидел у него на коленях, а потом было принято его отпустить, дабы животное изучило новую территорию. Убрав со стола аптечку, я принялся неспешно есть, рассматривая Рида, и чисто для себя решил, что пока это не самый лучший момент для того, чтобы признаться в своих чувствах. У меня были большие планы на вчерашний вечер, я даже надеялся на то, что мне перепадет чуть больше, чем обычный поцелуй. Но сейчас лучше об этом не говорить, поскольку любой интим после произошедшего может отпугнуть Гэвина, а мне этого ой как не хотелось. У меня еще будет время все ему рассказать, а пока... — Спасибо тебе за все, — говорит неожиданно Рид, отчего я тут же поднимаю на него свои глаза; Гэвин неловко улыбнулся. — Особенно за Шелдона. — Всегда пожалуйста. — Рич, — его лицо вдруг стало более серьезным, — я должен кое-что еще тебе рассказать, что не сказал этим утром. Я удивленно вскинул брови. Гэвин не выглядел уж очень озадаченным и каким-то нервным, однако я видел, что тема была важна. Оставив еду, я сделал глоток вина и откинулся на спинку стула. — В общем... Там работает Джонни, бармен. Это мой хороший товарищ. Я говорил, что хочу именно у него выяснить возможные причины произошедшего, и в ходе разговора он неожиданно дал мне деньги. — Деньги? — я изогнул бровь. — Да. Я не считал сколько там, потому что тупо не успел, но судя по их количеству даже визуально можно понять, что сумма там приличная. По его словам, Рубен завещал, чтобы в случае чего, эти деньги достались мне. В общем... — Гэвин немного помялся, отведя взгляд в сторону. — Если там окажется достаточно большая сумма, то я смогу переехать и жить самостоятельно. Сердце мое тут же болезненно сжалось. Я широко раскрыл глаза и рот, понимая, что если денег там окажется действительно много, то Рид переедет от меня при первой же возможности. Я сомневался, что Рубен дал ему столько, чтобы хватило на свою квартиру, но на комнату в общежитии — запросто. Тяжело сглотнув, я неловко помялся, схватился рукой за бокал вина и сделал новый крупный глоток. — Тебя это как будто не радует, — осторожно предположил мальчишка. — Все в порядке? — Да-да, все ок, — я начал активно кивать головой. — Так, значит... переехать, да? — Да. — И сколько же там денег? — Я не знаю. Говорю же, что не считал. Если хочешь, можем сейчас вместе все посчитать. Я кивнул. Гэвин ушел в комнату, ибо, по видимому, зеленые он отнес туда. Я сидел и в глубине души надеялся на то, что денег там будет не так-то и много, как изначально подумал Гэвин. Может, я и мыслил как полная эгоистичная скотина, но я и вправду не мог представить что будет, если Гэвин отсюда съедет. Я просто сойду с ума, постоянно задаваясь вопросами о том, как он себя чувствует, все ли с ним в порядке, нашел ли он кого-то себе... другого... Мысль о замене пугала меня больше всего. Я желал быть на первом месте в сознании этого человека, а не на втором. Когда Рид вошел в комнату, то он тяжело вздохнул и сразу же кинул купюры на стол. Я удивился еще больше. И испугался сильнее прежнего. Это были скрученные деньги по сто долларов. Одни были чуть новее и зеленее, другие — местами потертые и, видимо, повидавшие в своей жизни немало событий. Я вдруг подумал о том, что эти деньги хранились ведь у Рубена, а это значит, что если провести экспертизу, то там наверняка можно будет найти что-то интересное. Например, следы кокаина или еще чего-нибудь похуже. И хотя Гэвин утверждал, что Рубен не являлся дилером, а лишь посредником между покупателем и продавцом, мне вдруг стало интересно что же скрывают в себе эти купюры. — Как ты думаешь, сколько здесь? — аккуратно спросил я. — Выглядит страшно. — Страшно? — Рид неуверенно взял несколько купюр в свои руки и принялся их считать, а я последовал его примеру и начал делать то же самое. — Почему тебе вдруг стало страшно, ты о чем? — Представь сколько всякого говна на них... Никогда не любил деньги. Иногда на них находят даже следы чьей-то крови. И тут их так много... как думаешь, откуда они у Рубена? — Дилеры были готовы платить большие бабки за хороший пиар. Меня больше вот что интересует: почему Рубен оставил их мне? — Может, в какой-то момент своей жизни он стал воспринимать тебя... как сына? От такого моего предположения Гэвин поднял на меня лицо. Я заметил шок у него в глазах, но эта теория не казалась мне беспочвенной или уж больно удивительной, чтобы так таращить на меня глаза. Гэвин говорил, что у них с Рубеном были очень теплые и хорошие отношения. Я уверен, что мальчишка и сам воспринимал его... может, конечно, не как отца, а скорее как наставника или очень близкого ему человека, но по крайней мере это не должно было работать в одну сторону. Думаю, Рубен испытывал примерно те же чувства по отношению к нему. Если я прав, то тогда все становится ясным. — Сколько ты насчитал? — я решил задать этот вопрос, дабы перевести тему, которая смутила Рида. — Восемьсот. — У меня шестьсот. Остаток всего времени мы провели молча, считая деньги. И чем больше я насчитывал, тем сильнее меня смущала эта ситуация, но атмосфера в комнате не было напряжена. Мы были просто сосредоточены, потому что боялись ошибиться в лишней сотне. Меня тревожило другое.Откуда. Здесь. Столько. Денег.
Я успел насчитать 1600 долларов, и это с учетом того, что я перебрал только самую малость из того, что имелось. Я видел, что Гэвин с каждой секундой смущался от всей этой ситуации не меньше, чем я сам, но мы не озвучивали свои эмоции. Спустя какое-то время я спросил снова: — Сколько ты насчитал? — Две тысячи. Я с удивлением поднял лицо. Гэвин, отложив уже насчитанные деньги, взглянул на остаток. Того было еще много, и мы уже конкретно устали. Психанув, я тоже отложил насчитанную сумму, выпил немного вина и тихо сказал: — 1700 у меня. — Это слишком много, — Гэвин растерянно схватился руками за голову. — Всего получается... 3700, и это с учетом того, что мы еще не все досчитали. — Судя по виду остатка, нам еще считать и считать, — задумчиво говорю я. — Тогда давай сделаем это как можно быстрее. — 70 тысяч долларов. Мы лежали в кровати. Я держал перед нами двумя телефон, с которого играл фильм, и оба мы до сих пор не могли осознать, какие деньги сейчас находятся в нашей квартире. Я не представляю какого сейчас Гэвину, который наверняка растерян. Что делать с такой суммой? — Похоже, Рубен завещал тебе все свое состояние, — я хмурю брови. — Удивительно, что Джон не оставил эти деньги себе. Я представляю какой у него был соблазн. — Он бы никогда так не поступил. И, как видишь, собственно говоря, он этого и не сделал. Что Руби скажет — Джон так и сделает, потому что в свое время Рубен очень сильно выручил его. Это чувство долга, понимаешь? — Что ты намерен с этим делать? Гэвин замолчал. Несмотря на серьезную тему нашего разговора и всей атмосферы в принципе, смею заметить, что сейчас этот мальчишка лежал головой на моем плече, прислонившись ко мне. Сделано это было потому, что иначе ему тяжело было бы рассмотреть фильм на экране. Мне так хотелось приобнять его свободной рукой, но, конечно, я не сделаю это. — Посмотрим. Пока оставим эти деньги в покое до того момента, пока я не найду им хорошее применение. Я не хочу сейчас тупо тратить их на всякую хуйню, а если я начну брать, то именно так и случится. Предлагаю следующее: возьмем только 5 штук. Это на еду, проезд и прочие расходы за этот месяц. — У меня есть деньги, нам не обязательно брать так много. Это выше средней зарплаты, мы вполне можем до конца месяца обойтись и двумя тысячами. — Хорошо, пусть будет так. А остальное... Потом посмотрим, в общем. Я выдохнул. Меня радовало то, что Гэвин не стал рубить сразу же и решил, что будет лучше просто подождать. Я был такого же мнения, а учитывая то, что по поводу его возможного переезда я очень сильно переживал, меня это радовало даже вдвойне. Шелдон лежал у нас в ногах. На столе стоял светильник, который не раздражал, а только мягко освещал самую малость моей комнаты. И все было, вроде как, хорошо, но какая-то тревога все равно была внутри у каждого из нас. Я и не заметил, как мои глаза сами начали слипаться. Я поспал перед этим от силы часа три-четыре, и не удивительно совсем, что мне уже хочется спать, хотя время не было настолько поздним. Я закрыл глаза и уложил голову поверх макушки Рида, надеясь, что он не заметит моего состояния, ибо не хотел прерывать чужой просмотр. Я был очень удивлен тому, что Гэвин не смотрел ни одного фильма про Гарри Поттера. — Ричи? — слышу его шепот у себя над ухом, отчего моментально открываю глаза. — Ты спишь? — Уже нет, — я усмехнулся. — Извини, просто... моя прошлая ночка выдалась достаточно тяжелой, наверное поэтому уже и клонит в сон. — Может к черту фильм? Я успею его посмотреть потом, но если ты хочешь спать, то давай поспим. Может так будет лучше? — Ага, — я устало посмеялся, — засну, и что? Снова поцелуешь меня? Сказанное мною не было обдумано. Я заметил смущение или даже обиду на лице Гэвина, отчего моментально напрягся. Он отвернулся от меня, слез с плеча, а я тут же приподнялся на локтях, дабы заглянуть ему в лицо. — Гэвин, извини, я не имел ничего плохо, это просто шутка. — Рич, я и без тебя знаю, что мой поступок был тупым, — недовольно отозвался Рид, а когда повернулся ко мне, то зло уставился прямо в глаза. — Не обязательно мне об этом напоминать. Я же извинился. — Я тоже сейчас извиняюсь, но ты все равно обиделся. — Да, обиделся. — Почему? Я не считаю твой поступок тупым. — То есть поцеловать спящего... ах да, извиняюсь, ты же не спал... но не суть, в общем, ты считаешь это не тупым? — Немного. Просто если захочешь это сделать в следующий раз, то сделай это, когда я буду в сознании. — То есть, ты бы меня не послал? — Я был бы очень не против. Гэвин замолчал. Он удивленно уставился на меня, а я смотрел в ответ строго и серьезно. В какой-то момент он буквально на секунду зацепился взглядом за мои губы, но этого хватило для того, чтобы я заметил. Я нависал сверху, не решаясь что-либо сказать или сделать. А сделать хотелось очень, но впереди меня была какая-то преграда, я не мог пересилить себя. — Так значит, не будешь против? — Может просто поцелуешь меня и сам проверишь? — Я боюсь. — Пиздец, — не выдержав, я рассмеялся, и когда осознал всю неловкость ситуации, щеки мои мгновенно залились краской. — И что мы будем делать в этой непростой ситуации? Гэвин сглотнул слюну и выдохнул, задумчиво глядя на меня. А затем поднялся мне навстречу и быстро, с опаской поцеловал, а вернее просто на пару секунд накрыл мои губы своими. Это было приятно, но недостаточно. Это как попробовать крошку с торта, хотя перед тобой лежит целый аппетитный кусок. И я решил продолжить, ибо мне дали толчок. Как только Рид попытался отстраниться, я тут же наоборот поддался вперед, заставляя его раскрыть губы. Мальчишка тихо промычал, позволяя мне сделать это, а затем расслабился, давая пространства для чего-то большего. И наконец это свершилось. Я целовал его медленно и мягко, стараясь растянуть время, дабы насладиться каждой секундой из того, что происходило, в то время как внутри у меня все моментально пошатнулось, треснуло, зазвенело. Его рука легла на мою щеку, притягивая ближе, а когда большим пальцем он повел по ней, я вдруг ощутил с какой непередаваемой нежностью он это делал. Это была Любовь, как мне казалось, в самом ее настоящем проявлении — теплая и желанная, как и сам Гэвин. И я хотел утонуть в нем. Я хотел, чтобы он был моим. — Гэвин, — я вдруг разорвал поцелуй за тем, чтобы сказать то, что так сильно хотел, — я хочу быть для тебя больше, чем просто хорошим другом. Я хочу... — Я понимаю о чем ты, — Рид отвел смущенный взгляд куда-то в сторону, поджав губы. — Я просто... я немного удивлен... — Удивлен? — я изогнул бровь. — Да. Почему именно я? — он вновь посмотрел на меня, но не серьезно, не растеряно, а просто вопрошая и заинтересованно. — Вокруг тебя столько людей, и все они в сотню раз лучше, чем я. Есть те, которые не курят и не матерятся, у них нет риска стать зависимым от чего-либо. Они так сильно отличаются от меня и они... лучше? — Я уже говорил тебе, что ты прекрасен, — я наклоняюсь к его лицу и мягко целую щеку, а после не отстраняюсь, а утыкаюсь в нее носом, тяжело дыша. — И ты лучше всех их вместе взятых. Ты замечателен, и я ни на кого тебя не променяю. — Пообещай мне, что никогда не бросишь меня. Пожалуйста. — Я обещаю. Гэвин резко обнял меня обеими руками и притянул к себе, да так, что я не успел сообразить и опереться достаточно сильно для того, чтобы удержать нас двоих, из-за чего буквально рухнул в его объятия. Мальчишка прижимался ко мне вплотную, а я обнимал его точно так же. На заднем плане играл фильм, Шелдон в ногах начал ползать по кровати. — Это значит, что мое предложение принято? — Да, — говорит Гэвин, — но при одном условии. — Каком? — Чтоб я больше не видел этих ебаных Тиш ближе чем на три метра от тебя. Я рассмеялся. Перевернувшись на бок, я уткнулся носом в чужую шею. На моем лице расцветала улыбка, я не мог нарадоваться тому, что случилось. Гэвин обнимал меня какое-то время точно так же молча и спокойно, пока не потянулся за телефоном для того, чтобы выключить его. — Спокойной ночи, Гэвин. Я люблю тебя. — ...и я тебя, Рич.