Мне уже двадцать...

-Ребята, да что с вами такое! Вы снотворного наглотались что ль? - Паша уже битый час пенял на парней, что они летают каждый в своих облаках. - Когда сосредоточимся? Парни находились в студии, как в астрале, не совсем понимая, что вообще происходит. Вадим беспрерывно пялился в одну точку, а когда его окликали, он межпространственным голосом отвечал: -А?... Вова же никак не мог восстановить дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох... -У одного глаза пленкой покрыты, у другого слюни текут! - продолжал Паша. - Вадя, ночью-то хоть спал? Вадим стушевался, изучая свой микрофон. -Да немного... -Немного, видите ли! Все с девочками хихикаете? А ты Дантес, - он обратился к темноволосому. - Где успел с утра побывать, что тебя до сих пор колбасит? -В аптеке, - не моргнув, ответил Вова. -Болельщик, хренов...- За притворно строгим тоном Паши слышалось беспокойство. - Виа гру скупал? -Нет, я... Только не краснеть, только не краснеть, НЕ КРАСНЕТЬ! -Доктор Мом. -Ага, то-то заалел, как девственная роза, - фыркнул Паша. Вова матернулся. -Так, а теперь слушайте, - наставительно приказал он, выключая эквалайзер. - Могилевская вас совсем загоняла, ходите как трупы. Завтра суббота? Так вот, начиная с сегодня и до понедельника я даю три дня форы! Пейте свой Доктор Мом, но чтоб в понедельник были, как огурцы огородные, усекли? С теткой вашей я поговорю, чего это она с вас все соки выжала, - недовольно проворчал Павел, а затем посмотрел на парней: - Я надеюсь, вы хоть меж собой не поцапались? Парни покачали головами. -Вот и правильно. Не надо мне здесь семейных драм. А теперь кыш! -Пока, Паша. Спасибо. -Спасибо, Паш. Чуть позже, выйдя из здания, Вова из-за щекотливых обстоятельств, попросил у Вадима: -Поедем на твоей? -Угу. Парни ехали молча, в машине завывал Билан - чтобы хоть как-то разрядить напряжение, Вова включил музыку. Изредка он наблюдал за Вадимом, и его сердце болезненно екало. Его друг сам по себе отличался изрядной миловидностью, проще говоря, был "хорошеньким". А с этой обреченностью и печалью на лице, с этой болью в зеленых глазах он заставлял сердце Вовы беспокойно дергаться. "Горе-горе зима, ты так хотела сама, чтоб я к тебе остыл, горе-горе зима, и это сводит с ума..." Вадим переключил станцию. "Почему так жесток снег, заметает твои следы? И по кругу зачем бег? Но бежишь от меня ты..." Блондин сжал руль так сильно, что побелели костяшки пальцев. И снова нервно переключил, тут же об этом пожалев. Услышав родной голос, замер. "Ради славы греши-и-им! А слава что?! Дым. Пусть растает этот дым, чтобы не был я один. И ты один..." Голос ведущей защебетал: -И вы слушали Владимира Дантеса с его "фабричной" песней... Теперь уже Вова выключил радио. Он ощутил нечто странное, будто лишь сейчас осознал смысл песни, которую исполнял сто раз. Он грустно улыбнулся: -Я только теперь понимаю, что тогда, на фабрике, я на самом деле понятия не имел, о чем пою. До меня только дошло. В последнее время до меня поздно доходит. Вадим долго молчал. И все же отреченно произнес: -Лучше поздно, чем никогда. И о чем же это песня? Вова посмотрел на него в упор и у Вадима похолодели пальцы. Это был первый прямой зрительный контакт за последние сутки. -О выборе. И я свой выбор сделал. -Я рад, - мертвым голосом ответил Вадим. Когда они приехали, Вова мгновенно ушел спать. Ему было необходимо обо всем подумать еще раз, чтобы больше не мучиться. Решить раз и навсегда. *** У Вадима зазвонил мобильник. А увидев звонящего, он устало застонал. Еще этого не хватало... -Да? -Олейник, я тут говорила с Павлом, и думаю, ничего от пары выходных не случится, - Наталья хоть и не ворчала, но недовольство все же сквозило. - Но вы там особо... -Спасибо, Наталья, пока, - он повесил трубку. Недолго подумав, выключил телефон. Он просто не мог никого слушать. Вадим не мог сидеть на одном месте, он проскользнул в спальню, взглянул на Вову. Тот лежал к нему спиной. Не зная, чем себя занять, он решил пригнать его машину к дому, а заодно проветриться. Взяв с тумбочки ключи, он надел куртку с капюшоном и навязал на поллица шарф. Вадим шел неспешно, он прошел пешком кварталов десять, до самой студии. Найдя Вовину машину, он сел за руль. Несмотря на зиму, кресло казалось ему теплым, пропитанным знакомым запахом...Он сидел, не двигаясь, минут десять. А затем решил, что все же хватит, и заведя машину, тронулся с места. Когда ему стало жарко, он нервно снял шарф, который носил скорее для маскировки, и выкинул его назад. Но тут ему на глаза попалась какая-то вещь, небрежно брошенная на сиденье. Протянув руку и достав ее, он сначала ничего не понял на немецком, а затем прочел применение на украинском и чуть не врезался в столб. Он пялился на эту вещь так, будто ее существование казалось невозможным. Его мысли спутались. "НЕТ. Этого не может быть. Не может быть, он не мог сделать это, он не делал ничего подобного, не мог, не мог..." Вадиму показалось, что в нем извергается вулкан. Он вытащил мобильный, набрал быстрый номер и напрягся, как струна. -Вадим? - удивленно спросил Вова. -Что это? -Что - что это? -Я решил пригнать твою машину и нашел на заднем сиденье эту гадость! - процедил он. - Что это?! Вова посмотрел на тумбочку. Ключей от машины не было. О нет... Он все понял и хлопнул себя по лбу. -Я хочу знать, что эта штука делает в твоей машине, Дантес!!! А тем временем Дантес, молча слушал. Он слушал, как Вадим допытывается и какая боль сквозит в его голосе, какой страх. Вову наполнило какое-то странное, гипнотическое счастье. Он вдруг задрожал от смеха, смеясь беззвучно и счастливо, чувствуя такую бесконечную радость, что из глаз закапали слезы. -Вадя... -Как это могло оказаться у тебя?!... -Вадик... -Зачем тебе вообще понадобилась эта... -Вадим, заткнись! Сейчас же жми на газ и тащи свою задницу вместе со смазкой сюда! - торжествующе заорал он. - Я убью тебя, если не приедешь сейчас же!