Гэвин Рид:
Солнце, настырно пробиваясь сквозь занавески, падало своими лучами мне на лицо и щекотало, заставляя проснуться, но я не желал. Словно ленивый кот, пригревшись, в сладком сонно тумане ворочусь во сне. Утро было холодным, можно даже сказать морозным, а сбоку от меня лежало что-то теплое и приятно пахнущее. Я поддаюсь такому сильному искушению и медленно ползу навстречу этому самому теплу, и вдруг меня обвивают, притягивают к себе, и я самозабвенно тону то ли в одеяле, то ли... черт его знает в чем, но мне было так приятно, что не хотелось и не требовалось ничего больше. Вдруг меня прошивает резкая дрожь. Я моментально отпрыгиваю в сторону и резко раскрываю глаза. Видя, как еще не проснувшийся Ричард переваливается на мою сторону и сонно мычит, мне почему-то стало так неловко. Я почувствовал смущение, но не сказать, что ситуация меня напрягала. Выдохнув, я неуверенно лег обратно, и меня снова тут же накрыли рукой, притянули к себе. Я тяжело затянулся этим запахом - запахом свежих простыней, свежести и запахом Ричарда. Третье понравилось мне больше всего. Я смотрел на него, пока он спал, и думал, что сейчас Андерсон очень уязвим. Обычный человек, такой же хрупкий, как и все мы, но почему-то я все равно чувствовал себя рядом с ним защищенным. Не знаю почему. Но сейчас ему так легко причинить какую-то боль, так легко им завладеть. Именно завладеть. Мне так хотелось этого, что я поймал себя на странной мысли - если я сейчас поцелую его, то, скорее всего, он ничего не заметит и даже не проснется. Кусая губы, я думал о том, насколько это будет разумно, и понимал, что бред это полный. — Господи, — я вдруг выдохнул и на секунду закрыл глаза, будучи в шоке с себя самого. — О чем я только думаю? Снова начинаю кусать губы. У него были такие аккуратные и мягкие черты лица, без морщин и изъянов, что говорили о юношестве и красоте этого человека. Не удержавшись, я веду пальцами по чужим волосам, приглаживая их и убирая отдельные прядки с лица, чтобы те не мешали спящему Андерсону. А у самого в голове все еще вертится мысль о том, что сейчас, прямо в эту секунду я вновь могу попробовать его губы на вкус. Я не выдерживаю. Накрываю его губы своими, оставляя чуть влажный, но мягкий и аккуратные поцелуй, боясь его разбудить. Это длилось буквально секунду, и мне явно было этого недостаточно, но я не мог позволить себе большего. Вместо этого только напоследок так же мягко и осторожно целую чужую щеку, как вдруг чувствую и слышу по шорохам, что Рич просыпается - он шевелится и сонно хмурится. Щеки мои мгновенно залились краской так, будто меня застукали за тем, что я занимался пару секунд назад. Я резко отворачиваюсь от Андерсон а и ложусь на бок к нему спиной, делая вид, будто даже не просыпался, и вообще, если что - я не понимаю, о чем он говорит. Лежа какое-то время в полной тишине и слушая ритм собственного волнующегося сердца, я больше всего боялся того, что в тот момент Рич на самом деле не спал и полностью осознавал то, что с ним происходит. Начнутся выяснения и недовольство, а мне ой как не хотелось портить с Андерсоном отношения. Но вместо того, чтобы что-то сказать мне этакое или хотя бы "разбудить меня", Ричард только аккуратно перелез через меня и встал с кровати. Я не открывал глаза до последнего, хотя мне очень хотелось посмотреть что он делает, но я притворялся спящим, боясь даже пошевелиться. Когда моей головы коснулась чужая рука, то я затаил дыхание, испугавшись. Ричард провел пару раз рукой по моим волосам, приласкав, после чего вышел из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь. Из этого всего я пришел только к одному выводу — пиздец. Я перевернулся на спину и тяжело выдохнул, подумав, что впредь так сильно рисковать явно не стоит. И ради чего? Ради того, чтобы поцеловать собственного друга? Что за?.. Господи. Я боялся даже предположить, что могу испытывать какие-то другие чувства к нему, кроме как дружбы, но мои желания четко и ясно дают понять, что дружбой тут и не пахнет. Проговорить это вслух было невозможно, по ощущениям у меня в горле как будто тиски давили глотку, и даже думать об этом было бы очень неплохо, если бы Рич помог мне разобраться с утренней эрекцией. Вернее, если бы мы друг другу помогли, конечно. На сегодняшний день у меня были планы, причем не какие-нибудь, а очень даже серьезные. Я намеревался отправиться в Черный лис и поговорить с барменом по имени Осло, который, являясь подчиненным товарищем покойного Рубена, мог бы сказать мне что-то полезное. Я не спешил отступать от своей цели и горел желанием выяснить реальную причину смерти Руби, и плевать я хотел какие там будут риски. А риски будут. Начиная с возможности нарваться ненароком на полицию, заканчивая стычкой с кем-нибудь из старых конкурентов или врагов Руби. Если честно, меня больше волновал первый вариант, но вовсе не потому, что мне могут грозить штрафы или даже срок, а потому, что я не хотел расставаться с Ричардом. Если его отец узнает что я промышляю и какими методами, то это плохо кончится для наших отношений - нам просто запретят общаться. Ричард — взрослый парень и уже сам может принимать любые решения касательно своей жизни, но я почему-то уверен, что из-за чувства долга перед отцом он готов сделать все, что скажет Хэнк. Я не виню его, поскольку ситуация у них в семье не простая (кто бы говорил, ха). В любом случае, я решил, что будет лучше не говорить о сегодняшнем моем визите в Черный лис ради общего блага. К тому же, я боялся, что Андерсон захочет пойти со мной ради моей безопасности (ну и еще потому, что Рич у по характеру своему нужно все контролировать, особенно такие серьезные вещи). Я не виню его, я даже благодарен в какой-то мере. Просто... не хотелось подставлять под риск еще и Ричарда. Но это все будет ближе к вечеру. А пока я лениво вставал с кровати. Хотел было уже сразу отправиться в туалет, но вдруг обернулся, посмотрел на скомканные простыни и решил, что перед уходом будет хорошо это все застелить. — Доброе утро, — говорю по приходу на кухню, где оба брата уже сидят, попивая кофе. Они двое тут же подняли свое лицо на меня. Андерсон приветливо улыбнулся, оба поздоровались, а я тут же поспешил поставить себе воду для кофе на закипание. — Вы кушали? — спрашиваю, хотя, вроде как, я не слышал запаха еды в комнате, и посуда была нетронута. — Я так понимаю, что нет. — К сожалению, ты абсолютно прав, — говорит Коннор, усмехнувшись. — Я хотел что-то приготовить, но мне вдруг стало так лень. Как спалось, мальчики? Рич? — Мне ночью опять снились кошмары, — честно признался старший Андерсон, поставив свою кружку кофе на стол. — Но потом было все в порядке. Надеюсь, я больше никого не разбудил, кроме Гэва, - Он повернулся ко мне и улыбнулся, тихо сказав то, значение которого было известно только нам двоим. — Спасибо тебе. — Пожалуйста, — я улыбнулся в ответ, после чего развернулся и принялся засыпать кофе в кружку. — Вы вообще кушать собираетесь, или как? — Только если ты нас покормишь, — с усмешкой говорит Ричард. — Мы уже минут десять решаем кто будет готовить завтрак. Лично я еще даже толком не проснулся. Вообще, я бы еще повалялся с тобой в кровати, так лень все делать. — Со мной? Ричард вдруг осекся, когда понял, что сказал какую-то случайную странность. Никто не стал акцентировать на этом внимание. Никто, вернее, просто не хотел говорить об этом вслух и обсуждать наше с Ричардом странное поведение. Я открыл холодильник и достал оттуда три яйца, решая, что неплохо будет обжарить в них хлеб и добавить, может быть, масла или что-то вроде того. — Я пойду пока в комнату, — говорит Коннор. — Позовете когда будет готов завтрак. Развлекайтесь. Я разбил яйца и вылил все содержимое в глубокую тарелку. Найдя на полке приправу, посыпал ею сверху. Не могу сказать, что слова Андерсона полностью выветрились у меня из головы. Я усмехнулся, перемешивая содержимое в посуде. — Так значит со мной, да? — нарочно подчеркиваю о ком идет речь и тихо смеюсь. — Мне это льстит, Ричард. — Тешишь свою самооценку, нахал? — Не без усмешки спрашивает Ричард, подперев голову рукой. — Причем самый настоящий нахал. — С чего это я вдруг стал нахалом? Я уже было испугался того, что он скажет, что я нагло пользуюсь им и его добротой, но Андерсон лишь посмеялся, тепло и добродушно, чего я так же не понял. — Думал, я не замечу того, что ты сделал утром? Буханка хлеба вдруг полетела вниз. Я громко сматернулся вслух и тут же наклонился чтоб ее забрать, в то время как по лбу у меня стекла первая капелька холодного пота. Ричард смеялся все так же беззлобно, а у меня руки тряслись, и я не знал, что мне делать. — Ишь как покраснел. — Рич, п-прости меня, пожалуйста, - запинаясь, я пытаюсь извиниться, и мне так страшно смотреть в чужие глаза. — Умоляю, прости, я не зн... блять,сука, твою мать! — Успокойся. Ты ведешь себя так, как будто нож мне в спину вонзил, а не поцеловал. — Да лучше бы нож! Я хотя бы тогда просто знал, что ты меня убьешь, и не парился бы! Или сам бы убился, это намного проще! Черт, Ричард, прости, мне так стыдно за это, я не знаю что на меня нашло. Делай что хочешь с этим, можешь казнить меня, я и вправду ахуел. Ричард снова усмехнулся. Юноша подпер голову рукой и поставил ту на локоть, заинтересованно и ехидно глядя на меня. Я стоял, постоянно отводя глаза куда-то в сторону через каждые полсекунды. Ладони вспотели от волнения, я обтер их об футболку и снова матернулся. Пауза затянулась. — Влюбиться в парня — это тупо? — Тупо. Даже если ты девчонка. Я посмеялся с такого ответа, и Андерсон вслед за мной. Встав со своего места, он подошел к кухонной тумбе и принялся нарезать хлеб для завтрака, поскольку я откровенно завис. Вспомнив о своей работе, я тут же схватился за холодильник и достал оттуда колбасу, после чего взял нож и начал ее нарезать. Стоять рядом с Ричем было неловко, но, видимо, тот понял, насколько сильно я чувствую себя виноватым, поэтому больше он ничего не говорил. — Я должен кое-что тебе сказать, Гэвин, — аккуратно начал парень, а я уже напрягся даже несмотря на то, что это было сказано достаточно спокойно и мягко. — Кое-что очень важное, по моему мнению. Мой отец мне не родной, — я остановился. — Хэнк забрал меня и Коннора из детского дома, когда нам было по восемь. У моего отца был сын, его звали Коул. У отца, в смысле у Хэнка. Родного я не помню, да и, если честно, я вообще не уверен, что он был. К несчастью, Коул погиб. Мальчика не смогли спасти в больнице, он умер в палате реанимационной. Вместе с матерью. В живых остался только Хэнк. — Я сочувствую. — Я не знаю зачем тебе это говорю. Мне просто хочется рассказать и все. От этого ничего не изменится, но я думаю, ты должен знать правду. Должен знать правду... вспоминая, сколько раз я врал Ричарду, я вдруг почувствовал себя самым последним в мире ублюдком. Я врал ему тупо обо всем: о своем отце, о Томе, о прошлом, настоящем, блять, даже об адресе моего дома. Снова зависнув, я вдруг четко осознал, что Ричард, по сути, никогда за все это время отношений не врал мне. — А я очень сильно запизделся. Я так много врал тебе, Рич, — на выдохе говорю, виновато опустив лицо и облокотившись об тумбу. — Пожалуйста, прости меня за это. Я очень-очень много врал, не знаю даже что сказать в свое оправдание. — У тебя были на то свои причины, — обьясняет Андерсон. — И много лжи потом всплыло на поверхность, я ведь не дурак, Гэвин. Но если ты хочешь исповедаться мне, то сейчас самое время. — Только если ты будешь задавать вопросы, а я тебе на них отвечать. Мне так будет проще. Я даже не знаю о чем в курсе ты, а о чем нет. — Ты барыжил наркотиками? — Да. И я не горжусь этим. Рубен — не просто мой друг, но и бывший работодатель. Он хотел отгородить меня от этой деятельности, поскольку считал это ужасным занятием, но... знаешь, у любого человека рано или поздно наступает кризис. Мы делали это сквозь зубы, скалились на самих себя... Какой-то мальчик, лет... двенадцати, может быть, на протяжении недели покупал у меня метамфетамин. А я продавал. Ричард тяжело выдохнул. Я чувствовал себя ужасно, но вместе с тем... Я начал потихоньку отпускать то, что копилось у меня внутри. В какой-то степени я был даже рад тому, что этот разговор случился. Пусть Андерсон будет в курсе всех моих грехов, потому что жить в постоянном обмане и строить на этом отношения — ужасное занятие. Слишком много я врал. — Мой отец действительно избивает меня, но ты уже и сам в курсе. Я не хотел тебе этого говорить. Никому никогда не говорил, никто не догадывался. А ты смышленым оказался, хах. — Будешь продолжать барыжить? — Нет, — я отрицательно мотаю головой и нервно сжимаю в руке несчастную рукоять ножа. — Это в прошлом. Я не вернусь к этому делу, обещаю тебе. — Ты не мне обещай, а самому себе. Гэвин, я не хочу, чтобы ты менялся ради меня, ты сам должен желать перемен, понимаешь? — Ричард тяжело вздохнул и через силу начал разогревать сковороду, лить туда масло, а я как стоял, так и продолжал стоять. — А боль? Я по поводу ожогов. Тебе нравится, когда тебе делают больно? — Наверное, да, — я пожал плечами. — Не знаю. Все это очень сложно. Иногда мне это помогает, когда мне больно в плане, ну, моральном. Я только тогда подобным занимаюсь. Глупо, да? — Не глупо, а страшно. Нужно что-то с этим делать, потому что это признак нездорового рассудка, больного. — Да, в этом ты прав на все сто процентов, — я посмеялся. — Я действительно больной. И ужасный человек. Когда я хотел с тобой разойтись, я правда думал, что просто не заслуживаю такого общества, как твое. И что тебе действительно без меня будет лучше, потому что я создаю проблему на проблеме. Иногда мне кажется, что если бы меня где-то зарезали в подворотне за несчастные гроши, то мир сказал бы спасибо тому, кто это сделал со мной. — Нужно исправлять свои ошибки, а не рвать все к чертям. — Да. Но как исправить то, что я уже сделал? Я повернулся к Ричарду и посмотрел на него даже с какой-то надеждой. Мне действительно хотелось исправить все то, что я уже сделал, но я просто не знаю как. Андерсон глянул на меня с нескрываемым сочувствием, после чего молча отвернулся, продолжая заниматься готовкой. И тогда я понял, что ошибки уже не исправить. И стало все только хуже. А у Ричарда наверняка просто закончились слова утешения, или какая-то прочая умная херня, которую он пытался мне объяснить. Я кинул нож, облокотился обеими руками об тумбу и закрыл глаза, пытаясь справиться с неприятным тянущимся осадком внутри. — Эй, — моей руки неожиданно коснулась чужая, более теплая и мягкая; она накрыла собою мою, и мне стало немного легче. — Глупо о чем-то жалеть сейчас. Учитывая то, что вчера мы провели целый ритуал, посвященный нашим прошлым ошибкам. Может, попробуешь начать все с чистого листа, что скажешь? Забыть о том, что было раньше, и двигаться вперед. — Да, это было бы неплохо, — я горьковато улыбнулся, открыв глаза. — Но есть одна вещь из прошлого, которую я не могу пока отпустить. Я хочу выяснить, кто убил Рубена. — И как ты намерен это сделать? Я помолчал. Сейчас был отличный момент для того, чтобы сказать Ричарду о моем сегодняшнем визите в Черный лис. Конечно, он не отпустил бы меня одного, потому что я сам же рассказал ему ужасные истории того, какая чертовщина там порой может творится. Но я не хотел вмешивать в это дело Андерсона, к слову, по этой же причине. Но и врать ему снова... после всего этого разговора я поклялся себе, что впредь никогда не совру ни о чем Ричарду, а иначе не быть нашим отношениям вообще. Я устал жить во лжи, устал постоянно искать какие-то оправдания и прочее, поэтому стоило сказать правду. — Сегодня я пойду в Черный лис. Я хочу поговорить с Джоном, это бармен. Может быть он скажет что-то новое, чего не сказал, например, твоему отцу. Его же должны были допросить, верно? — Я пойду с тобой, — строго сказал Андерсон. — Это исключено, — не менее строго ответил я, глянув ему в глаза. — Я не хочу, чтобы ты находился в Черном лисе. Это гиблое дело, тебе там не место. И ты очень сильно выделяешься из толпы, кому-то может это не понравится, понимаешь? Заподозрят неладное. — Ты сам говоришь мне, что это гиблое дело, и при этом хочешь, чтобы я спокойно отпустил тебя шататься непонятно с кем? — Джон никогда не сделает ничего дурного по отношению ко мне, потому что мы были в одной лодке. И другие тоже не посмеют ко мне притронуться, потому что я человек Рубена. — Рубен мертв... Твоя защита сгорела, Гэвин, понимаешь? Если тебя найдут полудохлого у входа, то теперь никому дела не будет до твоей жизни. Атмосфера в комнате царила не из лучших. Я выдохнул, тяжело рухнул на ближайший стул и задумчиво посмотрел на Андерсона, который теперь был как никогда прав. Ричард смотрел на меня выжидающе и с надеждой. Надеждой на то, что я откажусь от этой идеи или хотя бы возьму его с собой, но я уже все решил, и отступать от своего не собираюсь. — Все будет в порядке, Рич. Не беспокойся за меня, я не из робкого десятка и могу постоять за себя. А если почувствую, что дело пахнет дрянью, то либо уйду, либо, в крайнем случае, позову на помощь или вызову полицию. Рич, я благодарен тебе за все, что ты сделал для меня, и я... я даже удивлен тому, что ты так волнуешься, но... Точно так же, как нельзя ничего строить на лжи, нельзя ничего строить и на недоверии. Прошу, просто доверься мне. Я знаю что я делаю, парни в Черном лисе не тронут меня. — Я не доверяю не тебе. Я не доверяю остальным людям. Парень рухнул на стул напротив меня и схватился за голову. Мы сидели какое-то время в полной тишине, и никто не мог пойти на уступки. Я уже было думал согласиться с Ричардом на то, чтобы он пошел вместе со мной, но неожиданно Андерсон поднял свое лицо и спросил меня: — У тебя же еще остался мой перцовый баллончик? — Да. — Тогда возьми его с собой. Жду тебя не позже десяти вечера, понял? И чтоб ты не принимал ни грамма из той дури, которую принимают остальные, ясно? — Ясно. Я понял тебя, Ричи. Я обещаю, что мой нос не снюхает ни грамма порошка, легкие не выкурят ни грамма травки, а в крови не будет ничего замешено из наркотиков. Обещаю. — Если тебя не будет в десять, то я позвоню в полицию, и мне плевать будет, просто опаздываешь ты или нет. Я лучше за ложный вызов штраф заплачу, чем буду так рисковать. — Если это случится, то я верну тебе деньги, обещаю. — Забей. Ричард выглядел достаточно серьезно. Пока вдруг не улыбнулся мне, и от этой улыбки вдруг сразу встало все на свои места. Я почувствовал облегчение, и улыбнулся тоже. Мне показалось, что Ричард доверился мне. Конечно, весь этот свод правил, которые он рассказал, выглядел как признак недоверия, но я уверен, что сделано это было исключительно потому, что уж больно он печется о моей безопасности, а не потому, что не верит мне. Андерсон встал со своего места, подошел к плите и поманил меня рукой к себе. Я вспомнил, что, вообще-то, на наших плечах лежит завтрак.Ричард Андерсон:
Пожалуй, сборы были самым тяжелым пунктом в сегодняшнем дне. Не потому, что Гэвин не знал что надеть, хотя я сказал, что он может пойти в любой из моих шмоток, в которой захочет (по понятным причинам он отказался). И не потому, что Рид ухаживал за собой, стоя возле зеркала, дабы привлечь какую-то красивую бабу, учитывая то, что он, кажется, запал на существо ровно противоположного пола, но не об этом сейчас. А потому, что все время рядом с ним стояли молчаливые мы, которые молча и задумчиво наблюдали за ним, и от наших взглядов мне становилось не по себе. Я все рассказал Коннору, младший брат тоже был недоволен этой затеей. Мне тоже она, конечно, не нравилась, но решение было принято уже давно. Я подал Гэвину перцовый баллончик. Он озарил его озадаченным взглядом, молча взял и сунул в карман своих джинс. — Ну, я пошел, — сказал Рид, неловко пожав плечами и пошел в сторону выхода, а я за ним следом. — Не скучайте, парни. Рич, я вернусь вовремя, обещаю. — Если проебешься — я с тебя шкуру сдеру. Обещаю, — и саркастично натянуто улыбнулся ему, на что Гэвин ответил точно такой же саркастичной улыбкой. Дверь захлопнулась. Я выдохнул и прошел на кухню, где сразу же приземлился за стол и включил телевизор. Обычно я включаю его только для того, чтобы отвлечься. Коннор, глядя на это и прекрасно зная о моей привычке, молча присел рядом. Нам не о чем было говорить, но это пока. У меня в голове кое-что крутилось. Сегодняшний поступок Гэвина дал мне пищу для размышлений. Когда он поцеловал меня, я не спал, так как проснулся несколькими минутами ранее. Я пытался уснуть снова просто потому, что это был выходной и я хотел выспаться так чтоб наверняка, но его поцелуй полностью сбил собою всякий мой сон, поэтому пришлось встать. Я специально решил не открывать тогда свои глаза, дабы Рид просто не сбежал от меня, и вообще думал об этом молчать до последнего, но оно само вырвалось из меня, клянусь. К тому же... — Походу, я все-таки влюблен в Рида. — Дошло, — Коннор усмехнулся и встал за тем, чтобы поставить чайник. — И что ты собираешься с этим делать? И собираешься ли делать что-то вообще? — Я хочу рассказать ему о своих чувствах сегодня вечером. Если, конечно, не потеряю дар речи, потому что это тяжело. Как я вообще мог влюбиться в парня? — А чему ты удивляешься? Люди любят друг друга, и девушки, и парни. Не вижу в этом ничего странного. Может, конечно, я просто очень часто гуляю с Трейси, в смысле, с двумя, и привык к такому, но по-моему все нормально. Если вы начнете встречаться, я ахуею. — Я тоже. Но просто пойми, — я посмотрел на Коннора, — это не будут те отношения, что были с Тишей. Я же не смогу заявиться в дом к отцу и сказать «Пап, это Гэвин, ты его знаешь. В общем, теперь он мой парень, поздравь меня». Коннор постоял несколько секунд, явно представляя себе эту ситуацию, после чего засмеялся. Я начал смеяться вместе с ним, думая, что это действительно какой-то полный бред. Как отреагирует отец, узнав, что я влюбился в Рида? — Думаю, папе пока лучше ничего не говорить, Рич. Хотя, мне кажется, он не будет против. Вернее сказать, он ведь желает для нас всего самого лучшего, а я не думаю, что расстаться с любимым человеком будет для тебя хорошим подарком. Лучше скажи, что думаешь по поводу Гэвина. Как он отреагирует на такое заявление? — Ну... — я задумчиво улыбнулся сам себе, вспоминая наш сегодняшний разговор с Ридом. — Скажем так: если мы сегодня поцелуемся, то это будет не первый его поцелуй со мной. — Прости, ЧТО? Я рассмеялся. Коннор выдавил из себя нервную улыбочку, и оттого мне стало еще смешнее. Я решил не рассказывать про сегодняшнюю ситуацию с Гэвином, чтобы не выставить парня каким-то дураком, но про случай с вином и картами рассказать стоило. — Мы напились вина и начали играть в карты на желание. Когда я выиграл, то я загадал, чтобы Гэвин поцеловал меня. К слову, он сказал потом, что я был очень даже неплох, — я недвусмысленно улыбнулся и кивнул сам себе, словно бы подтверждая таким образом свои слова. — Мне интересно, почему вы до сих пор не потрахались, — в шутку сказал Коннор. — Или хотя бы почему вы до сих пор не начали встречаться друг с другом. Если это взаимно, то почему ты тупил до сегодняшнего дня, Рич? — Потому что это сложно, Коннор. Я не знаю как вести себя в подобных отношениях. С Тишей все было... — Прекрати сравнивать Гэвина с Тишей, ты меня прям бесишь этим. Он совершенно другой человек, не вспоминай вообще о своей бывшей. — Да, ты прав, извини. Так вот... В общем, знаешь, я не смогу ходить с ним за ручку, и в какой-нибудь компании мне будет страшно говорить, что это мой парень, понимаешь? Если бы не это сраное общество, может, я бы и не тупил так сильно. — Ты слишком зависим от чужого мнения, Рич. — Я знаю. — Прекрати думать об обществе и подумай о себе. Хватит стараться всем угодить, тебя за это не похвалят. А Гэвин — человек хороший, умный, еще и достаточно симпатичный. И у тебя есть все шансы выстроить с ним хорошие отношения. Если ты сегодня не признаешься ему, клянусь, я... я... Я перестану с тобой разговаривать, пока ты этого не сделаешь. Я усмехнулся. Коннор тоже улыбнулся мне. После этого разговора стало как-то легче воспринимать текущее свое положение. Я рад, что мы поговорили. И хотя многие вещи в подобных отношениях для меня все еще являлись проблемами (пусть и небольшими), но Коннор прав. В любом случае, мне стоит хотя бы попробовать. А дальше видно будет. — Хорошо. Раз у тебя такой весомый аргумент, то я сделаю это. Только я хочу не просто в лоб ему это выдать, а... В общем, у нас закончилось вино. — Да Вы романтик, мистер. — Просто хватит надо мной издеваться и оденься. Мы отправляемся за продуктами.Гэвин Рид:
Перед тем, как пойти в клуб, я зашел в ближайший магазин и приобрел себе новую симку. Атмосфера в клубе царила страшная. Может, конечно, так казалось только мне, но по ощущениям он словно вымер. Я шел вперед, пробираясь сквозь толпу вечно пьяных, но не очень молодых. Мимолетно кинул взгляд на тот самый столик, где извечно сидел Рубен, попивая свое пиво. Там было пусто. А его пепельница стояла нетронутой, и кажется, время в том месте словно замерло. Я разочарованно выдохнул, на душе возникла тоска, но убиваться горем в моем положении — не лучшая идея. А потому я сглотнул слюну, быстро отвлекся на Джона, которого уже увидел за барной стойкой, и постарался об этом не думать. Хотя как можно не думать об умершем человеке, если о нем будет идти речь все это время? Джон представлял из себя невысокого лысого мужика, чьи руки покрылись такими слоями пыли и чего-то липкого, что страшно потемнели. У него были маленькие крысиные глазки и неаккуратная щетина, потому что, по его словам, ему просто лень менять лезвия каждый раз после бритья, а потому он ходит как попало. Но всем было плевать на его внешний вид, причем включая его самого. Состаренное алкоголем и табаком лицо всегда выражало из себя мертвое спокойствие или даже безразличие, так что непонятно было что этот человек чувствует в данную секунду, и чувствует ли вообще хоть что-то. Но мне он нравился. Никогда Джон не станет грузить тебя лишними разговорами, всегда говорит только по теме и только что-то важное, поэтому с ним определенно стоило побеседовать на тему смерти нашего общего товарища. — Джон, — я сажусь за барную стойку, обратившись к нему, и тот сразу же поднимает свои замученные глаза на меня. — Привет. — Здравствуй, Гэвин, — говорит мужчина и тяжело вздыхает. — Пива? — Не отказался бы. Наверное, впервые за долгое время я смог четко различить эмоцию, что таилась внутри бармена — это была лютая тоска, которая заставляла лицо сереть, а губы по углам опускаться вниз. Видимо, он переживает из-за смерти Руби не меньше, чем я. Признаться честно, я вообще удивлен, почему клуб до сих пор работает. — Как ты? — я решил начать издалека, пока он наливал мне пива в бокал. — Выглядишь, мягко говоря, не очень. — А как я еще должен выглядеть? — мрачновато отозвался Джон. — Рубена больше нет... До сих пор плохо верится в то, что это произошло. Мне казалось, что скорее я раньше откинусь, чем он, учитывая, что я младше на десяток лет. — Людей немного... Что теперь будет с клубом? — Это последняя тусовка. Завтра мы его закрываем до лучших времен. Если, конечно, эти блядские времена вообще настанут, но мне слабо в это верится. Заебал этот город. И сам я порядком заебался, если честно. Все это звучало просто ужасно. Я выдохнул и опустил лицо, Джон поставил рядом со мной бокал пива. Мне ком в горло не лез после такого разговора, но отказываться от пойла уже было поздно, потому я спокойно взял его и начал неспешно пить. — Что думаешь по поводу смерти Руби? Есть какие-то мысли вообще на этот счет, или ты веришь официальной версии смерти? — Кому ей, блять, верит? — Джон недовольно скривился. — Очевидно, что это было убийство, причем умышленное. Его отравили. Я говорил на эту тему с полицией и те сказали, что у него в крови нашли какой-то препарат, но черт знает какой. Копы сказали, что даже если это и убийство, то нужно сначала выяснить что было в его крови, а потом уже искать убийцу, ведь так будет проще. Пока расследование стоит на месте. — Зачем кому-то понадобилась смерть Рубена? Он ведь даже не полноценный дилер, он не представляет никому конкуренции в этом деле. Денег задолжал, может? — Какой тогда смысл его убивать? И к тому же, у Руби всегда были деньги. Кстати, о деньгах, Гэвин... Мне нужно кое-что отдать тебе. Сделав еще один глоток, я поставил бокал на стол и заинтересованно стал наблюдать за Джоном, который зачем-то полез в ящик в столе. Когда мужчина положил на стол возле меня свернутую пачку купюр, я недоуменно вскинул брови, ожидая объяснений, и тот сразу же поспешил мне их предоставить. — Здесь несколько тысяч. Рубен завещал, что если с ним что-то случится, то я должен буду передать эти деньги тебе. Теперь они твои, Рид. Я не считал сколько там, сам посмотришь. Я смотрел на деньги большими удивленными глазами и не знал что мне сказать. Джон видел мое удивление и, кажется, он был удивлен такому раскладу событий не меньше, чем я. Может, в нем таилась даже какая-то скрытая зависть, а может просто интерес, но в любом случае никто к этому не был равнодушен, учитывая даже похуизм Джона. Я молча взял деньги и сунул их в карман джинс. Отвлекаться на такие вещи сейчас не стоило, а потратить их я всегда успею. Снова взяв пиво, я сделал сразу несколько глотков, находясь в смешанных эмоциях. С одной стороны, получать деньги - это всегда очень приятный процесс, будь то случайная находка или твоя зарплата. Все любят деньги, кто бы что ни говорил и каким бы святым казаться не пытался. И я тоже был рад, но почему мне казалось, будто... будто так быть не должно, словно бы я их не заслуживаю. Наверное именно потому, что так оно и было на самом деле. — Давай вернемся к нашей прежней теме, — говорю я серьезно, и Джон кивает, соглашаясь. — Я намерен выяснить кто убил Рубена. — Разве этим не должна заниматься полиция? — Ты сам прекрасно знаешь, что полиция хуй кладет, особенно на смерти тех, кто для нее был неприятен. Ты знаешь что-то, что не рассказывал копам? Что-то, что помогло бы в расследовании, но не сказал это по понятным причинам? Мужчина задумчиво нахмурился, опустил глаза куда-то в стол и замолчал. Я спокойно ждал, выпив свой бокал уже наполовину, но никакого сильного опьянения я не почувствовал, только легкую расслабленность. Неожиданно Джон заговорил: — Он встречался с каким-то мужиком в день своей смерти. Я не особо следил за тем, что происходит за столиком, но сам Руби потом говорил, что тот хотел продать ему оптом опиум, что мол товар нужно продать. С Руби клиенты, а с него — оплата, но понятное дело, что Рубен отказался. Я не стал говорить это копам, потому что... ну, тут в принципе и объяснять ничего не надо. Когда они мотали камеры, то, увидев этого парня, спросили кто он. Я сказал, что без понятия, а они поверили. — Думаешь, отказ Рубена — веский повод для того, чтобы убить его? — Возможно. Рубен знал у кого есть много дури и он мог бы воспользоваться этой информацией, в теории, но убивать за такое... это бред даже по меркам самых отбитых парней, и к тому же, любой дилер в городе знает, что Руби был полностью безобиден для них. — Как выглядел этот мужик? — Никак, — Джон невозмутимо пожал плечами. — Совершенно Обычный мужик, ничего не отличающийся от прочего населения. Я могу показать тебе его, если хочешь по камерам, но давай это будет не сейчас, а в конце рабочей смены. Можешь прийти ко мне завтра утром, если для тебя это так важно. — Я приду. Спасибо, Джон. Может, ты в курсе чего-нибудь еще? Он пил только пиво, да? — Да. — Блять, — я тяжело схватился за голову. — Надеюсь копы додумались взять пробу с бокала. Если его отравили через алкашку, то в бокале или на ободке от его слюны должны были находиться остатки того вещества, которое употребил случайно Руби. — Неплохо мыслишь. Но я наблюдал за ними во время всего этого процесса, к сожалению, они не сделали ничего. А бокал я помыл. Извини, Гэвин. — Да ладно, я не удивлен. А вот если бы ты хранил этот бокал в том же виде, в котором он был во время смерти, то я бы удивился пиздец как. Я рассмеялся. Джон усмехнулся и отошел на время, поскольку ему нужно было обслужить нового клиента, и я остался наедине со своей пьяной головой и не менее пьяным мыслями. Такой поступок полиции меня несколько удивил. Это не было какой-то весомой зацепкой, но мне просто хотелось узнать кто брал вещь-доки на анализ и дать ему хороший подзатыльник за эту херню. Я думал, как еще можно было узнать правду, но сосредоточиться в этой атмосфере было несказанно тяжело. Я правда старался это сделать, и Джон, краем глаза заметив мою задумчивость, решил не торопиться, дабы мне не мешать. Насколько я знаю, Рейчел погибла примерно таким же образом. Скорее всего эти две смерти были сделаны одними и теми же руками, но Рубена и эту шлюху ничто не связывает между собой кроме общего (хотя и тут небольшая несостыковка) дела. — О чем задумался? - Джон показался рядом со мной и выдохнул, кинул грязную тряпку куда-то на стол и облокотился. — Как пиво? — Пиво как обычно вкусное. Сколько я тебе должен, Джонни? — Забей, — бармен махнул рукой. — Для тебя бесплатно. К тому же, есть повод и... если честно, на выручку уже как-то похуй. — Что ты будешь делать после закрытия? — Не знаю, — мужчина помотал головой и обреченно вздохнул вновь. — Я правда не знаю что мне теперь делать... В Детройте мне больше делать нечего. Если до утра не придумаю как мне быть, то завтра поеду, куплю билеты на ближайший поезд и... И нахуй отсюда, в общем. — Значит, это последняя наша встреча, да? Больше я тебя не увижу? Джон поднял на меня уставшие глаза, а я на него свои. Каждый понимал, что это было прощание, и у каждого внутри творилось черт знает что. Мне было так тоскливо на душе. Причем если бы Джон остался в городе и я больше с ним не виделся, то я бы не так сильно опечалился. Но переезд говорил о том, что шанса на новую встречу больше не будет. В первом же случае он был, может оттого мне и грустно. Джон положил руку мне на плечо в утешительном жесте, но это мне не помогало. — Может покуришь? А потом продолжим наш разговор. — Да, пожалуй стоит. Подскажи пожалуйста, время. — Девять. Еще рано. Джон дал мне свою сигарету. Я молча взял ее, оставил полупустой бокал с пивом, но потом, подумав, взял его с собой. И поскольку мужчина полностью мне доверял, он ни слова не сказал по этому поводу. Ситуация казалась мне даже... страшной. Словно все то, что я знал и что хоть как-то любил, рушилось по швам. Сначала Том, потом Рубен, теперь Джон... еще и Мартин пропал, и Рейчел тоже мертва, и с отцом я больше никогда не увижусь, и мисс Нортвен с ее мужем тоже для меня теперь, по сути, пропали. Интересно получается... не знаю, совпадение это или нет, но я осознал, что после вчерашнего, когда я распрощался со своим прошлым, оно действительно начало уходить. Но с другой стороны, у меня появилось и то, за что я теперь мог по-настоящему держаться. Зная, что Ричард никогда не предаст меня, я могу полностью положиться на этого человека. И я чувствую к нему что-то большее, чем просто дружба. И Коннор тоже хороший парень, я рад, что мы стали дружить. Ладно... Сейчас пока главное не забыть расспросить Джона о Мартине и еще одном пропавшем дилере, а вопросы личного характера решатся потом. Я подумаю, по крайней мере, как их можно решить. Завернув за угол, я достал сигарету из кармана и неаккуратно подкурил ее, чуть было не обпалив себе ноготь. Конечно, я мог бы покурить и у главного входа, но мне так не хотелось толпиться вместе с остальными курильщиками, да и к тому же непонятно было под чем они. К черту их всех. Я облокотился на стену, сделал тяжелую затяжку и устремился взглядом прямиком к звездам, где сейчас находился Руби. Надеюсь, ему снятся сладкие сны. — Вот скажи мне, — я неожиданно услышал чей-то голос рядом, но не предал этому особое значение; мало ли кто о чем тут говорит. — Что именно из моих слов тебе было неясно? — Простите меня, — я слышу чужой плач, и от этого становится интереснее, а я в тот момент заметно напрягся. — Пожалуйста, я прошу прощения, отпустите меня! Я верну вам все деньги, я обещаю! — Ох, если бы меня волновал вопрос денег... Дело ведь тут в другом, мой милый друг. Ты ведь теперь в курсе нашего маленького секретика, я же не могу тебя от... — Пожалуйста! — человек умоляюще кричит и стонет, хнычет, а мне становится жутко интересно что происходит за углом. — Я никому не скажу, клянусь! Пожалуйста, отпустите меня! Я не выдерживаю. Аккуратно прислонившись к стене, я выглянул из-за угла, дабы посмотреть что за чертовщина там творилась. И увидел следующее: В тусклом свете фонарей стояла машина. Возле нее было трое мужчин, что стояли, все как один, сунув руки в карманы и выжидающе смотрели в низ. А внизу, судя по первому впечатлению, лежал тот самый плачущий незнакомец, который, может и хотел встать, но не мог — его придавливали ботинком к грязном асфальту, и человек, который делал это, явно наслаждался ситуацией. Я видел, с каким особым удовольствием он покрутил носком своего ботинка так, как я обычно тушу окурки на полу. Ситуация была страшной. — Человек человеку враг... — задумчиво говорит обидчик. — Вот поэтому я не доверяю людям. В ту же секунду несчастного ударили ногой прямо по лицу; от такого беспощадного удара мужчина моментально простонал, а потом стонал еще так долго и громко, что можно было подумать, будто его режут. Он сплюнул слюну вперемешку с кровью, и вдруг я увидел выпавший зуб. А когда после этого его ударили в живот, я не выдержал и ахнул от шока, двумя руками закрыв свой рот. Но во второй руке был бокал... Стекло разбилось вдребезги, образуя такой шум, что было слышно за версту. На меня тут же все моментально обратили внимание, кроме того бедняги, которого сейчас за грудки поднимали вверх. Меня заметили. — Кто ты?.. — начал было незнакомец, подходя ко мне, а потом вдруг усмехнулся криво и нагло, сказав. — А а впрочем, неважно. Тащите его в машину, парни, я сам с этим разберусь. Нетрудно было догадаться, что нужно было бежать. Так я и сделал. Сорвавшись с места, я со всех ног погнал прочь оттуда, в бешеной панике пытаясь придумать что делать. Если я побегу просто по улице, то это будет самой настоящей ошибкой, потому что у этих парней есть машина + я не смогу бежать вечно. Можно было спрятаться в одной из служебных комнат, куда Джон впустить меня без лишних вопросов, а потом просто ускользнуть при удобных обстоятельствах. — Блять, — на эмоциях я начинаю материться, параллельно с этим доставая телефон. — Блять, блять, блять! Алло, полиция?! — Диспетчер, я слушаю Вас, — говорит женщина по телефону. — Меня пытаются схватить! За мной гонятся! — в панике кричу в трубку, забегая внутрь клуба; сквозь толпу пытаюсь пробраться, но это кажется нереальным, ноги подкашиваются. — Диктуйте Адрес. — Бар «Черный лис», улица... Меня неожиданно ударили по голове со спины. Перед глазами моментально потемнело, а мозги вскипели так, будто туда налили горячего свинца. Я бы упал на пол, но меня вовремя схватили под руки. Куда меня вели — я не знал, но чувствовал это. Голова беспощадно кружилась, танцующие люди передо мной... Я не разбирал как именно я иду и куда, я только чувствовал, что несколько раз ударился об мимо проходящих незнакомцев. Яркий белый свет в туалете контрастом ударил мне по глазам, заставляя прийти в себя. Я тут же поморщился и сощурился, то ли от боли в голове, то ли от обстановке в принципе. Меня толкнули вперед так, что я чуть было не упал на пол, но к счастью я вовремя успел схватиться за стену и облокотиться об нее. Повернувшись лицом к неизвестному, я увидел, что это тот самый мужик, что бил ногами несчастного. Тот усмехнулся. Подходя ко мне с этой злорадной самодовольной усмешкой, он прокручивал у себя в руке баночку с таблетками, которые характерно постукивали по пластмассовой оболочке. Я хмурился, замерев, но в любой момент готов был сорваться с места, чтобы убежать. К несчастью, он перекрыл своей фигурой выход. Меня грела надежда на то, что я успел сказать полиции свое место нахождения. Буду надеяться, что они не забьют хуй на мою жизнь, а иначе дела мои плохи. Ужасно плохи. Незнакомец остановился, достал одну таблетку из баночки и положил себе под язык. Я услышал хруст. Он размял свою шею, и я уперся в стену еще сильнее, явно побаиваясь этого парня. — Как тебя зовут, малыш? — его хриплый голос эхом раздается в такой сильной акустике, как тут, и сердце мое начинает биться как бешеное. — Я тебе не малыш, — огрызаюсь в ответ, скаля зубы. — И не твое дело как меня зовут. Уйди с дороги, я хочу выйти. Мужчина замолчал на какое-то время. Он смотрел на меня строго и мрачно, явно думая о чем-то своем, пока вдруг из-за пояса не достал пистолет, направив его на меня. И сердце мое в тот же миг остановилось. И вокруг время замерло, и страх подкатил такой сильный, что у меня внутри все скрутилось, все внутренние органы свело в спазме. — Я спросил как тебя зовут, малыш. — ...Гэвин, — не без труда смог я выдать из себя, после чего опустил лицо, так как просто не мог смотреть на дуло, которое глядело на меня в ответ. — Пожалуйста, отпустите меня... — Фамилия. — Рид, — дрожащим голосом отвечаю. — Гэвин Рид. Сэр, что Вы хотите от меня? — Ты знаешь, что совершил ошибку, Гэвин Рид. Ты просто оказался не в то время не в том месте. И вот что ты теперь прикажешь мне делать с тобой? Отпустить? Ты сам знаешь, что это плохое решение. Мужчина подходит ко мне. Медленно и осторожно, но я знал, что он не боится меня. Я не знаю, почему он растягивал этот момент, и знать не хотел. Теперь я даже не пытался сбежать сам, поскольку куда бы я не дернулся — везде меня могла достать беспощадная пуля. Если полиции не все равно, и они приедут, то мне просто нужно потянуть время до прибытия машины. Он навис надо мной сверху. Я почувствовал запах дорогого парфюма и... чего-то химического, словно моющее средство для полов или порошок. Пистолет уперся мне в глотку, и я нервно сглотнул слюну, чувствуя, что на глазах начинает заворачиваться слезливая пелена. Мне было так страшно. — Слушай меня внимательно, малыш, — он шепчет на ухо. — И делай все так, как я говорю. Сейчас расстегни мой пиджак, милый. Я дрожащими пальцами тянусь к серому пиджаку и тихо тихо всхлипываю. Я хотел держать себя в руках, но слеза сама потекла по моей щеке. Я взял волю в кулак, сдерживая плач до последнего, так как не хотел унижаться в глазах этого уебка. Неожиданно он приблизился к моему лицу и слизал языком эту слезу, отчего у меня по телу прошлась волна мурашек. Расстегнув пиджак, я выровнялся и снова судорожно сглотнул. — Смотри на меня, — все так же тихо и спокойно говорит он. — Прямо мне в глаза. Я поднимаю на него свой взгляд. Его глаза-ярко-голубые, серьезные и задумчивые. Я стоял, ожидая нового приказа. — Во внутреннем кармане лежат таблетки. Достань их. Там же лежат и сигареты. Достань таблетки, сигареты и зажигалку. Одну сигарету положи мне в рот, а таблетку — себе. После услышанного все тело мое вдруг крупно задрожало. Принимать таблетки от кого-попало и какие попало мне точно не хотелось. Я решил для себя, что если и положу ее в рот, то куда-то под язык, а потом просто выплюну при удобном случае, но жрать я ее точно не собирался. Несмотря на всю мою уверенность, мне по-прежнему было ужасно страшно. Лицо было безэмоциональным, но с глаз моих не прекращая лились слезы. Я видел удовольствие в чужом взгляде, когда тот смотрел на мои слезы, и удовольствие это было явно садистского характера. Меня это раздражало. — Нравится? — с нескрываемой злобой спросил, чуть оскалившись. — Закрой свой рот и достань мне сигарету. Быстрее. Он надавил пистолетом мне в шею, напоминая, что я нахожусь под дулом. Я инстинктивно поднял голову вверх и напрягся чуть сильнее прежнего. Достав сигарету, я аккуратно вложил ее между чужих губ. После чего открыл баночку с таблетками. Она была меньше той, что я видел, когда он сам что-то жрал. Конечно... себе отраву в рот класть не хочется, да? Я чувствовал отчаяние, которое комом встало в горле. Я всхлипнул, сдался и на пару секунд зажмурил глаза, за что сразу же получил звонкую увесистую пощечину. — Я сказал смотреть мне в глаза! — он продавливает пистолетом кожу вплоть до адской боли, из-за чего я начал шипеть и скалиться. — Проси прощения! Сейчас! — Простите! — Еще! — Простите меня! Обидчик затих. Я начал плакать сильнее прежнего, тяжело дыша и теперь уже снова глядя ему точно в глаза. Я увидел, насколько сильно были расширены зрачки — человек под кайфом. — Положи ее себе в рот и проглоти, — новый приказ, и он снова надавливает на мое горло, от чего я прохрипел. Я снова всхлипнул. Положив таблетку в рот, я языком аккуратно переместил ее под язык и просто сделал вид, будто что-то глотнул. Пока несколько секунд я был озадачен вопросом о том, как именно ее сплюнуть, чтобы она не успела рассосаться, но вдруг мужчина усмехнулся, отчего мне стало... — Я сказал проглотить, — повторяет он. — Если сейчас я открою твой рот и увижу там таблетку, то следующей вещью в твоем рту будет свинец, милый. Я смотрел на него с нескрываемой мольбой. Я кусал себе губы за тем, чтобы не сорваться, не отвернуться и не отвести взгляд в сторону. Он так быстро раскусил меня, так легко... Я глотнул ее. Горечь неприятно расползлась по моей глотке, во рту было непонятно что. А этот уебок курил неспешно свою блядскую сигарету. Большим пальцем он оттянул мою нижнюю губу, намекая, чтобы я приоткрыл рот, и я послушно выполнил приказ, думая, что он снова начнет издеваться, но неожиданно случилось что-то странное, но не менее ужасное одновременно. Тяжело и жадно затянувшись дымом, он схватил меня за челюсти и жадно впился в губы с поцелуем, отчего я тут же замычал, жмуря глаза. Он с диким напором вылизывал мне рот, заставляя отвечать на эти мерзкие ласки под дулом пистолета и одновременно выдыхая дым в меня. Самое страшное было то, что я отвечал. Сквозь слезы и страх, отчаяние и обиду, но я все равно отвечал, ведь в горло постоянно упирался ствол, и с каждой секундой давление было все сильнее и сильнее, причем настолько, что в какой-то момент я чуть было не подавился воздухом и глухо выдохнул ему прямо в губы, заставляя разомкнуть контакт. Я чувствовал, что у меня начала кружиться голова, и ноги онемели, стали ватными. Я желал сосредоточиться на своих ощущениях и понять что со мной происходит, но мне не дали — человек схватил меня за волосы и рывком грубо оттянул назад, заставляя подставить под его губы шею, в которую он сразу же впился укусом. Не засосом, а именно укусом, причем таким сильным, что я закричал от боли, как будто он хотел оторвать кусок моей плоти и сожрать его. Мне было плохо. Перед глазами начали возникать черные пятна, картинка перед ними поплыла. Я хватался руками за чужие плечи и сжимал серый пиджак, но не потому, что желал этого человека, а потому, что я по каким-то причинам просто не мог устоять на ногах. Он рывком вжался пахом в пах, отчего я мучительно простонал. Я не желал этого. Я не хотел этого, я боялся этого. — Пожалуйста, — в слепой мольбе прошу, плача. — Пожалуйста, я не хочу! М-мне... мне плохо... у меня болит г. .. — Заткнись! — кричат мне в ответ, и я понимаю, что уже тяжело становится разбирать посторонние звуки. — На колени, живо! — Пожалуйста... — Я сказал на колени! Меня бьют головой об стену и резко отходят назад, отчего я сам падаю на колени. Если бы меня не держали за волосы, то я бы пал окончательно, и наверняка бы просто вырубился, но мне не давали это сделать. Состояние мое было критическим: я почти не видел ничего из того, что было перед моими глазами. В голове такой гул. — Открой свой ротик, малыш, — слышу где-то со стороны и даже не успеваю сообразить что происходит; губы раскрываются сами под напором чужих пальцев, что сдавливают мне челюсть. — Вот так... молодец... Неожиданно я почувствовал что-то слизкое и соленое. Оно было в моем рту, надавливало на корень языка и проникало все дальше внутрь. Я не сразу сообразил, что это был чужой член. От осознания того, что сейчас находится в моем рту, я испытал такое сильное отвращение, что к горлу сразу же подступил рвотный ком. Почувствовав, что мое горло сжалось и я захрипел, насильник резко ударил меня рукоятью пистолета по затылку и в приказом тоне крикнул: — Не смей этого делать! Глотай! И я глотнул. Как самый настоящий уебок я глотнул, подавившись собственным плачем. Я услышал чужой смех и снова зажмурился, и поверить не мог в то, что сейчас меня... насилуют. — Оближи его, — с ухмылкой проговорил мужчина и снова усмехнулся; я почувствовал, что пистолет оказался ровно напротив моего лба. — Сделай мне приятно, милый, давай. С каждой секундой мне становилось все хуже и хуже. Я послушно повел языком по члену, после чего начал слабо посасывать его, лишь бы, Господи, сохранить себе жизнь. Я так низко пал, и ниже, казалось, уже просто некуда. Но я выполнял приказы как ебаная шлюха, не до конца даже осознавая того, что делаю, пока насильнику не надоело это, и он решил взять дело в свои руки. Он вдалбливался в мой рот неосторожными и сильными рывками, как какое-то животное трахая меня в общественном туалете, а я давился чем только можно и мычал, думая, что лучше бы меня пристрелили. В какой-то момент я уже перестал различать что происходит, и полностью расслабил горло, что позволило насильнику ускорить свой темп. Я слышал его стоны, чувствовал, как он уже напрочь забыл за пистолет и теперь обеими руками хватался за мои волосы и как хлюпала влага во рту, но я никак не реагировал. Ничего с этим не делал. Я сдался, и только чувствовал, что с каждой секундой все сильнее начинаю терять связи с реальность. В какой-то момент мои глаза закатились и я закрыл свои веки, и в ту же секунду мне на лицо прыснуло что-то вязкой и липкое. Меня отпустили. Я тут же рухнул на пол окончательно. На грязный, липкий пол, на котором были следы от подошвы и пролитого алкоголя. В меня кинули сигарету, окурок попал прямо мне на щеку, но я этого не заметил - все тело словно бы отмерло, я ничего не чувствовал. Потом только я понял, что окурок затушили нажатием ботинка — щека загорела, заболела, но и на это я никак не отреагировал. Все тело онемело, а перед глазами — пустота. И так холодно. Так ужасно холодно, что я дрожал, прижимая к себе руки и медленно скручиваясь, чтобы как-то согреть себя. — Холодно, малыш? — слышу его голос, но не могу даже уловить логическую цепочку слов. — Извини. Но ты просто попался под руку. Больше меня не трогали. Я лежал, дрожа как осиновый лист, и уже не слышал и не чувствовал ничего. В голове — абсолютная темнота. Только ужасный холод, от которого не было спасения. Я слышу вибрацию по полу. — О Господи... Гэвин! — Черт... Лейтенант, вызывайте скорую! — Твою мать...Ричард Андерсон
: Была половина десятого вечера. Я тщательно подготовился к приходу Рида: накрыл на стол, достал самые красивые бокалы и сам тоже прихорошился: покупался, побрился, почистил зубы, ха. И ждал его с собачьей преданностью. Даже телевизор не включал, боясь, что пропущу его звонок в дверь. Настроение у меня было отличным. Коннор, с которым мы попрощались после выхода в магазин, вдохновил меня на эту неделю пожалуй даже больше, чем я изначально рассчитывал. Я сидел за столом, предвкушая сегодняшний ужин и собственное признание. Я даже как мальчишка фантазировал на тему того, как бы Рид повел себя. Как бы он целовал меня, лаская, зарывались в волосы своей рукой, или, может, даже лез бы своими руками мне под футболку. Я был бы очень не против. Думать о таком, конечно, пошло и не хорошо, но я не мог с этим ничего сделать, а от всякой подобной мысли у меня внутри закручивался тугой узел из волнения и вожделения. Дабы как-то отвлечься от напряжения, я взял бокал вина и сделал пару глотков. Было волнительно, может даже немного страшно, и я хотел подавить свой страх под алкоголем, но напиваться пока не желал. Это было бы глупо. Неожиданно раздался звонок, но не дверной, на который я надеялся, а телефонный. Я сначала было радостно подумал, что это Гэвин, но потом вспомнил, что мы все дружно сожгли его симку. Это был отец. Я спокойно взял трубку. — Да, пап? — Ричард... — голос у Хэнка был тяжелым, мрачным, и я тут же понял, что что-то случилось. — Кое-что произошло.. — Что такое, отец? — ...Гэвин в больнице.