Гэвин Рид:
За последнее время мне никогда не было так хорошо. Я лениво просыпаюсь, не зная даже который час дня. Обед сейчас или утро — непонятно, ведь у Ричарда в комнате почему-то нет окон. Но меня это не волнует. Черт возьми, впервые за долгое время я не смотрю на будильник, и не пытаюсь сбежать с утра пораньше из дома, в страхе проскальзывая в коридор. Здесь тепло. Здесь мягко, а состояние такое, когда ты уже, вроде бы, спать не хочешь, но полениться еще полчасика можно, чем я собственно и занимаюсь, дав волю своим слабостям. Особенно я радовался теплу и запаху чужой постели, так что, с моего лица не сходила довольная улыбка. То, что произошло вчера, было сложно принять, но я таки это сделал. В тот вечер я специально солгал Ричарду о номере своего дома, и на то было несколько причин: во-первых, я не хотел, чтобы он знал, где я живу, а во-вторых, я не хотел, чтобы отец в свою очередь знал о какой-то моей посторонней жизни, вне стен нашего дома. Вместо двенадцатого я назвал семнадцатый. Страшно было то, что вся эта ложь огромным снежным комом постепенно наворачивается, а ведь когда-нибудь мне придется расхлебывать то, что я сам же натворил. Надеюсь, это случится не скоро — только лишних проблем мне еще не хватало. Еще мне было страшно дискомфортно оттого, что Андерсон заметил шрамы на моей руке. Не сказал бы, что я особо страдаю идеей о самоповреждении, но, черт... Я не боялся показаться перед Ричардом каким-то дураком. Я скорее боялся, что он в очередной раз убедится в том, какой я, на самом-то деле, слабый, раз тушу об свою руку сигареты. А ведь я и так показал достаточное количество своих слабых мест, что было, по моему мнению, просто ужасно. Я не хотел, чтобы все так сложилось. По приезду домой нужно будет связаться со знакомым дилером, у которого я раньше пробивал разного рода дурь, но это чуть позже. Я старался по максимуму насладиться тем, что происходит сейчас. Начал рассматривать чужую комнату, подмечая какие-то детали об Андерсоне. Например, на одной из книжных полок я заметил семейную фотографию: он, Коннор и, я так понимаю, отец. Странно, что нет матери. Может, он тоже потерял ее, как и я? Насколько бы приятна не была постель, а все же со временем в чужой комнате становится откровенно скучно. Вздохнув, я лениво поднялся с кровати и натянул на себя чужие спортивки (и пусть я выглядел в них нелепо, но все же по сравнению с грубой тканью старых джинс они были достаточно приятны для кожи). Зеркала в доме не было, да и в принципе необходимости приводить себя в порядок тоже — сделаю это со спокойной душой в ванне. Я глянул на свой телефон, включил его, убеждаясь в том, что он полностью разряжен, после чего тяжело вздохнул и вышел в коридор. Сонный бреду в сторону кухни, делая это, конечно же, все интуитивно. По дороге несколько раз успел закинуть отросшую челку назад. Несколько раз она спадала снова. Несколько раз я потер еще не проснувшиеся глаза рукой. И точно так же, несколько раз, они снова начинали слипаться. Уже было хотел завернуть, попутно зевая, как вдруг перед раскрытыми глазами резко возникла картина: проклятый Ричард Андерсон, будучи в одном полотенце поверх бедер, выходил из ванны, попутно чуть было не врезавшись в меня. Я моментально впал в ступор, не зная как на это реагировать. Мы стояли друг с другом впритык; глаза мои выпучились, округлились, а на лице возникла характерная для смущения красота. «Твою мать, да он же практически голый!». Неожиданно осознав, что стоим мы в таком позе слишком долго (и я как раз мешаю Ричарду, блокируя путь), я резко отпрыгнул назад словно перепуганный щенок. — Какого черта ты ходишь по дому голым?! — заорал я. — Почему нельзя было сразу взять одежду?! — Во-первых, я не голый, сладкий, — он лукаво улыбается, склонив голову на бок; взгляд невольно зацепился за его действие, когда Андерсон поправляет чуть спавшее полотенце на бедрах, отчего меня всего в дрожь кинуло. — Во-вторых, вся моя одежда у меня в комнате. А ты так сладко спал, что я боялся тебя разбудить своими шорохами. А в-третьих, перестань краснеть так, как будто это я тебя раздел. — А я и не краснею, — только и могу тихо буркнуть в ответ, тут же отворачиваясь и поджимая под себя губы. Ричард проходит в сторону своей комнаты (наверняка чтобы одеться), а я, избегая с ним контакта (по крайней мере, на ближайшие пять минут), проскользнул на кухню. Я тяжело выдыхаю. В голове буквально на секунду проскользнула вполне себе естественная мысль: «Что это было?», но к счастью, ключевое слово здесь — "проскользнула", а я и не стал хватать. Через какое-то время Андерсон заходит на кухню, громко зевая и тут же ставя чайник. Еще вчера мы приняли решение о том, что доедим на завтрак приготовленные макароны, а потому Рич начинает их разогревать в микроволновке. Я наблюдаю за всем этим, отчего-то чувствуя себя... дискомфортно. — И когда ты домой поедешь? — быть может, мне кажется, или же просто хочется верить в это, но я слышу нотки разочарования в чужом голосе. Хороший вопрос. По-настоящему хороший. Я не был уверен насколько был нужен отцу в данный момент, и нужен ли был вообще — телефон отключен, и даже если тот звонил, я все равно не смогу проверить. После вчерашнего скандала сложно было делать выводы о том, как он сейчас на меня отреагирует. Отнесется ли с безразличием к моей гордой персоне, или начнет поливать желчью, как только нога ступит на порог дома? В любом случае, оставаться с Ричардом, пусть и было вполне себе неплохим решением (с разных точек зрения), но меня не покидало ужасное чувство... ненужности? Словно это не мое место. Да и Ричарда я откровенно напрягаю и тем, что жру, сплю за его счет, и тем, что вообще в принципе заставляю его входить в такие стрессовые ситуации. Это было ужасно. Человек из-за меня послал к черту свои планы, свой покой, свой отдых, забрав меня из этой проклятой улицы. Он видел меня побитого. Он видел мои шрамы, синяки. Он видел мои слезы. И я чувствовал себя так, словно сложил на него огромную ношу, и ноша эта — я сам. Если отец снова начнет свирепствовать, то я просто уйду. Но оставаться здесь нельзя. — Я думаю, позавтракаю и буду идти, — пытаюсь спокойно ответить, но разочарование в виде тяжелого вздоха скрыть не удается. — У тебя наверняка свои планы и я... — У меня нет никаких планов, — Андерсон невозмутимо пожимает плечами и начинает заливать кофе кипятком. — Если бы у меня были какие-то планы, я бы тебя поторопил, или же разбудил бы. — Мне в любом случае нужно уйти. У меня тоже есть куча дел. Например, хочу найти какую-то подработку, потому что денег нет даже на сигареты, — естественно, более весомые причины такого решения я скрыл. — Кстати, я совсем забыл! — Ричард неожиданно вскрикнул, и тут же начал рыться в карманах своих джинс. Я внимательно наблюдал за ним, как вдруг парень осторожно протянул мне... сигареты? — На, это тебе. — Ты же против курения, — с недоверием отвечаю, но все же сигареты беру. — Почему вдруг изменил свое мнение? — Я просто подумал, что раз они тебе нужны, то... — Ричард начал было говорить, но вскоре быстро замолчал, задумчиво глядя куда-то в сторону, словно не зная как именно выразить свои мысли на этот счет. — В общем, можешь покурить, если хочешь. Я знаю, что многие курильщики пьют кофе во время того, как курят. В чем фишка? — Я думаю, это как начало дня... — задумчиво отвечаю. — Первая сигарета и кружка кофе для бодрости. Кажется, начинается новый день, и ты... думаешь, что продолжаешь жить. Что есть чем заняться. Не знаю как у остальных, но у меня так. Это как новая глава. — Значит, ты еще не начал свой день, — Андерсон с улыбкой кивает мне на сигареты с кофе. — Можешь покурить. Я в который раз почувствовал себя неловко. Ричард жил на первом этаже и балкона у него не имелось, а это значит, что выйти покурить как нормальный человек я не смогу. А уж курить в чужой кухне (да еще и с учетом того, что хозяин — не курильщик), было как-то не очень хорошо с точки зрения негласных законов этого общества. Я сидел и думал, как поступить, и Ричард, видимо, заметив мое смятение, коротко спросил меня: «В чем дело?» — Мне просто неловко, — я честно ответил. — Ты же не куришь. У тебя вся хата будет задымлена, если я сейчас покурю. — Ты просто можешь выйти на улицу, — объясняет Ричард словно какому-то идиоту, отчего я чувствую себя еще более неловко. — Чисто на пять минут. Можешь накинуть мою куртку, если хочешь. — Нет, спасибо, — я отрицательно качаю головой и встаю со стула. — Я надену свою. Ты... Ты пойдешь со мной? Я стою в дверном проеме и вопрошающе смотрю на него. Ричард задумчиво смотрит на меня в ответ, как вдруг усмехается и берет свою кружку кофе, после чего идет на меня. На лице невольно возникла улыбка. — Только постарайся с этим не затягивать, — говорит он, открывая дверь, пока я обуваюсь. — Мне лень дом закрывать, так что надолго выходить не будем. — Почему бы не покурить просто на площадке не отходя от двери? Ричард молчит какая-то время, пока надевает на себя пальто, после чего переводит на меня свой лукавый взгляд. Я замер. Андерсон подошел ко мне чуть ли не вплотную, отчего я инстинктивно напрягся, после чего с усмешкой на лице проговорил: — То бишь, ты не хочешь, чтобы я дышал сигаретным дымом, но тебе безразлично то, что им будут дышать другие люди? — парень изогнул бровь, посмеиваясь. — А я думал, твое поведение нормализовалось. Надо будет над этим еще поработать. — Нормальное у меня поведение, — я недовольно фыркнул, проходя мимо Ричарда. Андерсон пожал плечами и пошел за мной следом, громко хлопнув дверью. Мы вышли из здания. Первое, что я увидел — это лавочка и небольшая каменная урна, в которой было накидано минимум мусора (видимо, утром его забрали). На дворе стоял морозный воздух. И если обычно он вызывал у меня негативные чувства, принося за собой лишь дрожь и холод, то сейчас отчего-то мне было по-настоящему тепло. Я выдохнул и закурил сигарету, смакуя первую терпкую затяжку. Табак не дешевый. Прекрасно. Ричард стоял рядом, то осматривая улицу словно тот был ее хозяин, то взглядом цепляясь за меня. Как давно я не пил кофе с сигаретой... — Какой дым на вкус? — неожиданно Рич подает голос. — В смысле... что ты сейчас чувствуешь? — Это сложно описать. Я бы не сказал, что он горький, но.. кхм, ты можешь просто попробовать его сам, — на полном серьезе говорю. — Не бойся, учить вредным привычкам не стану. Просто набери дым в рот и потом выдохни, ни черта с этого не будет. — Я с детства стараюсь не тянуться к подобной гадости, — Ричард недовольно кривит лицо. — Зря ты куришь. Это же пиздец вредно. Ты вообще знаешь, сколько там?.. — Эй, — Рич не успевает договорить. — Я сам знаю что я делаю. И курю я не так часто, как можно подумать. У меня тупо нет денег на сигареты. А для тебя я повторяю: оттого, что ты просто наберешь дым в рот, ничего не случится и зависимым ты не станешь. Просто подержи его пару секунд, и потом выпусти, вот и все. Ну так что, будешь? Он смотрит на меня молча, думая над разговором. Естественно, я не собирался учить Ричарда курить сигареты — сам прекрасно понимаю, что это за дрянь, и другим начинать не советую. Андерсон спокойно кивает, и вот было я уже тяну к его губам слегка обмокший фильтр. На секунду торможу оттого, что в голове возникла достаточно интересная мысль: «Вечно такой правильный и "идеальный" Ричард Андерсон сейчас хочет затянуться сигаретой из моих рук». Мне это льстило. Парень обхватывает губами фильтр и делает небольшую затяжку, не спуская с меня глаз, после чего отстраняется. Подержав дым четыре-пять секунд во рту, он выдохнув, задумчиво сдвинув брови к переносице. — Я слышал, что те, кто курят, хорошо сосут, — говорю ему, самодовольно усмехаясь с собственной шутки. — Но я-то не курю, — с усмешкой отвечает мне Рич. — просто затянулся. И вообще, — парень делает глоток кофе и начинает идти в сторону входа, по дороге потрепав меня по волосам. — Если еще раз надумаешь меня как-то подъебать, то дай знать. Может, я поддамся, девчонка. А вообще, это не так уж и противно. — Что? Сосать? — Нет. Курить, — Рич оборачивается ко мне на пару секунд со своей коронной улыбочкой, которую мне хочется расчесать об асфальт. — Но раз уж ты заговорил об этом, покажешь на собственном примере? — и подмигнул. Я стоял, сердито глядя ему вслед. Андерсон скрылся за дверью подъезда и я тут же побежал следом, дабы ему ответить, но вдруг вспомнил, что сигарета осталась недокуренной. Стоя вместе с тлеющим табаком, я стоял и думал, как же сильно меня раздражает этот тип. И в то же время ловил себя на мысли, что, наверное, за такой характер он мне и понравился. — Тебе правда нужно уходить? — спрашивает Рич. Я молчу. А ведь действительно, не нужно было. Но я чувствовал себя обузой в этом доме. Ричард смотрит на меня несколько тоскливо, отчего я тяжело вздыхаю. — Да. Прости, если доставил тебе хлопот или вые... — Эй, все в порядке. Если будут какие-то проблемы, то ты всегда можешь положиться на меня. Гэв, я не считаю тебя обузой и ты мне не мешаешь. Я всегда буду рад тебе, помни об этом.Ричард Андерсон:
И снова пустая квартира. Снова эта отвратительная тишина, которую я пытаюсь разбавить шумом от телевизора. Я сидел за столом и сверлил взглядом полу-пустую тарелку. Настроения не было, как и желания доедать то, что осталось. Меня порадовало только то, что Гэвин все съел достаточно быстро и с большим аппетитом. Чертов Гэвин. И сегодня тоже я решил не затрагивать тему удручающих вчерашних вопросов, откладывая на потом. Сначала я оправдывал себя тем, что для человека, недавно пережившего стресс, это будет болезненным, но потом я четко осознал: я просто боюсь. И если уже и решусь когда-нибудь завести на счет этого разговор, то только не сейчас. Не в ближайшее время. Но было кое-что, с чем я намерен разобраться сегодня. Я быстро убираю в квартире и смотрю на время. Было только двенадцать дня, на работу к отцу я планировал подъехать к шести, дабы к тому времени начальство и большая часть персонала ушла, и я смог спокойно осуществить задуманное. Но ничего, подождем. На улице, кажется, немного потеплело. Видимо мороз был обусловлен временем суток — утром всегда холодно. Я прихожу в отделении полиции, где на вахте мисс Брайн встречает меня с улыбкой на лице. Так уж получилось, что с детства я частенько здесь бывал, да и весь персонал знает о том, что я "свой" — как-никак, а сын лейтенанта Андерсона. Некоторые правда ошибочно путают меня с Коннором, но и брат мой точно такой же привычной гость, как и я, так что, ничего страшного. — Привет, Ричард, — Кара Брайн отставляет подальше кружку кофе и складывает руки на столе. — Я так поняла, ты к папе? — Да, — я киваю и облокачиваюсь на стойку. — Он же здесь? Не занят, не в курсе? Не хочу просто ему мешать. — Этого я уже сказать тебе не могу, — инстинктивно женщина косится в сторону коридора. — Я тут почти весь день просидела и к ним не заходила, так что не могу ответить на этот вопрос. Зайди и сам узнаешь. В любом случае, Фаулер уже давно ушел, так что, вряд-ли кто-то будет возражать твоему присутствию. На это я и рассчитывал. Смена моего отца прекрасно меня знает и ни в коем случае не против моего присутствия (если конечно у них не завал по работе). Если раньше отец мог привести меня на работу на пару часов, потому что был занят, а остальные кормили меня конфетами и общались на разные, но достаточно детские темы, то сейчас мы могли поговорить и о чем-то взрослом. Некоторые коллеги спрашивали меня, не хочу ли я продолжить дело отца, на что я неловко отвечал, что пока не определился со своим жизненным выбором. А Фаулера я судить не мог за то, что он против посторонних на работе; я уверен, что он хорошо относится и ко мне, и к Хэнку, но отцу я могу как-то мешать, а задача капитана — следить за работой. В общем, суть остается прежней — никто выгонять меня не будет. Если отец действительно занят очередным расследованием, я ни в коем случае не собирался ему мешать — жизни и благополучие людей для меня стояли в приоритете точно так же, как у него. Главное, что было для меня — это возможность воспользоваться терминалом, и если отцу он будет не нужен, то я останусь. Пройдя по коридору, я захожу в главный зал, где было скопление рабочих столов и, соответственно, персонала (правда из-за того, что у большинства людей в воскресенье рабочая смена заканчивалась раньше, людей было относительно немного; меня это порадовало). Среди всех узнать своего отца не составляло никакого труда (не впервые же мне здесь находиться). Его седые волосы были собраны в аккуратный хвост. Отец был задумчивым — я понял это по тому, как он постукивал указательным пальцем по столу, неотрывно рассматривая какие-то документы. Я осторожно подошел к нему и уложил руку на плечо, после чего тот вопросительно повернулся в мою сторону. Но когда увидел, что перед ним не коллега по работе, а его сын, лицо Хэнка изменилось с задумчиво-уставшего на радостное. — Господи, Ричард! — он тут же поднялся на ноги и крепко обнял меня, прижав к себе, из-за чего я почувствовал себя неловко; продолжая держать меня за плечи, он выровнялся и чуть отстранился. — Какими судьбами? — Да так, дельце есть одно... — я неловко чешу затылок, отводя взгляд; неловко потому, что, наверное, Хэнк ожидал от меня что-то вроде "я просто скучал", а я сказал другое. И пусть я действительно стал скучать по нему, но этих слов все равно вслух не произнесу — мне тяжело дается подобное. — Ты не занят? — Ну... — задумчиво протянул Хэнк, посматривая на терминал. — Вообще, занят. Я скоро буду выезжать, появилось новое дело. Пока мало что ясно по этому поводу, нужно опросить свидетелей. — А что за дело? — Смотри, — Андерсон кивнул на экран терминала, где была фотография девушки. — Это Рэйчел Стирлинг. Смерть от передозировки, ничего нового. Умерла в клубе «Черный лис», тело нашел охранник сегодня ранним утром. Мы уже провели экспертизу, но результаты тестов придут не скоро, потому что основная масса персонала вся на выходных, черт... Был в этой истории один человек, с которым я хотел бы поговорить. — Что за человек? — Смотри еще, — он сначала нажимает на кнопку возврата в терминале, после чего на экране высвечивается лицо какого-то мужчины, а затем указывает пальцем на фотографии в папке на столе; я понял, что это снимки с камеры видеонаблюдения. — Это Эйшер Рид. Он был ночью с Рэйчел. По камерам можно понять, что они о чем-то говорили, после чего на время скрылись в туалете. Что было там мы уже не знаем, потому что камеры кабинки не захватывают, а только предбанник. Да и звук они не записывают, поэтому я хочу съездить к нему и расспросить что он знает. Я вдруг замер. Так ли много в нашем городе Ридов? По крайней мере, я знаю только одного (ну, уже двух). Делать поспешные выводы о том, что это родственник Гэвина, я не собирался, но в голове, по крайней мере, появились подозрения на этот счет. Я задумчиво смотрю на лицо перед экраном, пытаясь найти какое-то сходство между Гэвином и Эйшером, после чего быстро бросаю эту затею — в мире есть люди, похожие друг на друга и при этом не являющиеся родственниками, да и к тому же, мозгу свойственно убеждать самого себя в лживой информации. Я все же перепроверю. — Так а что ты хотел спросить? — Хэнк выводит меня из моих раздумий. — Говори, пока я здесь, потому что мы скоро будем уезжать. — Пап, я могу воспользоваться терминалом? — киваю на экран. — Я просто хочу один номер пробить с твоего позволения, мне это нужно. Просто хочу кое-что узнать о человеке, и все. — А зачем это тебе? — Потом расскажу, — я мягко улыбаюсь ему, а сам думаю, что вообще вряд-ли снова заведу разговор на эту тему. — Это длинная история, а тебе уже собираться нужно. — Да, пожалуй, ты прав, — Хэнк задумчиво смотрит в сторону другого рабочего стола, за которым сидел чернокожий мужчина, что медленно потягивал кофе. — Пойду Боба заодно потороплю, потому что задрал он уже со своим кофе. Эй, Боб! — Хэнк движется в сторону коллеги. — Ну давай быстрее, ты чего?! нам уже выезжать нужно! Пронесло. Я выдыхаю и сажусь за рабочий стол отца, на котором был типичный, обыденный беспорядок. Еще раз смотрю на папку перед собой, после чего закрываю ее и отодвигаю в сторону — это не мое дело. Закрыв страницу, я тут же зашел в контакты моего телефона и живо нашел номер Гэвина. Интуитивно я знал, как найти нужную информацию (иногда я наблюдал за тем, как делает это отец, да и, к счастью, наименованные значки и кнопки были достаточно ясны). Но приходилось ждать, когда машина сделает анализ. Я откинулся на спинку кресла и выдохнул, после чего взял кружку отца, в которой был чай, и немного отпил. — Привет, Ричард, — женский голос пронесся где-то над ухом, а когда чужая наманикюренная рука легла на мое плечо, я напрягся и глянул назад. Азиатка лет тридцати (на вид, по крайней мере), чьи отросшие черные волосы были собраны в аккуратный тугой хвост, стояла рядом со мной с кружкой кофе (что за привычка у них пить кофе/чай? попытка просрать время?) и улыбаясь, заинтересованно глядела на меня с каким-то прищуром. Насколько я помнил, это была Зельда (фамилию не припоминаю), относительно недавняя сотрудница. Далеко не последний человек в этом отделении, так как ей быстро удалось подняться по карьерной лестнице с помощью своих заслуг. Некоторые говорили, что сделала она это через постель начальства, но я думаю, что это стереотипы, так как при одном общении с ней можно сделать вывод, что Зельда была не глупа и могла вполне себе живо достичь каких-то успехов. По крайней мере, она одна из немногих, чье имя можно увидеть в каком-нибудь репортаже. Красивая, молодая и умная. Такие в полиции — настоящий бриллиант. — Здравствуй, — я решил не обращаться к ней по имени, так как не был уверен, ее ли это имя вообще. — Как дела? — Плохо, — женщина покачала головой. — Слышал о новой смерти в «Черном лисе»? Отец рассказывал? — Да, мы только что это обсудили. Они с Бобом взялись за расследование, скоро будут выезжать. — Вообще, мне приставили это дело тоже, — задумчиво говорит девушка. — Но я решила для начала пообщаться с персоналом. А с Эйшером пусть уже говорят Хэнк и Боб. Мы опросили только охранника, потому что он нашел тело, а с остальными смотри какая не состыковка произошла — бармены уходят после закрытия клуба и отсиживаются до вечера. Мы просто не могли их выловить, поэтому пришлось ждать. Я сейчас тоже буду выезжать. Хочешь чаю заварю? — Нет, спасибо, — я отрицательно качаю головой, после чего перевожу взгляд на экран терминала; перед глазами появилось лицо Рида, как я понял, давности наверное двух-трехлетней, потому что выглядел он моложе, чем сейчас. — Я сюда заскочил буквально на пару минут, хочу кое-что узнать. — Кто это? — она кивает на экран. — Это мой одногруппник, Гэвин Рид, — я нервно сжимаю мышку в руке, думая, какое оправдание найти такому интересу, но к счастью мысль достаточно быстро пришла ко мне в голову. — Он обучается на дистанционном и редко появляется в колледже. Мы не можем с ним связаться, поэтому, если я смогу найти его родителей, мы найдем и контакт с Гэвином. — Если вы не можете найти контакт с Гэвином, то откуда у тебя тогда его номер телефона? — В данных он указан, но номер постоянно недоступен. — Какой интересный адрес прописки, — Зельда щурит глаза, улыбаясь и глядя на экран, а я тут же начинаю прочитывать содержимое. — Не хочешь навестить одногруппника? Твой папа как раз туда едет. Я замер. Грин Таун Стрит. Это определенно правдивый адрес — полиция тщательно следит за базой данных. Да и сам я посещал эту улицу вчера. Гэвин сказал, что он не смог попасть домой (причины, по которым ему не удалось это сделать, до сих пор являются для меня загадкой, но не об этом сейчас речь). Он прописан в двенадцатом доме, но... почему он тогда попросил подъехать к семнадцатому? Он что, соврал? Не веря, я закрываю окно и в архиве быстро нахожу дело об Эйшере Риде (что не составило труда, учитывая то, что закрыли его недавно). Быстро перечитываю и его адрес, с волнением начиная кусать губы. Грин Таун Стрит. Двенадцатый дом. — Понятно, — Зельда усмехнулась и несильно ударила меня по плечу, чем привела меня в чувства, после чего забрала недопитый чай моего отца и поспешила удалиться. — Скажешь папе, что я заодно и его кружку помою. Удачи тебе, Ричард. Я сижу какое-то время просто в полнейшем ступоре, не зная, что мне делать с этой информацией. Отец Гэвина является главным свидетелем по поводу смерти Рэйчел, и прямо сейчас туда едет мой отец. Я беру себя в руки и листаю информацию об Эйшере, где было указано, что он женат на некой Диане. Это мать Рида? Похоже, да. Сходств между ней и Гэвинов гораздо больше, чем между Гэвом и Эйшером. Особенно глаза. Красивая. Тут же открываю новую страницу, на этот раз с информацией о ней, после чего записываю ее номер телефона в свои контакты. И сразу же начинаю набирать, дабы удостовериться, что телефон рабочий, ну а если она возьмет трубку, то просто скажу, что ошибся номером. Но она не берет. А оператор оповещает о том, что этот номер больше не обслуживается.Гэвин Рид:
К счастью или нет, отец никак не обратил на меня внимание, когда я пришел. Решив, что самым хорошим, самым идеальным, самым безопасным вариантом будет не вылазить из комнаты, я так и поступил, предпочитая тупо валяться в своей кровати и пялиться в стену. Иногда к мозгу подходила легкая дремота, но в большинстве случаев все пространство в голове занимал никто иной, как Ричард. Я все еще чувствовал себя странно-неловко. Почему странно? Я привык к тому, что вызываю у людей задумчивые, жалостливые взгляды, или слышу от отца постоянные напоминания о том, как я плох. Обычно мое смятение, моя злость или обида очень быстро проходила, но сейчас я просто не мог не думать о том, что между нами произошло. Интересно, что он думает по этому поводу? И думает ли вообще? В коридоре неожиданно послышался дверной звонок. Я резко раскрыл глаза от такой неожиданности, после чего инстинктивно напрягся. Кто это мог быть? Я встаю с кровати и неуверенно натягиваю на себя кофту, после чего выхожу из комнаты и иду по коридору. Отец стоял в кухне и выглядывал из-за угла, облокотившись на стену. Я посмотрел на него, хватаясь за ручку двери, после чего Эйшер согласно кивнул, давая разрешение открыть. Лучше бы я не открывал. Перед глазами тут же появился полицейский значок. Я нервно сглотнул и отошел на шаг назад, но старался не подавать вид того, что я как-то взволнован. Что произошло? Кого из нас с отцом спалили первым? И он, и я, употребляли наркотики. Более того — не знаю как отец, но по крайней мере этой осенью я помогал дилерам, продавая их (не осуждайте, мне просто нужен был способ как заработать денег). В голове волей-неволей возникли бесконечные картины того, как у нас на кухне, у меня в комнате или в комнате отца, или например в ванне, хранилась дурь. Стало страшно. — Добрый вечер. Лейтенант полиции Хэнк Андерсон, — говорит какой-то мужчина, после чего прячет значок и устало выдыхает. — Скажите, я могу видеть Эйшера Рида? Это не ко мне. И слава богу. Я нервно мечусь взглядом к отцу, который, сложив руки на груди, совершенно спокойно наблюдал за мной. Совершенно спокойно, даже слишком. Почему он так уверен? Может, просто притворялся, как и я? Эйшер вновь согласно кивнул, и я жестом руки пригласил двух полицейских войти внутрь. — Да, конечно, проходите. — Позвольте узнать, кем Вам приходится мистер Рид? — второй коп задает мне вполне себе оправданный вопрос, пока я, поникнув, неуверенно бреду в сторону своей комнаты. — Это мой... отец.Хэнк Андерсон:
Первое, на что я обратил внимание, так это на состояние квартиры. Ничего хорошего она из себя не представляла. Коврик, который встретил нас в коридоре, был сплошь покрыт толстым слоем пыли и грязи. Да и вообще в принципе, обшарпанные стены, грязные полы и старая мебель ясно давали понять, что финансовое состояние семейства было скудным. Мальчишка, который нас встретил, на фоне всего этого идеально вписывался в квартину: худощавый, в потрепанной одежде и с характерными синяками под уставшими глазами (непонятно только, то ли это от недосыпа, то ли от недоедания, а может и все сразу). Еще я заметил, что он был избит, о чем свидетельствовало рассеченное лицо. Подрался с кем-то на улице? Было бы не удивительно, учитывая то, в каком районе он живет. Эйшер Рид также справлял впечатление не самого приятного гражданина, в том смысле, что он, как его квартира, явно видал лучшие времена. Говорить я об этом, конечно же, не стал, так как это некрасиво. Мы с Бобом только осторожно прошли на кухню, где царил еще больший хаос. Сколько же тут не мылась посуда? И по этому поводу я промолчал. Эйшер присел за столом, и мы с Бобом, соответственно, тоже. — Скажите, Эйшер, — я выкладываю перед ним фотографию Рэйчел. — Вам знакома эта девушка? — Да. Ее, вроде бы, Рэйчел зовут, да? — тут же отвечает мужчина. — Я познакомился с ней вчера в «Черном лисе», это ночной клуб. А что, с ней что-то случилось? — То есть, вы не были знакомы раньше, да? — задумчиво тяну, после чего чуть щурю глаза, словно изучая Рида старшего. — Ее нашли утром мертвую. Причиной смерти стала передозировкой наркотиков, ее нашел охранник. По камерам видеонаблюдения мы выяснили, что вы общались той ночью. Я хотел бы узнать об этом конкретнее. С какой целью Вы с ней познакомились? — Я ведь могу быть с Вами до конца откровенен, лейтенант? — Мы на это и рассчитываем. Говорите все, что знаете. — Да я о ней, собственно говоря, и ничего не знаю, — Эйшер невозмутимо пожал плечами и откинулся на спинку стула, выдохнув. — Я просто подошел к ней, потому что... ну, сами видите, девчонка-то красивая, еще и одна стояла посреди клуба. Я рассчитывал на то, что она мне даст, собственно, я к ней и подкатывал. — И что? Дала? — Не-а, — Эйшер разочаровано цокает языком и качает головой. — Вернее сказать, мы уже было пошли в туалет. Я думал, что можно будет легко развести ее на секс, но она была немного не в адеквате. — В каком смысле этого слова? — Да под какой-то дурью. Или под алкоголем, хотя запах перегара я не слышал, — Рид недовольно поморщился, вспоминая. — Она мне, собственно, и сказала, что ей "очень хорошо", как она сама выразилась. Я подумал, что это только упростит мое дело, но когда я начал к ней лезть в туалете, она отказала мне, ударила и ушла. Я разочаровался, после чего и сам пошел, поняв, что это дохлый номер. — Вы разве не замечали в ней какого-то неадекватного поведения перед тем, как она сама сказала, что под чем-то? — я изгибаю бровь. — Да нет. И к тому же, сами понимаете, что человек может быть сам по себе неадекватным, особенно учитывая то, что в этом клубе всякие ненормальные отбросы и тусуются. Да и как бы я это проверил? Повел бы ее в отделение? И к тому же, смысла это не имело. Я просто искал того, с кем можно было бы потрахаться, а уж чем она объебана была меня как-то мало интересовало, по-правде говоря. — Ну, алкоголя в ее крови мы не обнаружили, поэтому она не была пьяна, как Вы и подумали изначально, — я тяжело выдыхаю, закрывая папку с фотографией погибшей, после чего и сам откидываюсь на спинку стула. Кажется, ничего интересного мы не обнаружили. — Спасибо Вам за информацию. Скажите, я могу поговорить с Вашим сыном? Мне показалось, что Эйшер напрягся. Мужчина скосил свой взгляд в сторону коридора, после чего с тяжелым вздохом встал из-за стола и поплелся в ту сторону. Я перекинулся с Бобом взглядами, который тут же пожал плечами, и стал дожидаться, когда они придут. Достаточно быстро Эйшер показался вновь на кухне, а за ним серой мышью осторожно прокрался его сын. Я еще раз осмотрел мальчишку. Он выглядел таким неуверенным, вел себя тихо и стоял с постоянно опущенной головой. Я мог бы объяснить это своим присутствием — некоторые подростки, совершая какие-то нарушения, негативно относятся к полиции, и это обосновано. За хулиганство или покуривание травки в компании я, конечно, осуждать мальчишку не стал бы, да и не спрашивал бы вообще — и без того все очевидно, так как в подобных районах молодежи просто нечем заняться. — Мистер Рид, — я обращаюсь к мужчине. — Вы не могли бы на время выйти? Я хочу поговорить с Вашим сыном наедине. Эйшер разводит руками и только недовольно фыркает, после чего уходит куда-то в коридор. Я указал мальчишке пальцем на дверь, и тот сразу же сообразил, что стоит ее закрыть. Так он и сделал, а затем присел напротив меня, вновь опустив глаза. Я еще раз хорошенько осматриваю его. — Откуда это? — спрашивая, постукиваю пальцем по виску. — Просто с пацанами подрался, — спокойно отвечает Рид младший и пожимает плечами. — Ничего особенного. — Скажи, сынок, как тебя зовут? — Гэвин... Гэвин Рид, если быть точнее. — Гэвин, скажи, во сколько вчера твой отец ушел из дома? Можешь вспомнить? — Я не знаю. Вчера я целый день провел с другом и у него же и ночевал. Мы с отцом виделись только в первой половине дня, а потом я ушел. — И он не сказал тебе о своих планах? Я думаю, родитель должен был предупредить ребенка об его отсутствии. — Я не такой уж и ребенок, — Гэвин сердито глянул на меня. — И с отцом у меня не такие уж и близкие отношения, чтобы мы друг другу говорили о своих планах. Я просто пока живу здесь. — Я так понимаю, можно считать вас кем-то на уровне сожителей, да? А как же мать? Она не знала, куда собирается отец? — Конечно не знала. Она не живет здесь больше и никак не поддерживает с Эйшером связь, да и со мной тоже. Несколько лет назад они расстались, и что сейчас с матерью я не знаю. — Скажи, твой друг может подтвердить, что ты ночевал у него? — Д-да, — я вдруг почувствовал волнение в чужом голосе. — Без проблем. — Тогда... скажи мне его номер телефона, пожалуйста, — я достаю свой телефон и жду, когда нужно будет набирать сообщение. — Не думаю, что дойдет до того, что нам придется ему звонить. Пока я тебе доверяю. Но если что, мне потребуются подтверждения твоих слов. Почему я поступил именно так? Да все просто: на самом деле, врет ребенок или нет, очень тяжело понять. Совсем еще малыши на вопросы отвечают неуверенно и сжато, часто отводят глаза в сторону, молчат перед ответом — это признак того, что человек лжет. Более старшее поколение может лгать хорошо, и черт его поймешь, где здесь правда, а где она отсутствует. Интереснее всего факт, по которому они это делают — родители могли запугать и приказать помалкивать. Поэтому, когда Рид достал свой мобильник и стал диктовать номер, я записывал, внимательно слушая. Неожиданно на экране высветился номер. Номер Ричарда. Я уже не записывал, а продолжал просто слушать. Последние цифры полностью сошлись, и внутри у меня вдруг неожиданно словно что-то перевернулось. Я не знаю как описать это чувство. Неужели мир настолько тесен? Так значит, Ричард — друг Рида? Как его угораздило познакомиться с таким... нет, не хорошо это. Я тяжело вздыхаю и кладу телефон обратно в карман, после чего встаю из-за стола и спокойно говорю: — На этом все. Большое спасибо за информацию, Гэвин, — мальчишка встает следом дабы проводить нас. — Возможно, мы еще к вам нагрянем. Постарайтесь пока не выезжать за город. Мы вышли в коридор. Надевая пальто, я думал, что этим вечером следовало бы определенно поговорить с Ричардом. — Скажите, Эйшер, — Боб обращается к мужчине, который стоял в коридоре и все это время ждал. — В котором часу Вы ушли в клуб? — Где-то в начале восьмого.Гэвин Рид:
Я не был уверен в том, является ли лейтенант Андерсон прямым родственником Ричарда, но все указывало на то, что это его отец. Конечно, я мог бы дать выдуманный номер телефона, как делал это уже ни раз (например, когда просили мой собственный, или номер отца), но если мои опасения оказались не напрасными и Андерсон действительно является отцом Рича, то правда все равно проскользнет, а меня обвинят в даче ложных показаний. Уж лучше пусть будет так, чем иначе. Но кое-что не давало мне покоя — я очень надеялся, что старший Андерсон случайно не проболтается касательно моего места жительства, если уж он таки дойдет до разговора с сыном. Когда копы ушли, я облегченно вздохнул, облокотившись на дверной косяк. Но весь мой покой прервался быстрыми шагами отца, а затем неожиданно новой порцией боли — меня схватили за волосы, приложив несильно головой об стену (спасибо и на том, что я не встретился с чужим кулаком). Эйшер схватил меня за грудки и прижал, нависнув сверху, а я шипел и скалился, хватаясь за его руки. — Что ты им сказал? — рычит в мое ухо отец, оголяя "клыки". — Что ты, сукин сын, сказал этому пидорасу? — Ничего, — я скалюсь в ответ, крепче сжимая его руки. — Я сказал, что ночевал у друга и не знаю даже, когда ты ушел. Сказал, что про свои планы ты не говорил. Отпусти меня! — я брыкаюсь. — Я же ничего не сделал, мать твою! И меня отпускают. Я тяжело выдыхаю и облокачиваюсь на стену, зло глядя на отца. Эйшер гадко усмехнулся мне, после чего насмешливо похлопал ладонью по моей щеке, как бы издеваясь, унижая. Я недовольно скривил лицо, несильно отстраняясь. — Молодец, Гэвин, — хриплым голосом говорит, отвратительно смеясь. — Хоть что-то умное сделал впервые за столько времени. Запомни: в мои дела нос не суй. И если эти твари снова начнут спрашивать, то ты ничего обо мне не знаешь, понял? — Я и так о тебе ничего не знаю. А уж твоей жизнью интересоваться мне как-то не особо хочется. Эйшер в последний раз окинул меня задумчивым взглядом и ушел. Мне тоже пришлось волей-неволей задуматься. Если моего отцу действительно нечего скрывать, то почему он так взволнован по поводу моего разговора с Андерсоном?Ричард Андерсон:
Можно было на полном серьезе сказать, что я не находил себе места. Коннор уже давно говорил, что когда я нервничаю, я начинаю вести себя странно, правда я не всегда обращаю на свое поведение внимание. В тот вечер я ходил кругами по кухне и пытался зацепиться за что-нибудь, лишь бы суметь отвлечься. Я перемывал посуду, я передвигал и переставлял вещи с места на место, я постоянно смотрел в окно. Из головы не выходил чертов Рид. Я не помню, когда в последний раз устал о чем-то думать. Да и думать вообще в принципе. Итак, что мы имеем: 1. Гэвин Рид определенно не так прост, как я думал изначально. 2. У него наверняка есть проблемы в семье, о которых я могу пока только предполагать. 3. Его отец, возможно, как-то причастен к смерти девушки. 4. Этот мелкий засранец не выходит у меня из головы и я не знаю что мне делать. Ситуация была страшная. Впервые за долгое время я вдруг почувствовал себя абсолютно бессильным. Я не могу решить проблему, но, к счастью, я хотя бы понял основную причину, почему я не могу это сделать — я не знаю, где растут корни у проблемы. А выяснять это — + еще одна проблема, поскольку Рид умалчивает о себе большую часть информации. В дверь неожиданно позвонили. Я с трудом мог предположить, кто это мог быть, но так или иначе, а пошел открывать дверь. Посмотрев в глазок, я увидел давно знакомый, родной силуэт — на пороге стоял отец. И сердце мое тут же волнительно екнуло. Я поспешил открыть дверь, а на лице незаметно возникла радостная улыбка. Когда дверь открылась, я увидел, как Хэнк улыбнулся мне в ответ. — Привет, Ричи, — он поздоровался со мной, заходя внутрь, и тут же его тяжелая отцовская рука легла мне на плечо; недолго думая, Хэнк приобнял меня. — Не ожидал меня увидеть сегодня? — Честно говоря, не ожидал, но к счастью это приятная неожиданность, — я посмеиваюсь, обнимая отца в ответ, после чего несильно отстранился от него, вскинув брови. — А ты по какому поводу? — Неужели отец не может просто-так, без повода навестить своего сына? — Хэнк горьковато усмехнулся и, разувшись, начал идти в сторону кухни. — А вообще, я хотел с тобой обсудить один вопрос. Ты не против? Андерсон повернулся ко мне, настороженно сощурив взгляд. Я замер на пороге, не в силах что-либо сказать. О чем он? — А у меня есть выбор? — отвечаю спустя какое-то время и таки добираюсь до кухни. — Присаживайся. Кушать будешь? Ты ведь наверняка с работы. — Боб отвел меня в какую-то местную забегаловку, я успел перекусить, так что, все в порядке. Но я бы не отказался от чая. Я словно ни в чем не бывало ставлю чайник на плиту. Тут же достаю две кружки и засыпаю в них зеленый чай, а затем просто поворачиваюсь к Хэнку, облокотившись об тумбу, и спокойно дожидаюсь, когда закипит вода. Внутри тоже что-то закипало. Это было необъяснимое волнение. Ощущения были такие, будто я где-то в чем-то провинился, но в голову не лез ни один из вариантов того, где же именно. Пока Хэнк неожиданно не поднял на меня задумчивый, уставший, но в то же время заинтересованный взгляд. — Скажи, ты знаешь Гэвина? — и после этого вопроса я вдруг понял, в чем тут дело. Наверняка Рид пошел домой, куда сегодня и направлялся мой отец. Наверняка они встретились, и наверняка Хэнк опросил Гэвина как свидетеля. Но... — Как ты узнал, что мы знакомы? — задаю встречный вопрос, настороженно щуря глаза. — Он сказал? — Наверное, он и не хотел говорить мне этого, но просто так получилось, — мужчина пожал плечами и откинулся на спинку стула, выдохнув. — Я спросил у него, виделись ли они с отцом в тот вечер, но он сказал, что ночевал у друга. Я попросил номер этого самого друга, и он дал мне твой. Не знаю, почему он не солгал, — Хэнк развел руками. — Может, потому, что не боялся, а может потому, что наоборот, боялся обвинения в даче ложных показаний. Я не знаю. Но, опять же, просто так получилось. — С ним все в порядке? — где-то из глубины вырвался этот паршивый вопрос, и отец, заметив мое явное волнение, вдруг удивленно вскинул брови. — Сказать тебе честно? Он выглядит максимально паршиво, хотя, думаю, для тебя это не новость. Так... это правда, что он ночевал у тебя? — Правда, — я кивнул. — Мы вчера весь день играли в баскетбол, а потом он остался у меня. Утром, когда мы отоспались, он позавтракал и уехал. Может быть, поехал сразу домой, а может и куда-то заскочил... я правда не знаю, он не говорил о своих планах. А что? Хэнк тяжело выдохнул. В очередной раз. Я услышал, как закипел чайник, а потому тут же поспешил залить чай кипятком. Затем взял две кружки и тоже сел за стол напротив отца, задумчиво его осматривая. — Я надеялся, что смогу получить какую-то информацию, но... — говорит Андерсон, после чего недовольно цокает языком. — Видимо, не судьба. Просто Гэвин сказал мне то же самое. Он сказал, что не виделся с отцом, а целый день провел с другом. Эйшер сказал, что ушел в начале восьмого вечера, так что, они никак бы не пересеклись. Паршиво. Я допускал тот факт, что Рид младший мог о чем-то умолчать во избежание скандала в семье, поэтому решил уточнить у тебя, правда ли это. Но, раз он весь день провел с тобой, то... — Он не должен был у меня ночевать, — неожиданно вырвалось; я резко сжал горячую кружку, серьезно глядя на отца, который заинтересованно точно так же начал смотреть на меня. — Он ушел домой, отец. Мы попрощались с ним еще на баскетбольном поле, но... — Но что? — Хэнк подвинулся ближе. — Что произошло? — Честно? Я не знаю, — устало выдыхаю и опускаю лицо вниз, вспоминая тот ужасный вечер; в голове невольно возникли чужие плачущие глаза, отчего по телу прошлась волна мурашек, и я нервно сглатываю слюну. — Через какое-то время он позвонил мне и попросил переночевать. Сказал, что ему некуда идти. Как будто по каким-то причинам он не мог попасть домой. — Может, просто ключи по дороге потерял? Всякое же бывает, сам знаешь. — Я тоже об этом думал, отец, — я резко поднял взгляд на него. — Если бы он просто потерял ключи, то мог бы запросто позвонить родителям и попросить открыть дверь. Эйшер сказал, что ушел в начале восьмого? В то время он еще должен был быть дома, так почему бы просто не постучаться? А если бы это было ограбление, то в любом случае нужно звонить родителям и полиции, а не мне, и не просить у меня ночлега. Он не выглядел как человек, у которого просто пропали ключи. Он выглядел как человек, которого выгнали из... — я не успеваю договорить, потому что эмоции берут верх; вновь тяжело выдыхая, я запускаю руку в свои волосы и нервно сжимаю их, в очередной раз опуская лицо. — Это возможно, — Хэнк подает голос. — Эйшер не произвел на меня впечатление хорошего семьянина, да и отношения с Гэвином у него... судя по всему, натянуты. — Когда он пришел ко мне, он выглядел как побитый пес. И это не первый случай, когда я замечаю следы драки на нем, правда, он постоянно находит то какие-то отмазки, то просто говорит, что это не мое дело, когда я начинаю спрашивать. — Думаешь, Эйшер его избивает? — Честно? Не хочу даже думать об этом, — я откидываюсь на спинку и обхватываю себя руками, переводя взгляд в сторону. — Гэвин хороший парень, я уверен в этом. Если это так, то он не заслуживает подобного обращения к себе. — Любой ребенок не заслуживает того, чтобы его избивали. Если у него действительно такие плохие отношения с отцом, то, думаю, Рид мог бы о чем-то умолчать, дабы не произошел еще один скандал. Я могу это понять. — Скажи... с точки зрения закона, если это таки происходит, ты можешь как-то ему помочь? — Не могу, — Хэнк обреченно опускает плечи и тоскливо смотрит в свою кружку. — Ему уже есть восемнадцать, вот в чем проблема. Пока он сам не подаст заявление в полицию, я не имею права что-либо предпринимать. А я тебе вот что скажу: он не подаст. Потому что ему тупо некуда будет идти. Да и к тому же, если уже брать во внимание остальные факты, то... просто представь, как он запуган. Особенно если это было с ним с самого детства. Это просто... — Уж поверь, не тебе мне говорить, как ужасно для ребенка паршивое детство, — я издаю горький смешок. — Ты все еще хватаешься за прошлое? — с той же горечью Хэнк задает вопрос, тоскливо глядя на меня. — Рич, оно прошло. На то оно и прошлое. Теперь у тебя есть я, и Коннор тоже рядом, и с ним все хорошо. И я вас не брошу. Подобного больше не случится. — Я знаю, просто... — Это тяжело... Прости меня. Я знаю, что глупо требовать от тебя забыть о том, что произошло. Это было слишком ужасно. — Как и смерть Коула для тебя, — смотрю на отца с нескрываемым сочувствием, а тот уже и не смотрит мне в глаза. — Все мы скорбим о прошлом, сколько бы времени ни прошло. Потеря любимого ребенка — пожалуй, самое страшное, что мог пережить родитель. Вряд-ли я когда-нибудь смогу заменить тебе родного сына. — Не думай, что вы с Коннором для меня замена. Вы для меня приоритет. Если так подумать, то в жизни мне крупно повезло. После исчезновения родителей и того приюта неожиданно появился Хэнк. И он нас взял под свое крыло. Оклематься после жизни, пусть и относительно недолгой, но все же в стенах интерната было тяжело. Хэнк изо всех сил старался понять в чем дело, а когда узнал об ужасном обращении работников с детьми, стал решать этот вопрос. Чем там все закончилось — не знаю, но я хочу верить в то, что стало лучше. Потому что самое ужасное, что может сделать взрослый по отношению к ребенку — насиловать его. А потом мы с Коннором и сами не заметили, как стали воспринимать Хэнка именно в качестве отца. По крайней мере, Коннор уж так точно; если спросить его о том, кого он любил больше всего, он назовет мое имя и имя Хэнка. И я ни сколько не жалею о нашей встрече. — Пап? — неожиданно подаю голос. — Да, Ричард? — ...Я скучал. Хэнк поднимает на меня свой уставший взгляд и мягко улыбается. — Я тоже по тебе скучал, сынок. Чувствую, как чужая рука ложится на мое плечо. Я встаю из-за стола и льну к человеку, который тут же вовлекает меня в объятия. И неожиданно становится легче.Какое-то время назад Боб Роял:
— Да, дорогая, все в порядке, — я жадно затягиваюсь сигаретным дымом, что вынуждает на какое-то время замолчать, после чего вновь продолжаю разговор. — Скоро приеду домой. Андерсон? Уже уехал. Он попросил отпустить его, хотел заехать к сыну. — А-ну, повиси немного, — я слышу какую-то возню на фоне. — Никак не могу разобраться с кабелем, он, похоже, окончательно сломался. Подожди. Я пожал плечами, докурил сигарету и кинул ее куда-то в кусты (ничего страшного, не загорится, трава не сухая). Облокотившись на капот машины, я терпеливо ждал, пока Зои разбиралась с кабелем от ТВ. Как вдруг неожиданно не услышал чей-то тихий, едва ли заметный писк. И я бы не обратил на него внимание, если бы чужой голос не послышался вновь и вновь, и тогда я уже вынужден был метнуться взглядом назад. Там ничего не было. Спустя пары-тройки секунд я сумел разобрать, что это не писк, а чье-то мяуканье. И пока я всматривался в чужие дворы, моей ноги внезапно что-то коснулось. Взгляд метнулся вниз. У моих ног сидел котенок. Животное пищало и смотрело на меня из-под опущенных век, глаза его слезились. Я изогнул бровь и наклонился к нему, тут же провел пальцами по загривку. Мелкий незнакомец тут же довольно закрыл глаза, глухо замурчал. Он не выглядел каким-то чересчур тощим или побитым. Просто потерялся, наверное. Продолжая гладить, я задумчиво смотрел на этот черный клубок шерсти, пока по ту сторону линии не раздался голос Зои: — Дорогой, я не могу с ним справиться, он точно сломался, — слышу разочарованный голос жены. — Ты не мог бы по дороге заскочить в магазин и купить новый? Это же просто невозможно, я не могу даже посмотреть телевизор. — Хорошо, солнце, я тебя услышал, — говоря это, беру котенка в свою широкую ладонь и прижимаю к себе. — Диана рядом? Скажи, что я привезу ей нового друга.