Детский лепет

      Третий день Машка ходила, как в воду опущенная, третий день все вздыхала, бормотала себе что-то под нос, часто смотрела на свои ручки и, загибая то один то другой пальчики, поднимала глаза к потолку, словно молилась. Родители даже взволновались.       — Кать, ты не помнишь, с чего все началось?       — Как это, не помню? Очень даже помню! Гости разъехались и она погрузилась в спячку.       — Так может Манюня просто скучает по друзьям? — облегченно выдохнул Андрей.       — Может быть. Только вчера она настойчиво мне рекомендовала родить ей еще хотя бы две сестрички.       — Чего? А почему не братиков?       — Я у нее тоже спросила, мол, не подойдут ли ей братики, и не двое, а один, — сказала Катя поглаживая свой большой, но очень «мальчиковый», не расплывшийся живот.       — И?       — Не подойдут. Попросила, нет, даже потребовала, чтобы я родила ей сестричку, а потом еще одну.       — Хммм… Интересно. Она же знает, что будет мальчик, радовалась братику, чего это она вдруг?       — Наверное, ребятки за день сделали ее мужененавистницей, — улыбнулась Катюша. — Говорила я тебе, что нужно было пригласить на ее День Рождения не только своих друзей с детьми, но и её подружек.       — А подружек с их мамочками или папочками? Так? Я правильно тебя понял?       — Жданов, если бы ты себе мог представить, как ты смешон. Ну, что случилось бы, если бы отец Танечки Рябининой пришел к нам в гости? Посмотри на меня! Ты не заметил, что у меня живот на нос лезет? Кому я могу быть нужна?       — Мне! Ты мне очень нужна. С животом или без, ты моя. И я никогда не пущу к себе в дом паразита, который пытался тебя умыкнуть.       — Андрюш, у человека была трагедия, он потерял жену. Я ему помогала выстоять. Это все! И было это три года назад. До каких пор ты…       — Я ни в чем тебя не обвиняю и не подозреваю, Катенька. Но я видел, как Петька на тебя смотрел, видел! Это был взгляд не убитого горем человека, оплакивающего жену, это был похотливый, раздевающий, овладевающий взгляд мерзкого самца. И его нога никогда не переступит наш дом. Манюня могла пригласить хоть весь детский сад, но без родителей.       — Ага, и как бы мы ей объясняли, что дети наших друзей могут прийти с родителями, а остальным вход закрыт?       — Вот потому мы и сделали два праздника. В воскресенье к Манюне придут дети из ее садика, чего лучше? Два Дня Рождения вместо одного, а? Тем более, что на первом она была единственной девочкой, как королева. Ты видела, как мальчишки бросались выполнять все ее просьбы?       — Да! И как Сережка с Яном подрались, я тоже видела. Думаю, что Машенька именно потому сестренок и запросила, что поняла, какая это непосильная ноша — быть единственной девочкой в королевстве мужчин.       — Кать, ну, хочешь, я отпущу Марину Семеновну, и сам Маньке сегодня почитаю сказку, уложу ее спать и попробую поговорить?       — Попробуй, — Катюша тяжело вздохнула, — а я полежу, что-то малыш сегодня пинается без меры. Устала.       — Не мучай маму, сынок, — Андрей погладил жену, поцеловал ее огромный живот и пошел в детскую.       Маша уже закрыла глазки, сложила ручки под щечкой и приготовилась ко сну, вот только нет-нет, да вздыхала тяжко, а нянька, поглаживая ее одной рукой, как раз раскрывала книжку, чтобы почитать своей воспитаннице на ночь.       — Марина Семеновна, я сам сегодня уложу Машеньку, — шепнул Андрей.       — Папа! Ты мне будешь читать? — обрадовалась девочка и даже села в кроватке.       — Да, Манюнь. Могу почитать, можем поговорить.       — Лучше почитай, — девочка снова легла и закрыла глаза. И это тоже было тревожно, раньше она никогда не отдала бы предпочтение книжке, обязательно захотела бы поговорить.       — «Белоснежка и семь гномов», — прочел Андрей название сказки.       — Нет! Не надо! Я эту сказку не хочу, — вдруг разрыдалась Маша.       — Детка, ты что? Не хочешь, не будем читать, зачем плакать?       — Папочка, я не хочу в гарем, — рыдала Манюня, сотрясаясь всем телом.       — В какой гарем? Ты о чем? — отец обнял девочку, прижал к себе. — Что случилось, красавица? Расскажи папке, я смогу тебя защитить. А про гарем даже и думать нечего. Разве папа отдаст свою девочку в гарем? Никогда такому не бывать. Ты что? Кто тебя так напугал?       — Сережка Зорькин. Он сказал, что я у них одна а…       — У кого это, у них? — спросил Андрей, хотя, кажется, догадывался, кого Маша имеет в виду.       — У мальчиков. Вот смотри… я девочка, правильно?       — Правильно.       — И у меня есть семь женихов: Сережа и Валик Зорькины, Янек и Андрюша Малиновские, Славик тети Кристинин… Ой, ручка кончилась! — девочка загибала пальчики, и на одной руке уже все загнула. — А еще Кирюша дяди Саши и Игорь тети Киры.       — Манюнь, какие же это женихи? Это не женихи, а друзья твои.       — Нет! Кирилл сказал, что я Белоснежка, а они мои женихи, потому что все гномы были влюблены в Белоснежку. И я должна выбрать кого-то, а если не выберу и женюсь на всех, то попаду в гарем. Они даже дрались за меня, а это никуда не годится. А как их выбрать? Выберешь одного, остальные обидятся. Понимаешь, папочка?       — Машенька, давай-ка разберемся. Во-первых, не бывает мужских гаремов. Гаремы бывают только женские и то, только в тех странах, где мужчинам разрешено иметь много жен.       — Но это нечестно! Раз бывают женские гаремы, значит должны быть и мужские!       — Я считаю, что никаких не должно быть, солнышко, но раз ты хочешь создать мужской га…       — Нет! Я не хочу! Что мне делать с Игорем? Какой из него муж? Он еще совсем маленький, сопли ему вытирать, что ли? А Сережа — драчун, а Валик — обжора, а Ян, — девочка снова заплакала, — он меня за косички дергает. Я вообще никого не люблю из них всех, я с ними только дружу. Понимаешь?       — Понимаю, принцесса. А знаешь, чем заканчивается сказка о Белоснежке?       — Нет, мне ее Мариночка еще не дочитала.       — К Белоснежке на коне прискакал принц, расколдовал ее и взял замуж, а гномы остались только ее друзьями.       — И ко мне принц прискачет?       — А как же, красавица!       — И мне не нужно будет жениться с гаремом или выбирать из тех, кого я не люблю?       — Ни за что не нужно будет. Ты выйдешь замуж только за того, кого ты полюбишь, Машенька.       — Как мама за тебя?       — Как мама за меня. И у тебя будет братик, а не сестричка. Он будет за тебя заступаться.       — И его не нужно будет отдавать в гарем, — уже засыпая улыбнулась Манюня…