Гэвин Рид:
Снова этот холод. Снова я одеваюсь дрожащими руками и бреду на кухню, дабы проверить, не осталось ли там ничего съестного. На мое удивление, открыв холодильник, я увидел не только давно позабывшуюся упаковку кетчупа; он был полон (на самом деле нет, просто по сравнению с прошлым он был "полон") еды, что включало в себя не самую дешевую колбасу, еще запечатанный хлеб, контейнеры быстрого приготовления и вермишель. Я застыл, думая о том, откуда это все. На кухню явился отец. Мужчина тяжело простонал, усаживаясь за стол и поджег сигарету. Я закрыл холодильник и повернулся к нему. — Ты получил пособие? — не без интереса спрашиваю, а тот лишь очерчивает меня своим косым взглядом, молча. — Так рано? — Да, — мрачновато ответил Эйшер, но почему-то верилось в его "правду" с трудом. — Если хочешь, можешь пожрать. Его ответу я был искренне удивлен. С каких это пор отец не грызется за еду, прекрасно осознавая, что больше такой роскоши не будет? Так или иначе, желудок твердил о том, что задумываться было глупо, и я, пусть и осторожно, но все же беру из холодильника колбасу с хлебом. Меня не покидал один единственный вопрос — откуда у этого человека деньги? Даже если поверить в его слова про пособие, стоит учесть, что ранее даже с ним он не позволял мне прикасаться к купленным продуктам, и их не было в таких больших количествах. Нарезая колбасу, я коротко глянул в сторону Эйшера и увидел, как отец, держась за голову, погрузился в себя. И сигареты у него есть. Не контрабандные, не дешевые. Рискнув, я осторожно спрашиваю: — У тебя не будет сигареты? Эйшер снова тяжело стонет. Не без удовольствия мужчина достает из пачки две сигареты и кидает их на край стола. С удивлением я забираю их и кладу в карман. Он дал мне сигареты. С каких пор его не заботит их количество? И пока я стоял в стороне около кухонной тумбы, жадно поглощая еду, вдруг зазвонил чужой телефон. Я делал вид, будто ничего не замечаю, да и сам отец, кажется, не особо тревожился по поводу моего присутствия. — Да, я тоже рад слышать Вас, — говорит Эйшер. — Да, я понял, «Голый револьвер». Все будет в порядке, я обещаю, сами посмотрите. До свидания. Доев, я кинул тарелку в раковину и про себя подумал, что, скорее всего, отец снова куда-то уйдет. Радовался ли я этому? Несказанно. Вечером весь дом будет моим. Выходя на улицу, я боролся с острым желанием вместо своей куртки надеть куртку Ричарда, которую тот благополучно забыл забрать вчера. Но моя гордость меня пересилила.Ричард Андерсон:
От вчерашнего вечера у меня страшно болела голова, что заставляло выпить несколько таблеток сразу. Это называется похмельем? Кажется, да. Соображать было трудно, я не совсем представлял как высижу первую пару, но как будто у меня был выбор. Обдумывая все произошедшее прошлым вечером, я сделал сомнительный вывод о том, что меня тянет к Риду, но ключевое слово здесь — сомнительный. Думаю, мое вчерашнее состояние было вызвано долгим отсутствием внимания вперемешку с алкоголем. И ничего более. Ничего. Более. Вокруг царил бардак — пары еще не начались, а все коридоры уже были переполнены людьми. Я тяжело вздохнул и откинулся на белую стену спиной, желая ненадолго абстрагироваться и привести мысли в порядок, но мимо прошедший Рид одним своим видом напрочь перечертил такую возможность. Я раскрыл глаза, глядя на него. Мальчишка поджал губы и как-то нервно со мной поздоровался кивком головы. Хотел было пройти, но своим разговором я его остановил. — Эй! — я подозвал его; Рид волей-неволей, но вынужден был ко мне подойти. — Спасибо за то, что помог. Правда. Если что-то нужно будет, обращайся. — Да, окей. Ты... ты как? Созванивался с отцом по этому поводу? — Нет, — честно признаюсь, мотая головой. — Вчера я был пьян. Не думаю, что ему понравилось бы, если бы я начал говорить с ним заплетающимся языком. Он бы сразу подумал, что ничего хорошего не случилось. Ты после пар свободен? — Ну, у меня нет никаких планов, — Рид пожал плечами. — Ты что-то хотел? Еще нужна помощь? — Нет-нет, ты достаточно помог вчера. Сегодня пятница, всего лишь две пары. Я хотел после них поиграть в баскетбол с тобой и Коннором, если тот согласится. Ну и, если согласишься, конечно, ты. — Я не против, — все так же спокойно Гэвин пожимает плечами. — И против Коннора тоже ничего не имею. Учитывая то, что изначально он мне нравился гораздо больше, чем ты. Гэвин усмехнулся, глядя на меня, после чего прошел дальше и по звонку явился в аудиторию. На моих устах заиграла улыбка, но почему-то вовсе не от предвкушения сегодняшней игры — отчего-то мне попросту было приятно видеть Рида.Гэвин Рид:
Несмотря на то, что сигареты достались мне без особого труда и явно в качестве подарка судьбы, я не спешил их особо тратить, прекрасно осознавая, что второй такой возможности может и не быть. Однако во время второй пары я столкнулся с острым желанием затянуться никотином. И если обычно я как-то быстро забивал на подобные требования организма, то сейчас все было немного сложнее — обычно я прекрасно осознавал, что мне нечем утолить жажду, а значит и думать по поводу нее было бессмысленно, и мне становилось легче; тут же ситуация заключалась в том, что я мог потешить своего никотинового демона. Чем я собственно и решил заняться, сдавшись. Я оставил вещи на своем месте и спокойно вышел из аудитории (преподаватели не были против такого поведения, да и, мне кажется, всем им было по большому счету все равно). Только Андерсон обвел меня изучающим, задумчивым взглядом, отчего в голове тут же всплыло вчерашнее воспоминание. Но я решил не задрачивать себя мыслями о нем, в приоритете сейчас стояло твердое желание покурить. Конечно, Ричард ясно дал мне понять, что курить в туалете — безрассудно, глупо, и это нарушение дисциплины, но выходить на улицу не было желания совсем. А сейчас пары, и вряд ли кто-то еще сюда войдет. Я сделаю все быстро и аккуратно, никто ничего и не заметит. Зайдя внутрь, я первым делом осматриваюсь и прислушиваюсь. Вроде бы, никого нет. На этот раз я был осторожнее и нарочно подпер ручку двери шваброй, дабы никто случайно не вошел. Рука сама непроизвольно тянется к пачке, нащупывает там сигарету и достает ее. Я мну фильтр пальцами и кладу его меж своих губ. Уже было хочу достать зажигалку за тем, чтобы закурить, но вдруг останавливаюсь. Одна кабинка была закрыта, а значит, занята. Я подхожу к ней и присматриваюсь, однако вместо того, чтобы увидеть чужие стоящие две ноги, я неожиданно вижу лежащие ноги. С непониманием изгибаю бровь, прячу сигарету обратно в карман и громко стучусь в кабинку, говоря: — Эй, у тебя там все в порядке? — прислушиваюсь, ожидая ответа, но его не было. — Чел, тебе хуево? Ответь мне, — но ответа не было. Осознание приходит в голову резко, в одну секунду накрывает меня полностью подобно волне, и я вдруг понимаю, что человек, скорее всего, лежит без сознания. Или еще чего хуже. Сердце забилось в бешеном ритме. Рука, до этого находящаяся на ручке кабинки, нервно дернулась и попыталась открыть ее, но, увы, безрезультатно. — Твою мать, черт, блять, — я чертыхаюсь и прячу зажигалку внутрь кармана; отхожу, думая, что предпринять. — Ебаный пиздец. Нога со всей силы приходится аккуратом по тому месту, где предположительно была щеколда, но дверь мне не поддается. В очередной раз выругавшись, я ударяю. Снова и снова, снова и снова, пока старая краска на кабинке не начинает осыпаться вниз, а дверь расшатываться. Может быть, с седьмой или восьмой попытки мне удается таки выбить щеколду на пол, что с характерным звоном пала на кафельную плитку, а на краю дверцы появилась внушающих размеров глубокая трещина, но мне было глубоко по боку. Дверца по инерции отлетела вперед, после чего тут же вернулась назад. Я открыл ее, и увиденное потрясло меня. Знакомый юноша лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни. Я сразу узнал его — это был один из тех гадов, с которыми некогда у меня были конфликты, но сейчас данный факт по большому счету ничего для меня не значил — человеку было плохо. Унитаз был изуродовал в брызгах чужой рвоты, на краю побледневших губ было скопление этого отвратительного месива, а в воздухе витал его еле заметный запах. Я крыл матами этот чертов день, шепча себе под нос нецензурную брань. Руки мои тряслись, когда я наклонялся над чужим телом и стал прощупывать пульс. Он еще живой. Только без сознания. Вторая рука живо легла на чужой лоб, и уже вскоре я сделал неутешительный для себя вывод — его тело горело будто в агонии. — Чертов мудак! — кричу, начиная снимать с него промокший в поту свитер, дабы сбавить жар. — Ебаный блядский мудак! Не вздумай умирать! А-ну приходи в себя, долбаеб! — на эмоциях я отвесил ему звонкого, сильного леща, но это, как и ожидалось, не помогло. Действовать нужно было незамедлительно. Я срываюсь с места и несусь с туалета прочь, с горем пополам, с заплетающимися ногами и неподдельным страхом. Я забегаю в первую же попавшуюся аудиторию, громко открыв дверь и буквально влетев в нее, по дороге чуть было не упав через порог. Люди поворачиваются ко мне и смотрят шокированными глазами. Среди небольшого сгустка студентов я замечаю Коннора и Шерил, стоящую возле учительского стола. Дыхание мое было нестабильным, я был откровенно не в себе и сразу даже сказать не мог, в чем дело и почему я сюда явился. Мне потребовалось немного времени, дабы отдышаться и рукой указать на выход, глядя в глаза знакомой девушки. — Т-там, — запинаясь, пытаюсь объясниться и указываю пальцем в сторону туалета. — В мужском туалете... Ч-человек без сознания, ему плохо. Недолго думая, Шерил кидает на стол распечатанные листы и несется к выходу. Вслед за ней со своих мест начинают вставать заинтересованные студенты, но девушка, заметив движение, резко останавливается и поворачивается к ним со словами, чтобы они оставались на своих местах и никуда не выходили. Шерил понеслась вперед меня в туалет, так что мне довелось наблюдать, как подростки, явно не желающие оставаться в аудитории, таки тоже начали выходить и идти следом. Я побежал вперед, внутри стало немного легче — появилась какая-то поддержка. Уже по прибытию в место произошедшего я смог немного отдышаться. Я стоял в стороне и наблюдал, как Шерил в панике бьет юношу по щекам. Я буквально слышал свое сердцебиение, и видел, как лежащий мальчишка тяжело дышит даже с учетом того, что я снял с него одежду — телу было жарко. — Маркус! — она повернулась к толпе и обратилась к чернокожему парню, лицо ее было искажено в страхе. — Быстро беги в медпункт, он не приходит в себя! Вызывайте скорую! Девушка срывается с места и бежит к раковинам, по дороге дрожащими руками снимая с себя легкий кашемировый шарф. Там же она начинает его мочить под холодной водой, после чего снова подбегает к телу и судорожно пытается хоть как-то его остудить, прислоняя уже мокрую "тряпку" то к лицу, то к юношеской груди. Я стою в оцепенении, глядя на ситуацию со стороны. Сердце прошибает в страхе, тело нервно содрогается. Это же передоз. — Эй, Гэвин, — кто-то коснулся моего плеча, заставив в очередной раз дернуться будто в лихорадке; повернувшись, я встретился с знакомыми карими глазами. Это был Коннор, который с интересом, не без волнения смотрел на меня. — Ты как? В порядке? Ты перенервничал, умойся, ты весь красный. — Нет-нет, я в порядке, — но мой внешний вид всяко противоречит моим же словам; я поднимаю руку и провожу ею по лбу, убирая капельки пота. — Все хорошо, я... мне просто нужно покурить. Вместе с Маркусом в эпицентр событий прибегает медсестра с ящиком-аптечкой. Женщина с суровым взглядом проходит мимо студентов, которые не без интереса за этим наблюдают. Я опускаю свое лицо и ухожу, желая поскорее выйти на свежий воздух. В столовой было шумно. Я сидел, подперев голову рукой и сверлил взглядом малиновый чай, который купил мне Ричард — узнав от Коннора о произошедшем, парень посчитал нужным как-то меня успокоить и поднять настроение, но я не думаю, что чай мне в этом поможет. Лучше бы кофе купил. За одним столиком нас сидело четверо: я, Коннор, Ричард и Маркус. — Как думаешь, что именно произошло? — не без интереса спрашивает Коннор, говоря это с набитым ртом. — Не знаю, — я задумчиво помешиваю пластмассовой палочкой чай, не поднимая взгляд. — Если честно, то похоже на серьезный передоз. Он был очень бледным, но при этом его тело горело. А запаха алкоголя я не чувствовал, да и, к тому же, если бы он был пьян, то его бы быстро спалили. — Почему сразу передоз? — Маркус непонимающе изгибает бровь. — Может это отравление? Раньше у нас таких случаев не было, и верится в это, честно говоря, с трудом. Ни один человек в здравом уме не придет на учебу под кайфом. — Во-первых, если это было отравление, то в чем проблема была подойти к Шерил и сказать, что тебе плохо? Человек думал проблеваться и разобраться в ситуации сам, он не хотел говорить о своем состоянии, и это странно. Он боялся себя выдать, потому что это незаконно. Во-вторых, извиняюсь, что за столом, но все же по чужой рвоте легко можно было определить что он жрал, но кроме желчи и слюны там не было ничего. Ну а в-третьих, уж поверь мне на слова: если ты не видел объебанных подростков здесь, то это не значит, что их нет. — Боюсь спросить откуда в тебе такая уверенность, — Маркус оторвался от своего стаканчика с чаем и изогнул бровь, глядя на меня. — Разбираешься в этом? — Уж поверь, разбирается, — Ричард усмехнулся, слушая наш разговор, после чего вдруг подвинул ко мне свой второй судочек с бутербродами. — Ты же ничего толком не съел, оставь себе. — Все в порядке, я уже наелся. Ешь, Гэвин. Приятного тебе аппетита. Я неуверенно беру в руки первый бутерброд и начинаю неспешно есть, стараясь не смотреть на остальных — боялся столкнуться с "не теми" эмоциями на их лицах, но вроде никто не заострил на этом внимание. Кроме меня. — Если ты прав, Гэвин, — продолжает говорить Маркус, — то дело пахнет дрянью. Парень явно не думает о последствиях, никто бы в здравом уме не стал бы употреблять в колледже. Я издаю тихий смешок, вспоминая, как в первый же день раскурил косяк на территории заведения. Все за столом продолжают обсуждать произошедшее, ибо, по-правде говоря, это единственное интересное событие, которое произошло в скучной жизни колледжа. Я смотрел на Ричарда, который ответно смотрел мне в глаза, но мы не говорили между собой. После чего, доев, все четверо мы вышли из столовой. И все четверо радовались — на пару не нужно было спешить, потому что у нас было очередное окно. Коннор предложил провести это время в библиотеке, хотя он сам же признавал, что не является любителем высокого чтива. Просто библиотека была тем самым местом, где нет людей, и где, к счастью никто не будет лишний раз долбить мозги (спасибо за это Шерил, которая сама готова была лишний раз присоединиться к интересному диалогу вместо того, чтобы осуждающе смотреть на всех). И мы согласились. И все прошло бы гладко, без лишних событий, если бы неожиданно Маркус не остановился на повороте вместо того, чтобы пройти прямо. — Эй, парни, — говорит он, задумчиво щуря взгляд. — Ричард, Коннор, это случайно не ваш отец? Все мы тут же поспешили повернуться к источнику заинтересованности Маркуса, а когда сделали это, то все трое одновременно удивленно вскинули брови. Действительно, чуть дальше по коридору стоял никто иной, как лейтенант Андерсон в сопровождении еще парочки полицейских и... я не знал эту женщину, увы, но дамочка стояла около лейтенанта с важным, задумчивым видом, сложив руки в замок. Я глянул на Ричарда, который, не обращая ни на что внимание, тут же устремился к нему. И хотя я желал избежать этой встречи, я отчего-то чисто машинально последовал за большинством (инстинкт), но неуверенно и стараясь не обращать на себя лишнее внимание, стоя в стороне. Маркус, решая не мешать, оторвался от общего строя и направился к небольшому количеству своих одногруппников, стоящих чуть поодаль. — Господи, — слышу удивленный голос лейтенанта, — Коннор, Ричард! — Привет, пап, — братья здороваются с отцом, который при мне тут же сгребает их в охапку и крепко прижимает к себе; я все еще стою в стороне, делая вид, что меня нет. Ричард, пересекший взглядами с женщиной, вдруг как-то поник (я не понял, из-за чего). Оторвавшись от отца, он вежливо сделал поклон головой и тихо поздоровался с ней: «Рад видеть Вас, мисс Стерн». — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Коннор. — Выполняю свою работу. А точнее, выясняю, что за чертовщина у вас тут творится: пострадал несовершеннолетний, да еще и в стенах учебного заведения. Так что, мы просто обязаны были выехать. Сейчас вот допрашиваем вашу училку, чтобы полностью разобраться в ситуации. Наблюдая за всем этим, я неожиданно для самого себя выдыхаю слишком громко, отчего на меня обращают внимание. Незнакомка задумчиво щурит глаза и чуть улыбается, после чего спокойно и мягко обращается ко мне: — Гэвин Рид, — откуда она меня знает? — Рада видеть тебя. Так это ты нашел Мартина? — ого, так его зовут Мартин — Откуда Вы меня знаете? — задаю вполне себе обоснованный, пусть и немного неуместный вопрос. — Это я попросила Ричарда вытянуть тебя на учебу. Твоя фотография у меня в досье, как и фотографии любого учащегося. А узнала я тебя вот по этому, — женщина мягко коснулась собственного носа, а я вспомнил про ненавистный мною шрам. — Ах, точно... Да, это я нашел... его. В туалете. Здравствуйте, лейтенант Андерсон, — отчего-то я только сейчас решил поздороваться со стариком, и от его задумчивого взгляда в мою сторону вдруг резко почувствовал себя неуютно. — Как отец? — спрашивает Хэнк. — ...Нормально. — Ричи, можно тебя на пару слов? — спрашивает старший Андерсон, после чего тут же уводит сына в сторону, по дороге обращаясь к даме. — Мисс Стерн, как только Боб выйдет после допроса я Вас тут же оповещу, не волнуйтесь. Женщина коротко кивает и уходит в сторону лестницы вместе с одним из полицейских. С облегчением выдохнув, я нервно сглатываю слюну и начинаю молча наблюдать за тем, как Андерсоны общаются между собой. Коннор, стоя рядом, молчаливо всматривался вперед себя, пока вдруг неожиданно не выдал: — Странно это все. — Что странного? — Я неплохо знаю Мартина на то он и мой одногруппник. И он постоянно находился в компании двух своих лучших друзей, Оливера и Рика. Это, кстати, те самые парни, с которыми ты устроил драку в первый день. Мне вот что интересно: пока Мартин принимал наркоту, где были его друзья в этот момент? Действительно. Почему я раньше об этом не подумал? А ведь это, на самом деле, очень интересная вещь: в компании из трех человек, где один является наркоманом, второй и третий тоже будут таковыми являться (либо же только второй). Если Мартин захотел употребить на какой-то из пар или перед занятиями, то его друзья должны были быть в курсе. Друзья всегда в курсе того, обдолбан ты, пьян или трезв — они же твои друзья. Но вот что еще интересно: почему тогда не употребили они? Почему Мартин не предложил им закинуться всем втроем. Из-за жадности? Как вариант, но все же... они должны были быть в курсе вещей. — Они должны что-то знать, — озвучиваю свой заключительный вывод перед Коннором. — Не может быть такого, что они ничего не знают, такой вариант маловероятен. И это нужно выяснить. Я задумчиво подношу сжатый кулак к своему подбородку, поворачиваюсь назад и вижу, как знакомые фигуры шагают по лестнице вниз на первый этаж. Возможно терять нельзя было, и потому я, дернув Коннора за рукав, коротко кивнул ему в сторону Оливера и Рика. Андерсон свистнул своему брату, и Ричард, словно послушный пес, тут же отозвался. Хэнк задумчиво и хмуро осмотрел нас, пока Андерсон младший с ним прощался и уже должен было подойти, но лейтенант его остановил. — Что вы втроем задумали? — старик задал вполне себе нормальный вопрос, серьезно глядя в глаза сыну. — Пап, все хорошо, — тут вступает Коннор. — Мы хотим поговорить с друзьями Мартина, пока есть время, потом его не будет. Может быть, они что-то знают. — Парни, — лейтенант помрачнел, стал еще серьезнее, — вы же понимаете, что лезете в дело расследования? К тому же, друзей мы опросим в любом случае, но чуть позже, когда возьмем показания с Шерил. — Шерил ничего вам не скажет, — говорю уже я не менее серьезно. — Лейтенант Андерсон, при всем моем уважении я смею заметить, что сейчас вы попросту тратите время по факту "так нужно по закону". И пока вы тратите время, я уже могу поговорить с парнями, которые что-то мне нужное могут выдать. А с Вами они говорить не будут, потому что любая молодежь копов боится. Может и поговорят, но разве это будет искренне? Вы сами понимаете, что нет. На этот раз я высказал лейтенанту полную правду, абсолютно истинные свои мотивы. Это действительно было так — среди нас двоих шансов что-то выведать больше у меня. Конечно, при желании Андерсон и сам мог бы заняться этим делом, погрузившись в него с головой и только спустя время узнать что-то нужное, но я могу сделать это сейчас. — Пап, просто не волнуйся, — меня поддержал Ричард. — Я за всем присмотрю, все окей. — Я за тебя не боюсь, Ричард, я тебя знаю. Ты, — он указал пальцем на меня, — делай как знаешь, но слишком глубоко копать не вздумай, и не занимайтесь самодеятельностью. Поговорите с ними как с одногруппниками, и все, а все остальное — это уже наше дело. И еще кое-что... разговоры запиши на диктофон. Никого шантажировать я все равно не собираюсь, ну а нам это может пригодиться. Я смотрю на лейтенанта в последний раз и, коротко кивнув ему, начинаю уходить прочь, не желая больше тратить лишнего времени. За мной тут же подтягиваются остальные. Ричард, нагнав меня, протянул свой телефон с включенным на нем диктофоном. Я тяжело вздохнул, устремившись строго к лестнице. — Почему ты помогаешь на этот раз? — с интересом спрашивает Ричард, чуть наклонившись ко мне. — Ты же сам говоришь, что недолюбливаешь копов и все, что с ними связано. — И я тебе еще раз повторяю следующее: я не помогаю копам. Я помогаю тебе. Это меньшее, что я могу сделать. Самое интересное было то, что я говорил правду — после всего того, что Ричард сделал для меня, я просто обязан был дать что-то взамен. Материальных вещей у меня нет, и он сам это прекрасно осознает, но хотя бы такая мизерная помощь уже была чем-то. Не шибко стоящим, не очень сложным, но она была, и я старался помогать ему чем только мог. Когда мы вышли на улицу, морозный ветер тут же ударил меня по щекам, заставляя волей-неволей поморщиться. Безумно хотелось закурить сигарету, но боюсь я выкурил свою последнюю чуть ранее. Глянув на Ричарда, которым выжидающе в ответ смотрел на меня, я задумчиво поджал губы и помолчал, рассуждая. А точнее вспоминая нашу последнюю встречу с парнями и то, чем она закончилась. — Вам двоим нельзя к ним подходить, — заключил я, серьезно глянув уже на Коннора. — Они очень остро реагируют на вас, Андерсоны. А зная, что сюда приехал ваш отец, они не станут говорить и вовсе. Так мы ничего не добьемся. Я предлагаю пойти туда самому. — Они точно так же реагируют и на тебя, Гэвин, — я хотел было ступить, но Ричард остановил меня, взяв на плечо и повернув к себе. — С чего ты решил, что они будут говорить с тобой? — Не волнуйся, Рич, все в порядке. Если я почувствую, что дело пахнет дранью, то просто уйду, а твой отец пусть уже разбирается в беспорядке сам. Но согласись, что у меня больше шансов, чем у тебя. — Если дело запахнет дранью, ты можешь пострадать. Я удивленно вскинул брови. Ричард, до этого державший меня за плечо, резко отстранился и сам взглядом метнулся куда-то в сторону. Он волновался, и это видно было по его лицу, глазам, но я искренне не понимал откуда у него такие эмоции. Понимая, что ситуация для Андерсона являлась не самой светлой, я коротко хлопнул его по руке, обращая на себя внимание и с улыбкой сказал: — Я вернусь очень скоро, и все будет в порядке. И язык буду держать за зубами, не бойся. В конце концов, я еще и умею ахуенно врать, — и подмигнул. Уходя от двух братьев, я думал обо всем этом и старался понять, как лучше подойти к вопросу. Однако из головы не выходила одна единственная, такая мелочная ситуация, но я не мог поверить в то, что она произошла. Потому что мне тяжело было осознать, что появился человек, который за меня волнуется. Которому не похуй. Остановившись, я осмотрел задний двор колледжа. На импровизированных лавочках (которые на самом деле таковыми на являлись, а был это всего лишь старый каменный полу-разваленный забор вокруг сада) сидела компания подростков, где двое из них курили сигареты, два молодых парня. Среди них не было тех, кто мне нужен был, но я все равно к ним подошел по очевидной причине. Люди обратили на меня внимание, остановившись в разговоре. — Простите, — я вежливо извинился за то, что прервал их, — ни у кого из вас случайно не будет сигареты? Один из парней, зажав свою сигарету меж губами, достал из кармана сначала пачку, а после и изъял оттуда мою смертоносную сладость. Я поблагодарил его кивком и пошел дальше по асфальтированной дорожке, где все время, что я был в колледже, прятался от посторонних лиц, выкуривая свой табак там. И где когда-то Ричард отдал мне свой чай, узнав причину той драки. По дороге я предварительно включил диктофон. Завернув за угол, я встретился взглядом со знакомыми лицами. Нужными лицами. Оливер и Рик, насколько я помню. Не было в их внешности ничего примечательного: оба чернявые, оба одевались похожим образом (темные джинсы, черные ботинки, свободные кофты и сверху накинутые куртки), и оба курили. И смотрели на меня с явно недовольным, злобным прищуром, на что я первым делом обратил внимание, так как их эмоции по отношению ко мне играли большую роль. Я невольно напрягся, вспоминая, как неприятно было иметь с ними дело, и если бы я хотел, то наверняка бы не стал лишний раз даже в их сторону смотреть — было противно. Но сейчас желание было другим, и заключалось оно в помощи лейтенанту. Я стараюсь выглядеть как можно естественнее. Подходя к ним, попутно достаю из кармана уже немного скомканную и мятую сигарету, на что парни тут же развернулись полностью всем телом ко мне, выжидающе и настороженно наблюдая. — Подкурить можете? — задаю вопрос, сунув сигарету в рот; несмотря на то, что в моем кармане всегда, начиная с тринадцати лет, находилась рабочая зажигалка (и даже не потому, что я курил с тринадцати, а потому, что мне нравилось играться огнем). — Нет, — ну, ответ не был для меня чем-то удивительным, — таким уебкам, как ты, даже сигарету подкуривать стыдно. — Эй, я вообще-то спас вашего друга, — отвечаю с эмоциональным окрасом, но намеренно стараюсь говорить без лишней злобы и негатива. — Думаю, в награду за это я уж могу заслуженно покурить сигарету, разве нет? Мой собеседник недовольно цокает языком и на секунду отворачивается, после чего достает зажигалку, что означало маленькую победу. Друг же его стоял в стороне, внимательно изучая и улавливая каждое мое движение, отчего становилось неприятно-волнительно. Я взял зажигалку и, подкурив себе сигарету, облокотился на стену. Немного помолчал, думая, как лучше начать диалог, после чего осторожно сказал: — Надеюсь, с ним все будем в порядке. Видок у него был хуевый, — с горькой улыбкой я поворачиваюсь к ним как ни в чем не бывало, словно и не было между нами той драки. — Что с ним произошло? — Мы не собираемся с тобой говорить, — прозвучал вполне себе ожидаемый ответ, но отчаиваться я не стал. — У нас нет никакого желания общаться с теми, кто прогибается под ебучим Андерсоном. — А вот тут ты ошибаешься, — я хмурюсь. — Я не прогибаюсь под этим уебком. Хочешь верь, хочешь нет, но он раздражает меня не меньше, чем вас. По-хорошему пацану вообще следует объяснить, что никто не любит таких петухов, как он. Недавно, кстати, из-за него нас обоих выставили за дверь с пары. — Серьезно? — один из них заинтересованно изогнул бровь, и я понял, что выбрал верную тактику, потому что людей, как ни странно, всегда объединяет общий враг. — Серьезно. Он приебался ко мне по поводу того, что я курил травку в туалете и хотел отвести в деканат, но я слал его нахуй. В результате завязалась драка, ну и нас выперли. — Какой же он уебок. Если каждого вести под расстрел за то, что он употребляет, то в городе не останется молодежи. Так ты, оказывается, тоже не исключение? — Да. И я этого не стыжусь, потому что трава, по крайней мере, безобидная, и в большинстве случаев она будет куда полезнее того месива, которое мы называем табаком, — я демонстративно поднял руку с сигаретой, улыбнувшись. — Просто некоторые долбаебы, такие как Андерсон, этого не понимают. — Трудно не согласиться, — один из парней задумчиво отвечает мне, после чего, затянувшись, вновь заинтересованно глянул на меня. — А ты, оказывается, не такой уж и гандон. Странно, что мы вцепились в друг друга тогда. План сработал изумительно. Всего-то нужно было выставить кого-то в плохом свете, сделав это общей проблемой всех, и я уже был уверен, что эти двое готовы вести со мной спокойный и, что не менее важно, информативный диалог по поводу их пострадавшего друга. И хотя в действительно я не считал Ричарда идиотом (ну, пусть только самую малость), мне пришлось сделать именно из него ту самую "проблему". Надеюсь, эта запись не попадет ему в руки, а отец поймет, что все это было враньем. — Я тоже часто объебывался на парах, — продолжаю как ни в чем не бывало. — Но меня не палили. Так что случилось с вашим другом? Мне интересно. — Да мы в душе не ебем, — а вот этот ответ меня, честно сказать, удивил. — Если бы ты не нашел его в туалете, то мы бы и не знали, что он чем-то закинулся. — Правда? — я, не сумев скрыть свои эмоции, искренне и даже разочарованно удивился. — Я думал, что вы должны быть в курсе. Вроде, в тот день, в туалете, вы говорили о том, что хотите у кого-то взять. — Но ведь это было давно, — парни пожали плечами. — Да, ему предложил какой-то чувак закинуться кислотой, но мы его отговаривали, потому что, сам понимаешь, нельзя доверять каждому, кто тебе что-либо предлагает. Сначала мы думали, что он таки возьмет, но потом Мартин сказал, что передумал, и больше мы эту тему не затрагивали. Я тяжело и разочарованно выдохнул. Потушив сигарету на половине, я достал старую пачку из кармана и сунул остаток внутрь, стараясь экономить. В последний раз я переглянулся с парнями, понимая, что, увы, мне больше не о чем у них спрашивать.Ричард Андерсон:
Я стоял рядом с отцом и задумчиво смотрел в окно. Несколькими минутами ранее я посчитал, что ждать Рида на улице было бы глупо, так как если он вместе с Оливером и Риком пойдут вместе, то мое нахождение выглядело было так, словно я его намеренно жду, а этого допустить нельзя. Гэвина не было слишком долго, меня это начало напрягать. Или мне просто казалось, что долго? Время тянулось мучительно медленно. Я даже было уже успел пожалеть о том, что ушел, так как в случае опасности я смог бы по голосам определить, что Рид нуждается в помощи. Отец всматривался в меня, наверняка понимая, что где-то скрываются волнительные чувства, но по этому поводу он мне не сказал ничего. — Этот Рубен сказал, что на рынке появился новый дилер, — Хэнк попытался вывести меня на основную тему нашего разговора, да и вообще причину, по которой мы сейчас стоим рядом. — Но при этом никто его не знает, я правильно понял? Звучит странновато, учитывая то, что обычно в подобных кругах такие люди, как Рубен, должны быть в курсе того, что происходит у них под носом. — Гэвин и Рубен находятся в очень хороших отношениях, я это сразу заметил, — спокойно отвечаю, начиная невольно теребить край своего пиджака от волнения. — Он бы не стал врать Риду, я уверен. И на рынке пропадают старые дилеры, насколько я понял. — А чем занимается сам Рубен? — я был уверен, что этот вопрос таки всплывет, и мне это жуть как не нравилось, потому что отцу врать я не привык. Но Рид просил меня лишний раз про него ничего не пиздеть. — Тоже дилер? Как думаешь? Когда Гэвин говорил о том, что Рубен "успешный предприниматель", чья деятельность так или иначе связана с нарушением закона, я первым делом подумал о том, что он так же является дилером (либо же просто помогает своим людям в продвижении товара). Мысль эта была для меня неприятной, сложной. Сам факт того, что я сидел за одним столом с человеком, который занимается незаконной деятельностью, был для меня странным и в какой-то мере даже пугающим. Он преступник. Рид вел себя с ним совершенно спокойно, словно это его родственник или просто очень хороший, старый друг. Сначала я думал, что это удивительно, так как нормальный человек вряд-ли будет общаться с такими, как Рубен, тепло и непринужденно. Но потом до меня дошло очевидное — Рид точно так же являлся преступником, как и Грант Де Рубен. И выдал он себя этим, когда сказал, что весной и летом работал у него. Распространял дурь? Вполне возможно. Я не мог поверить в то, что со мной это происходит. С одной стороны были законы и правила, которые я всегда старался выполнять, и в списке которых были мои собственные, такие как: 1. Никогда не врать отцу. 2. Избегать людей с "темной" стороной и загадочным прошлым. Однако с другой, передо мной находился чертов Рид. Чертов блядский Рид, из-за которого у меня в голове и возникал такой диссонанс. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что общаюсь с человеком, у которого по меньшей мере насчитывается уже несколько действительно крупных грехов. А у меня, в свою очередь, вопросов к нему, точных ответов на которые я до сих пор не получил. Своим существованием Рид заставляет меня нарушить уже два моих принципа... если не больше, рассматривая разные периоды нашего общения отдельно и анализируя их. — Это вряд-ли, — я вру. — А я думаю наверняка, — задумчиво отвечает отец, и я начинаю волноваться пуще прежнего. — Его не раз обвиняли в торговле метом*. Почему ты думаешь, что он чист? — Просто мне так кажется. Хэнк цокнул языком. Мои слова не прозвучали убедительно, но к сожалению я понимал, что доказывать что-либо отцу было бы глупо — я просто не умею врать, он бы раскусил меня на втором или на третьем слове. Опустив голову, я выдыхаю и вдруг слышу звонок, оповещающий, что пара началась. Гэвина еще нет. — Тебе надо идти. — Я подожду друга, — с трудом выдаю и неосознанно сжимаю край подоконника, навалившись на него. — Не бойся, сейчас все равно будет физкультура, а препод ко мне хорошо относится. Мне ничего не скажут. — Этот мальчишка... Гэвин, — я резко повернулся в сторону отца, — интересная личность. Хотел бы я с ним еще раз поговорить. Думаю, ему есть что мне сказать. — Ты его в чем-то подозреваешь? — я настороженно щурю глаза. — Хочешь провести допрос? — Нет. В том-то и дело, что просто поговорить, — Андерсон тепло улыбнулся, но легче мне не стало. — Смотри: он привел тебя в «Черный лис», нашел Грант Де Рубена, полностью взял у него всю нужную информацию, и вы ушли целыми и невредимыми. Сейчас этот мальчишка с диктофоном в руках говорит с парнями о произошедшем в туалете. Он сразу же смекнул, что находится в более выигрышном положении, чем я и мои ребята. У него работает голова, а это хорошие качества. Для копа, — отец усмехнулся. — Вам что, не хватает сотрудников? — я нервно изогнул бровь, усмехнувшись вслед за Хэнком. — Хватает. Однако знай, что я никогда не был против новобранцев. Нам, старикам, уже на пенсию пора. Я просто хочу спокойно отдохнуть, зная, что все передано молодежи. Можешь не передавать мои слова ему, мне все равно. Но это был комплимент. Я тяжело вздохнул и облокотился на стену, отвернувшись от отца. В голове неожиданно возникла картина того, как Рид, одетый по форме, расследует это дело, и отчего-то стало смешно. Только я вспомнил о нем, как тут же знакомый силуэт показался в уже пустынном коридоре. Я напрягся и нервно глянул на отца, который задумчиво следил за тем, как Гэвин подходит к нам. Вид у него был серьезный. Остановившись в полметра от нас, мальчишка поджал губы и помедлил, прежде чем сказать: — Они сказали, что ничего не знают, — в ответ на это Хэнк разочарованно цокнул языком. — Мартин сделал все без их ведома. Обычно друзья так не поступают, нужно спросить у него почему он не сказал им. — Мы обязательно поговорим, как только он придет в себя. Пока парень не в состоянии, — Хэнк протянул свою руку. — Давай сюда телефон. Прежде чем отдать телефон Хэнку, Гэвин словно призадумался, а стоит ли это вообще делать. Отец вопросительно вскинул брови, глядя на мальчишку, после чего тот поспешил объясниться: — Лейтенант Андерсон, в этом разговоре я наговорил много глупостей о Вас, извините. Я не думаю о Вас ничего дурного, но мне нужно было это сделать, дабы диалог завязался. Еще раз извините. — Если бы ты плохо ко мне относился, то сейчас бы не стоял рядом и не помогал бы мне, — Хэнк добродушно усмехнулся и таки забрал гаджет. — Спасибо, Гэвин. Ну а теперь, я думаю, вам обоим пора идти на пары, разве нет? Мы смотрим друг на друга. Я киваю и начинаю идти, не попрощавшись с отцом — не было сил говорить, день меня вымотал. Гэвин идет рядом, все так же немо и даже не глядя на меня. Я наблюдаю за ним какое-то время, после чего наклоняюсь к чужому уху и тихо проговариваю: — Спасибо. Рид остановился. Я непонимающе повернулся к нему, вид у мальчишки был неловким. Ожидая ответа, я вдруг немного занервничал, так как глаза Гэвина говорили о не самой приятной эмоции — внутри него таилось что-то негативное, и он хотел мне это сказать, просто, наверное, думал, как это правильно сделать. — Но ведь ничего не изменилось, — я вскинул брови в ответ на такие слова. — Я не сделал по факту абсолютно ничего. Они не в курсе, откуда Мартин достал наркоту, я ничего не добился. Это было бессмысленно. Извини, Рич, я просто зря потратил время. Рид тяжело вздохнул и опустил голову. Он схватился за плечо, потер его уставшей тяжелой рукой и снова посмотрел на меня, видимо уже просто не зная что добавить. Я молчал какое-то время, оценивая ситуацию и не понимая, почему Риду так важно было почувствовать свою важность для меня. Я подошел к нему и ободряюще положил ладонь на юношеское плечо, заглянув в глаза. — Иногда дело заходит в тупик, это совершенно нормально. Не все должно быть как по маслу. Даже самый умный детектив мог бы... — Не сравнивай меня с полицией, — Гэвин недовольно фыркнул. — Ты же знаешь, как я отношусь к копам. Если ты запомнил мои слова, конечно... Извини. Ты ведь говорил с отцом, да? Он сказал что-то интересное? — Ну, он выяснил, что Рейчел была не самостоятельной проституткой, — я пожал плечами. — Она работала на сутенера. Отец хочет выяснить кто был ее начальником и узнать с кем она по идее должна была переспать этой ночью по договору, возможно клиент тоже как-то в этом замешан. — Этих сутенеров в Детройте хоть жопой жуй, — Гэвин разочарованно хватает себя за лицо и со страдальческим стоном тянет двумя руками по щекам. — Твой отец вечность будет искать того самого, учитывая, что они еще и скрываются как ебаные крысы. — Ты недолюбливаешь сутенеров? — я с интересом изогнул бровь. — Недолюбливаю. Знаешь, каждый зарабатывает как хочет, — Гэвин развел руками, — но когда твои девочки постоянно находятся в риске быть убитыми или загреметь в ментовку — это пиздец. А особенно когда ты их еще и пиздишь — это тоже пиздец. — Эй, — я подхватываю его под локоть и продолжаю идти, желая закончить этот диалог, так как настроение он портил всем. — В любом случае, это по-хорошему просто не наше дело. Если будет возможность еще помочь отцу, то мы поможем. А пока я предлагаю следующее: почему бы тебе не остаться у меня? Гэвин замер, а я тут же отвернулся. Но даже когда я не смотрел на него, я все равно чувствовал, как тот сверлит во мне дыру. Ощущение не из приятных, но на самом деле я хотел задать этот вопрос еще с самого утра, но все не знал как к нему подойти. А сейчас была последняя пара (и то мы уже пропустили почти половину ее), и если сейчас бы я этого не спросил, то, может, потом было бы уже поздно. Я не хотел отпускать его. Конкретно домой. К нему домой. Причины? И я, и Гэвин знали их, но каждый не хотел озвучивать вслух и задавать этот неудобный для нас вопрос. Он боялся того, что является для меня обузой, а я боялся, что завтра на его теле появится новая рана. Которая по своим масштабам, увы, не может сравниться с тем, что творится у мальчишки на душе, раз он жег свою руку сигаретами. Это было даже не желание удержать хорошего друга рядом, а желание защитить. И ночевка дома — боюсь, все, что я могу предложить в этой ситуации. — Почему ты предлагаешь? — Гэвин недоверчиво сощурил взгляд и задал вполне себе обоснованный вопрос; но я не собирался отвечать правду. — С тех пор, как Коннор переехал, мне откровенно скучно, — я начинаю неумело врать, так как понимаю, что настоящую причину Рид может воспринять не так, как мне хотелось бы. — И к тому же, почему нет? Все равно ведь ко мне ближе, зачем ты будешь тащиться черт знает куда чтоб просто переночевать, м? Мальчишка постоял немного, думая, после чего спокойно продолжил идти в сторону физкультурного зала. Я смотрел на него и гадал, какое же решение тот примет, и всей душой надеялся, что оно будет положительным. Мы дошли до аудитории, и Рид снова остановился, повернувшись ко мне. — Хорошо, я не против, — внутри что-то в радости затрепетало от таких слов. — Спасибо, Ричард. Я буду рад составить тебе компанию. — Говоришь так, как будто мы собираемся пить. — А почему нет? — Даже не думай об этом.Гэвин Рид:
О своем решении я ни сколько не жалел. Отец был бы только рад, если бы я куда-то делся хотя бы на одну ночь, и его ни сколько бы не волновало куда именно. Мотивации ехать домой у меня как не было, так и нет, и вряд-ли когда-нибудь будет. Конечно, причина, по которой Андерсон предложил мне переночевать у него, показалась мне слишком простой, чем и вызвала добротную каплю недоверия, но... а почему нет? Даже если это ложь, то что я теряю из ситуации? Абсолютно ничего. Я лежал в его кровати, сонно щуря глаза. Ричард сидел рядом. Он хотел показать мне фильм. Кажется, тот называется «Близнецы», и по словам Андерсона это была старая американская комедия. Правда вместо того, чтобы с интересом смотреть на экран телефона Ричарда, я думал лишь о том, что он находится так близко. Парень сидел спиной к стене с перекинутыми через меня ногами. Не сказать, что меня это раздражало. Напротив, меня все очень даже устраивало, но в этой сонной дремоте и усталости мне так хотелось придвинуться ближе и наконец закрыть глаза. Я боролся с этим чувством, считая, что это могло бы показаться слишком странным. Да и сам я ловил себя на мысли, что это тупо, но при этом сам же оправдывал себя тем, что "всем хочется почувствовать чужое тепло, и это нормально". — Ты вообще смотришь фильм? — меня вдруг выводит из собственных мыслей чужой голос; я поворачиваюсь к Ричарду, который с теплой улыбкой заглядывает мне в глаза. — Дружище, ты прямо очень сонный. Если тебе тяжело смотреть фильм, то я могу выключить и уйти в другую комнату, оставив тебя. Хочешь? — Не хочу, — я кое-как отрицательно мотнул головой и перевернулся набок лицом к чужому телу, из-за чего волей-неволей лбом уткнулся в бок Андерсона. — Побудь еще немного, ладно? — Ты хочешь спать... Ты ведь не из-за интереса к фильму меня об этом просишь, да? — Не льсти себе, петух, — я не со зла, скорее даже шуточно толкнул его обессиленной рукой в колени. А на деле все так и получалось. На фильм мне было глубоко плевать — я потерял его суть еще на середине, и не особо спешил уловить вновь. Закрыв глаза, я окончательно погрузился в состояние дремоты, слушая где-то сквозь толстую пробку голоса, звучащие с динамиков телефона. — Ричард? — Да, Гэвин? — А почему ты не ложишься спать? Я несколько секунд был вынужден слушать тишину со стороны Андерсона, что заставило меня даже приоткрыть один глаз, дабы оценить ситуацию, но влажная сонная пелена не позволяла толком рассмотреть картинку перед собой. Я почувствовал, что, кажется, мне на макушку опустилась чужая рука. — Я плохо засыпаю. — Почему? — Думаю, это связано с учебой, — рука начинает приглаживать мои волосы, и я понимаю, что мне не показалось. — Просто мозг перегружен, вот и все. Я лягу чуть позже. Ты беспокоишься обо мне, Гэвин? Как мило. — Может и беспокоюсь, — честно признался я, уже не стесняясь ни своих чувств, ни желаний, а потому без зазрения совести тут же придвинулся ближе. — Что в этом такого? Снова в комнате повисла тишина. Спустя несколько секунд я почувствовал движение чужого тела и понял, что Андерсон поспешил покинуть постель. Открыв глаза, я пронаблюдал, как парень выключил свой телефон и, забрав с собою зарядное устройство, медленно и осторожно направился в сторону выхода. — Спокойной ночи, мой друг. — ...Спокойной ночи, Рич. В ту ночь я услышал, как в сгустке темноты на долю секунды прозвучал чей-то сдавленный крик.Ричард Андерсон:
Я стою в бесконечном коридоре. В глазах застыл немой страх, горло сковало тугой веревкой и давило, заставляя затаить дыхание. На меня неслась эта огромная черная тварь, скаля безобразные клыки. Псина остановилась, и я, не думая, тут же обернулся назад за тем, чтобы столкнуться с родными глазами. Чтобы убедиться, что брат все еще здесь, и он поможет в спасении от бешеного зверя. Но вместо глубокого карего взгляда я столкнулся с серым, дерзким омутом чужих глаз. Сердца тут же пропустило один из многочисленных ударов, тело сковало оцепенение. Я слышал лай собаки и смотрел в его лицо, не веря тому, что он рядом, и не понимая, почему это происходит с нами. Лай становился громче, сердце стучало чаще, а я все это время будто бы и не дышал. Дрожащая рука тянется к силуэту, дабы убедиться, что он реален. — Гэвин? Что ты... В меня вонзились клыки. Я проснулся, резко подорвавшись и одновременно с тем чуть ли не закричал. Тело дрожало, сердце — кажется, сейчас пробьет собою костяную клетку. В лихорадке я нервно начинаю вытирать пот со лба, постепенно приходя в себя, но длилось это ужасно медленно. Теряя здравый рассудок, я закрывал лицо руками, нашептывая себе слова о том, что это был всего лишь сон. Луна так ярко светила в комнату через окно, что все в ней было как на ладони. Меня не покидало ощущение того, что где-то в углу притаилась страшная мистическая тьма. Что кто-то смотрит, дожидаясь удобного момента, дабы напасть, но остатки здравомыслия шептали, что все хорошо и я закрыл дверь на два ключа. Никто не придет. Никто не обидит. Ни меня, ни моих близких, не заденет ни страшный зверь, ни не менее страшный человек. Я хватался за волосы, тяжело дыша. Где-то на улице подул сильный ветер, насвистывая сквозняком свои мелодии, а я сидел, боясь снова заснуть.